Жил-был таракан. Жил долго, насыщенно и уже обзавёлся собственной парой седых усов. Так его и звали – Усатыч.
Молодые тараканы и тараканицы относились к нему c почтением.
Усатыч о малых заботился, детушек растил, уму разуму их учил. А перед сном сказки им рассказывал – кому добрые, а для тех, кто шкодил много – страшные. Про людей больших, про ноги тяжёлые, про газеты шумные.
Приговаривал Усатыч: «Не ходите, малыши, в дома рода человеческого, не то худо будет». Порой рыжая молодежь слушалась Усатыча, а порой и нет.
Качал тогда головой старый таракан на излишне смелых, самонадеянных, да глупых таракашек, сетовал на нерадивость их, но больше жалел. Тяжело, когда тебя не любят и гонят отовсюду. Так хорошим характером не обжиться.
Любил старый таракан в хороший пригожий денёк спинку да лапки свои на солнышке погреть. Бывало, разгуляется погода, а он возьми, да и соберись на улицу, на травке полежать, свежего ветра вдохнуть. Лепота!
А иногда ходил старый таракан в гости к своему другу, такому же древнему, как и он сам, приятелю. Бывало, заползёт Усатыч на широкий письменный стол, а вокруг бумаги, испещрённые мелким забористым почерком, разбросаны, пустые чашки с кольцами остывшего чая замерли, дальше ползёт – мимо недоеденного бутерброда, мимо писчей ручки с поникшей головкой.
Доползёт таракан до блюдца небольшого, с голубой каёмкой, вскарабкается, пыхтя и постанывая от изматывающего старые лапки артрита, и попробует пару крошек заботливо оставленного старым другом печенья.
Отведает крошек, да и примется читать сокровенные строки никому не известного ещё произведения. Ему, таракану, можно.
– Пришёл? – раздался скрипучий голос над седой от времени и прошлых забегов панцирной головкой.
– Пришёл.
– А чего не заходил давно?
– Так дела были. Молодёжь нынче выросла. Ни ума, ни разума. Одна энергия без направления.
– А помнишь, я тебя по столу гонял? – усмехнулся старый приятель.
– Помню, – улыбнулся таракан.
– Так и не догнал.
– Не догнал, – согласился Усатыч.
Помолчали немного. Каждый думал о своём.
– Устал я, – пожаловался старый таракан Автору. – Их учишь-учишь, а они всё своё делают и советов не слушают. Надоело так, понимаешь?
– Понимаю, – с грустью посмотрев на старого приятеля, ответил Автор. – Всем надоело.
– Тяжело быть всегда плохим, – меланхолично сказал уставший таракан.
– Но кому-то ведь надо им быть, – с грустью ответил Автор.
Мелькнула стелька изношенного тапочка. И остались от таракана только маленькие седые усы.
Молодые тараканы и тараканицы относились к нему c почтением.
Усатыч о малых заботился, детушек растил, уму разуму их учил. А перед сном сказки им рассказывал – кому добрые, а для тех, кто шкодил много – страшные. Про людей больших, про ноги тяжёлые, про газеты шумные.
Приговаривал Усатыч: «Не ходите, малыши, в дома рода человеческого, не то худо будет». Порой рыжая молодежь слушалась Усатыча, а порой и нет.
Качал тогда головой старый таракан на излишне смелых, самонадеянных, да глупых таракашек, сетовал на нерадивость их, но больше жалел. Тяжело, когда тебя не любят и гонят отовсюду. Так хорошим характером не обжиться.
Любил старый таракан в хороший пригожий денёк спинку да лапки свои на солнышке погреть. Бывало, разгуляется погода, а он возьми, да и соберись на улицу, на травке полежать, свежего ветра вдохнуть. Лепота!
А иногда ходил старый таракан в гости к своему другу, такому же древнему, как и он сам, приятелю. Бывало, заползёт Усатыч на широкий письменный стол, а вокруг бумаги, испещрённые мелким забористым почерком, разбросаны, пустые чашки с кольцами остывшего чая замерли, дальше ползёт – мимо недоеденного бутерброда, мимо писчей ручки с поникшей головкой.
Доползёт таракан до блюдца небольшого, с голубой каёмкой, вскарабкается, пыхтя и постанывая от изматывающего старые лапки артрита, и попробует пару крошек заботливо оставленного старым другом печенья.
Отведает крошек, да и примется читать сокровенные строки никому не известного ещё произведения. Ему, таракану, можно.
– Пришёл? – раздался скрипучий голос над седой от времени и прошлых забегов панцирной головкой.
– Пришёл.
– А чего не заходил давно?
– Так дела были. Молодёжь нынче выросла. Ни ума, ни разума. Одна энергия без направления.
– А помнишь, я тебя по столу гонял? – усмехнулся старый приятель.
– Помню, – улыбнулся таракан.
– Так и не догнал.
– Не догнал, – согласился Усатыч.
Помолчали немного. Каждый думал о своём.
– Устал я, – пожаловался старый таракан Автору. – Их учишь-учишь, а они всё своё делают и советов не слушают. Надоело так, понимаешь?
– Понимаю, – с грустью посмотрев на старого приятеля, ответил Автор. – Всем надоело.
– Тяжело быть всегда плохим, – меланхолично сказал уставший таракан.
– Но кому-то ведь надо им быть, – с грустью ответил Автор.
Мелькнула стелька изношенного тапочка. И остались от таракана только маленькие седые усы.
