Инспектор Койл по долгу службы сталкивался со многими делами. И это дело киднеппинга, – а это явно был киднеппинг, – первоначально не обещало выбиваться из других дел.
Девочку, предположительно пяти-шести лет, нашли на улице в одном из городов Нового Орлеана. Девочка долго стояла у магазина, что привлекло внимание охранника. И, что уже сразу вызвало вопросы у инспектора, малышка будто почувствовала взгляд охранника. Она сама зашла в магазин и направилась к нему.
– Здравствуйте, – серьезно произнесла малышка на записи с камер магазина. – Вы полицейский?
– Нет, – ответил ей мужчина. – Я охранник. Почему ты одна? Где твои родители?
– Я не знаю, – серьезно ответила девочка, не выглядя испуганно или будучи растерянной. Скорее странно задумчивой. – Я не помню.
Койл остановил запись и вновь прокрутил ее. Что-то здесь цепляло… некая странность. Поведение ребенка не характерно. Если бы она плакала, или была бы напугана… а тут… какая-то отрешенность. Пробирочный ребенок?
Возможно…
То, что ребенок ничего не помнил, это не ново. Электро-магнитный ИНСТ, запрещенный в свободном обращении, вполне мог вызвать амнезию, не нанося вреда психическому здоровью. Скорее всего ребенка выкрали с другой планеты, потом у преступников наступил момент, когда от ребенка было проще избавиться… спасибо, не убили.
Протокол действий был прост. Само дело скорее всего «завис», а девочка отправится в приют. Одновременно полиция, проводя розыск возможных родственников несовершеннолетнего сделает запрос в ОГФ – Общий Генетический Фонд. Если девочка родилась под счастливой звездой, а раз она жива, то это уже показатель, во всей Вселенной обязательно кто-то да найдется. Достаточно близкий по генетическому набору хромосом и желающий взять на себя ответственность за ребенка.
По крайней мере инспектор на это надеялся.
Да и в любом случае, закон требовал ставить в известность о наличии ребенка всех, кто имел совпадение в ДНК более чем в 30%. И именно эти люди имеют право первоочередной опеки.
Что же, будем действовать по протоколу…
***********************
На Кассадре было спокойно. Слишком спокойно для него. После Терезы в течении полугода приходилось лишь буднично ловить браконьеров и выдворять их с планеты. Одна попытка похищения подопечного бывшим хозяином, две провокации… но в общем и в целом, было тихо.
Слишком тихо.
С некоторых пор Ирэл все больше убеждался, что это спокойствие ему не нравится. Это беспокоило. Внушало опасения. Но объективных причин опасаться собственного прошлого у него не было. Охотиться на него было уже некому.
– Ирэл? Добрый день, – Мэй Ким подошла к нему в один из дней.
– Да, добрый, – лаконично ответил мужчина.
С первого дня проведенный анализ показал, что если ему и кого опасаться, то только эту женщину. Излишне проницательна. Со всеми остальными было проще.
– Меня просили с вами поговорить. Позволите присоединиться?
Хм-м…
– Прошу, – он склонил голову, взглядом предлагая женщине сесть на стул за столом маленького уличного кафе, открытого одной из переселенок.
Женщина легко села и заказала на электронном табло себе кофе. Между делом она спокойно сказала:
– Нелегко привыкать к новой жизни.
– Я не хотел бы это обсуждать.
– А я не намерена заставлять вас, – уверила его Мэй, понимающе чуть улыбнувшись. – Вы не нуждаетесь в помощи.
Вот за это спасибо…
– Что вас просили мне передать? В моих услугах больше не нуждаются? – спросил он прямо.
Он этого ждал.
– Нет, – качнула головой Мэй. Она подождала, когда подошедший официант, поставит кофе и печенье на столик, и отойдет. – Олег рад, что вы здесь. Не уверена, что он останется здесь надолго. Его отец сложный человек.
– Вы думаете? Или уверены? – уточнил Ирэл.
Мэй задумчиво склонила голову.
– Время. Только время имеет свойство что-то утверждать, – негромко сказала она. – Ирэл, на Кассандру пришло сообщение от полиции Нового Орлеана.
Он молча смотрел, дожидаясь продолжения.
Вот значит как?
Что же… вот и все.
– Они нашли ребенка, – мягко и совершенно неожиданно для него сказала Мэй. – Девочка пяти лет, полная потеря памяти, без имени и без объявления в розыск. Ребенок из ниоткуда. Запрос в ОГФ показал совпадение с вашим ДНК на 56%. Геном собран от трех доноров и ваше преобладает.
Аш-Сэй поднял бровь, лишь этим проявив чувство собственного недоумения.
Он казался почти ошарашенным.
– DEX-компани, – только и сказал он.
Женщина едва кивнула.
– Похоже, у них были какие-то планы на модификантов, – проговорила она. – Я не удивлена. Странно, что это только один ребенок. Как будто кто-то специально его оставил, как приманку.
Вот именно…
– Только вот «приманка» уже пять месяцев находится в распределительном детском центре-приюте. На усыновление и во временную семью ее передать не могут, пока не пришел официальный отказ от всех установленных анализом близких родственников по геному. И этого не произойдет, поскольку опознан только ваш.
– Каким образом? – именно этот вопрос волновал его больше всего.
Откуда вообще известно, что он здесь?
– Збышек, – вздохнула Мэй. – Он давно предлагал передать в ОГФ генетический материал наших подопечных. У нас уже был с ним разговор об этом, когда он тайком для пробы передал туда три образца для анализа… правда, тогда дело кончилось благополучно. Лишь один из трех нашел совпадение в 41,5%… точно не помню, но найденная женщина с радостью согласилась стать опекуном для «племянника». Модель Mary, Кэвин. И этот «успех» Збышек решил повторить. Только вместо образцов наших подопечных, он отослал наших сотрудников! Перепутал.
– Идиот, – Ирэл был впечатлен неприятностью.
– Не вы один пострадали, – помрачнела Мэй. – У Киры брат тринадцати лет, сводный по отцу, но там хорошая семья. В любом случае, все образцы шли просто по номерам с инициалами, только нашим понятно. Здесь опасаться нечего.
Ирэл не стал соглашаться, но мысленно разложив ситуацию пришел к тому же выводу. Но глупость Збышека вызывала раздражение. С таким работать неприятности иметь…
Мэй пила свой кофе, не продолжая разговор. Явно ожидала от него какой-то реакции, но сам Ирэл не видел причин для продолжения беседы.
– Я понимаю сложность ситуации, – негромко сказала женщина. – Но я бы просила вас обдумать эту возможность.
– Возможность чего именно? – сухо осведомился Аш-Сэй.
Мэй Ким смотрела прямо и серьезно.
– Человек не может жить просто, без цели. Ему нужен якорь. Подумайте об этом. Я не настаиваю, но возможно это то, что вам необходимо. Она тоже одна.
– Вы переходите границы, – негромко сказал он.
– Тогда выйдите за них сами. Вы же храбрый человек? – Мэй встала, и улыбнувшись, пожелала:
– Хорошего дня, Ирэл.
И оставила на столике глянцевый квадратик голофото.
*********************
Его взяли на крючок. Понадобилось время, чтобы принять горькую правду – все было подстроено. Нельзя набрать с улицы людей и сделать из них профессиональных ликвидаторов сорванных киборгов да за короткое время. А время было ограничено. Зато можно выбрать тех, кто уже имел навыки убивать, отключая чувства. Которым лишь нужен был стимул, закрыть глаза и выполнить то, что было необходимо компании.
Лучший стимул – убийство родных и любимых.
Его прошлое стало приговором для его жены, дочери и не рожденного сына.
Почему среди сотен тысяч именно он? Почему?
Он так и не смог найти ответ.
Но те, ради кого он убивал, уже давно мертвы.
У него уже давно не было якоря. Тех, кто бы его держал.
Нужен ли он той девочке?
Выбросить голофото было просто. Просто бросить в утилизатор. Оставить на столике в кафе и просто уйти. Можно было… его жизнь не подразумевало ребенка. Или семьи.
Не подразумевало.
Вот только серьезное личико сероглазой девочки вытравить из памяти не удалось.
Мэй Ким знала куда нанести удар.
Опасная женщина…
Хм-м...
*********************
– Это довольно необычный ребенок, – предупреждение было вынесено таким тоном, что Ирэл стал ждать продолжения.
Психолог детского центра смущенно поправила очки, и с сомнением посмотрела на мужчину перед собой. Он… был… отстраненным. Будто его не волновало, что ему говорят. Он уже принял решение, и просто дожидался, когда это дойдет до разума других людей. И он сможет просто оформить документы и забрать ребенка.
Непростой человек, непростой ребенок… и как эти двое сойдутся было непонятно.
С другой стороны, закон был на стороне мужчины, а у центра не было ни малейших оснований отказать в передаче ребенка. Заключение ОГФ являлось решающим в установлении права родства, отсутствие судимости или привлечения в уголовным делам тоже не оставляло шансов. У вот факт гибели семьи у человека и желание взять под опеку сироту с общим родственным генофондом и вовсе не давало повода ему отказать.
Сотрудница приюта, сдавшись, вздохнула.
– Вы хотите увидеть ее? До подписания бумаг? – с непонятной для себя надеждой спросила она.
– Да.
– Тогда идемте, я вас провожу… мы это не приветствуем, чтобы не возбуждать у детей лишнего волнения, но в данном случае… это не имеет смысла.
Последние слова психолога отдавали странностью еще большей, но мужчина не стал уточнять, что именно она имела в виду.
В корпусе младших воспитанников приюта они направились к игровой, где в данное время они должны были находится. Но девочку Аш-Сэй увидел еще раньше.
Маленькая фигурка стояла перед большим окном в коридоре, за которым в медленном танце кружились белоснежные хлопья снега. Девочка безотрывно задумчиво смотрела в окно, не обращая внимания на шум, что доносился из приоткрытых дверей игровой позади нее.
– Джина, что ты здесь делаешь? – мягким воркованием спросила психолог и Ирэл про себя поморщился от этого тона. – Почему ты не играешь с другими детьми?
– Я не Джина, – тихо ответила девочка, отмерев, и посмотрела на них.
Спокойно, без любопытства или недовольства.
– Ну, – психолог с трудом выдавила улыбку. – Ты же не помнишь, как тебя зовут? Надо привыкать к новому имени…
– Я не Джина, – сухо повторила девочка, отворачиваясь.
– Хм-м… дорогая? Милая, посмотри на меня! Я хочу познакомить тебя с этим человеком. Он приехал познакомиться с тобой.
Девочка неохотно отвернулась от окна и посмотрела на Ирэла.
– Здравствуйте, – равнодушно сказала она.
– Здравствуй, – поздоровался он. – Ты любишь снег?
– Нет. Он холодный. Но мне нравится смотреть на него. Это тихо. И красиво.
Ирэл посмотрел на окно.
– Действительно, – согласился он.
– Я, пожалуй, отойду, – пробормотала сотрудница, впечатленная этим «знакомством».
Изумительно, как они похожи в реакциях и в манере говорить!
Женщина поспешила сбежать в игровую к нормальным детям. Двое проводили ее взглядами и вновь вернулись к изучению друг друга.
– Меня зовут Ирэл Аш-Сэй, – сказал мужчина.
Он не знал, что ему сказать еще.
Девочка подумала и кивнула.
– Хорошее имя, – сказала она и в ее голосе впервые прозвучало что-то еще. Не интерес, а скорее досада. – Я меня записали Джиной.
– Тебе не нравится это имя?
– Нет. Это не мое имя.
– Хорошо, тогда придумай себе новое, – предложил он.
– А разве можно? – усомнилась девочка, нахмурившись.
– Я так сделал, – признался он.
Девочка подумала.
– Я не знаю. Я хочу такое же. Как у тебя. Имя должен давать взрослый. Так принято.
Девочка говорила коротко. Будто обдумывая слова. Явно не любит болтать попусту. И ему это понравилось. К тому же, она начинала ему нравиться. Странный ребенок не был похож на шумных, непоседливых и плохо управляемых детей, которые явно разносили в это время игровую комнату.
Он невольно с недовольством посмотрел на плохо закрытую дверь. Девочка тоже.
– Хочешь уйти отсюда? – вдруг спросил он.
– Хочу. А ты драться будешь? – по простому отвечали ему.
– Нет.
– Хорошо. Пойдем, – и девочка протянула ему руку.
Он хмыкнул.
– А если я злой?
Она с уверенностью покачала головой.
– Нет, ты не злой, – уверенно сказала она. – Злые не такие.
– Какие же?
И девочка с убийственной серьезностью ответила:
– Они улыбаются.
Позже он понял, что девочка отнюдь не была доверчива. Она избегала подходить к другим взрослым, и отступала, когда кто-то протягивал ей руку для пожатия. Каждый раз она смотрела так, что взрослые смущенно поспешно опускали руку.
Она не просила помощи, стараясь справиться сама с заевшей молнией на курточке. Не болтала попусту, но цепко держала его за руку, одновременно смотря по сторонам со всей внимательностью. Будто отслеживая пространство на предмет опасности. Это нехорошо напомнило манеру киборгов, отслеживать все вокруг. И это породило подозрения, что в появлении девочки действительно замешана компания.
Он и раньше в этом не сомневался, но…
Оформить документы оказалось настолько легко, что он смог забрать девочку в тот же день. Причем, психолог центра явно была рада избавиться от странной девчонки с не менее странным мужчиной.
Задерживаться на Новом Орлеане Ирэл не собирался. Пусть DEX-компани больше не существовало, но… означало ли это, что опасности нет? Он не был уверен. Но вот девочке явно не стоило оставаться здесь, после встречи с ним.
Поэтому глубоким вечером они оказались в зале-ресторане при космопорте, дожидаясь корабля. Станислав Петухов был столь любезен, что без лишних вопросов согласился их «подбросить» до Кассандры.
– Можно спросить? – спросила девочка.
– Спрашивай, – разрешил он.
Какой вопрос может задать ребенок?
– Что значит «пробирочный»?
Он внимательно посмотрел на нее. Зажатый в китайских палочках ролл был позабыт.
– Почему ты спрашиваешь?
– Психолог в приюте, сказала «от пробирочного ребенка только этого и можно ждать». Я пробирочная?
Серые глаза напряженно смотрели на него.
– Это плохо?
– Нет, – ответил он, понимая, что та сотрудница не зря ему не понравилась. – Многие люди пробирочники. Они не хуже, чем остальные. Пробирочники появляются на свет из инкубатора. Это большой стеклянный резервуар, наполненный жидкостью. В него помещают ДНК людей, и внутри инкубатора растет младенец, ребенок, новый человек.
Девочка обдумала ответ. Вряд ли он смог объяснить, что такое инкубатор. Но переспрашивать его не стали.
– Она сказала так, будто это плохо, – только и сказала девочка.
– Это НЕ плохо, – повторил он. – Но многие люди полагают, что «пробирочники»… не такие умные, как другие люди. И ведут себя не так, как другие.
– Как? – не отставала девочка.
Действительно, как?
Он вспомнил лесника с Кассандры.
– Никак. Они ведут себя обычно. Но реакции и эмоции у них не такие явные, как у обычных людей.
– А ты пробирочный?
Он замер.
Договорился…
– Нет. Я модификант, – обреченно сказал он, подозревая новый виток вопросов.
– А я?
– Не знаю. Мы это выясним. Позже.
Девочка кивнула.
Девочку, предположительно пяти-шести лет, нашли на улице в одном из городов Нового Орлеана. Девочка долго стояла у магазина, что привлекло внимание охранника. И, что уже сразу вызвало вопросы у инспектора, малышка будто почувствовала взгляд охранника. Она сама зашла в магазин и направилась к нему.
– Здравствуйте, – серьезно произнесла малышка на записи с камер магазина. – Вы полицейский?
– Нет, – ответил ей мужчина. – Я охранник. Почему ты одна? Где твои родители?
– Я не знаю, – серьезно ответила девочка, не выглядя испуганно или будучи растерянной. Скорее странно задумчивой. – Я не помню.
Койл остановил запись и вновь прокрутил ее. Что-то здесь цепляло… некая странность. Поведение ребенка не характерно. Если бы она плакала, или была бы напугана… а тут… какая-то отрешенность. Пробирочный ребенок?
Возможно…
То, что ребенок ничего не помнил, это не ново. Электро-магнитный ИНСТ, запрещенный в свободном обращении, вполне мог вызвать амнезию, не нанося вреда психическому здоровью. Скорее всего ребенка выкрали с другой планеты, потом у преступников наступил момент, когда от ребенка было проще избавиться… спасибо, не убили.
Протокол действий был прост. Само дело скорее всего «завис», а девочка отправится в приют. Одновременно полиция, проводя розыск возможных родственников несовершеннолетнего сделает запрос в ОГФ – Общий Генетический Фонд. Если девочка родилась под счастливой звездой, а раз она жива, то это уже показатель, во всей Вселенной обязательно кто-то да найдется. Достаточно близкий по генетическому набору хромосом и желающий взять на себя ответственность за ребенка.
По крайней мере инспектор на это надеялся.
Да и в любом случае, закон требовал ставить в известность о наличии ребенка всех, кто имел совпадение в ДНК более чем в 30%. И именно эти люди имеют право первоочередной опеки.
Что же, будем действовать по протоколу…
***********************
На Кассадре было спокойно. Слишком спокойно для него. После Терезы в течении полугода приходилось лишь буднично ловить браконьеров и выдворять их с планеты. Одна попытка похищения подопечного бывшим хозяином, две провокации… но в общем и в целом, было тихо.
Слишком тихо.
С некоторых пор Ирэл все больше убеждался, что это спокойствие ему не нравится. Это беспокоило. Внушало опасения. Но объективных причин опасаться собственного прошлого у него не было. Охотиться на него было уже некому.
– Ирэл? Добрый день, – Мэй Ким подошла к нему в один из дней.
– Да, добрый, – лаконично ответил мужчина.
С первого дня проведенный анализ показал, что если ему и кого опасаться, то только эту женщину. Излишне проницательна. Со всеми остальными было проще.
– Меня просили с вами поговорить. Позволите присоединиться?
Хм-м…
– Прошу, – он склонил голову, взглядом предлагая женщине сесть на стул за столом маленького уличного кафе, открытого одной из переселенок.
Женщина легко села и заказала на электронном табло себе кофе. Между делом она спокойно сказала:
– Нелегко привыкать к новой жизни.
– Я не хотел бы это обсуждать.
– А я не намерена заставлять вас, – уверила его Мэй, понимающе чуть улыбнувшись. – Вы не нуждаетесь в помощи.
Вот за это спасибо…
– Что вас просили мне передать? В моих услугах больше не нуждаются? – спросил он прямо.
Он этого ждал.
– Нет, – качнула головой Мэй. Она подождала, когда подошедший официант, поставит кофе и печенье на столик, и отойдет. – Олег рад, что вы здесь. Не уверена, что он останется здесь надолго. Его отец сложный человек.
– Вы думаете? Или уверены? – уточнил Ирэл.
Мэй задумчиво склонила голову.
– Время. Только время имеет свойство что-то утверждать, – негромко сказала она. – Ирэл, на Кассандру пришло сообщение от полиции Нового Орлеана.
Он молча смотрел, дожидаясь продолжения.
Вот значит как?
Что же… вот и все.
– Они нашли ребенка, – мягко и совершенно неожиданно для него сказала Мэй. – Девочка пяти лет, полная потеря памяти, без имени и без объявления в розыск. Ребенок из ниоткуда. Запрос в ОГФ показал совпадение с вашим ДНК на 56%. Геном собран от трех доноров и ваше преобладает.
Аш-Сэй поднял бровь, лишь этим проявив чувство собственного недоумения.
Он казался почти ошарашенным.
– DEX-компани, – только и сказал он.
Женщина едва кивнула.
– Похоже, у них были какие-то планы на модификантов, – проговорила она. – Я не удивлена. Странно, что это только один ребенок. Как будто кто-то специально его оставил, как приманку.
Вот именно…
– Только вот «приманка» уже пять месяцев находится в распределительном детском центре-приюте. На усыновление и во временную семью ее передать не могут, пока не пришел официальный отказ от всех установленных анализом близких родственников по геному. И этого не произойдет, поскольку опознан только ваш.
– Каким образом? – именно этот вопрос волновал его больше всего.
Откуда вообще известно, что он здесь?
– Збышек, – вздохнула Мэй. – Он давно предлагал передать в ОГФ генетический материал наших подопечных. У нас уже был с ним разговор об этом, когда он тайком для пробы передал туда три образца для анализа… правда, тогда дело кончилось благополучно. Лишь один из трех нашел совпадение в 41,5%… точно не помню, но найденная женщина с радостью согласилась стать опекуном для «племянника». Модель Mary, Кэвин. И этот «успех» Збышек решил повторить. Только вместо образцов наших подопечных, он отослал наших сотрудников! Перепутал.
– Идиот, – Ирэл был впечатлен неприятностью.
– Не вы один пострадали, – помрачнела Мэй. – У Киры брат тринадцати лет, сводный по отцу, но там хорошая семья. В любом случае, все образцы шли просто по номерам с инициалами, только нашим понятно. Здесь опасаться нечего.
Ирэл не стал соглашаться, но мысленно разложив ситуацию пришел к тому же выводу. Но глупость Збышека вызывала раздражение. С таким работать неприятности иметь…
Мэй пила свой кофе, не продолжая разговор. Явно ожидала от него какой-то реакции, но сам Ирэл не видел причин для продолжения беседы.
– Я понимаю сложность ситуации, – негромко сказала женщина. – Но я бы просила вас обдумать эту возможность.
– Возможность чего именно? – сухо осведомился Аш-Сэй.
Мэй Ким смотрела прямо и серьезно.
– Человек не может жить просто, без цели. Ему нужен якорь. Подумайте об этом. Я не настаиваю, но возможно это то, что вам необходимо. Она тоже одна.
– Вы переходите границы, – негромко сказал он.
– Тогда выйдите за них сами. Вы же храбрый человек? – Мэй встала, и улыбнувшись, пожелала:
– Хорошего дня, Ирэл.
И оставила на столике глянцевый квадратик голофото.
*********************
Его взяли на крючок. Понадобилось время, чтобы принять горькую правду – все было подстроено. Нельзя набрать с улицы людей и сделать из них профессиональных ликвидаторов сорванных киборгов да за короткое время. А время было ограничено. Зато можно выбрать тех, кто уже имел навыки убивать, отключая чувства. Которым лишь нужен был стимул, закрыть глаза и выполнить то, что было необходимо компании.
Лучший стимул – убийство родных и любимых.
Его прошлое стало приговором для его жены, дочери и не рожденного сына.
Почему среди сотен тысяч именно он? Почему?
Он так и не смог найти ответ.
Но те, ради кого он убивал, уже давно мертвы.
У него уже давно не было якоря. Тех, кто бы его держал.
Нужен ли он той девочке?
Выбросить голофото было просто. Просто бросить в утилизатор. Оставить на столике в кафе и просто уйти. Можно было… его жизнь не подразумевало ребенка. Или семьи.
Не подразумевало.
Вот только серьезное личико сероглазой девочки вытравить из памяти не удалось.
Мэй Ким знала куда нанести удар.
Опасная женщина…
Хм-м...
*********************
– Это довольно необычный ребенок, – предупреждение было вынесено таким тоном, что Ирэл стал ждать продолжения.
Психолог детского центра смущенно поправила очки, и с сомнением посмотрела на мужчину перед собой. Он… был… отстраненным. Будто его не волновало, что ему говорят. Он уже принял решение, и просто дожидался, когда это дойдет до разума других людей. И он сможет просто оформить документы и забрать ребенка.
Непростой человек, непростой ребенок… и как эти двое сойдутся было непонятно.
С другой стороны, закон был на стороне мужчины, а у центра не было ни малейших оснований отказать в передаче ребенка. Заключение ОГФ являлось решающим в установлении права родства, отсутствие судимости или привлечения в уголовным делам тоже не оставляло шансов. У вот факт гибели семьи у человека и желание взять под опеку сироту с общим родственным генофондом и вовсе не давало повода ему отказать.
Сотрудница приюта, сдавшись, вздохнула.
– Вы хотите увидеть ее? До подписания бумаг? – с непонятной для себя надеждой спросила она.
– Да.
– Тогда идемте, я вас провожу… мы это не приветствуем, чтобы не возбуждать у детей лишнего волнения, но в данном случае… это не имеет смысла.
Последние слова психолога отдавали странностью еще большей, но мужчина не стал уточнять, что именно она имела в виду.
В корпусе младших воспитанников приюта они направились к игровой, где в данное время они должны были находится. Но девочку Аш-Сэй увидел еще раньше.
Маленькая фигурка стояла перед большим окном в коридоре, за которым в медленном танце кружились белоснежные хлопья снега. Девочка безотрывно задумчиво смотрела в окно, не обращая внимания на шум, что доносился из приоткрытых дверей игровой позади нее.
– Джина, что ты здесь делаешь? – мягким воркованием спросила психолог и Ирэл про себя поморщился от этого тона. – Почему ты не играешь с другими детьми?
– Я не Джина, – тихо ответила девочка, отмерев, и посмотрела на них.
Спокойно, без любопытства или недовольства.
– Ну, – психолог с трудом выдавила улыбку. – Ты же не помнишь, как тебя зовут? Надо привыкать к новому имени…
– Я не Джина, – сухо повторила девочка, отворачиваясь.
– Хм-м… дорогая? Милая, посмотри на меня! Я хочу познакомить тебя с этим человеком. Он приехал познакомиться с тобой.
Девочка неохотно отвернулась от окна и посмотрела на Ирэла.
– Здравствуйте, – равнодушно сказала она.
– Здравствуй, – поздоровался он. – Ты любишь снег?
– Нет. Он холодный. Но мне нравится смотреть на него. Это тихо. И красиво.
Ирэл посмотрел на окно.
– Действительно, – согласился он.
– Я, пожалуй, отойду, – пробормотала сотрудница, впечатленная этим «знакомством».
Изумительно, как они похожи в реакциях и в манере говорить!
Женщина поспешила сбежать в игровую к нормальным детям. Двое проводили ее взглядами и вновь вернулись к изучению друг друга.
– Меня зовут Ирэл Аш-Сэй, – сказал мужчина.
Он не знал, что ему сказать еще.
Девочка подумала и кивнула.
– Хорошее имя, – сказала она и в ее голосе впервые прозвучало что-то еще. Не интерес, а скорее досада. – Я меня записали Джиной.
– Тебе не нравится это имя?
– Нет. Это не мое имя.
– Хорошо, тогда придумай себе новое, – предложил он.
– А разве можно? – усомнилась девочка, нахмурившись.
– Я так сделал, – признался он.
Девочка подумала.
– Я не знаю. Я хочу такое же. Как у тебя. Имя должен давать взрослый. Так принято.
Девочка говорила коротко. Будто обдумывая слова. Явно не любит болтать попусту. И ему это понравилось. К тому же, она начинала ему нравиться. Странный ребенок не был похож на шумных, непоседливых и плохо управляемых детей, которые явно разносили в это время игровую комнату.
Он невольно с недовольством посмотрел на плохо закрытую дверь. Девочка тоже.
– Хочешь уйти отсюда? – вдруг спросил он.
– Хочу. А ты драться будешь? – по простому отвечали ему.
– Нет.
– Хорошо. Пойдем, – и девочка протянула ему руку.
Он хмыкнул.
– А если я злой?
Она с уверенностью покачала головой.
– Нет, ты не злой, – уверенно сказала она. – Злые не такие.
– Какие же?
И девочка с убийственной серьезностью ответила:
– Они улыбаются.
*******************
Позже он понял, что девочка отнюдь не была доверчива. Она избегала подходить к другим взрослым, и отступала, когда кто-то протягивал ей руку для пожатия. Каждый раз она смотрела так, что взрослые смущенно поспешно опускали руку.
Она не просила помощи, стараясь справиться сама с заевшей молнией на курточке. Не болтала попусту, но цепко держала его за руку, одновременно смотря по сторонам со всей внимательностью. Будто отслеживая пространство на предмет опасности. Это нехорошо напомнило манеру киборгов, отслеживать все вокруг. И это породило подозрения, что в появлении девочки действительно замешана компания.
Он и раньше в этом не сомневался, но…
Оформить документы оказалось настолько легко, что он смог забрать девочку в тот же день. Причем, психолог центра явно была рада избавиться от странной девчонки с не менее странным мужчиной.
Задерживаться на Новом Орлеане Ирэл не собирался. Пусть DEX-компани больше не существовало, но… означало ли это, что опасности нет? Он не был уверен. Но вот девочке явно не стоило оставаться здесь, после встречи с ним.
Поэтому глубоким вечером они оказались в зале-ресторане при космопорте, дожидаясь корабля. Станислав Петухов был столь любезен, что без лишних вопросов согласился их «подбросить» до Кассандры.
– Можно спросить? – спросила девочка.
– Спрашивай, – разрешил он.
Какой вопрос может задать ребенок?
– Что значит «пробирочный»?
Он внимательно посмотрел на нее. Зажатый в китайских палочках ролл был позабыт.
– Почему ты спрашиваешь?
– Психолог в приюте, сказала «от пробирочного ребенка только этого и можно ждать». Я пробирочная?
Серые глаза напряженно смотрели на него.
– Это плохо?
– Нет, – ответил он, понимая, что та сотрудница не зря ему не понравилась. – Многие люди пробирочники. Они не хуже, чем остальные. Пробирочники появляются на свет из инкубатора. Это большой стеклянный резервуар, наполненный жидкостью. В него помещают ДНК людей, и внутри инкубатора растет младенец, ребенок, новый человек.
Девочка обдумала ответ. Вряд ли он смог объяснить, что такое инкубатор. Но переспрашивать его не стали.
– Она сказала так, будто это плохо, – только и сказала девочка.
– Это НЕ плохо, – повторил он. – Но многие люди полагают, что «пробирочники»… не такие умные, как другие люди. И ведут себя не так, как другие.
– Как? – не отставала девочка.
Действительно, как?
Он вспомнил лесника с Кассандры.
– Никак. Они ведут себя обычно. Но реакции и эмоции у них не такие явные, как у обычных людей.
– А ты пробирочный?
Он замер.
Договорился…
– Нет. Я модификант, – обреченно сказал он, подозревая новый виток вопросов.
– А я?
– Не знаю. Мы это выясним. Позже.
Девочка кивнула.
