Разорванную душу трудно склеить
Главный дом главы стаи снежных волков. Самая северная часть мира Торос. Дочь главы стаи Адель, которой не повезло родиться омегой
За три часа до назначенных отцом смотрин меня отстегнули от стены камеры и, бросив на каменный пол, облили холодной водой. Ну, это чтобы я так сильно не воняла, высказались мои тюремщики, босс придёт, а тут вонь, как в яме с трупами. На их слова и ухмылки я не обращала внимания, они говорили это каждый раз, когда снимали с меня кандалы, в которые периодически заковывал меня отец.
В этот раз меня наказали за попытку побега. Сдала меня альфа-самка, которая случайно увидела, как я ворую из кладовки продукты. Я даже обидеться на неё не могла. Женщины стаи – забитые создания, постоянно живущие в страхе, что-либо их изобьют, либо отдадут альфа-самцам, и не известно, что хуже. Они превратились в тени. Забитые создания, вздрагивающие при громких звуках, готовые выполнить любой приказ, чтобы избежать жестокого наказания.
Попытка сбежать у меня не первая, но, наверное, последняя, а я упустила последний шанс. Сегодня смотрины, и меня обязательно кто-нибудь купит, в кругу отца очень много извращенцев. Мне шестнадцать лет, и я омега, но выгляжу как ребёнок, а старые извращенцы с толстыми кошельками очень любят маленьких девочек.
Форм у меня практически нет, только намёки. Меня специально не докармливали, чтобы я не выглядела, как девушка. И ещё я всегда знала, что меня продадут. Отец просветил меня в пять лет, и я поняла, о чём идёт речь.
В этот раз он особенно жестоко избил меня, раны не заживут так быстро, значит, меня заставят насильно обернуться. Омеги оборачивались с большим трудом, только в случае угрозы жизни, а насильственное обращение сродни жестокому наказанию. Боль адская, лучше выдержать удары серебряными струнами, которые прожигают до самых костей, чем насильно обернуться в зверя.
Отец вошёл и, не говоря ни слова, потянулся к моему зверю. Я уже не кричала, голос я посадила года два назад и теперь могла говорить только шёпотом. Доктор, осмотрев меня, сказал, что это психологическое, а связки у меня здоровые. Отсутствие громкого голоса понижало мою цену. Омега должна кричать и извиваться, чтобы ублажить садиста-извращенца. Омег мало, и те, что есть, живут в стаях. Редко? кто выставляет их на продажу, берегут, наверное, для себя, делиться не хотят. Это мне не повезло, отец почти банкрот, и за счёт меня он решил поправить свои финансовые дела.
На меня вылили ещё ведро воды, теперь я уже зверь, но встать на лапы не могу. Насильное обращение отнимает почти все силы, а сейчас отец начнёт вызывать человека. Обратный оборот не менее болезненный. Скорее бы меня накрыла спасительная темнота.
Два часа спустя. Адель
Меня били по щекам. Пора открывать глаза и одеваться. Приём начнётся с минуты на минуту. Из женщин там буду только я. Хотя, какая я женщина? Выгляжу как подросток, течки у меня не было, да и не будет в ближайшем будущем, пока не наберу вес, и не появятся формы. Стригли меня коротко, как мальчика, а благодаря моей болезненной худобе на лице выделялись только глаза. Я, как и все снежные волки, имела светлые волосы и голубые глаза. Брови и ресницы чуть темнее волос, кожа светлая и прозрачная. Загар в нашем крае недоступен даже в разгар так называемого лета. Снег в нашей северной части мира не таял и летом. Траву можно увидеть, только если раскопать толстый слой снега. Деревья все низкорослые и с иголками вместо листьев. Волки из стаи все белого цвета, чтобы не видно на снегу. Это единственная в мире стая, имеющая такой цвет шерсти, и отец гордится этим. Чем гордиться, я не понимала, в стае жестокие и безжалостные хищники, решающие свои проблемы силой в жестоких, порой смертельных схватках; женщины забитые и тихие, мечтающие умереть, только бы прекратить своё жалкое существование. Гордиться нечем.
С трудом приподнявшись на кровати, я взяла одежду и начала одеваться. Мне принесли обтягивающие чёрные брюки и футболку. Сверху накину тонкий кардиган, а на ноги лёгкие тапочки. Тёмный цвет оттеняет мою болезненную худобу и бледность, обтягивающие брюки не скрывают моих тощих подростковых форм и острых коленей. Тонкая шея, угловатые плечи, отсутствие бёдер и так далее... Чем не приманка для старых извращенцев?
За мной пришёл личный телохранитель и верный пёс моего отца. Как его зовут, я не знала да и не хотела знать. Меня начали ломать и подчинять в семь лет, моё тело истязали, а душу рвали на куски, и я не хотела знать имена своих мучителей. Я даже ненависти к ним не испытываю, мне уже всё равно. Надеюсь, их накажет Богиня или Тот, кто наблюдает за нами, я очень на это надеюсь.
В зале для приёмов народу немного. Все присутствующие – солидные оборотни в дорогой одежде и дорогих аксессуарах. Меня поставили рядом с отцом. Они подходили ко мне, внимательно осматривали меня и отходили к столу с закусками и выпивкой. Я еле держалась на ногах, но падать нельзя, изобьют прямо здесь на глазах извращенцев.
Прикрыв глаза, я считала про себя, чтобы отвлечься от боли в мышцах; ноги сводило судорогой, спину я уже не чувствовала, но нужно держаться. От громкого звука разбившегося стекла я вздрогнула и открыла глаза. Комната наполнялась большими мужчинами-альфами. Они мгновенно свернули шеи телохранителям отца и уложили на пол всех гостей, зафиксировав их тела. Отца тоже уложили, меня же схватили за плечи, но на пол кидать не стали, а только прижали мои руки к телу. Могли бы не напрягаться, сил сопротивляться нет.
К лежащему рядом со мной отцу подошёл высокий темноволосый оборотень и, приподняв его голову за волосы, глядя в глаза, громко сказал:
- Ты хотел продать свою дочь, чтобы расплатиться с долгами, но не получится. Я забираю её с собой и отдам своим альфам бесплатно, пусть позабавятся мальчики, они заслужили. Через месяц она не будет стоить ничего, если захочешь, можешь потом забрать её даром, препятствовать не буду, подстилок не жалко.
Он отпустил его голову и посмотрел на меня. Я же смотрела на него стеклянными, равнодушными глазами, его слова меня не напугали, хуже, чем было, не будет. Мою душу уже порвали на куски, и соединить их невозможно, да и кому это нужно. Каждый помогает себе сам, я же уже не смогу себе помочь, нет ни сил, ни желания. Я почувствовала укол в шею и даже не дёрнулась, а потом темнота, такая желанная сейчас.
Сутки спустя. Адель
Проснулась я в мягкой постели. Оглядев помещение, я присела на кровати. Комната мне незнакома, так не удивительно, меня не зря укололи снотворным. Наверное, думали, что я буду сопротивляться, не захочу добровольно покидать дом «горячо любимого папочки». Лежала я в одежде. Странно, даже не раздели, ну, может, ещё не время, сейчас придёт первый клиент и разденет. В спальне, кроме кровати, стояли шкаф и пара кресел вокруг небольшого круглого столика. Кровать большая, с балдахином, пара подушек и тёплое одеяло.
Кто напал на дом отца, неизвестно, у него много врагов. Отец в молодые годы не стеснялся уничтожать под корень более слабые стаи, врагов копил и наслаждался этим. Гордился тем, что его ненавидят и боятся. Не все, видимо, боялись, некоторые копили силы, чтобы отмстить. Только причём здесь я? Я такая же жертва, как и они, только мне не повезло родиться от него.
Замок щёлкнул, и в комнату вошёл пожилой бета.
- Ты уже проснулась, Адель? Я – доктор Аглас, мне нужно задать тебе несколько вопросов.
После этого я перестала его слушать. Зачем? Он собирался со мной говорить о здоровье? Так оборотни ничем не болеют. На севере в жуткие морозы, бегая почти раздетыми, мы не страдали даже насморком, не говоря уже о других заболеваниях.
В этот момент оборотень замолчал и начал внимательно осматривать меня. Наверное, ждал ответ на свой вопрос, но я не слышала его и отвечать не собиралась. Разговаривать тяжело, да и зачем весь этот спектакль? Доброго дядюшку решил изобразить, только не понимаю, для чего.
- Сколько тебе лет? - повторил он вопрос.
«Интересно, - подумала я, - а это имеет значение?»
На так называемого доктора я смотрела равнодушным, ничего не выражающим взглядом. Этот взгляд появился у меня в одиннадцать лет, когда отец заставил меня смотреть на показательную групповуху. Он хотел напугать меня, сказал, что отдаст альфам, и они проделают со мной то же. Самка после этого сбросилась с обрыва на ледяное плато и не стала оборачиваться, чтобы залечить раны. Её труп нашли через два дня и сбросили в яму.
Аглас хотел, видимо, повторить свой вопрос ещё раз и даже открыл рот, но резко передумал. Поднялся и вышел из комнаты. Дверь на замок он не закрыл, странно. Хотя, куда мне бежать? Я даже не знаю, где нахожусь, в какой части мира. А без денег и документов меня ждёт то же, что и здесь, только происходить всё будет на улице или в грязных дешёвых гостиницах.
Откинувшись на кровать, я закрыла глаза. Есть мне не хотелось, время не пришло. Меня кормили через день, а иногда и через два. Порции маленькие, чтобы я могла только ноги передвигать. Оборотни могут выдержать многое, и отец знал это, он держал меня на грани. Я могла передвигаться, но сил на долгие передвижения не хватало. Чтобы беречь силы, мне приходилось много спать, отцу было на руку, не нужно напрягать охранников, чтобы следили за мной.
Меня разбудил звук открывающейся двери. Я присела на кровати и посмотрела на вошедшего. Нужно встречать гостей с открытыми глазами. Всё тот же доктор-бета стоял передо мной и смотрел мне в глаза. Не думаю, что что-то изменилось в моём взгляде. Эмоций я не испытывала уже давно, даже боль не показывала: меня выжгли изнутри, осталась только телесная оболочка.
- Вставай, я отведу тебя на кухню, - сказал Аглас. - Покажу, где у нас всё, и твою комнату покажу, а дальше сама. Захочешь поесть, сходишь на кухню, никто за тобой ухаживать не будет.
Встав, я направилась за ним. Мы шли по коридору. Видимо, это жилой этаж. В коридор выходили двери и более ничего. Мне показалось, что он очень длинный. Передвигалась я медленно, постоянно спотыкалась. Доктору несколько раз пришлось останавливаться и ждать меня. Ни сил, ни желания нет.
Мы дошли до конца коридора и начали спускаться по лестнице на первый этаж. В коридоре мы никого не встретили, а вот на лестнице столкнулись с молодым альфой, который, кивнув Агласу, уставился на меня.
- Милая девочка, - произнёс он и, поравнявшись со мной, протянул руку.
Не знаю, что сработало: или застарелый рефлекс, или мой зверь вышел из дрёмы, но тело действовало самостоятельно, мозг не фиксировал ничего, кроме спины доктора, который показывал мне дорогу. Я прижалась к стене и зажмурила глаза.
- Не тронь её! - громко сказал Аглас. - Ты разве не видишь, что она всего боится?
- Теперь вижу, - ответил оборотень. - О нравах снежных волков я наслышан, но сейчас мы на территории серых волков, и к женщинам здесь относятся по-другому.
Из их разговора я поняла, что, может, меня не будут бить и насильно вызывать зверя, но для чего меня сюда доставили, сомнений не вызывало. Глава стаи чётко озвучил свои намерения на мой счёт. Аглас двинулся дальше, а я осторожно прошла мимо альфы и последовала за ним.
Кухня располагалась на первом этаже. Большое светлое помещение кухни соединялось со столовой. Мне указали на крайний столик. Не успела я присесть, как пожилая бета поставила передо мной тарелку с мясом и овощами и стакан с чаем. Столовые приборы я взяла из стаканчика, стоящего на столе, и приступила к еде. Поесть нужно, когда теперь удастся. Я могу долго терпеть голод, но от запаха жареного мяса мой зверь проснулся и щёлкнул зубами. Я его понимаю, он голодал с самого детства вместе со мной, а ведь он хищник.
Аглас не ел, он маленькими глотками пил чай и смотрел на меня. Я же ела медленно, откусывала маленькие кусочки и тщательно их пережёвывала. Кусками заглатывать нельзя, желудок от постоянного голода сжался, и можно вызвать спазмы и рвоту. Оставив на тарелке больше половины, я отодвинула её и принялась пить чай.
- Может, теперь ты ответишь на мои вопросы? - спросил Аглас, глядя на меня.
Меня удивили его слова, зачем им знать мой возраст, что это поменяет, откормят меня до восемнадцати лет, а потом отдадут альфам? Так альфы столько ждать не будут, оборотни очень нетерпеливые. Я никому в этой жизни не верила, не потому, что мой отец оказался такой тварью, и в стае снежных волков жестоко относились к женщинам, а потому, что моя душа уже разорвана, и тело помнит только боль. Меня сломали давно, и я не умерла только потому, что мой зверь отчаянно этому сопротивлялся. Согласись зверь со мной, моя душа была уже в чертогах богини смерти.
Почему я должна платить за злодеяния своего отца? Хотя моих похитителей это не волнует. Не собиралась я разговаривать ни с кем, пусть делают, что хотят. Может, наконец-то мой зверь согласится со мной, что жить мне не для чего и незачем.
- Пойдём, я покажу тебе твою комнату, - устало сказал Аглас. - Может, завтра ты захочешь поговорить со мной.
Зря надеется. Ни завтра, ни через год, не о чём мне с ними разговаривать, а вот за обед поблагодарить нужно. Выйдя из-за стола, я поклонилась поварам и направилась за удивлённым Агласом.
Меня привели на второй этаж в самую дальнюю комнату. Открыв дверь, доктор жестом показал мне, чтобы я заходила. Комната маленькая, кровать, шкаф и небольшой комод. Стул у кровати и дверь, наверное, в туалет. Неплохо, миленько, а более никаких эмоций комната не вызывала.
Аглас заходить не стал, закрыл дверь и оставил меня одну. Первым делом я прошла и посмотрела, куда ведёт дверь. Угадала я правильно – туалет и маленькая душевая кабина. Такая маленькая, что большой альфа в ней не поместится, я же размещусь с комфортом.
Моя дверь закрывалась на защёлку, но её сломает даже подросток. Я всё же закрыла комнату и пошла в душ. Шкаф и комод были пусты, одежду мою никто забирать не собирался, так оно и понятно. Кому нужно проявлять заботу обо мне? Даже мама ушла в чертоги богини, как только родила меня. Жить она не хотела, а меня родила по настоянию отца. Теперь я не считаю её поступок слабостью, но я бы ушла раньше, а не обрекала ребёнка на такое существование. Может, хорошо, что сейчас не смогу зачать, я бы никогда не пожелала своему ребёнку такой жизни.
Приняв душ, я оделась и легла на кровать. Что толку думать и гадать, что будет дальше, мне уже давно всё равно, что сделают с моим телом, это уже не повлияет на мою душу.
Трое суток спустя. Адель
Про меня забыли на некоторое время, но я не рассчитывала на то, что так будет и дальше. Стараясь не напоминать о себе, я не выходила из комнаты даже для того, чтобы поесть. Я спала, сны мне уже давно не снились, я как будто проваливалась в чёрную дыру. Отдыха такой сон не давал, но берёг мою подорванную психику. Если начну вспоминать, что отец делал со мной, начнут приходить кошмары. Наверное, мой зверь так защищал меня, он блокировал мой мозг, запирая воспоминания внутри.
Аннотация: мир оборотней, жестокий и безжалостный к слабым. Из оборотней проживают волки, хищники, живущие стаями и признающие только силу. Альфы, беты, редко омеги. Все атрибуты цивилизации, как в нашем мире. Рассказ получается жестокий и депрессивный. Не уверена, что хочу заканчивать его ХЭ, но как получится.
Глава 1
Главный дом главы стаи снежных волков. Самая северная часть мира Торос. Дочь главы стаи Адель, которой не повезло родиться омегой
За три часа до назначенных отцом смотрин меня отстегнули от стены камеры и, бросив на каменный пол, облили холодной водой. Ну, это чтобы я так сильно не воняла, высказались мои тюремщики, босс придёт, а тут вонь, как в яме с трупами. На их слова и ухмылки я не обращала внимания, они говорили это каждый раз, когда снимали с меня кандалы, в которые периодически заковывал меня отец.
В этот раз меня наказали за попытку побега. Сдала меня альфа-самка, которая случайно увидела, как я ворую из кладовки продукты. Я даже обидеться на неё не могла. Женщины стаи – забитые создания, постоянно живущие в страхе, что-либо их изобьют, либо отдадут альфа-самцам, и не известно, что хуже. Они превратились в тени. Забитые создания, вздрагивающие при громких звуках, готовые выполнить любой приказ, чтобы избежать жестокого наказания.
Попытка сбежать у меня не первая, но, наверное, последняя, а я упустила последний шанс. Сегодня смотрины, и меня обязательно кто-нибудь купит, в кругу отца очень много извращенцев. Мне шестнадцать лет, и я омега, но выгляжу как ребёнок, а старые извращенцы с толстыми кошельками очень любят маленьких девочек.
Форм у меня практически нет, только намёки. Меня специально не докармливали, чтобы я не выглядела, как девушка. И ещё я всегда знала, что меня продадут. Отец просветил меня в пять лет, и я поняла, о чём идёт речь.
В этот раз он особенно жестоко избил меня, раны не заживут так быстро, значит, меня заставят насильно обернуться. Омеги оборачивались с большим трудом, только в случае угрозы жизни, а насильственное обращение сродни жестокому наказанию. Боль адская, лучше выдержать удары серебряными струнами, которые прожигают до самых костей, чем насильно обернуться в зверя.
Отец вошёл и, не говоря ни слова, потянулся к моему зверю. Я уже не кричала, голос я посадила года два назад и теперь могла говорить только шёпотом. Доктор, осмотрев меня, сказал, что это психологическое, а связки у меня здоровые. Отсутствие громкого голоса понижало мою цену. Омега должна кричать и извиваться, чтобы ублажить садиста-извращенца. Омег мало, и те, что есть, живут в стаях. Редко? кто выставляет их на продажу, берегут, наверное, для себя, делиться не хотят. Это мне не повезло, отец почти банкрот, и за счёт меня он решил поправить свои финансовые дела.
На меня вылили ещё ведро воды, теперь я уже зверь, но встать на лапы не могу. Насильное обращение отнимает почти все силы, а сейчас отец начнёт вызывать человека. Обратный оборот не менее болезненный. Скорее бы меня накрыла спасительная темнота.
Два часа спустя. Адель
Меня били по щекам. Пора открывать глаза и одеваться. Приём начнётся с минуты на минуту. Из женщин там буду только я. Хотя, какая я женщина? Выгляжу как подросток, течки у меня не было, да и не будет в ближайшем будущем, пока не наберу вес, и не появятся формы. Стригли меня коротко, как мальчика, а благодаря моей болезненной худобе на лице выделялись только глаза. Я, как и все снежные волки, имела светлые волосы и голубые глаза. Брови и ресницы чуть темнее волос, кожа светлая и прозрачная. Загар в нашем крае недоступен даже в разгар так называемого лета. Снег в нашей северной части мира не таял и летом. Траву можно увидеть, только если раскопать толстый слой снега. Деревья все низкорослые и с иголками вместо листьев. Волки из стаи все белого цвета, чтобы не видно на снегу. Это единственная в мире стая, имеющая такой цвет шерсти, и отец гордится этим. Чем гордиться, я не понимала, в стае жестокие и безжалостные хищники, решающие свои проблемы силой в жестоких, порой смертельных схватках; женщины забитые и тихие, мечтающие умереть, только бы прекратить своё жалкое существование. Гордиться нечем.
С трудом приподнявшись на кровати, я взяла одежду и начала одеваться. Мне принесли обтягивающие чёрные брюки и футболку. Сверху накину тонкий кардиган, а на ноги лёгкие тапочки. Тёмный цвет оттеняет мою болезненную худобу и бледность, обтягивающие брюки не скрывают моих тощих подростковых форм и острых коленей. Тонкая шея, угловатые плечи, отсутствие бёдер и так далее... Чем не приманка для старых извращенцев?
За мной пришёл личный телохранитель и верный пёс моего отца. Как его зовут, я не знала да и не хотела знать. Меня начали ломать и подчинять в семь лет, моё тело истязали, а душу рвали на куски, и я не хотела знать имена своих мучителей. Я даже ненависти к ним не испытываю, мне уже всё равно. Надеюсь, их накажет Богиня или Тот, кто наблюдает за нами, я очень на это надеюсь.
В зале для приёмов народу немного. Все присутствующие – солидные оборотни в дорогой одежде и дорогих аксессуарах. Меня поставили рядом с отцом. Они подходили ко мне, внимательно осматривали меня и отходили к столу с закусками и выпивкой. Я еле держалась на ногах, но падать нельзя, изобьют прямо здесь на глазах извращенцев.
Прикрыв глаза, я считала про себя, чтобы отвлечься от боли в мышцах; ноги сводило судорогой, спину я уже не чувствовала, но нужно держаться. От громкого звука разбившегося стекла я вздрогнула и открыла глаза. Комната наполнялась большими мужчинами-альфами. Они мгновенно свернули шеи телохранителям отца и уложили на пол всех гостей, зафиксировав их тела. Отца тоже уложили, меня же схватили за плечи, но на пол кидать не стали, а только прижали мои руки к телу. Могли бы не напрягаться, сил сопротивляться нет.
К лежащему рядом со мной отцу подошёл высокий темноволосый оборотень и, приподняв его голову за волосы, глядя в глаза, громко сказал:
- Ты хотел продать свою дочь, чтобы расплатиться с долгами, но не получится. Я забираю её с собой и отдам своим альфам бесплатно, пусть позабавятся мальчики, они заслужили. Через месяц она не будет стоить ничего, если захочешь, можешь потом забрать её даром, препятствовать не буду, подстилок не жалко.
Он отпустил его голову и посмотрел на меня. Я же смотрела на него стеклянными, равнодушными глазами, его слова меня не напугали, хуже, чем было, не будет. Мою душу уже порвали на куски, и соединить их невозможно, да и кому это нужно. Каждый помогает себе сам, я же уже не смогу себе помочь, нет ни сил, ни желания. Я почувствовала укол в шею и даже не дёрнулась, а потом темнота, такая желанная сейчас.
Глава 2
Сутки спустя. Адель
Проснулась я в мягкой постели. Оглядев помещение, я присела на кровати. Комната мне незнакома, так не удивительно, меня не зря укололи снотворным. Наверное, думали, что я буду сопротивляться, не захочу добровольно покидать дом «горячо любимого папочки». Лежала я в одежде. Странно, даже не раздели, ну, может, ещё не время, сейчас придёт первый клиент и разденет. В спальне, кроме кровати, стояли шкаф и пара кресел вокруг небольшого круглого столика. Кровать большая, с балдахином, пара подушек и тёплое одеяло.
Кто напал на дом отца, неизвестно, у него много врагов. Отец в молодые годы не стеснялся уничтожать под корень более слабые стаи, врагов копил и наслаждался этим. Гордился тем, что его ненавидят и боятся. Не все, видимо, боялись, некоторые копили силы, чтобы отмстить. Только причём здесь я? Я такая же жертва, как и они, только мне не повезло родиться от него.
Замок щёлкнул, и в комнату вошёл пожилой бета.
- Ты уже проснулась, Адель? Я – доктор Аглас, мне нужно задать тебе несколько вопросов.
После этого я перестала его слушать. Зачем? Он собирался со мной говорить о здоровье? Так оборотни ничем не болеют. На севере в жуткие морозы, бегая почти раздетыми, мы не страдали даже насморком, не говоря уже о других заболеваниях.
В этот момент оборотень замолчал и начал внимательно осматривать меня. Наверное, ждал ответ на свой вопрос, но я не слышала его и отвечать не собиралась. Разговаривать тяжело, да и зачем весь этот спектакль? Доброго дядюшку решил изобразить, только не понимаю, для чего.
- Сколько тебе лет? - повторил он вопрос.
«Интересно, - подумала я, - а это имеет значение?»
На так называемого доктора я смотрела равнодушным, ничего не выражающим взглядом. Этот взгляд появился у меня в одиннадцать лет, когда отец заставил меня смотреть на показательную групповуху. Он хотел напугать меня, сказал, что отдаст альфам, и они проделают со мной то же. Самка после этого сбросилась с обрыва на ледяное плато и не стала оборачиваться, чтобы залечить раны. Её труп нашли через два дня и сбросили в яму.
Аглас хотел, видимо, повторить свой вопрос ещё раз и даже открыл рот, но резко передумал. Поднялся и вышел из комнаты. Дверь на замок он не закрыл, странно. Хотя, куда мне бежать? Я даже не знаю, где нахожусь, в какой части мира. А без денег и документов меня ждёт то же, что и здесь, только происходить всё будет на улице или в грязных дешёвых гостиницах.
Откинувшись на кровать, я закрыла глаза. Есть мне не хотелось, время не пришло. Меня кормили через день, а иногда и через два. Порции маленькие, чтобы я могла только ноги передвигать. Оборотни могут выдержать многое, и отец знал это, он держал меня на грани. Я могла передвигаться, но сил на долгие передвижения не хватало. Чтобы беречь силы, мне приходилось много спать, отцу было на руку, не нужно напрягать охранников, чтобы следили за мной.
Меня разбудил звук открывающейся двери. Я присела на кровати и посмотрела на вошедшего. Нужно встречать гостей с открытыми глазами. Всё тот же доктор-бета стоял передо мной и смотрел мне в глаза. Не думаю, что что-то изменилось в моём взгляде. Эмоций я не испытывала уже давно, даже боль не показывала: меня выжгли изнутри, осталась только телесная оболочка.
- Вставай, я отведу тебя на кухню, - сказал Аглас. - Покажу, где у нас всё, и твою комнату покажу, а дальше сама. Захочешь поесть, сходишь на кухню, никто за тобой ухаживать не будет.
Встав, я направилась за ним. Мы шли по коридору. Видимо, это жилой этаж. В коридор выходили двери и более ничего. Мне показалось, что он очень длинный. Передвигалась я медленно, постоянно спотыкалась. Доктору несколько раз пришлось останавливаться и ждать меня. Ни сил, ни желания нет.
Мы дошли до конца коридора и начали спускаться по лестнице на первый этаж. В коридоре мы никого не встретили, а вот на лестнице столкнулись с молодым альфой, который, кивнув Агласу, уставился на меня.
- Милая девочка, - произнёс он и, поравнявшись со мной, протянул руку.
Не знаю, что сработало: или застарелый рефлекс, или мой зверь вышел из дрёмы, но тело действовало самостоятельно, мозг не фиксировал ничего, кроме спины доктора, который показывал мне дорогу. Я прижалась к стене и зажмурила глаза.
- Не тронь её! - громко сказал Аглас. - Ты разве не видишь, что она всего боится?
- Теперь вижу, - ответил оборотень. - О нравах снежных волков я наслышан, но сейчас мы на территории серых волков, и к женщинам здесь относятся по-другому.
Из их разговора я поняла, что, может, меня не будут бить и насильно вызывать зверя, но для чего меня сюда доставили, сомнений не вызывало. Глава стаи чётко озвучил свои намерения на мой счёт. Аглас двинулся дальше, а я осторожно прошла мимо альфы и последовала за ним.
Кухня располагалась на первом этаже. Большое светлое помещение кухни соединялось со столовой. Мне указали на крайний столик. Не успела я присесть, как пожилая бета поставила передо мной тарелку с мясом и овощами и стакан с чаем. Столовые приборы я взяла из стаканчика, стоящего на столе, и приступила к еде. Поесть нужно, когда теперь удастся. Я могу долго терпеть голод, но от запаха жареного мяса мой зверь проснулся и щёлкнул зубами. Я его понимаю, он голодал с самого детства вместе со мной, а ведь он хищник.
Аглас не ел, он маленькими глотками пил чай и смотрел на меня. Я же ела медленно, откусывала маленькие кусочки и тщательно их пережёвывала. Кусками заглатывать нельзя, желудок от постоянного голода сжался, и можно вызвать спазмы и рвоту. Оставив на тарелке больше половины, я отодвинула её и принялась пить чай.
- Может, теперь ты ответишь на мои вопросы? - спросил Аглас, глядя на меня.
Меня удивили его слова, зачем им знать мой возраст, что это поменяет, откормят меня до восемнадцати лет, а потом отдадут альфам? Так альфы столько ждать не будут, оборотни очень нетерпеливые. Я никому в этой жизни не верила, не потому, что мой отец оказался такой тварью, и в стае снежных волков жестоко относились к женщинам, а потому, что моя душа уже разорвана, и тело помнит только боль. Меня сломали давно, и я не умерла только потому, что мой зверь отчаянно этому сопротивлялся. Согласись зверь со мной, моя душа была уже в чертогах богини смерти.
Почему я должна платить за злодеяния своего отца? Хотя моих похитителей это не волнует. Не собиралась я разговаривать ни с кем, пусть делают, что хотят. Может, наконец-то мой зверь согласится со мной, что жить мне не для чего и незачем.
- Пойдём, я покажу тебе твою комнату, - устало сказал Аглас. - Может, завтра ты захочешь поговорить со мной.
Зря надеется. Ни завтра, ни через год, не о чём мне с ними разговаривать, а вот за обед поблагодарить нужно. Выйдя из-за стола, я поклонилась поварам и направилась за удивлённым Агласом.
Меня привели на второй этаж в самую дальнюю комнату. Открыв дверь, доктор жестом показал мне, чтобы я заходила. Комната маленькая, кровать, шкаф и небольшой комод. Стул у кровати и дверь, наверное, в туалет. Неплохо, миленько, а более никаких эмоций комната не вызывала.
Аглас заходить не стал, закрыл дверь и оставил меня одну. Первым делом я прошла и посмотрела, куда ведёт дверь. Угадала я правильно – туалет и маленькая душевая кабина. Такая маленькая, что большой альфа в ней не поместится, я же размещусь с комфортом.
Моя дверь закрывалась на защёлку, но её сломает даже подросток. Я всё же закрыла комнату и пошла в душ. Шкаф и комод были пусты, одежду мою никто забирать не собирался, так оно и понятно. Кому нужно проявлять заботу обо мне? Даже мама ушла в чертоги богини, как только родила меня. Жить она не хотела, а меня родила по настоянию отца. Теперь я не считаю её поступок слабостью, но я бы ушла раньше, а не обрекала ребёнка на такое существование. Может, хорошо, что сейчас не смогу зачать, я бы никогда не пожелала своему ребёнку такой жизни.
Приняв душ, я оделась и легла на кровать. Что толку думать и гадать, что будет дальше, мне уже давно всё равно, что сделают с моим телом, это уже не повлияет на мою душу.
Глава 3
Трое суток спустя. Адель
Про меня забыли на некоторое время, но я не рассчитывала на то, что так будет и дальше. Стараясь не напоминать о себе, я не выходила из комнаты даже для того, чтобы поесть. Я спала, сны мне уже давно не снились, я как будто проваливалась в чёрную дыру. Отдыха такой сон не давал, но берёг мою подорванную психику. Если начну вспоминать, что отец делал со мной, начнут приходить кошмары. Наверное, мой зверь так защищал меня, он блокировал мой мозг, запирая воспоминания внутри.
