ПРОЛОГ
— Ты с ума сошёл? На актрисах не женятся! Их нанимают, используют, с ними спят — но не женятся!
Странный это был спор за стеной. Я слышала возмущённый голос Влада, но не Алекса. Он если и говорил, то очень тихо. Непозволительно для ситуации тихо. Или молчал. И то, и то меня не устраивало. Я не стала дожидаться конца их душевного разговора. Сняла с безымянного пальца колечко с рубином, положила на самое видное место в центре стола. Рядом кинула кредитную карточку и телефон. Они были подарены всего несколько дней назад, я ещё не успела к ним привыкнуть. К счастью. Стараясь двигаться как можно бесшумнее, покинула этот враз ставший чужим дом.
ГЛАВА 1
Да. Я — Актриса. Но не из тех, кто задирает ножки в канкане на сцене третьесортного варьете. Я — сущность, способная изменяться, принимать абсолютно любой, хоть раз увиденный, облик. Нас осталось совсем немного, а таких, как я, способных держать маску не час-два, а сколь угодно долго — всего несколько. Мы не состоим на общем учёте в конторе по найму и можем себе позволить лишь изредка звонить туда, чтобы узнать, не появился ли заказчик нашего уровня. Но даже если такой и появляется, то не факт, что я соглашусь на выполнение заказа, да ещё и на его условиях. Условия, точнее, основную их часть, ставлю я, если заказ кроме улучшения моего и без того неплохого финансового состояния привлекает меня необычностью или возможностью подпитаться эмоциями. Как раз таким и был первый заказ от братьев Кабальеро — мутных типов с русскими корнями. Подозреваю, что про русские корни — всего лишь легенда, такая же дешёвая, как и эта их липовая фамилия, вписанная в липовые водительские права и страховки.
Мне было скучно. Закрытый заказ принёс потрясающую сумму на мой счёт, но эмоциональная составляющая оказалась на слишком уж низком уровне, не соответствующем обещанному. Я развлеклась, заказчик получил желаемое, накинул сверх в качестве «комплимента», и мы расстались. Я сразу же взяла билеты на трайн и переехала в другой город.
Если честно, городом его можно было назвать с большой натяжкой. Так, городок, в котором, как в селении, все друг друга знают. И единственное, чем он привлекал, так это морем. Первую неделю я провела на пляже. Загорала, лениво отбрыкиваясь от желающих познакомиться, а вечерами гуляла по притихшим пляжам и наслаждалась тишиной, которую нарушал лишь шорох волн по песку. Я любила гулять босой у самой кромки воды. Набегающая пена приятно холодила ноги, уставшие от непривычной обуви недавнего заказа, а волна дарила разные приятные подарки: раковины причудливых форм и расцветок, камешки с отверстием и даже кусочки янтаря, отполированные до блеска.
Я не заводила ни с кем знакомств и вообще мало общалась. Моими собеседниками были лишь официанты в ресторане и горничные в отеле, где я имела неосторожность поселиться. Думаю, найди я частный дом, эта история и не случилась бы.
Они подсели ко мне за обедом. Классическими красавцами их назвать не получилось бы, но что-то привлекательное в лицах всё-таки присутствовало. Схожесть не давала повода сомневаться — братья. А наглость давала вторую подсказку — это те самые Кабальеро, о которых перешёптывались последние дни не только в отеле, но и на пляже. Никакой конкретики в этих перешёптываниях не было, истории походили скорее уж на преувеличенные сплетни.
Тот, что выглядел чуть постарше и посолиднее (как потом выяснилось — Влад), вёл себя и понаглее брата. Он думал, что ярко-голубые глаза на смуглом от природы лице, да ещё и в сочетании со смоляными волосами, собранными в хвост, делают его неотразимым. Увы, в этом он заблуждался. Я давно уже вышла из того возраста, когда появление подобных экземпляров мужского пола заставляет женские сердца стучать сильнее. К тому же с сердцем у меня проблемы. Да и вообще, псевдоиспанцы с их неуёмной экспрессией — не «моё». Младший, Алекс, вёл себя спокойнее. Его глаза были не такими яркими, кожа не такая смуглая, а волосы он не мучил резинками, позволяя непокорным локонам рассыпаться по плечам. Пока брат говорил, он меланхолично потягивал через соломинку коктейль и крутил в пальцах зажигалку. Ловкость, с которой он это делал, наводила на мысль, что Алекс имел хорошую практику в качестве престидижитатора или карточного шулера.
Они искали третьего. А точнее — третью. Актрису. Несколько интересных идей уже теснились в их буйных головушках, но, чтобы приступить к реализации хотя бы одной из них, им требовалась сущность с масками. Что меня подкупило тогда? Тридцать три процента. Кабальеро не собирались кидать мне несчастные двадцать и уверять, что это хороший куш для девушки типа меня, они сразу предложили равноправное партнёрство.
Первое совместное дело. За две недели я сменила пять масок, каждую из которых носила не менее суток. Это было тяжело, ведь после таких перевоплощений обычно мне требовалось несколько дней для восстановления, но я их, увы, не получала. И неизвестно, чем бы закончился для меня такой марафон, если бы игра в тех персонажей не подарила бы мне столько эмоций. В одном облике я злилась и крушила всё вокруг, не стесняясь бить посуду о головы присутствующих. В другом — рыдала над известием о чьей-то там кончине (понарошку, бо кончина принесла облегчение многим). В третьем — заливисто хохотала над… Не буду называть его имя, он слишком высоко забрался и ему ничего не стоило физически уничтожить моего персонажа без каких-либо серьёзных для себя последствий. В четвёртом студила всё вокруг холодом Снежной королевы. В пятом… Хм…
И пока вокруг меня суетились какие-то серые тени, хороводили какие-то серые лица, братья изымали из их сейфов и столов нужное. Нет, нет… Цацки, золото и банкноты оставалось на месте. Изымались лишь бумаги. Попав в руки тем, кто желал их заполучить, эти бумаги кого-то делали богатым, кого-то — высокородным, кого-то — нищим, а кого-то даже мёртвым. И меня ничуть не смущал сей момент. Деньги, что мы получили, знаете ли, совсем не пахли. Зато позволили нам потом целый месяц изображать Крёзов…
Второе дело я никогда не любила вспоминать. Явная подстава, после которой я даже не стала дожидаться выплаты гонорара и забирать вещи из гостиницы. Просто двинула прямым ходом на вокзал и прыгнула в уже отходящий трайн. Пара купюр сделала проводника любезным, он даже открыл для меня свободное купе, и я ехала часть пути как королева, в гордом одиночестве. Но у одного из тихих полустанков, когда трайн чуть замедлил ход, я по-английски покинула его. Сняв, наконец, неприятный мне облик, спокойно добралась до автостанции и успела на последний автобус, который увёз меня в город, где ни Кабальеро, ни их клиенты, ни, тем более, жертвы, не стали бы искать, рискуя своими жизнями. В этом городе я стала такой, какая есть теперь. И произошло это двести с небольшим лет назад.
ГЛАВА 2
Родной город встретил меня тогда равнодушно, будто и не было всех этих лет разлуки. За два века он ничуть не изменился, если только жителями, да и то максимум на треть. В нём не прибавилось и не убавилось домов, не обновился стиль декора магазинных витрин, и даже колокольня с огромными часами на окраине осталась прежней. А на соседней от неё улице, спрятавшись за высоким каменным забором, всё так же стоял тот дом. Я без страха приблизилась к нему. Двести лет скитаний по всему миру закалили меня, сделали моё проклятье крепче. Проклятье? Матушка Каролин называла его даром. А вот и она сама. Ждёт на крыльце, и нет сомнений, что встречает именно меня.
— Дитя моё, я знала, что ты вернёшься.
— Вернусь? Это слишком громко сказано. Я решила просто заглянуть сюда, но оставаться не собираюсь.
— Как пожелаешь. Твоя комната свободна и готова, чтобы ты в неё вселилась. На сколько дней планируешь задержаться?
— Пока не знаю. Хочу отдохнуть и собраться не только с силами, но и с мыслями.
— Если ты голодна, ужин будет готов через полчаса. Полагаю, этого времени хватит, чтобы ты поделилась своими сомнениями, и мы попробовали бы разобраться с твоими проблемами вместе.
— В пансионе сейчас много воспитанников? Ужинать придётся с ними?
— Их немного. Но если ты не хочешь, чтобы тебя видели, ужин можно подать в твою комнату.
— Это было бы неплохо. Если не возражаете, я хотела бы привести себя в порядок перед ужином, а разговор… Пусть будет после него.
Матушка провела меня боковой лестницей в мою комнату, вручила ключ и отправилась по своим делам, пообещав заглянуть после ужина.
В комнате — всё такое знакомое, привычное. Прежнее. Разве что постельное бельё оказалось свежим — меня явно ждали. Ждали — угадав мой приезд, или ждали — потому что меня уже ищут? Не стала ломать голову, отправилась в ванную комнату. Свежие полотенца, пахнущие травами, шампунь, бальзам и мыло — всё подобрано с учётом моих вкусов. Я не стала нежиться в ванне, просто смыла дорожную грязь под душем и, накинув тёплый халат, вышла в комнату в тот момент, когда девушка в форме начала сервировать стол на двоих. Заметив меня, она сделала книксен и бесшумно исчезла.
«Интересно, кто будет моим гостем? Матушка или кто-то из старых знакомых?» Я не стала играть в угадайку. Стоило мне привести волосы в порядок и надеть платье, услужливо разложенное кем-то на кровати, как дверь приоткрылась, и в комнату вошёл… большой и очень пушистый рыжий кот. С невозмутимым видом он прошествовал к столу и сел у второго стула, потом нетерпеливо взглянул на меня.
— Ох, извините, я совсем всё поперезабыла! Я приглашаю вас отужинать со мной. Мне будет крайне приятно видеть вас в качестве почётного гостя. Предоставляю вам полную свободу выбора облика для ужина.
Кот, выслушав моё невнятное бормотание, высокомерно мявнул и вспрыгнул на стул. По его шубке пробежали огоньки, пошла трансформация, и вскоре передо мной уже сидел молодой человек, чьи зелёные неоновые глаза я не смогла бы забыть никогда.
— Фам, ты ли это?
— Лиззи, детка, ты подкупаешь своей искренней радостью!
— Я и правда рада тебя видеть. Но что ты делаешь в пансионе?
— Не поверишь. Служу. Учу новичков жить новой для них жизнью…
— …и соблазняешь девчонок! — закончила я его реплику и рассмеялась, заметив, как покраснели у собеседника уши.
В этом был весь Фам. Оборотень. Сердцеед. Талантливый ухажёр и соблазнитель. А ещё — первый мужчина в жизни девушек, получивших перерождение в пансионе матушки Каролин. Будучи объектом многочисленных воздыханий представительниц слабого пола, он умудрялся периодически уходить в стеснительность, особенно, во время разговоров, касающихся секса. Говорили, матушка когда-то специально отправила его на обучение в бордели для богатых, чтобы в роли первого мужчины он стал профи. Покидая город девственницей, я жалела, что так и не узнала, насколько Фам хорош в постели. И вот он сидит передо мной, с аппетитом поглощая рыбу, запечённую на углях, и разве что не мурчит от удовольствия.
Отдав должное искусству поварихи, мы предались воспоминаниям, потягивая домашнее вино, рецепт приготовления которого матушка Каролин держала в строгом секрете. Я подозревала, что Фам появился в моей комнате не просто так. Он или должен был узнать от меня что-то, или подготовить к разговору с наставницей. Я не ошиблась. Когда грязные тарелки были убраны со стола, а на их месте появилось блюдо с фруктами, к нашему разговору присоединилась и матушка. Но разговор как-то странно скомкался, и вскоре Фам «вспомнил», что его ждут в младшей группе. Изобразив на лице сожаление, от которого за версту несло фальшью, он покинул нас, пообещав заглянуть ко мне перед завтраком.
Каролина слегка пригубила вино и поставила бокал на стол.
— Итак, Элизабет, что же случилось в доме N?
— Значит, вы всё знаете?
— Далеко не всё. Но если ты хочешь, чтобы тебе помогли…
— Хорошо, я расскажу.
И я действительно рассказала всё. И о первых днях самостоятельной жизни во внешнем мире, и о самом первом заказе, и о том, как доросла до Актрисы, и о встрече с братьями… И о том, как почувствовала подставу, но так и не поняла, кто именно в ней повинен: заказчик или Кабальеро. Матушка Каролин слушала внимательно, чуть склонив на бок голову, как это делала всегда, когда слышала нечто интересное. Она почти не перебивала меня, лишь пару-тройку раз задала уточняющие вопросы. Когда я закончила, она вновь наполнила наши бокалы вином.
— Я слышала про этих русских испанцев. В городе они не появлялись, но некоторые слухи о них до нас дошли. Очень противоречивые истории, по которым сложно сложить мнение о братьях. Могу сказать лишь одно: они — не люди.
— Как? — от неожиданности я чуть не выронила бокал. — Кто же они? Сущности?
— Скорее, просто оборотни, но про второй лик я ничего не знаю. Как не знаю, какой из двух ликов у них истинный: звериный или человеческий. Я в курсе, что они проявляли серьёзный интерес к пансиону и его воспитанникам, точнее, воспитанницам. Однако приехать в город и поговорить со мной так и не рискнули. Вполне может быть, что знакомство с тобой было целенаправленным, и ты была им нужна лишь для первого дела, с бумагами. Потому ты чуть и не попалась на втором.
— Думаете, они хотели от меня избавиться?
— Не утверждаю, но подозреваю. Поэтому предлагаю тебе остаться тут, пока не уляжется шумиха. Заодно поможешь Фаму, есть у нас несколько очень сложных воспитанниц, часть из которых может вырасти в актрис.
— Даже так? — я была приятно удивлена. — Я с удовольствием с ними пообщаюсь и постараюсь помочь сломать внутренний психологический барьер.
ГЛАВА 3
Полгода жизни в пансионе возродили меня. Я с головой ушла в работу, помогая Фаму и Че, дородной кухарке неопределённого возраста. Сколько я её помнила, она не менялась, и у меня было подозрение, что даже платье на ней — одно и то же. Мне доставляло удовольствие возиться на кухне, стряпая не только по рецептам из поваренной книги, но и по своим, которые я порой придумывала на ходу. Иногда к нам с Че присоединялась кто-нибудь из воспитанниц, отданных мне в обучение. Я смотрела на этих девочек, на лицах которых застыл страх, и видела в них себя… Как будто и не было этих двух веков разницы…
***
Первые свои годы в пансионе я не помнила совсем. Не было даже отрывочных воспоминаний-картинок. Полагаю, к этому приложила свою руку матушка Каролин, самый сильный маг из встреченных мною когда-либо. Первые «картинки», что мне удалось извлечь из недр памяти, — многочасовые просмотры гравюр и игра с котом, которого мне подарили, когда я заболела. Настоятельница заставляла меня во всех подробностях изучать мимику и жесты разных персонажей в разных ситуациях, реакцию их окружающих людей, а потом анализировать увиденное и запоминать. Когда глаза от перенапряжения начинали слезиться, ко мне приходил кот. Почему-то меня не удивляло, как он ловко прыгал на диван, очень точно попадая лапой на альбом, который захлопывался, и я с наслаждением предавалась игре с котом. Мне и в голову не приходило тогда, что он — двуликий. Первый раз в человеческом облике я увидела кота, когда мне исполнилось четырнадцать.
Как-то, спустившись на ужин в трапезную, я обнаружила за столом незнакомого юношу. Для женского пансиона это был нонсенс. Мужчины у нас, конечно, работали — конюх, садовник с помощником, привратник — но все они были намного старше и никогда не допускались за стол с нами.
