– Надеюсь, мы больше никуда не пойдем, – подала я голос, придвигаясь к подруге ближе.
– Я тоже. Кстати, Еля, почему ты молчишь? – возмущенно поинтересовалась Лиз
– В смысле? – устало отозвалась я.
– Не возмущаешься. Ясно же, что нас похитили, – продолжала недовольно та.
– Лиз, а что толку? Только зря воздух сотрясать. И ты веди себя тише. Это пока они выказывают терпение, а если выйдут из себя? Боюсь даже подумать, на что они будут способны. А так меньше внимания привлекать будешь.
Лиз замолчала. Видимо, обдумывала мои слова. И в это время мне в связанные руки сунули какую-то флягу.
– Пей, – прозвучал чуть ли не мурлыкающий голос.
– О, – рядом выдохнула Лиз, и по громким глоткам поняла, что и она удостоилась питья.
Не став себя уговаривать, жадно припала к горлышку, с блаженством ощущая, как чуть сладковатая вода заполняет мои внутренности. Почти мгновенно усталость в теле ослабла, и захотелось жить.
Пузатую бутылку вытянули из моих пальцев, взамен тут же вложив что-то мягкое. Не успела я как следует определить на ощупь что это, как Белый плащ проинформировал меня:
– Это лум'а, – тихий шепот на ухо, от которого задрожало все мое существо. Это преступление обладать таким голосом!
– Что? – переспросила я, как можно дальше пытаясь отодвинуться от Белого плаща, сидевшего со мной непозволительно близко.
– Лум'а – лепешка, – терпеливо пояснил похититель, но в его голосе я уловила какой-то налет досады.
– Странное название. Впервые слышу. Хотя, я же не все кухни народов мира знаю, – пробормотала я, мня пальцами лепешку: круглая, самая обычная на ощупь. Почесав нос, задела повязку. Задумалась; раз уж похитители к нам терпимо, можно сказать, хорошо, относятся, решила спросить: – А можно снять повязку?
– Нет. – И в этом голосе не было ничего; ни злости, ни неудовольствия. Одно спокойствие.
– Ладно, – спорить я не стала, решив, что перекус важнее. Лепешка оказалась очень мягкой и потрясающе вкусной. – Какф фкуснфо!
– Не торопись. – Смешок в самое ухо. Я дернулась, закашлялась, и мне заботливо вновь в руки сунули рифленую бутылку с водой.
– Эй, Елька, не наглей, я тебе не матрас! – возмутилась Лиз, толкая меня плечом назад. Пришлось отстраниться.
А мне вот интересно, за подругой так же ухаживают? Жаль не вижу.
– Скажите, господин похититель, а сколько вы затребуете с моего отца? Только учтите, просите за нас двоих. Семья Лиз не такая обеспеченная, и выкуп для них будет затруднительно собрать. В отличие от моего папы, – предупредила я Белого плаща, как только сделала пару глотков, успокоив кашель.
– Выкуп? – Это слово в устах Белого плаща прозвучало вопросительно-удивленно. Словно мужчина об этом и не думал вовсе, а это значит, что меня и Лиз рассматривали в качестве проституток. Ну, или доноров на органы. Или как наркокурьеров. Жууууть!
– Ну да. Вы же нас за этим похитили? – с замиранием сердца поинтересовалась я. Сейчас вот и узнаем правду. Но я оказалась наивна, и меня ждало разочарование.
– Десять минут вам на отдых. – И шаги удалились.
Мужчины стали переговариваться, но я, как, ни прислушивалась, не могла понять о чем, хоть голоса и звучали близко.
– Не могу понять, о чем эти мужики речь ведут, – недовольно пробурчала Ситар, ерзая по снегу.
– Тарабарщина какая-то. Слушай, Лиз, а может это толкинисты, и у них задание в плен кого-нибудь захватить? Вот они и приблизили все события к более реальным? А? – с надеждой озвучила свою догадку, только что пришедшую на ум.
– Может, у них спросим? – предложила идею подруга.
Я кивнула, а потом спохватилась; она же меня не видит.
– Да, давай спросим. За спрос не бьют.
И Лиз спросила, но, как и ожидалось, никто ей не ответил.
Когда минуты отдыха подошли к концу, нас подняли – даже от снега отряхнули! – и вновь куда-то повели. Ноги настолько одеревенели, что переставляла их с трудом, напоминая самой себе Буратино. Пусть вода и лепешка заглушили голод и утолили жажду, но кратковременного отдыха оказалось недостаточно. Тело ни в какую не желало меня слушаться. Да и холод, проникший под лыжный костюм, не прибавлял радости моему измученному организму, а мозг так и вообще норовил отключиться. Хорошо шарф спасал лицо от колючего мороза. Да еще и повязка эта на глазах не прибавляла оптимизма. Хотелось просто лечь спать.
Лесную тишину, если не считать где-то редкого уханья совы и скрипа веток, вновь разбавлял хруст снега. Эта однообразная монотонность звуков стала порядком надоедать и действовать на нервы, которые и так находились в напряжении.
– Когда мы уже дойдем до… Куда вы нас там ведете? Я ужасно устала! – запричитала Лиз где-то позади меня.
– Осталось совсем немного, – ответил впереди идущий Белый плащ, тащивший меня за веревку.
Я шумно и облегченно выдохнула. Мне сейчас было абсолютно фиолетово, куда нас ведут. Главное, впереди ждал конечный пункт и отдых. А там уже разберемся с Лиз, что к чему. Может, получится сбежать.
Мы и, правда, в этот раз шли недолго. И пусть из-за повязки я потерялась во времени и даже не знала, который на данный момент час, но по понизившейся температуры, дело явно близилось к вечеру.
Пушистый снег резко сменился твердой поверхностью под подошвами обуви. Остановившись, я постучала носком ботинка по странной поверхности, желая таким образом определить, что это, камень или асфальт? Хотя, вроде нет, не очень ровно; волнообразно и с рассыпанными мелкими камушками. Произведенный звук разнесся звонким эхом вокруг и отлетел куда-то далеко. Да и запах сменился с морозного и свежего на более земляной, теплый и спертый.
Веревка несильно дернулась, и я вновь возобновила шаг. Мы что, в пещере? Странное убежище для этой мелкой банды. Как пещерные люди, ей Богу.
Но не успела я развить мысль, что снова придется идти неизвестно сколько времени, как мой локоть перехватили, и голос Белого плаща раздался почти в самое ухо:
– Аккуратно. Три ступеньки.
Ступеньки? Что здесь, интересно, такое? Осторожно преодолев препятствие, получила наказ не двигаться какое-то время, а сам Белый плащ куда-то отошел, шурша плащом и чем-то позвякивая. Что он там делает такое?
Внезапно все вокруг озарилось светом, и это при том, что повязка плотно сидела на глазах, даже сквозь нее я уловила яркий отблеск. Меня потянули за руку, и я покорно пошла следом; на мгновенье меня окутало тепло, а кожу закололо, словно мелкими иголочками. Уши заложило, да и слабость появилась какая-то во всех конечностях. Но длилось это всего секунду, а затем я услышала гул различных голосов, будто я открыла пластиковое окно на магистраль, и звуки резко хлынули внутрь. Правда, понять речь я не могла. То ли говорили они не по-русски, то ли я стала туга на ухо.
И мы вновь пошли то вверх, то вниз, то прямо. А затем возобновлялось все по новой. Боже, когда все это уже закончится! Еще немного – и я взвою волком. А еще меня раздражало то, что я ничего не видела. Так захочешь составить план побега, а местность полглазком не видела. Пусть мне это даже бы и не помогло, из-за моей «блудливости в трех соснах».
Время от времени сопровождающие перебрасывались несколькими словами, видимо, со встречными по пути людьми. А в моей душе рос огромный такой вопрос: где мы и сколько в банде людей? Судя по какофонии различных звуков и множеству голосов, набирается на полноценную деревушку. Неужели поселок прямо в горах?
Но как ни старалась думать логически и представлять различные вариации, так и не смогла прийти к какому-то единому мнению, не видя окружения. Ладно. Вот когда снимут эти уже осточертевшие тряпки с глаз, тогда и посмотрю, где мы. Пока все вопросы отложу в дальний уголочек.
Вскоре мы вновь стали спускаться, только в этот раз лестница была очень-очень длинной, ну, мне так показалось, так как я спускалась по ней со скоростью улитки. Хорошо хоть Белый плащ поддерживал меня за руку, а то бы давно уже собрала носом все ступеньки. Моего слуха достиг скрип двери спереди, и нас ввели в какое-то помещение; холодное и судя по воздуху, сухое. Пройдя еще немного, вновь услышала противный скрежет открываемой двери, и, развязав веревки на запястьях, меня подтолкнули за плечи вперед. Как только повторно скрипнула дверь, я дрожащими руками сдернула повязку. Пришлось несколько раз проморгаться и потереть глаза, ибо перед взором все было мутное и с темными скачущими пятнашками. Слишком долго тряпка давила на веки.
Как только зрение нормализовалось, огляделась. Наших пленителей и след простыл. Я даже шагов не услышала, когда они уходили. Словно телепортировались или плащ-невидимку накинули. Шустрые ребята, однако.
Так, ладно, и где мы находимся? Я с Лиз стояла посередине в самой настоящей клетки-камеры. У одной стены клетки стояло две лавки, застеленные серыми покрывалами. Пол же был обычный, земляной. И никакого стола, и стульев.
Само помещение – или лучше назвать это подземельем? – было длинным, словно пенал, с множеством таких же камер, в которую посадили нас, только пустующих. Насколько я могла разобрать в скудном освещении. Кстати, сами серые стены подземелья освещались несколькими сферами, плавающими под потолком. От этого вида я зависла. Не поняла. Это что еще за фокусы? Как такое вообще может быть?
– Может, они на лески подвешены? – сделала предположение Лиз, также наблюдавшая за странными шарами. – И вообще, где нас заперли? Больше похоже на…
– …Средневековый замок, – закончила я ее мысль.
– Да. Современные тюрьмы так не выглядят. Может, и правда ролевики-толкинисты, полностью вошедшие в роль? – Последнее предложение прозвучало с надеждой. Я только пожала плечами, не зная, что ответить. Да еще и эти шары, свободно плавающие, словно они находились в воде, а не воздухе, сбивали с логических мыслей, заставляя думать о разной ерунде. – Никогда бы не подумала, что окажусь в настоящей камере!
Признаться, я тоже. Лиз прошла к одной из скамеек и плюхнулась на нее, облокотившись спиной о железные прутья. С блаженным стоном она вытянула ноги и прикрыла глаза. Осмотрев последний раз сферы на наличие лески, устало вздохнув, поплелась к подруге. Надо тоже отдохнуть. А рассмотреть достопримечательности и поразмышлять о побеге можно и потом.
Сев рядом с Лиз, зажмурилась от удовольствия. Все, больше никуда не пойду, и пусть мир утонет во тьме.
Какое-то время мы просто молчали, наслаждаясь отдыхом и мертвой тишиной, я даже задремать успела, пока не услышала едва тихое бормотание Лиз. Она то начинала вздыхать протяжно и обреченно, то что-то бурчала неразборчивое, и все свои слова и вздохи сопровождала постукиванием ноги о ножку скамейки. Вибрирующий звук раздражал неимоверно. Пыталась терпеть, но Лиз, кажется, не собиралась успокаиваться.
– Лиз! – воскликнула, не выдержав издевательств над своими нервами.
– Что? Я в туалет хочу! – всплеснула руками подруга, вскакивая с места.
– Вон ведро, – указала рукой в дальний угол камеры, на приютившийся хозяйственный инвентарь, замеченный мною практически сразу во время осматривания.
– Деревянное? – изумилась Лиз, круглыми глазами разглядывая странный предмет на ее взгляд. Конечно, у нас-то везде пластмассовые и еще бог знает из чего сделанные, а тут словно из другой эпохи. В самых глухих деревнях даже нет такого. – И они думают, что я сяду на это?! – возмутилась Лиз, округлив зеленые глаза.
– Думаешь, если ты предъявишь похитителям свое недовольство и потребуешь другой туалет, они вот прямо так и выполнят все твои требования? – устало поинтересовалась я, потирая глаза. Спать хотелось неимоверно. А еще есть и облегчиться. Что ж, придется стать первой в покорении ведра.
Сделав свое маленькое дело, предварительно попросив Лиз постоять на шухере, заняла ее пост у дверей клетки, вглядываясь в коридор. Но никто так и не явился, а мы растянулись на лавочке. Хорошо, что они были широкие, и свалиться с них было довольно-таки затруднительно.
Несмотря на бурчащий живот, съеденная лепешка давно переварилась, стала засыпать, но резкий толчок в бок заставил распахнуть глаза. Зеленый негодующий взгляд сверлил во мне дырку.
– Что? – поинтересовалась недовольно у подруги.
– Как ты можешь спать? – шепот-шипение разлетелся почти по всему подземелью заставив поморщиться.
– А что прикажешь делать? – я зевнула, вновь закрывая глаза. – Мы все равно ничего пока сделать не сможем. Так давай поспим. Сил наберемся, м?
– Эх, наверное, ты права, – обреченно вздохнула подруга, спустя несколько секунд, а затем простонала: – Есть хочется ужасно.
– Угу.
– Интересно, нас кормить будут?
Я не отреагировала, так как не знала, а еще наполовину спала, и сил отвечать, попросту не хватало. Да и Лиз знала, что ответить ей не смогу, и, завозившись рядышком, удобней устроилась под моим боком. А спустя пару минут, как только подруга затихла, я провалилась в чернильную черноту без сновидений. Моему мозгу как раз такое нужно для полноценного отдыха.
Тихое пиликанье врезалось мне в мозг, заставив недовольно поморщиться. Подняв руку, не открывая глаз, нащупала часы на руке и, нажав на кнопочку, заставила умолкнуть этот несносный механизм. Давно нужно было заблокировать будильник, каникулы же, но, видимо, я страдаю особой формой мазохизма и продолжаю раз за разом их отключать. Перевернувшись набок, недовольно нахмурилась. Это что такое жесткое подо мной? Распахнув глаза, с непониманием уставилась на ярко-оранжевую спину. Куртка Лиз. Сев, увидела железные прутья и сразу вспомнила где я, и как сюда попала. Тяжкий вздох вырвался из моей груди. А я уж надеялась, что мне все это показалось.
– Как же тут холодно, – пробормотала я, обхватывая себя за плечи. Пусть это не улица и все же какое-никакое, а помещение, но холод, пусть не такой сильный, все равно присутствовал.
Живот мгновенно отозвался голодным бурканьем. Ну вот, проснулись мои кишочки.
– Уже утро? – охрипшим ото сна голосом поинтересовалась проснувшаяся Лиз.
– Да.
– О нас, кажется, забыли, – вздохнула Лиз, слезая со скамьи-лежанки.
– Лучше бы забыли вместе с дверью открытой, – вздохнула я и встала следом за Лиз. Надо бы размяться, глядишь и согреюсь.
Легкая зарядка и правда помогла, аж жарко стало, а вот урчанье животов у нас с Лиз только усилилось.
– Все, нет больше сил терпеть, – возмущенно пыхтя, Лиз направилась к двери и, обхватив железные прутья руками, громко крикнула:
– Эй! Нас кормить будут?!
Ответом нам была тишина. Решив поддержать подругу, встала рядом и, набрав побольше воздуха, закричала так громко, как только могла:
– Свободу попугаям!
– Хотим есть! – Лиз дергала прутья клетки, но те, естественно, поддаваться женским ручкам не хотели.
– Мой папа будет очень зол, когда узнает, что вы нас голодом морили! Хотите иметь выкуп, имейте живой товар! – потрясла я кулаком в воздух. Жаль, никто не видит моей гневной тирады.
– Зря стараетесь, леди, – от хриплого, неприятно скрипучего голоса, раздавшегося из клетки напротив, я подпрыгнула на месте, подавившись воздухом, а Лиз застыла с открытым ртом.
Серая, грязная куча напротив зашевелилась, закряхтела, и из нее показалась грязная седая голова пожилого мужчины. Уцепившись узловатыми руками со скрюченными черными ногтями за прутья, старик подтянулся к ним ближе и прислонился лбом, взирая на меня с Лиз подслеповатыми глазами.
– Я тоже. Кстати, Еля, почему ты молчишь? – возмущенно поинтересовалась Лиз
– В смысле? – устало отозвалась я.
– Не возмущаешься. Ясно же, что нас похитили, – продолжала недовольно та.
– Лиз, а что толку? Только зря воздух сотрясать. И ты веди себя тише. Это пока они выказывают терпение, а если выйдут из себя? Боюсь даже подумать, на что они будут способны. А так меньше внимания привлекать будешь.
Лиз замолчала. Видимо, обдумывала мои слова. И в это время мне в связанные руки сунули какую-то флягу.
– Пей, – прозвучал чуть ли не мурлыкающий голос.
– О, – рядом выдохнула Лиз, и по громким глоткам поняла, что и она удостоилась питья.
Не став себя уговаривать, жадно припала к горлышку, с блаженством ощущая, как чуть сладковатая вода заполняет мои внутренности. Почти мгновенно усталость в теле ослабла, и захотелось жить.
Пузатую бутылку вытянули из моих пальцев, взамен тут же вложив что-то мягкое. Не успела я как следует определить на ощупь что это, как Белый плащ проинформировал меня:
– Это лум'а, – тихий шепот на ухо, от которого задрожало все мое существо. Это преступление обладать таким голосом!
– Что? – переспросила я, как можно дальше пытаясь отодвинуться от Белого плаща, сидевшего со мной непозволительно близко.
– Лум'а – лепешка, – терпеливо пояснил похититель, но в его голосе я уловила какой-то налет досады.
– Странное название. Впервые слышу. Хотя, я же не все кухни народов мира знаю, – пробормотала я, мня пальцами лепешку: круглая, самая обычная на ощупь. Почесав нос, задела повязку. Задумалась; раз уж похитители к нам терпимо, можно сказать, хорошо, относятся, решила спросить: – А можно снять повязку?
– Нет. – И в этом голосе не было ничего; ни злости, ни неудовольствия. Одно спокойствие.
– Ладно, – спорить я не стала, решив, что перекус важнее. Лепешка оказалась очень мягкой и потрясающе вкусной. – Какф фкуснфо!
– Не торопись. – Смешок в самое ухо. Я дернулась, закашлялась, и мне заботливо вновь в руки сунули рифленую бутылку с водой.
– Эй, Елька, не наглей, я тебе не матрас! – возмутилась Лиз, толкая меня плечом назад. Пришлось отстраниться.
А мне вот интересно, за подругой так же ухаживают? Жаль не вижу.
– Скажите, господин похититель, а сколько вы затребуете с моего отца? Только учтите, просите за нас двоих. Семья Лиз не такая обеспеченная, и выкуп для них будет затруднительно собрать. В отличие от моего папы, – предупредила я Белого плаща, как только сделала пару глотков, успокоив кашель.
– Выкуп? – Это слово в устах Белого плаща прозвучало вопросительно-удивленно. Словно мужчина об этом и не думал вовсе, а это значит, что меня и Лиз рассматривали в качестве проституток. Ну, или доноров на органы. Или как наркокурьеров. Жууууть!
– Ну да. Вы же нас за этим похитили? – с замиранием сердца поинтересовалась я. Сейчас вот и узнаем правду. Но я оказалась наивна, и меня ждало разочарование.
– Десять минут вам на отдых. – И шаги удалились.
Мужчины стали переговариваться, но я, как, ни прислушивалась, не могла понять о чем, хоть голоса и звучали близко.
– Не могу понять, о чем эти мужики речь ведут, – недовольно пробурчала Ситар, ерзая по снегу.
– Тарабарщина какая-то. Слушай, Лиз, а может это толкинисты, и у них задание в плен кого-нибудь захватить? Вот они и приблизили все события к более реальным? А? – с надеждой озвучила свою догадку, только что пришедшую на ум.
– Может, у них спросим? – предложила идею подруга.
Я кивнула, а потом спохватилась; она же меня не видит.
– Да, давай спросим. За спрос не бьют.
И Лиз спросила, но, как и ожидалось, никто ей не ответил.
***
Когда минуты отдыха подошли к концу, нас подняли – даже от снега отряхнули! – и вновь куда-то повели. Ноги настолько одеревенели, что переставляла их с трудом, напоминая самой себе Буратино. Пусть вода и лепешка заглушили голод и утолили жажду, но кратковременного отдыха оказалось недостаточно. Тело ни в какую не желало меня слушаться. Да и холод, проникший под лыжный костюм, не прибавлял радости моему измученному организму, а мозг так и вообще норовил отключиться. Хорошо шарф спасал лицо от колючего мороза. Да еще и повязка эта на глазах не прибавляла оптимизма. Хотелось просто лечь спать.
Лесную тишину, если не считать где-то редкого уханья совы и скрипа веток, вновь разбавлял хруст снега. Эта однообразная монотонность звуков стала порядком надоедать и действовать на нервы, которые и так находились в напряжении.
– Когда мы уже дойдем до… Куда вы нас там ведете? Я ужасно устала! – запричитала Лиз где-то позади меня.
– Осталось совсем немного, – ответил впереди идущий Белый плащ, тащивший меня за веревку.
Я шумно и облегченно выдохнула. Мне сейчас было абсолютно фиолетово, куда нас ведут. Главное, впереди ждал конечный пункт и отдых. А там уже разберемся с Лиз, что к чему. Может, получится сбежать.
Мы и, правда, в этот раз шли недолго. И пусть из-за повязки я потерялась во времени и даже не знала, который на данный момент час, но по понизившейся температуры, дело явно близилось к вечеру.
Пушистый снег резко сменился твердой поверхностью под подошвами обуви. Остановившись, я постучала носком ботинка по странной поверхности, желая таким образом определить, что это, камень или асфальт? Хотя, вроде нет, не очень ровно; волнообразно и с рассыпанными мелкими камушками. Произведенный звук разнесся звонким эхом вокруг и отлетел куда-то далеко. Да и запах сменился с морозного и свежего на более земляной, теплый и спертый.
Веревка несильно дернулась, и я вновь возобновила шаг. Мы что, в пещере? Странное убежище для этой мелкой банды. Как пещерные люди, ей Богу.
Но не успела я развить мысль, что снова придется идти неизвестно сколько времени, как мой локоть перехватили, и голос Белого плаща раздался почти в самое ухо:
– Аккуратно. Три ступеньки.
Ступеньки? Что здесь, интересно, такое? Осторожно преодолев препятствие, получила наказ не двигаться какое-то время, а сам Белый плащ куда-то отошел, шурша плащом и чем-то позвякивая. Что он там делает такое?
Внезапно все вокруг озарилось светом, и это при том, что повязка плотно сидела на глазах, даже сквозь нее я уловила яркий отблеск. Меня потянули за руку, и я покорно пошла следом; на мгновенье меня окутало тепло, а кожу закололо, словно мелкими иголочками. Уши заложило, да и слабость появилась какая-то во всех конечностях. Но длилось это всего секунду, а затем я услышала гул различных голосов, будто я открыла пластиковое окно на магистраль, и звуки резко хлынули внутрь. Правда, понять речь я не могла. То ли говорили они не по-русски, то ли я стала туга на ухо.
И мы вновь пошли то вверх, то вниз, то прямо. А затем возобновлялось все по новой. Боже, когда все это уже закончится! Еще немного – и я взвою волком. А еще меня раздражало то, что я ничего не видела. Так захочешь составить план побега, а местность полглазком не видела. Пусть мне это даже бы и не помогло, из-за моей «блудливости в трех соснах».
Время от времени сопровождающие перебрасывались несколькими словами, видимо, со встречными по пути людьми. А в моей душе рос огромный такой вопрос: где мы и сколько в банде людей? Судя по какофонии различных звуков и множеству голосов, набирается на полноценную деревушку. Неужели поселок прямо в горах?
Но как ни старалась думать логически и представлять различные вариации, так и не смогла прийти к какому-то единому мнению, не видя окружения. Ладно. Вот когда снимут эти уже осточертевшие тряпки с глаз, тогда и посмотрю, где мы. Пока все вопросы отложу в дальний уголочек.
Вскоре мы вновь стали спускаться, только в этот раз лестница была очень-очень длинной, ну, мне так показалось, так как я спускалась по ней со скоростью улитки. Хорошо хоть Белый плащ поддерживал меня за руку, а то бы давно уже собрала носом все ступеньки. Моего слуха достиг скрип двери спереди, и нас ввели в какое-то помещение; холодное и судя по воздуху, сухое. Пройдя еще немного, вновь услышала противный скрежет открываемой двери, и, развязав веревки на запястьях, меня подтолкнули за плечи вперед. Как только повторно скрипнула дверь, я дрожащими руками сдернула повязку. Пришлось несколько раз проморгаться и потереть глаза, ибо перед взором все было мутное и с темными скачущими пятнашками. Слишком долго тряпка давила на веки.
Как только зрение нормализовалось, огляделась. Наших пленителей и след простыл. Я даже шагов не услышала, когда они уходили. Словно телепортировались или плащ-невидимку накинули. Шустрые ребята, однако.
Так, ладно, и где мы находимся? Я с Лиз стояла посередине в самой настоящей клетки-камеры. У одной стены клетки стояло две лавки, застеленные серыми покрывалами. Пол же был обычный, земляной. И никакого стола, и стульев.
Само помещение – или лучше назвать это подземельем? – было длинным, словно пенал, с множеством таких же камер, в которую посадили нас, только пустующих. Насколько я могла разобрать в скудном освещении. Кстати, сами серые стены подземелья освещались несколькими сферами, плавающими под потолком. От этого вида я зависла. Не поняла. Это что еще за фокусы? Как такое вообще может быть?
– Может, они на лески подвешены? – сделала предположение Лиз, также наблюдавшая за странными шарами. – И вообще, где нас заперли? Больше похоже на…
– …Средневековый замок, – закончила я ее мысль.
– Да. Современные тюрьмы так не выглядят. Может, и правда ролевики-толкинисты, полностью вошедшие в роль? – Последнее предложение прозвучало с надеждой. Я только пожала плечами, не зная, что ответить. Да еще и эти шары, свободно плавающие, словно они находились в воде, а не воздухе, сбивали с логических мыслей, заставляя думать о разной ерунде. – Никогда бы не подумала, что окажусь в настоящей камере!
Признаться, я тоже. Лиз прошла к одной из скамеек и плюхнулась на нее, облокотившись спиной о железные прутья. С блаженным стоном она вытянула ноги и прикрыла глаза. Осмотрев последний раз сферы на наличие лески, устало вздохнув, поплелась к подруге. Надо тоже отдохнуть. А рассмотреть достопримечательности и поразмышлять о побеге можно и потом.
Сев рядом с Лиз, зажмурилась от удовольствия. Все, больше никуда не пойду, и пусть мир утонет во тьме.
Какое-то время мы просто молчали, наслаждаясь отдыхом и мертвой тишиной, я даже задремать успела, пока не услышала едва тихое бормотание Лиз. Она то начинала вздыхать протяжно и обреченно, то что-то бурчала неразборчивое, и все свои слова и вздохи сопровождала постукиванием ноги о ножку скамейки. Вибрирующий звук раздражал неимоверно. Пыталась терпеть, но Лиз, кажется, не собиралась успокаиваться.
– Лиз! – воскликнула, не выдержав издевательств над своими нервами.
– Что? Я в туалет хочу! – всплеснула руками подруга, вскакивая с места.
– Вон ведро, – указала рукой в дальний угол камеры, на приютившийся хозяйственный инвентарь, замеченный мною практически сразу во время осматривания.
– Деревянное? – изумилась Лиз, круглыми глазами разглядывая странный предмет на ее взгляд. Конечно, у нас-то везде пластмассовые и еще бог знает из чего сделанные, а тут словно из другой эпохи. В самых глухих деревнях даже нет такого. – И они думают, что я сяду на это?! – возмутилась Лиз, округлив зеленые глаза.
– Думаешь, если ты предъявишь похитителям свое недовольство и потребуешь другой туалет, они вот прямо так и выполнят все твои требования? – устало поинтересовалась я, потирая глаза. Спать хотелось неимоверно. А еще есть и облегчиться. Что ж, придется стать первой в покорении ведра.
Сделав свое маленькое дело, предварительно попросив Лиз постоять на шухере, заняла ее пост у дверей клетки, вглядываясь в коридор. Но никто так и не явился, а мы растянулись на лавочке. Хорошо, что они были широкие, и свалиться с них было довольно-таки затруднительно.
Несмотря на бурчащий живот, съеденная лепешка давно переварилась, стала засыпать, но резкий толчок в бок заставил распахнуть глаза. Зеленый негодующий взгляд сверлил во мне дырку.
– Что? – поинтересовалась недовольно у подруги.
– Как ты можешь спать? – шепот-шипение разлетелся почти по всему подземелью заставив поморщиться.
– А что прикажешь делать? – я зевнула, вновь закрывая глаза. – Мы все равно ничего пока сделать не сможем. Так давай поспим. Сил наберемся, м?
– Эх, наверное, ты права, – обреченно вздохнула подруга, спустя несколько секунд, а затем простонала: – Есть хочется ужасно.
– Угу.
– Интересно, нас кормить будут?
Я не отреагировала, так как не знала, а еще наполовину спала, и сил отвечать, попросту не хватало. Да и Лиз знала, что ответить ей не смогу, и, завозившись рядышком, удобней устроилась под моим боком. А спустя пару минут, как только подруга затихла, я провалилась в чернильную черноту без сновидений. Моему мозгу как раз такое нужно для полноценного отдыха.
Тихое пиликанье врезалось мне в мозг, заставив недовольно поморщиться. Подняв руку, не открывая глаз, нащупала часы на руке и, нажав на кнопочку, заставила умолкнуть этот несносный механизм. Давно нужно было заблокировать будильник, каникулы же, но, видимо, я страдаю особой формой мазохизма и продолжаю раз за разом их отключать. Перевернувшись набок, недовольно нахмурилась. Это что такое жесткое подо мной? Распахнув глаза, с непониманием уставилась на ярко-оранжевую спину. Куртка Лиз. Сев, увидела железные прутья и сразу вспомнила где я, и как сюда попала. Тяжкий вздох вырвался из моей груди. А я уж надеялась, что мне все это показалось.
– Как же тут холодно, – пробормотала я, обхватывая себя за плечи. Пусть это не улица и все же какое-никакое, а помещение, но холод, пусть не такой сильный, все равно присутствовал.
Живот мгновенно отозвался голодным бурканьем. Ну вот, проснулись мои кишочки.
– Уже утро? – охрипшим ото сна голосом поинтересовалась проснувшаяся Лиз.
– Да.
– О нас, кажется, забыли, – вздохнула Лиз, слезая со скамьи-лежанки.
– Лучше бы забыли вместе с дверью открытой, – вздохнула я и встала следом за Лиз. Надо бы размяться, глядишь и согреюсь.
Легкая зарядка и правда помогла, аж жарко стало, а вот урчанье животов у нас с Лиз только усилилось.
– Все, нет больше сил терпеть, – возмущенно пыхтя, Лиз направилась к двери и, обхватив железные прутья руками, громко крикнула:
– Эй! Нас кормить будут?!
Ответом нам была тишина. Решив поддержать подругу, встала рядом и, набрав побольше воздуха, закричала так громко, как только могла:
– Свободу попугаям!
– Хотим есть! – Лиз дергала прутья клетки, но те, естественно, поддаваться женским ручкам не хотели.
– Мой папа будет очень зол, когда узнает, что вы нас голодом морили! Хотите иметь выкуп, имейте живой товар! – потрясла я кулаком в воздух. Жаль, никто не видит моей гневной тирады.
– Зря стараетесь, леди, – от хриплого, неприятно скрипучего голоса, раздавшегося из клетки напротив, я подпрыгнула на месте, подавившись воздухом, а Лиз застыла с открытым ртом.
Серая, грязная куча напротив зашевелилась, закряхтела, и из нее показалась грязная седая голова пожилого мужчины. Уцепившись узловатыми руками со скрюченными черными ногтями за прутья, старик подтянулся к ним ближе и прислонился лбом, взирая на меня с Лиз подслеповатыми глазами.
