Все нормально. Нам совершенно не о чем тревожиться.
– Ответь.
На всякий случай я чуть сильнее прижала лезвие, сильнее, чем нужно – над ключицей выступила капелька крови. Скулы лорда залил румянец, пульс забился еще быстрее. А когда я опустила выразительный взгляд на его торчащий член, лорд раздул ноздри и тяжело сглотнул. Лорд смущается? Или ему так же, как и мне, нравится ситуация: разговаривать с управляющим банком голым, скованным, с ножом у горла и сидящим на чьем-то члене? О, милорд знает толк в развлечениях.
– Лорд Говард, – а вот голос не дрогнул.
– Хоук. Двадцать миллионов, милорд?
Лорд бросил на меня короткий и выразительный взгляд, но без заминки ответил:
– Двадцать миллионов фунтов, Хоук. Оформи как благотворительность.
– Перевод сделан, милорд. Хорошего вечера.
– И тебе, Хоук.
Нажав отбой, лорд… засмеялся, откинув голову на плечо caro и нервно жмурясь. Сукин сын! Сукин… сын… Я засмеялась тоже. До слез, мать его! Истерика? Может быть, может быть. У Бонни тоже, но он смеялся совсем тихо, касаясь губами виска лорда и прикрыв глаза.
Едва успокоившись, я запустила пальцы в гриву Бонни и поцеловала лорда. В губы. Очень, очень горячо. Мне ответили не менее жарко, застонали – оба, почти в тон… Бог мой, как же сладко!
– И что теперь, мадонна? – с вызовом, а может быть и с надеждой спросил лорд, стоило мне оторваться от его губ, чтобы вдохнуть. – Отпустите меня?
– Глупый вопрос, – едва слышно шепнул Бонни, ласкаясь щекой к моей ладони.
– А ты хочешь? – так же тихо спросила я.
Не то что я готова была отпустить лорда, но… Не знаю. Синие киты получили свое, похитившим милорда психам самое время драпать, чтобы спасти свои задницы, но… но!
– Нет… мадонна, – мягко сказал лорд, глядя мне в глаза.
Мне показалось, или он во мне не уверен? Глупо.
– Это хорошо, красавчик, потому что я не собираюсь отпускать тебя.
Caro прижмурился довольно, как сытый кот, но не прокомментировал. Удивительное чувство композиции. Чертов режиссер!
– Совсем не собираешься? – в глазах цвета Тауэрских камней сверкнули золотые искры.
– Совсем. Мне нравится играть с тобой, – я обвела пальцем его губы.
– Ты сумасшедшая. Вы оба сумасшедшие, – чувствовать пальцами его слова было… в общем, мне понравилось.
– Не может быть, до него дошло, – caro по-прежнему выглядел донельзя довольным.
– Не боишься нарушать обещания, мадонна?
О боже… как у него так получается? А, кажется, я уже задавалась этим вопросом раз сто… и задамся еще не меньше. Все же, как у него получается ерничать на словах, но выглядеть при этом настолько открытым и беззащитным? Словно передо мной не акула капитализма из первой десятки Форбс, а влюбленный мальчишка по имени Ромео? Не знаю… и не знаю, захотят ли британские ученые делиться своими теориями. Вообще делиться.
– Я тебе не обещала свободы, красавчик. Я очень внимательна к формулировкам, знаешь ли. Муж научил.
– А кто у нас муж?
– А муж у нас волшебник…
Я не успела договорить, как лорд подался вперед, закрыв мне рот поцелуем. А потом… было долгое и насыщенное потом. Милорд – здоровый бугай, я уже говорила, да? Какие к черту стулья, только надежный матрас, положенный прямо на пол… м… нет, о подробностях нашего «потом» я стыдливо умолчу. Разве что…
10
Я лизнула соленую и теплую от капель крови розу и отбросила нож. А потом щедро плеснула на порезы виски.
Лорд дернулся, звякнув цепью, и глухо выругался Бонни в губы.
– М-м? – отозвалась я и слизнула немного виски, смешанного с кровью и потом.
Вкусно. И чертовски красиво: голый, прикованный к стене, на коленях, с исполосованной спиной и моим автографом на пояснице. Там же, где у Бонни. Я бы их сравнила, но Бонни занят – он обнимает лорда. Они слились, как сиамские близнецы грудь к груди, бедра к бедрам, губы к губам. Только лорд опирается о стену ладонями, а Бонни – спиной. Он держит лорда, чтобы тот не дернулся и не сделал автограф глубже, чем велит мое эстетическое чувство. Ну или чтобы не улетел раньше времени. Милорд и ножи… и это мы с Бонни тут психи?
Хотя, конечно, мы тоже. Мне нравится, как дрожит и тяжело дышит милорд, и как Бонни, склонив его голову себе на плечо, любуется мной. И нравится гореть и плавиться под его жадным взглядом. И пьянеть, хотя глоток виски – это несерьезно.
– Пожалуйста, мадонна, – чуть обернувшись, попросил лорд.
Губы искусаны, взгляд расфокусирован, и весь он – покорный, нежный, голодный… и точно уже кончил бы, если б не колечко. Да-да, милорд Благоразумие и острые предметы. Кто бы мог подумать!
– Тебе безумно идет, красавчик, – я коснулась губами лепестка, вырвав еще один голодный стон.
– Спасибо, мадонна… мадонна!.. – хриплая мольба, боже, как это звучит в его исполнении! Лучше любой музыки!
Оторвать ладонь от его бедра и губы от ямочки на пояснице было совершенно невозможно, наверное, это все виски виноват – что я пьяна и что опять его хочу.
– Да, мой сладкий?
Я просунула руку между ним и Бонни, огладила оба члена, прижатые друг к другу – с наслаждением послушав два низких стона – и на мгновение остановилась.
– Не смей кончать, больной ублюдок, – еще бы я понимала, кому из них это говорю… наверное, обоим?
– Прошу тебя!.. – еще одна мольба, от которой я совсем теряю крышу.
Но первой ответила не я. Бонни скользнул вниз и взял его в рот. Лорд выгнулся, замер натянутой струной – тронь, и зазвенит…
Черт, как же мне нравится то, что они делают! И как же мне нравится вести ладонями по его бокам, по груди, прижиматься грудью к его горящей спине!.. Вот, я поняла, чего не хватает для полноты улета. Еще немного виски.
Отпив из бутылки, я вернула ее обратно к стене и дотянулась до губ лорда. Поцелуй со вкусом виски и крови, когда лорд ластится ко мне, когда он весь – жажда, необходимость… И прикусить его губу, поймать еще немного сладкой дрожи… Боже мой, полный улет!
– Прошу тебя, мадонна, – выдохнул он.
– Что? Что ты хочешь? – я не отрывалась от его губ, не могла бы, даже если бы мне пришла в голову такая дурацкая мысль.
– Тебя. Бонни. Вас обоих… пожалуйста…
Вместо ответа я опять его поцеловала и, нащупав карабин на его запястьях, расстегнула его – и потянула лорда на себя, обхватила его ногами за поясницу.
Боже, как это было хорошо! Наконец-то почувствовать его губы на своей шее, тяжесть его тела, нетерпеливые мощные толчки… и поймать мучительно-счастливый стон, когда в него сзади вошел Бонни, и они задвигались оба, во мне, мои…
Последний фейерверк был особенно сладким, долгим и почти болезненным. Мне казалось, что я улетаю куда-то в невесомость, растворяюсь, рассыпаюсь, сама превращаюсь в искры…
Я очнулась от утомленного и удовлетворенного голоса Бонни:
– С днем рождения, Британия.
– О, боже… – такой же усталый не то смех, не то стон.
– С днем рождения, Кей, – я поцеловала его в закрытые веки и пихнула, чтобы скатился с меня, здоровый бугай.
Он и скатился, распластавшись по матрасу морской звездой. Чертовски довольной морской звездой.
– А, все же меня, а не синих китов… – тяжело вздохнув, он подгреб к себе нас обоих. С двух сторон. Ну конечно, зачем еще ему свободные руки? – Сумасшедшие. Особенно ты, Сицилия.
Я уже почти фыркнула про дискриминацию, но тут Бонни потерся губами о его скулу и тихо, так что я едва расслышала, шепнул:
– Я тоже люблю тебя, Британия.
Кей замер, улыбнулся светло и счастливо, и только потом выдохнул.
– Я… я люблю тебя.
Мне показалось, или у него глаза стали мокрые? Черт. Эти мужчины иногда такие идиоты!
– Девять лет вместе, – вздохнула я, – самое время, чтобы впервые сказать «люблю».
– Десять, – тихо и как-то беззащитно поправил меня Кей.
– Десять лет и одна неделя, – в тон ему уточнил Бонни и, помолчав несколько секунд, добавил: – Зачем говорить, все и так понятно.
Мне показалось, Кей хотел что-то ответить… но нет. Он просто повернул голову, прижался лбом ко лбу Бонни.
Не знаю, почему я чуть не заревела. Не знаю! Не потому же, что два взрослых мужика ведут себя, как подростки-придурки, правда? Просто они выглядят так трогательно, что хочется открыть им сердце, обнять, согреть… Интересно, если бы я не любила их обоих, я бы влюбилась сейчас? Увидев этот сокровенный момент нежности и доверия двух высокоинтеллектуальных баранов?
Наверное, я совсем двинутая…
Потому что я, поцеловав по очереди обоих, с невероятным трудом заставила себя подняться и пойти к буфету. За которым, между прочим, пряталась очень интересная тележка, можно сказать, волшебная. Да, я с ума сойти какая предусмотрительная! Хотя и несложно было догадаться, что после пары часов крышесносных развлечений нести что-то в руках я не смогу. Поэтому именинный торт (с тридцатью семью свечами, которые я все же сумела зажечь с третьей попытки), шампанское и тарелки с холодными закусками ждали своего часа на ресторанной тележке. Правда, дефиле на шпильках, как планировалось изначально, уже не вышло – ну не было у меня сил искать туфли! И вообще надевать хоть что-то. Все равно ж снимут сразу, как только дотянутся. Из чувства справедливости. Да и фиг с ними, с туфлями. Я и босиком прекрасна!
– С днем рождения, с днем рождения!
Наше с Бонни пение сегодня было фальшивым и сиплым донельзя, но Кею все равно нравилось.
– Время загадывать желание, Британия, – Бонни держал перед Кеем торт, а я разливала шампанское в три бокала, когда…
– Всем бросить оружие! Выходите по одному! – заорало на улице, засверкало сине-красными мигалками. – От имени полиции штата Нью-Йорк приказываю вам сдаться!
Загрохотал и завыл снижающийся вертолет.
– Вы окружены! Освободите заложника и сдавайтесь! – присоединился второй матюгальник. – Через три минуты открываем огонь!
Шампанское все же пролилось. Мы с Бонни переглянулись в полном недоумении: какой идиот вызвал полицию? И что за идиоты в этой полиции, какой к чертям огонь? Или это Кей нажал-таки тревожную кнопку?
– Как?.. – мы дружно воззрились на милорда.
– Это не я, – у него был такой вид, словно он не знает, то ли ему ржать, то ли поубивать на хер дебилов с мигалками и мегафонами.
Зрелище, скажем прямо, было сюрреалистичным. Торт, шампанское, разбросанные по полу цепи, пистолеты и ножи, три голых придурка и светомузыка с фейерверками.
– Может, сдадимся? – предложила я, с тоской глядя на так и не попробованный торт. С горящими свечками, между прочим!
– Не уж. Это мой торт! – заявило их голодное лордство и бросило на потусторонне сверкающие окна такой взгляд, что на месте полиции штата Нью-Йорк я бы с извинениями свалила куда подальше. Нет, сначала бы свалила, а потом извинялась. Издали. – Хер им, а не мой торт! Ну, не пристрелят же они нас, в самом деле.
Видимо, это и было именинным желанием, потому что сразу после этого Кей задул свечи, сцапал ближайший кусок торта и откусил сразу половину, жмурясь от удовольствия. Мы с Бонни последовали его примеру. Шутка ли, два… нет, три часа физических упражнений! Жрать торт, запивая его шампанским, под шум вертолета, ор мегафона и танец мигалок с прожекторами было потрясающе вкусно!
А потом свистопляска вдруг кончилась.
– Три минуты прошли, – задумчиво сообщил Бонни. – Сейчас будет штурм. Или все же позвоним шефу полиции?
– Угу, – ответил Кей с набитым ртом.
И тут…
– С днем рожденья, с днем рожденья! – грянуло за окнами. Дуэтом. Через матюгальники. И на этот раз я даже узнала голоса: шеф полиции и Бьорн, начальник отдела безопасности «Драккар инкорпорейтед». – Полиция штата Нью-Йорк желает вам счастья!
И за окнами взорвался уже настоящий фейерверк.
Бедняга Кей чуть не подавился, так ржал. Мы с Бонни тоже.
– Все же придется одеться… сукины дети!
Потом был банкет человек так на сто прямо там же, куда гребаная полиция выгрузила столы. Были тосты и поздравления, танцы до упаду, снова тосты и поздравления, интервью для какого-то телеканала, пьяная речь о синих китах, дружбе народов и безумной любви к своей невесте, бесподобной Тай Роу, и своему лучшему другу Бонни Джеральду, снова шампанское и танцы…
И уже на рассвете, когда меня, усталую и до неприличия трезвую, на руках несли в машину (вместе, потому что ни один не мог доверить столь важное дело другому), я, наконец, сказал это.
В смысле, самое важное.
– У меня для тебя еще один подарок.
– Еще подарок? Надеюсь, не в коробочке.
– Не-а. Без коробочки. И я не отдам его тебе сейчас… осторожнее, не уроните меня!
– Не уроним. А когда отдашь?
– А через восемь месяцев. Если будет мальчик, я хочу назвать его Джеймсом.
И к чести двух счастливых придурков, один из которых – лорд, а второй – сицилийская мафия, они даже меня не уронили, и дальше все было хорошо. Правда, свадьба получилась не совсем такой, как я написала в романе, и вскоре я сбежала от них обоих… причем вовсе не я была в этом виновата…
Но это уже совсем, совсем другая история.
11.08.2018
Конец кина
– Ответь.
На всякий случай я чуть сильнее прижала лезвие, сильнее, чем нужно – над ключицей выступила капелька крови. Скулы лорда залил румянец, пульс забился еще быстрее. А когда я опустила выразительный взгляд на его торчащий член, лорд раздул ноздри и тяжело сглотнул. Лорд смущается? Или ему так же, как и мне, нравится ситуация: разговаривать с управляющим банком голым, скованным, с ножом у горла и сидящим на чьем-то члене? О, милорд знает толк в развлечениях.
– Лорд Говард, – а вот голос не дрогнул.
– Хоук. Двадцать миллионов, милорд?
Лорд бросил на меня короткий и выразительный взгляд, но без заминки ответил:
– Двадцать миллионов фунтов, Хоук. Оформи как благотворительность.
– Перевод сделан, милорд. Хорошего вечера.
– И тебе, Хоук.
Нажав отбой, лорд… засмеялся, откинув голову на плечо caro и нервно жмурясь. Сукин сын! Сукин… сын… Я засмеялась тоже. До слез, мать его! Истерика? Может быть, может быть. У Бонни тоже, но он смеялся совсем тихо, касаясь губами виска лорда и прикрыв глаза.
Едва успокоившись, я запустила пальцы в гриву Бонни и поцеловала лорда. В губы. Очень, очень горячо. Мне ответили не менее жарко, застонали – оба, почти в тон… Бог мой, как же сладко!
– И что теперь, мадонна? – с вызовом, а может быть и с надеждой спросил лорд, стоило мне оторваться от его губ, чтобы вдохнуть. – Отпустите меня?
– Глупый вопрос, – едва слышно шепнул Бонни, ласкаясь щекой к моей ладони.
– А ты хочешь? – так же тихо спросила я.
Не то что я готова была отпустить лорда, но… Не знаю. Синие киты получили свое, похитившим милорда психам самое время драпать, чтобы спасти свои задницы, но… но!
– Нет… мадонна, – мягко сказал лорд, глядя мне в глаза.
Мне показалось, или он во мне не уверен? Глупо.
– Это хорошо, красавчик, потому что я не собираюсь отпускать тебя.
Caro прижмурился довольно, как сытый кот, но не прокомментировал. Удивительное чувство композиции. Чертов режиссер!
– Совсем не собираешься? – в глазах цвета Тауэрских камней сверкнули золотые искры.
– Совсем. Мне нравится играть с тобой, – я обвела пальцем его губы.
– Ты сумасшедшая. Вы оба сумасшедшие, – чувствовать пальцами его слова было… в общем, мне понравилось.
– Не может быть, до него дошло, – caro по-прежнему выглядел донельзя довольным.
– Не боишься нарушать обещания, мадонна?
О боже… как у него так получается? А, кажется, я уже задавалась этим вопросом раз сто… и задамся еще не меньше. Все же, как у него получается ерничать на словах, но выглядеть при этом настолько открытым и беззащитным? Словно передо мной не акула капитализма из первой десятки Форбс, а влюбленный мальчишка по имени Ромео? Не знаю… и не знаю, захотят ли британские ученые делиться своими теориями. Вообще делиться.
– Я тебе не обещала свободы, красавчик. Я очень внимательна к формулировкам, знаешь ли. Муж научил.
– А кто у нас муж?
– А муж у нас волшебник…
Я не успела договорить, как лорд подался вперед, закрыв мне рот поцелуем. А потом… было долгое и насыщенное потом. Милорд – здоровый бугай, я уже говорила, да? Какие к черту стулья, только надежный матрас, положенный прямо на пол… м… нет, о подробностях нашего «потом» я стыдливо умолчу. Разве что…
10
Я лизнула соленую и теплую от капель крови розу и отбросила нож. А потом щедро плеснула на порезы виски.
Лорд дернулся, звякнув цепью, и глухо выругался Бонни в губы.
– М-м? – отозвалась я и слизнула немного виски, смешанного с кровью и потом.
Вкусно. И чертовски красиво: голый, прикованный к стене, на коленях, с исполосованной спиной и моим автографом на пояснице. Там же, где у Бонни. Я бы их сравнила, но Бонни занят – он обнимает лорда. Они слились, как сиамские близнецы грудь к груди, бедра к бедрам, губы к губам. Только лорд опирается о стену ладонями, а Бонни – спиной. Он держит лорда, чтобы тот не дернулся и не сделал автограф глубже, чем велит мое эстетическое чувство. Ну или чтобы не улетел раньше времени. Милорд и ножи… и это мы с Бонни тут психи?
Хотя, конечно, мы тоже. Мне нравится, как дрожит и тяжело дышит милорд, и как Бонни, склонив его голову себе на плечо, любуется мной. И нравится гореть и плавиться под его жадным взглядом. И пьянеть, хотя глоток виски – это несерьезно.
– Пожалуйста, мадонна, – чуть обернувшись, попросил лорд.
Губы искусаны, взгляд расфокусирован, и весь он – покорный, нежный, голодный… и точно уже кончил бы, если б не колечко. Да-да, милорд Благоразумие и острые предметы. Кто бы мог подумать!
– Тебе безумно идет, красавчик, – я коснулась губами лепестка, вырвав еще один голодный стон.
– Спасибо, мадонна… мадонна!.. – хриплая мольба, боже, как это звучит в его исполнении! Лучше любой музыки!
Оторвать ладонь от его бедра и губы от ямочки на пояснице было совершенно невозможно, наверное, это все виски виноват – что я пьяна и что опять его хочу.
– Да, мой сладкий?
Я просунула руку между ним и Бонни, огладила оба члена, прижатые друг к другу – с наслаждением послушав два низких стона – и на мгновение остановилась.
– Не смей кончать, больной ублюдок, – еще бы я понимала, кому из них это говорю… наверное, обоим?
– Прошу тебя!.. – еще одна мольба, от которой я совсем теряю крышу.
Но первой ответила не я. Бонни скользнул вниз и взял его в рот. Лорд выгнулся, замер натянутой струной – тронь, и зазвенит…
Черт, как же мне нравится то, что они делают! И как же мне нравится вести ладонями по его бокам, по груди, прижиматься грудью к его горящей спине!.. Вот, я поняла, чего не хватает для полноты улета. Еще немного виски.
Отпив из бутылки, я вернула ее обратно к стене и дотянулась до губ лорда. Поцелуй со вкусом виски и крови, когда лорд ластится ко мне, когда он весь – жажда, необходимость… И прикусить его губу, поймать еще немного сладкой дрожи… Боже мой, полный улет!
– Прошу тебя, мадонна, – выдохнул он.
– Что? Что ты хочешь? – я не отрывалась от его губ, не могла бы, даже если бы мне пришла в голову такая дурацкая мысль.
– Тебя. Бонни. Вас обоих… пожалуйста…
Вместо ответа я опять его поцеловала и, нащупав карабин на его запястьях, расстегнула его – и потянула лорда на себя, обхватила его ногами за поясницу.
Боже, как это было хорошо! Наконец-то почувствовать его губы на своей шее, тяжесть его тела, нетерпеливые мощные толчки… и поймать мучительно-счастливый стон, когда в него сзади вошел Бонни, и они задвигались оба, во мне, мои…
Последний фейерверк был особенно сладким, долгим и почти болезненным. Мне казалось, что я улетаю куда-то в невесомость, растворяюсь, рассыпаюсь, сама превращаюсь в искры…
Я очнулась от утомленного и удовлетворенного голоса Бонни:
– С днем рождения, Британия.
– О, боже… – такой же усталый не то смех, не то стон.
– С днем рождения, Кей, – я поцеловала его в закрытые веки и пихнула, чтобы скатился с меня, здоровый бугай.
Он и скатился, распластавшись по матрасу морской звездой. Чертовски довольной морской звездой.
– А, все же меня, а не синих китов… – тяжело вздохнув, он подгреб к себе нас обоих. С двух сторон. Ну конечно, зачем еще ему свободные руки? – Сумасшедшие. Особенно ты, Сицилия.
Я уже почти фыркнула про дискриминацию, но тут Бонни потерся губами о его скулу и тихо, так что я едва расслышала, шепнул:
– Я тоже люблю тебя, Британия.
Кей замер, улыбнулся светло и счастливо, и только потом выдохнул.
– Я… я люблю тебя.
Мне показалось, или у него глаза стали мокрые? Черт. Эти мужчины иногда такие идиоты!
– Девять лет вместе, – вздохнула я, – самое время, чтобы впервые сказать «люблю».
– Десять, – тихо и как-то беззащитно поправил меня Кей.
– Десять лет и одна неделя, – в тон ему уточнил Бонни и, помолчав несколько секунд, добавил: – Зачем говорить, все и так понятно.
Мне показалось, Кей хотел что-то ответить… но нет. Он просто повернул голову, прижался лбом ко лбу Бонни.
Не знаю, почему я чуть не заревела. Не знаю! Не потому же, что два взрослых мужика ведут себя, как подростки-придурки, правда? Просто они выглядят так трогательно, что хочется открыть им сердце, обнять, согреть… Интересно, если бы я не любила их обоих, я бы влюбилась сейчас? Увидев этот сокровенный момент нежности и доверия двух высокоинтеллектуальных баранов?
Наверное, я совсем двинутая…
Потому что я, поцеловав по очереди обоих, с невероятным трудом заставила себя подняться и пойти к буфету. За которым, между прочим, пряталась очень интересная тележка, можно сказать, волшебная. Да, я с ума сойти какая предусмотрительная! Хотя и несложно было догадаться, что после пары часов крышесносных развлечений нести что-то в руках я не смогу. Поэтому именинный торт (с тридцатью семью свечами, которые я все же сумела зажечь с третьей попытки), шампанское и тарелки с холодными закусками ждали своего часа на ресторанной тележке. Правда, дефиле на шпильках, как планировалось изначально, уже не вышло – ну не было у меня сил искать туфли! И вообще надевать хоть что-то. Все равно ж снимут сразу, как только дотянутся. Из чувства справедливости. Да и фиг с ними, с туфлями. Я и босиком прекрасна!
– С днем рождения, с днем рождения!
Наше с Бонни пение сегодня было фальшивым и сиплым донельзя, но Кею все равно нравилось.
– Время загадывать желание, Британия, – Бонни держал перед Кеем торт, а я разливала шампанское в три бокала, когда…
– Всем бросить оружие! Выходите по одному! – заорало на улице, засверкало сине-красными мигалками. – От имени полиции штата Нью-Йорк приказываю вам сдаться!
Загрохотал и завыл снижающийся вертолет.
– Вы окружены! Освободите заложника и сдавайтесь! – присоединился второй матюгальник. – Через три минуты открываем огонь!
Шампанское все же пролилось. Мы с Бонни переглянулись в полном недоумении: какой идиот вызвал полицию? И что за идиоты в этой полиции, какой к чертям огонь? Или это Кей нажал-таки тревожную кнопку?
– Как?.. – мы дружно воззрились на милорда.
– Это не я, – у него был такой вид, словно он не знает, то ли ему ржать, то ли поубивать на хер дебилов с мигалками и мегафонами.
Зрелище, скажем прямо, было сюрреалистичным. Торт, шампанское, разбросанные по полу цепи, пистолеты и ножи, три голых придурка и светомузыка с фейерверками.
– Может, сдадимся? – предложила я, с тоской глядя на так и не попробованный торт. С горящими свечками, между прочим!
– Не уж. Это мой торт! – заявило их голодное лордство и бросило на потусторонне сверкающие окна такой взгляд, что на месте полиции штата Нью-Йорк я бы с извинениями свалила куда подальше. Нет, сначала бы свалила, а потом извинялась. Издали. – Хер им, а не мой торт! Ну, не пристрелят же они нас, в самом деле.
Видимо, это и было именинным желанием, потому что сразу после этого Кей задул свечи, сцапал ближайший кусок торта и откусил сразу половину, жмурясь от удовольствия. Мы с Бонни последовали его примеру. Шутка ли, два… нет, три часа физических упражнений! Жрать торт, запивая его шампанским, под шум вертолета, ор мегафона и танец мигалок с прожекторами было потрясающе вкусно!
А потом свистопляска вдруг кончилась.
– Три минуты прошли, – задумчиво сообщил Бонни. – Сейчас будет штурм. Или все же позвоним шефу полиции?
– Угу, – ответил Кей с набитым ртом.
И тут…
– С днем рожденья, с днем рожденья! – грянуло за окнами. Дуэтом. Через матюгальники. И на этот раз я даже узнала голоса: шеф полиции и Бьорн, начальник отдела безопасности «Драккар инкорпорейтед». – Полиция штата Нью-Йорк желает вам счастья!
И за окнами взорвался уже настоящий фейерверк.
Бедняга Кей чуть не подавился, так ржал. Мы с Бонни тоже.
– Все же придется одеться… сукины дети!
Потом был банкет человек так на сто прямо там же, куда гребаная полиция выгрузила столы. Были тосты и поздравления, танцы до упаду, снова тосты и поздравления, интервью для какого-то телеканала, пьяная речь о синих китах, дружбе народов и безумной любви к своей невесте, бесподобной Тай Роу, и своему лучшему другу Бонни Джеральду, снова шампанское и танцы…
И уже на рассвете, когда меня, усталую и до неприличия трезвую, на руках несли в машину (вместе, потому что ни один не мог доверить столь важное дело другому), я, наконец, сказал это.
В смысле, самое важное.
– У меня для тебя еще один подарок.
– Еще подарок? Надеюсь, не в коробочке.
– Не-а. Без коробочки. И я не отдам его тебе сейчас… осторожнее, не уроните меня!
– Не уроним. А когда отдашь?
– А через восемь месяцев. Если будет мальчик, я хочу назвать его Джеймсом.
И к чести двух счастливых придурков, один из которых – лорд, а второй – сицилийская мафия, они даже меня не уронили, и дальше все было хорошо. Правда, свадьба получилась не совсем такой, как я написала в романе, и вскоре я сбежала от них обоих… причем вовсе не я была в этом виновата…
Но это уже совсем, совсем другая история.
11.08.2018
Конец кина
