В некотором царстве, в некотором государстве жил царь. И было у него три сына… Ага, щас!
В нашем королевстве все иначе. Вместо царя у нас королева-матушка. При ней две родные дочки и я, батюшкина любимица. Бабье царство, как ни крути. Отец мой помер год назад. Жаль. Я по нему сильно скучаю. Он один меня любил. Баловал. Но голова у него кругом шла от женских запросов. Сестры-то мои на выданье. Извели его совсем. То новые платья им подавай, то побрякушки, то женихов заморских. Хахали-то эти приезжали, ели, пили за наш счет. А вот жениться не торопились. Приданое за сестер давали приличное, только полцарства батюшка мне отписал, а другую половину супружнице своей Елене Перемудрой.
Я замуж не торопилась. А чего там делать? С моим полцарством мужа найти не проблема. Пущай Марьянка с Ульянкой переживают. Их уж в старые девы скоро можно будет записывать. Вчера Марьяне четвертак исполнился. Все королевство гульванило.
Ох, именинница отожгла. Посла Иззалесагорного перепила на спор. Потом разошлась: перетянула, как канат, скатерть с яствами у тридцати трех богатырей. Те силушку свою демонстрировали, упирались. А она их подтаскивала по одному (уж больно крепко они за скатерть цеплялись) и целовала взасос. Ей бы молодцем родиться, чтоб силушкой с супостатом меряться.
А мужик сейчас хилый попадается. Пискнуть не успеет, как уже голый на сеновале, с поллитрой медовухи в желудке. Бегает, орет чего-то. Ну, от Марьянки еще ни один не ушел.
Ульянка тоже хороша. Не хуже кузнеца может лошадь подковать. Меч там или кольчугу сделать. А какие сковородки льет! Любо-дорого.
Одна я талантами обделена. Матушка говорит, вся в отца: доверчивая и на женщин (в моем случае, на мужиков) падкая. Вот вчера намудрила на свою голову. Увела бравого кавалергарда прямо у Ее Величества из-под носа. Она пока траур был, вела себя скромно. Целых три дня. А потом понеслась по королевству с ревизией и проверками. Я тогда в Тридевятом царстве грамоте обучалась. А как батюшка скончался, так меня домой и вернули.
Ну, я же из заграничного царства приехала не абы как, а в платье, сшитом по последней моде. Декольтированное чуть не до пупка и разрез спереди, так что чулки кружевные видать. Маман позеленела, когда увидела, какими глазами на меня местные графья и баронеты смотрят. А я лицо набелила, румянами сдобрила, да мушку над верхней губой приклеила. Ни дать, ни взять – прынцесса!
Этот кавалергард, будь неладен его орлиный взгляд и кучерявый чуб, стал последней каплей в маменькином терпении. Решила она меня замуж отдать. Немедля! Ну, а для порядку, сначала старших дочерей пристроить надобно.
Голова-то как раскалывается! Не стоило самогонку сидром запивать.
Я потянулась в кровати, повернулась на бок. Взгляд наткнулся на смоляные кудри. Мужчина спал, сидя на полу, примостив голову на краешке кровати.
Ну, прямо домашний песик. Свернулся калачиком подле хозяйки.
Эх! Оседлать бы его еще разок! Да вставать надо. Маман грозилась нас на заре собрать. Солнце-то вон как уже светит, - я глянула на окно, прищурилась, - обед скоро. Королева, поди, еще сама спит. Успею!
- Тимошка, - позвала я мужчину.
В ответ я услышала невразумительное мычание. Тогда я дотронулась до головы кавалергарда ногой, пошевелила пальцами. Ноль реакции.
Та-ак! – насупилась я.
Со всей силы толкнула мужчину ногой. Он слетел с края кровати, шлепнулся на коврик. Пробормотав что-то непонятное, устроился на половичке и засопел, как ни в чем не бывало. Схватив со столика кувшин с водой, опрокинула его на Тимофея. Тот на секунду открыл глаза, выхватил кувшин у меня из рук, приставил горлышко к губам. Несколько капель стекло в рот. Он облизал пересохшие губы, вызвав во мне бурю воспоминаний, чего он этими самыми губами со мной вытворял. Внизу живота заныло.
Ну, ты у меня поплатишься, такое тебе устрою, - нашептывал маленький бесенок в моей голове, - но сначала…
Я спустилась на пол. Откинув мокрые пряди волос, стала целовать кавалергарда. Сначала шею, затем мочку уха. Целовала крепко, требовательно, немного прикусывая. Рукой скользнула по кубикам пресса вниз, обвела пальцами пупок, пощекотала его, затем опустилась по дорожке из черных волосков еще ниже. Обхватила член пальцами, слегка сдавила у основания, затем стала водить вверх-вниз, приводя орудие в нужное состояние.
Тимошка застонал. Похоже, я добилась своего. Мужские руки обхватила меня за талию. Затем одна его ладонь опустилась вниз, крепко сжала мою ягодицу. А другая проследовала вверх, завладела грудью. «Чертики» в моем животе устроили адское пожарище. Я хотела оседлать этого жеребца. А своим желаниям привыкла потакать. Поэтому перекинула ногу через тело Тимофея, устроилась верхом и села на член. Ритмично задвигалась, сначала медленно, неторопливо, затем убыстряя темп.
Кавалергард ласкал мое тело. Его руки то сжимали талию, то придерживали бедра, повторяя мои движения, то задерживались на груди, сминая ее так, что я вскрикивала от боли.
В какой-то момент Тимофей приподнялся, развернул меня спиной к себе, поставил на четвереньки. Его член скользнул между моих влажных бедер. Я сомкнула их, сдавливая упругую плоть. Тимошка схватил одной рукой меня за косу. Намотал ее на кулак и потянул к себе, запрокидывая голову. Другой рукой вновь с силой сжал грудь. Я издала протяжный стон, ослабила хватку. Член тут же устремился внутрь. Движения стали резкими. Сильными толчками Тимофей входил в меня, будто хотел пропороть насквозь.
Несмотря на болезненные ощущения, я хотела, чтобы все продолжалось. «Чертики» уже затеяли свою бесовскую пляску, подводя меня к желанной разрядке. Внутри все кипело. Я чувствовала искры, разбегающиеся по венам, бушующее пламя, приносящее ни с чем не сравнимое удовольствие. Наконец, мой «вулкан» не взорвался, заставив меня изогнуться дугой, разливая кипящую лаву по телу.
- У-ух, - я обмякла, наслаждаясь блаженным состоянием.
Тогда как Тимофей продолжал двигаться в заданном им ритме. Правда хватка его немного ослабла. Руки переместились мне на бедра, двигая их навстречу своему орудию. Теперь звонкие шлепки моей попы о тело кавалергарда стали раздражать.
Да! Ничего не поделать. Я эгоистка.
Я попыталась вырваться. Но Тимошка был уже на грани. Он сильнее сжал пальцы, впившись ногтями в мое мягкое место. Затем судорожно «завис», издал протяжное «А-а-а», после еще несколько раз дернулся и затих. Я выползла из-под разомлевшего Тимошки. Он же повалился на бок и вновь засопел.
А как же «ты была великолепна, дорогая»? – хмыкнула я, - ну, да ладно. Сейчас меня ждут другие дела.
Ополоснувшись прохладной водой из тазика, что приготовила служанка с вечера, я надела сарафан. Расчесала волосы, заплела их в косу.
В дверь постучали.
- Кто?
- Это Меланья, Ваше Высочество. Ее Величество требует, чтобы вы спустились.
- Уже иду, - ответила я.
Вышла из своих покоев и направилась во двор. По дороге забежала на кухню, схватила пирожок. С бодуна есть хотелось со страшной силой. Да еще после «скачки» с кавалергардом аппетит разыгрался не на шутку.
Эх! Сейчас бы заточила пару куропаток.
На крыльце меня уже ждала разгневанная мамаша. Темные круги под глазами он не могла скрыть никакими белилами. А уж когда она посмотрела на меня, то чуть не сбесилась.
Надо было хоть в зеркало глянуть. Наверняка на лице и шее остались следы от ласк Тимошки. Королева сама имела виды на этого мужчину. Что-то теперь буде-ет?
Неподалеку топтались сестры. Глядя на них, хотелось принести им водички или чего покрепче. Марьянка часто дышала, периодически прикладывая руку к груди. А Ульянка сглатывала, облизывая пересохшие губы. Меня они встретили взглядами бешеных лисиц, которых загнали в ловушку.
- Дочери мои, - начала свою речь матушка, - выросли вы. Из неказистых птенцов превратились в прекрасных лебедей.
Ага, некоторые уже переросли прекрасную лебедь. Максимум на ощипанную гусыню тянут. Такая же пупыристая кожа, да перепонки на подбородке.
- Пора вам замуж идти, да деток рожать. Женихов у вас множество было, выбор, так сказать вам предоставили.
Как же, предоставили! Пока я в тридевятом арифметику с грамматикой зубрила, они развлекались, как могли. Мало-мальски приличные мужики сбежали, куда подальше.
- Раз заморские мужья вас не устроили, так и быть, найдем и в нашем королевстве достойных.
Я представила, как вереницей потянулись в леса несчастные страдальцы. Сидят с котомочкой под болотной кочкой, дрожат. Женилку свою берегут.
- Вот мой королевский указ: пойдите, дочери мои в чистое поле, возьмите по стреле и пустите ее, куда глаза глядят. В какую сторону упадет стрела, там и жених будет.
Едрит-твою королевскую маковку! Это же в каком похмелье она такое придумала? - обалдела я.
- И не думайте перечить, - пригрозила матушка, почувствовав, как растет среди нас возмущение, - кто ослушается – в монастырь! Луки-стрелы уже приготовлены, гонцы снаряжены, так что вперед, мои крошки!
Взяв по луку и по стреле, отправились мы в поле. Первой пальнула старшая Марьянка. Поскакали гонцы в ту сторону, куда стрела полетела. Приволокли боярина.
Взяла тогда лук Ульяна, пустила стрелу. Упала она на купеческий двор. Второй сестре достался купеческий сын.
Настала моя очередь. Взяла я лук, покрутила его в руках, повертела. Затем зажмурилась, сделала несколько оборотов вокруг своей оси и выстрелила. Улетела стрела в темный лес. Отправились гонцы, искали, искали – не нашли. Пришлось самой идти на поиски.
Долго шла. Устала, сил нет. Забрела на болото. Но делать нечего, пробираюсь потихоньку. С кочки на кочку перепрыгиваю. Нога за корягу зацепилась, споткнулась я и шлепнулась прямиком в болотную жижу.
- Едрит-твою маковку!
Приподнялась на колени, с лица грязь оттерла. Глядь, а передо мной жаба сидит и стрелу мою держит.
- Нашлась, родимая, - я потянулась за стрелой.
- Ква-а, - возмущенно квакнула жаба, немного отодвинувшись назад.
- Эй! Это мое. Отдай!
- А-а, - помотала она головой, - я ее поймал.
- Так ты жаб?
- Квак, - кивнул лягух.
- Чего хочешь за стрелу?
- Возьми меня в мужья! – пропищал жабеныш, вынув лапкой стрелу изо рта.
Я аж закашлялась.
- Чего-о?
- Выходи за меня-я, - квакнул лягух. Его зоб надулся от важности.
Я почувствовала спазм в желудке. Только рвать было нечем. Единственный пирожок, схваченный утром на кухне, давно переварился.
- Как ты себе это представляешь? Что скажет королева?
На последнем вопросе я задумалась. Вообразив, как вытянется ее лицо, я уже предвкушала истерику, крики на весь дворец и глотание сердечных капель.
А что? Хотела же маман от меня избавиться? Вот, королевскую волю я исполнила. Пусть выдает за лягушку. А я буду и дальше жить, как жила. Решено!
- Ладно, раз уж ты поймал мою стрелу. Быть тебе моим мужем, - сказала я, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
- Квак, не пожалеешь, Василисушка!
- Откуда имя мое знаешь?
- В нашем королевстве каждый знает принцессу. Слава о вашей ква-асоте разнеслась по всей округе.
- А тебя как звать?
- Жа-ан.
- Имя-то какое нерусское. Из заморских будешь?
Лягух не ответил. Я сорвала большой лист, подставила лягуху. Он забрался мне на руки. Стрелу снова засунул в рот.
Оно и лучше, может квакать меньше будет.
Елена Перемудрая пошла багровыми пятнами, увидев, кто достался в мужья. Сестры так и прыснули со смеху.
- Он тебе молочко студить будет, - елейным голоском сказала Ульяна.
- А если дрессировать будешь, так и мошек ловить станет, - хохотнула Марьянка.
- Да уж, дочка, - покачала головой королева, - видать ни капли в тебе мудрости нет. Вся в отца пошла.
Я не обиделась на их слова. А то, что на отца похожа, так это хорошо. Добрый он был человек, честный и открытый.
- Что ж, через три дня свадьбы сыграем, - сказала королева, - готовьтесь.
Сестры с женихами отправились к портным, королева стала обсуждать с поваром меню. А я поплелась в свои покои. Взяла одну из подушек, посадила на нее лягуха. Тот положил стрелу рядом, а сам разлегся, вытянув задние лапы.
- Меланья, принеси мне поесть, - попросила я служанку, которая явилась на мой зов.
Сама же сняла сарафан, панталоны, пошла в смежную комнату, где стояла ванна. Накупалась. Вылезла из воды, прошлепала босиком обратно, совершенно не обращая внимания, какими глазами сверлит меня лягух. Надела сорочку, расчесала мокрые волосы и заплела их в косу. Тут и Меланья подоспела с целым подносом еды. Я схватила куропатку, отломила ножку и с наслаждением впилась в нее зубами.
- Будешь? – предложила я Жану крылышко.
- Нет. Молочква-а бы…
- О как! Хорошо.
Я попросила Меланью принести блюдечко и кувшин с парным молоком. Когда все было доставлено, налила в тарелочку белой жидкости и поставила перед «женихом». Лягух взял блюдце в лапки и стал пить через край. При этом он причмокивал и выглядел таким довольным, что я невольно рассмеялась.
- Что еще любишь, Жан?
- Целокваться, - ответил лягух вполне серьезно.
Я чуть не подавилась. Дальнейшую охоту задавать вопросы у меня отбило. Насытившись, я выставила поднос за дверь и вернулась в кровать. Заснула довольно быстро.
Снились мне не самые приятные вещи. Лягух, тянущий ко мне свои пупырчатые лапы. Его скользкие губы, сложенные в трубочку для поцелуя. Вот он прыгнул мне на живот. Я почувствовала прикосновение холодной кожи к своему телу, вздрогнула. Жабеныш стал пробираться к грудям, сел между ними. Выпустил длинный язык, и, лизнув сосок, тут же втянул его обратно. То же проделал со второй грудью. Потом лягух метил своим языком мою шею, подбираясь к лицу. Когда что-то коснулось губ, протискиваясь внутрь, я вскрикнула и проснулась.
Я не одна. Только не это!
Я протянула руку, потрогала.
Плечо. Человеческое. Мужское. Из плоти и крови!
Тут уж я осмелела. Прошлась по крепкому торсу, широкой грудной клетке. Запустила руки в волосы, оказавшиеся жесткими и непослушными на ощупь. Затем исследовала лицо. Прямой нос, высокий лоб, изогнутые линии бровей, мягкие губы. Не слишком полные, но и не узкие. Провела по ним пальцем, сначала по наружному контуру, затем по внутреннему. Незнакомец захватил губами мои пальцы, втянул их в себя.
Ух-ты! Похоже, мои «чертики» проснулись.
Захотелось убедиться, что интересующая меня часть мужчины соответствует крепкому телу и умелым губам. Я обвила шею ночного гостя руками, спустилась по спине к талии, затем нащупала упругие мышцы ниже. Помяла их руками, не удержалась и ущипнула. За что тут же получила. Моя грудь оказалась в его ладонях. Теперь так же изучали мое тело. Незнакомец опустил руки на талию, как бы пробуя, получится ли обхватить ее пальцами. Затем я почувствовала прикосновение к бедрам. Мужчина провел по их внешней поверхности, задержался на коленях. Потом щиколотки и ступни. Дальше он опустился к моим ногам. Взял большой палец правой ноги в рот, втянул его. То же проделал с другими пальцами. После чего стал покрывать ступни мелкими поцелуями. Было щекотно, но безумно приятно. Такого мне еще никто не делал.
Сантиметр за сантиметром мужчина поднимался все выше. «Чертики» уже давно закружились в дикой пляске и сходили с ума. Им хотелось наброситься на незнакомца, оседлать его горячий член и умчаться на вершину бурлящего вулкана. Но с другой стороны, все, что творил таинственный любовник, вызывало во мне жгучее любопытство. Я тихонько лежала, изнывая от желания.
В нашем королевстве все иначе. Вместо царя у нас королева-матушка. При ней две родные дочки и я, батюшкина любимица. Бабье царство, как ни крути. Отец мой помер год назад. Жаль. Я по нему сильно скучаю. Он один меня любил. Баловал. Но голова у него кругом шла от женских запросов. Сестры-то мои на выданье. Извели его совсем. То новые платья им подавай, то побрякушки, то женихов заморских. Хахали-то эти приезжали, ели, пили за наш счет. А вот жениться не торопились. Приданое за сестер давали приличное, только полцарства батюшка мне отписал, а другую половину супружнице своей Елене Перемудрой.
Я замуж не торопилась. А чего там делать? С моим полцарством мужа найти не проблема. Пущай Марьянка с Ульянкой переживают. Их уж в старые девы скоро можно будет записывать. Вчера Марьяне четвертак исполнился. Все королевство гульванило.
Ох, именинница отожгла. Посла Иззалесагорного перепила на спор. Потом разошлась: перетянула, как канат, скатерть с яствами у тридцати трех богатырей. Те силушку свою демонстрировали, упирались. А она их подтаскивала по одному (уж больно крепко они за скатерть цеплялись) и целовала взасос. Ей бы молодцем родиться, чтоб силушкой с супостатом меряться.
А мужик сейчас хилый попадается. Пискнуть не успеет, как уже голый на сеновале, с поллитрой медовухи в желудке. Бегает, орет чего-то. Ну, от Марьянки еще ни один не ушел.
Ульянка тоже хороша. Не хуже кузнеца может лошадь подковать. Меч там или кольчугу сделать. А какие сковородки льет! Любо-дорого.
Одна я талантами обделена. Матушка говорит, вся в отца: доверчивая и на женщин (в моем случае, на мужиков) падкая. Вот вчера намудрила на свою голову. Увела бравого кавалергарда прямо у Ее Величества из-под носа. Она пока траур был, вела себя скромно. Целых три дня. А потом понеслась по королевству с ревизией и проверками. Я тогда в Тридевятом царстве грамоте обучалась. А как батюшка скончался, так меня домой и вернули.
Ну, я же из заграничного царства приехала не абы как, а в платье, сшитом по последней моде. Декольтированное чуть не до пупка и разрез спереди, так что чулки кружевные видать. Маман позеленела, когда увидела, какими глазами на меня местные графья и баронеты смотрят. А я лицо набелила, румянами сдобрила, да мушку над верхней губой приклеила. Ни дать, ни взять – прынцесса!
Этот кавалергард, будь неладен его орлиный взгляд и кучерявый чуб, стал последней каплей в маменькином терпении. Решила она меня замуж отдать. Немедля! Ну, а для порядку, сначала старших дочерей пристроить надобно.
Голова-то как раскалывается! Не стоило самогонку сидром запивать.
Я потянулась в кровати, повернулась на бок. Взгляд наткнулся на смоляные кудри. Мужчина спал, сидя на полу, примостив голову на краешке кровати.
Ну, прямо домашний песик. Свернулся калачиком подле хозяйки.
Эх! Оседлать бы его еще разок! Да вставать надо. Маман грозилась нас на заре собрать. Солнце-то вон как уже светит, - я глянула на окно, прищурилась, - обед скоро. Королева, поди, еще сама спит. Успею!
- Тимошка, - позвала я мужчину.
В ответ я услышала невразумительное мычание. Тогда я дотронулась до головы кавалергарда ногой, пошевелила пальцами. Ноль реакции.
Та-ак! – насупилась я.
Со всей силы толкнула мужчину ногой. Он слетел с края кровати, шлепнулся на коврик. Пробормотав что-то непонятное, устроился на половичке и засопел, как ни в чем не бывало. Схватив со столика кувшин с водой, опрокинула его на Тимофея. Тот на секунду открыл глаза, выхватил кувшин у меня из рук, приставил горлышко к губам. Несколько капель стекло в рот. Он облизал пересохшие губы, вызвав во мне бурю воспоминаний, чего он этими самыми губами со мной вытворял. Внизу живота заныло.
Ну, ты у меня поплатишься, такое тебе устрою, - нашептывал маленький бесенок в моей голове, - но сначала…
Я спустилась на пол. Откинув мокрые пряди волос, стала целовать кавалергарда. Сначала шею, затем мочку уха. Целовала крепко, требовательно, немного прикусывая. Рукой скользнула по кубикам пресса вниз, обвела пальцами пупок, пощекотала его, затем опустилась по дорожке из черных волосков еще ниже. Обхватила член пальцами, слегка сдавила у основания, затем стала водить вверх-вниз, приводя орудие в нужное состояние.
Тимошка застонал. Похоже, я добилась своего. Мужские руки обхватила меня за талию. Затем одна его ладонь опустилась вниз, крепко сжала мою ягодицу. А другая проследовала вверх, завладела грудью. «Чертики» в моем животе устроили адское пожарище. Я хотела оседлать этого жеребца. А своим желаниям привыкла потакать. Поэтому перекинула ногу через тело Тимофея, устроилась верхом и села на член. Ритмично задвигалась, сначала медленно, неторопливо, затем убыстряя темп.
Кавалергард ласкал мое тело. Его руки то сжимали талию, то придерживали бедра, повторяя мои движения, то задерживались на груди, сминая ее так, что я вскрикивала от боли.
В какой-то момент Тимофей приподнялся, развернул меня спиной к себе, поставил на четвереньки. Его член скользнул между моих влажных бедер. Я сомкнула их, сдавливая упругую плоть. Тимошка схватил одной рукой меня за косу. Намотал ее на кулак и потянул к себе, запрокидывая голову. Другой рукой вновь с силой сжал грудь. Я издала протяжный стон, ослабила хватку. Член тут же устремился внутрь. Движения стали резкими. Сильными толчками Тимофей входил в меня, будто хотел пропороть насквозь.
Несмотря на болезненные ощущения, я хотела, чтобы все продолжалось. «Чертики» уже затеяли свою бесовскую пляску, подводя меня к желанной разрядке. Внутри все кипело. Я чувствовала искры, разбегающиеся по венам, бушующее пламя, приносящее ни с чем не сравнимое удовольствие. Наконец, мой «вулкан» не взорвался, заставив меня изогнуться дугой, разливая кипящую лаву по телу.
- У-ух, - я обмякла, наслаждаясь блаженным состоянием.
Тогда как Тимофей продолжал двигаться в заданном им ритме. Правда хватка его немного ослабла. Руки переместились мне на бедра, двигая их навстречу своему орудию. Теперь звонкие шлепки моей попы о тело кавалергарда стали раздражать.
Да! Ничего не поделать. Я эгоистка.
Я попыталась вырваться. Но Тимошка был уже на грани. Он сильнее сжал пальцы, впившись ногтями в мое мягкое место. Затем судорожно «завис», издал протяжное «А-а-а», после еще несколько раз дернулся и затих. Я выползла из-под разомлевшего Тимошки. Он же повалился на бок и вновь засопел.
А как же «ты была великолепна, дорогая»? – хмыкнула я, - ну, да ладно. Сейчас меня ждут другие дела.
Ополоснувшись прохладной водой из тазика, что приготовила служанка с вечера, я надела сарафан. Расчесала волосы, заплела их в косу.
В дверь постучали.
- Кто?
- Это Меланья, Ваше Высочество. Ее Величество требует, чтобы вы спустились.
- Уже иду, - ответила я.
Вышла из своих покоев и направилась во двор. По дороге забежала на кухню, схватила пирожок. С бодуна есть хотелось со страшной силой. Да еще после «скачки» с кавалергардом аппетит разыгрался не на шутку.
Эх! Сейчас бы заточила пару куропаток.
На крыльце меня уже ждала разгневанная мамаша. Темные круги под глазами он не могла скрыть никакими белилами. А уж когда она посмотрела на меня, то чуть не сбесилась.
Надо было хоть в зеркало глянуть. Наверняка на лице и шее остались следы от ласк Тимошки. Королева сама имела виды на этого мужчину. Что-то теперь буде-ет?
Неподалеку топтались сестры. Глядя на них, хотелось принести им водички или чего покрепче. Марьянка часто дышала, периодически прикладывая руку к груди. А Ульянка сглатывала, облизывая пересохшие губы. Меня они встретили взглядами бешеных лисиц, которых загнали в ловушку.
- Дочери мои, - начала свою речь матушка, - выросли вы. Из неказистых птенцов превратились в прекрасных лебедей.
Ага, некоторые уже переросли прекрасную лебедь. Максимум на ощипанную гусыню тянут. Такая же пупыристая кожа, да перепонки на подбородке.
- Пора вам замуж идти, да деток рожать. Женихов у вас множество было, выбор, так сказать вам предоставили.
Как же, предоставили! Пока я в тридевятом арифметику с грамматикой зубрила, они развлекались, как могли. Мало-мальски приличные мужики сбежали, куда подальше.
- Раз заморские мужья вас не устроили, так и быть, найдем и в нашем королевстве достойных.
Я представила, как вереницей потянулись в леса несчастные страдальцы. Сидят с котомочкой под болотной кочкой, дрожат. Женилку свою берегут.
- Вот мой королевский указ: пойдите, дочери мои в чистое поле, возьмите по стреле и пустите ее, куда глаза глядят. В какую сторону упадет стрела, там и жених будет.
Едрит-твою королевскую маковку! Это же в каком похмелье она такое придумала? - обалдела я.
- И не думайте перечить, - пригрозила матушка, почувствовав, как растет среди нас возмущение, - кто ослушается – в монастырь! Луки-стрелы уже приготовлены, гонцы снаряжены, так что вперед, мои крошки!
Взяв по луку и по стреле, отправились мы в поле. Первой пальнула старшая Марьянка. Поскакали гонцы в ту сторону, куда стрела полетела. Приволокли боярина.
Взяла тогда лук Ульяна, пустила стрелу. Упала она на купеческий двор. Второй сестре достался купеческий сын.
Настала моя очередь. Взяла я лук, покрутила его в руках, повертела. Затем зажмурилась, сделала несколько оборотов вокруг своей оси и выстрелила. Улетела стрела в темный лес. Отправились гонцы, искали, искали – не нашли. Пришлось самой идти на поиски.
Долго шла. Устала, сил нет. Забрела на болото. Но делать нечего, пробираюсь потихоньку. С кочки на кочку перепрыгиваю. Нога за корягу зацепилась, споткнулась я и шлепнулась прямиком в болотную жижу.
- Едрит-твою маковку!
Приподнялась на колени, с лица грязь оттерла. Глядь, а передо мной жаба сидит и стрелу мою держит.
- Нашлась, родимая, - я потянулась за стрелой.
- Ква-а, - возмущенно квакнула жаба, немного отодвинувшись назад.
- Эй! Это мое. Отдай!
- А-а, - помотала она головой, - я ее поймал.
- Так ты жаб?
- Квак, - кивнул лягух.
- Чего хочешь за стрелу?
- Возьми меня в мужья! – пропищал жабеныш, вынув лапкой стрелу изо рта.
Я аж закашлялась.
- Чего-о?
- Выходи за меня-я, - квакнул лягух. Его зоб надулся от важности.
Я почувствовала спазм в желудке. Только рвать было нечем. Единственный пирожок, схваченный утром на кухне, давно переварился.
- Как ты себе это представляешь? Что скажет королева?
На последнем вопросе я задумалась. Вообразив, как вытянется ее лицо, я уже предвкушала истерику, крики на весь дворец и глотание сердечных капель.
А что? Хотела же маман от меня избавиться? Вот, королевскую волю я исполнила. Пусть выдает за лягушку. А я буду и дальше жить, как жила. Решено!
- Ладно, раз уж ты поймал мою стрелу. Быть тебе моим мужем, - сказала я, еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.
- Квак, не пожалеешь, Василисушка!
- Откуда имя мое знаешь?
- В нашем королевстве каждый знает принцессу. Слава о вашей ква-асоте разнеслась по всей округе.
- А тебя как звать?
- Жа-ан.
- Имя-то какое нерусское. Из заморских будешь?
Лягух не ответил. Я сорвала большой лист, подставила лягуху. Он забрался мне на руки. Стрелу снова засунул в рот.
Оно и лучше, может квакать меньше будет.
Елена Перемудрая пошла багровыми пятнами, увидев, кто достался в мужья. Сестры так и прыснули со смеху.
- Он тебе молочко студить будет, - елейным голоском сказала Ульяна.
- А если дрессировать будешь, так и мошек ловить станет, - хохотнула Марьянка.
- Да уж, дочка, - покачала головой королева, - видать ни капли в тебе мудрости нет. Вся в отца пошла.
Я не обиделась на их слова. А то, что на отца похожа, так это хорошо. Добрый он был человек, честный и открытый.
- Что ж, через три дня свадьбы сыграем, - сказала королева, - готовьтесь.
Сестры с женихами отправились к портным, королева стала обсуждать с поваром меню. А я поплелась в свои покои. Взяла одну из подушек, посадила на нее лягуха. Тот положил стрелу рядом, а сам разлегся, вытянув задние лапы.
- Меланья, принеси мне поесть, - попросила я служанку, которая явилась на мой зов.
Сама же сняла сарафан, панталоны, пошла в смежную комнату, где стояла ванна. Накупалась. Вылезла из воды, прошлепала босиком обратно, совершенно не обращая внимания, какими глазами сверлит меня лягух. Надела сорочку, расчесала мокрые волосы и заплела их в косу. Тут и Меланья подоспела с целым подносом еды. Я схватила куропатку, отломила ножку и с наслаждением впилась в нее зубами.
- Будешь? – предложила я Жану крылышко.
- Нет. Молочква-а бы…
- О как! Хорошо.
Я попросила Меланью принести блюдечко и кувшин с парным молоком. Когда все было доставлено, налила в тарелочку белой жидкости и поставила перед «женихом». Лягух взял блюдце в лапки и стал пить через край. При этом он причмокивал и выглядел таким довольным, что я невольно рассмеялась.
- Что еще любишь, Жан?
- Целокваться, - ответил лягух вполне серьезно.
Я чуть не подавилась. Дальнейшую охоту задавать вопросы у меня отбило. Насытившись, я выставила поднос за дверь и вернулась в кровать. Заснула довольно быстро.
Снились мне не самые приятные вещи. Лягух, тянущий ко мне свои пупырчатые лапы. Его скользкие губы, сложенные в трубочку для поцелуя. Вот он прыгнул мне на живот. Я почувствовала прикосновение холодной кожи к своему телу, вздрогнула. Жабеныш стал пробираться к грудям, сел между ними. Выпустил длинный язык, и, лизнув сосок, тут же втянул его обратно. То же проделал со второй грудью. Потом лягух метил своим языком мою шею, подбираясь к лицу. Когда что-то коснулось губ, протискиваясь внутрь, я вскрикнула и проснулась.
Я не одна. Только не это!
Я протянула руку, потрогала.
Плечо. Человеческое. Мужское. Из плоти и крови!
Тут уж я осмелела. Прошлась по крепкому торсу, широкой грудной клетке. Запустила руки в волосы, оказавшиеся жесткими и непослушными на ощупь. Затем исследовала лицо. Прямой нос, высокий лоб, изогнутые линии бровей, мягкие губы. Не слишком полные, но и не узкие. Провела по ним пальцем, сначала по наружному контуру, затем по внутреннему. Незнакомец захватил губами мои пальцы, втянул их в себя.
Ух-ты! Похоже, мои «чертики» проснулись.
Захотелось убедиться, что интересующая меня часть мужчины соответствует крепкому телу и умелым губам. Я обвила шею ночного гостя руками, спустилась по спине к талии, затем нащупала упругие мышцы ниже. Помяла их руками, не удержалась и ущипнула. За что тут же получила. Моя грудь оказалась в его ладонях. Теперь так же изучали мое тело. Незнакомец опустил руки на талию, как бы пробуя, получится ли обхватить ее пальцами. Затем я почувствовала прикосновение к бедрам. Мужчина провел по их внешней поверхности, задержался на коленях. Потом щиколотки и ступни. Дальше он опустился к моим ногам. Взял большой палец правой ноги в рот, втянул его. То же проделал с другими пальцами. После чего стал покрывать ступни мелкими поцелуями. Было щекотно, но безумно приятно. Такого мне еще никто не делал.
Сантиметр за сантиметром мужчина поднимался все выше. «Чертики» уже давно закружились в дикой пляске и сходили с ума. Им хотелось наброситься на незнакомца, оседлать его горячий член и умчаться на вершину бурлящего вулкана. Но с другой стороны, все, что творил таинственный любовник, вызывало во мне жгучее любопытство. Я тихонько лежала, изнывая от желания.
