— Хорошо, — мягко улыбнулся парень и крепче обнял меня. — О семье, так о семье. На чем я остановился?
— Рассказывал про то, как вас с сестрой воспитывали.
Он с упоением говорил о своей сестре, и я искренне завидовала ему. Как же хотелось, чтобы и у меня был кто-то такой же родной и близкий.
— Мы так ругались в детстве, — с нежностью и весельем рассказывал Доминик. — Но у нас было одно безмолвное правило: родители не знали о наших ссорах. Это смешно, но мы не хотели их расстраивать, зная, как они любят нас и хвалятся, что мы дружны. Но со временем глупые детские ссоры сошли на нет, не оставив и следа, мы действительно стали дружны. Она мой самый лучший друг, а родители не переставали повторять, что мы связаны одной нитью и не должны забывать об этом. Ты бы видела, как она плакала, когда я уезжал в академию. Будто я в другой мир переселялся. Вы подружитесь. Вы даже похожи по характеру.
— Здорово, — с сожалением выдохнула я. — Обо мне только Кит переживает, но даже ему я не могу сказать всей правды. Приходится врать, и от этого противно.
Я почувствовала, как Доминик напрягся, а до меня стало доходить, что моя близкая дружба с Китом может стать камнем преткновения в отношениях. Придется искать решение и этой проблеме. Хотя, возможно, я зря накручивала себя. Дом знал о моем единственном близком друге, который был на Земле.
— Но теперь вокруг тебя столько друзей, что тебе многие бы позавидовали, — погладил парень меня по плечу.
— Я сама себе завидую, — призналась, выводя узоры на его ладони.
— Как это возможно?
— А вот так, — пожала плечами, — это все, — описала рукой круг, — будто не со мной происходит. Мне порой кажется, что я сплю и просто наблюдаю со стороны. Будто не могло мне так повезти. Ребята такие все замечательные. И Адан, и Сориан, а уж Натка — это вообще главная заводила, с которой невозможно заскучать, но при этом она старается обо всех позаботиться. И ты, — подняла голову и взглянула в темные глаза. — Таких, как ты, не бывает. Ты замечательный, и у меня дух захватывает от мысли, что все происходит по-настоящему.
Его улыбка становилась все шире по мере того, как я говорила. Его взгляд гладил мое лицо, остановился на губах и вернулся к глазам.
— Ты такая красивая, Сашка, — просто сказал он. Склонился и коснулся губами моих губ.
Я думала, меня подбросит от нахлынувших эмоций. Подалась вперед, отдаваясь чувствам. Его мягкие теплые губы дарили невероятные ощущения, от которых дрожь пробегала по телу. Хотя, возможно, эта дрожь была вызвана волнением. Думать о причинах не хотелось. Прикрыла глаза и потерялась в ощущениях. Он касался губ, слегка прикусывал их, целовал уголки, щекоча их дыханием, касался кончиком носа моего. Это было так нежно и упоительно, хотелось, чтобы это не заканчивалось. Сердце, казалось, остановилось, как и время. Словно весь мир замер вместе со мной.
— Вот видишь, и ты настоящая, и я настоящий, — отклонившись от меня, сказал Доминик.
Я приоткрыла глаза, закусила губу, которая еще хранила тепло его прикосновений, и улыбнулась.
— И снег, — выдохнула я.
— Что?
— Снег пошел, первый в этом году.
И от этого простого события стало почему-то еще приятнее, словно сама природа вознамерилась сделать этот миг счастья еще волшебнее, чтобы эта картинка навсегда отпечаталась в памяти. День, когда я впервые за много лет чувствовала себя самой счастливой, и это чувство затопило меня с головой, заставляя улыбаться до боли в скулах, но сдержать улыбку не было сил. День, когда в моей жизни случился первый настоящий поцелуй. Были и раньше, но другие, какие-то фальшивые. Не было в них и половины от того, что подарил мне Доминик.
— Ты невероятная, — он вновь поцеловал меня, но мимолетно.
— Волшебный день, — положила голову на его плечо.
— Да, немного таких дней, которые я запомню навсегда.
— А какие еще?
— Разные. Из тех, что прошли на начерталке, самый запоминающийся был, наверное, первый день, — с какой-то детской усмешкой сказал Доминик, — я, как потомственный чертежник, знал, какие порядки действовали в академии, поэтому был готов ко всему. Мне так казалось. Была традиционная демонстрация от старшекурсников, а после мы, первокурсники, пошли на занятие к Лантасу. Я тогда всего пару часов как приехал и успел только ключи от комнаты получить. Никого не знал, только понял, что рядом сидящие были такими же чертежниками первого курса и, выходя со стадиона, увидел, как один из них в сторонке толкается с каким-то парнем, а потом и вовсе получает по лицу, и завязывается драка. Я рванул туда, когда увидел, что к ним какие-то парни направляются. Хотел разнять, но тоже схватил по лицу оттого, что с чертежником дрался, а потом и еще кто-то подбежал, не видел, в общем, вместо того, чтобы разнять, оказался участником драки. Решил сдачу дать, а тут и преподаватели подтянулись, вместе с Лантасом. Тем чертежником оказался Лекс, и мы еще до начала обучения получили свое первое наказание, а когда Лантас узнал, что я всего лишь хотел разнять дравшихся, то заявил, что раз уж мне так хочется защищать всех, и я не могу сидеть на месте, то быть мне старостой. Так мы с Лексом и подружились. А потом в класс ворвалась Натка, которая принялась доказывать, что мы не виноваты, и она все видела. Лантас тогда лишь головой покачал и усмехнулся, посетовав на то, что наша тройка еще доставит ему проблем. К слову, как это ни печально, но так и получилось. Мы всегда оказываемся в центре событий.
— Лантас, видимо, всех инициативных в старосты назначает. И мне кажется, что та твоя просьба была специальной, чтобы и со мной так получилось? — прищурилась я, заглядывая в честные-честные глаза.
— Нет, я же не мог знать, когда ты сделаешь объявление, — расплылся он в хитрой улыбке и вновь мимолетно поцеловал, — я заранее с ним поговорил и предложил твою кандидатуру.
— Что? Вот ты хитрец, — возмутилась и восхитилась одновременно.
— Это было нужно в первую очередь тебе. Я уже тогда понял, что ты мне небезразлична, но боялся, что ты сбежишь с факультета. А ты показалась мне слишком ответственной, поэтому решил, что ты не сможешь бросить группу, к тому же за всеми заботами будет меньше времени для переживаний о Лексе. Да и я бы помог тебе, и с группой бы подружилась и познакомилась быстро.
— Да вам в политики нужно, господин хороший!
— Ну, ты не ругаешься, я хороший, значит, все правильно сделал.
— Наглец, — покачала головой.
— Я постараюсь больше так не делать, — он обезоруживающе улыбнулся.
— На тебя невозможно обижаться и ругаться, — прищурилась и вкрадчиво заметила, — но рано или поздно это очарование поумерится, и у тебя больше не выйдет мной манипулировать.
— Я даже пытаться не буду, как ты могла подумать? — шутливо возмутился он.
— Обещаешь?
— Хм, а что мне за это будет?
Я даже задохнулась от такой наглости. Видимо, выражение моего лица было настолько красноречивым, что Доминик рассмеялся и прижал меня к своей груди. А я не могла и слова вымолвить.
— А ты не так прост, как кажешься. Шантажист.
— А ты жадина. Могла бы что-нибудь предложить. Да хоть бы поцелуй.
— Поцеловать я тебя и так могу, — пробурчала.
— Ну так чего ты ждешь? — он ослабил объятия и подставил щеку. Со шрамом.
Мне отчего-то стало даже немного грустно. Этот шрам — след того времени, когда этот замечательный парень вынес столько боли. Провела подушечкой пальца по грубому рубцу. Доминик замер. Я, еле касаясь, скользила вверх, потом вниз.
— Все равно ты самый лучший, — робко улыбнулась и поцеловала его. Хотела в щечку, а он резко повернулся, встретив мои губы своими. — Хитрец, — выдохнула я и поцеловала его.
Мы еще долго болтали под крышей маленькой беседки. Смеялись, обнимались и целовались, но когда Доминик спросил о моей жизни, о семье, я поняла, что ничего не знаю о родных. Вернее, как оказалось, мои родители были не теми, кем мне думалось, а подробностей не рассказывали. Доминик, как и всегда, успокоил, сказав, что рано или поздно все встанет на свои места, и родители мне все объяснят. Нет причин расстраиваться.
Вокруг кружился снег, вскоре зажглись фонари, подсвечивая это снежное представление мягким светом, и было фантастически здорово. И ни капельки не холодно, особенно рядом с Домиником.
В общежитие возвращались уже затемно. Держались за руки и, казалось, освещали все вокруг своими улыбками.
Мы стояли у дверей моей комнаты, когда Доминик склонился, чтобы поцеловать меня. Но я увернулась, чувствуя, как краснеют щеки.
— Не здесь, — смущаясь, промямлила. Парень продолжал хмуриться, наверняка не понимая, что изменилось, пока мы возвращались в общежитие. — Они все на нас смотрят, — очень громко сказала, проследив взглядом за очередным соседом, который, не скрывая интереса и улыбки, шел мимо. — А я смущаюсь от такого внимания, — гораздо тише пояснила я.
— Ой, Сашка, — рассмеялся Доминик, — ты такая забавная. Сделай вид, что их нет. Мне не двенадцать лет, чтобы просто держаться за руки, и я хочу тебя обнимать и целовать. А они пусть смотрят, если им так хочется. Иди ко мне.
— Нет, лучше ты ко мне, — развернулась и провернула ключ в замочной скважине. — Я так не могу, мне надо время, чтобы привыкнуть. Я себя под увеличительным стеклом чувствую, когда они так смотрят. Ты гляди, еще и улыбаются. Иди-иди, Камония, — пробурчала я, провожая взглядом сокурсницу, — вот даже бесят.
Открыла дверь и сразу скинула крутку. И тут же оказалась в кольце рук улыбающегося Доминика.
— Мне не нравится то, что ты предлагаешь прятаться. Это глупо и будет вызывать еще больше интереса у других. Тебя же не смущало, когда по академии ходили слухи о том, чем мы с тобой за закрытыми дверями занимаемся.
— Нет, но тогда все было по-другому.
— По-другому или так же, какая разница? Чем меньше ты будешь обращать на них внимания, тем меньше они его будут уделять.
— Да понимаю я, — развернулась к нему, — но как не обращать внимания, не знаю.
— А ты на них не смотри и не думай о них. Обо мне думай. Тебе легче станет, а мне приятнее, — он подмигнул и поцеловал меня.
Нежно, сладко, крепко сжимая в объятиях. Будто пытался доказать, что все те, чье излишнее внимание меня интересовало, не стоят отказа от таких сумасшедших эмоций и ощущений.
— Договорились? — его дыхание обдало мои губы.
— Ага, — выдохнула я, еще не вернувшись в реальность.
— Вот и замечательно. Спасибо, Саша, за отличный день. И, — он твердо смотрел в глаза, — запомни, ты прекрасна и достойна самого лучшего. И все вокруг реально, — улыбнулся и коснулся губами кончика моего носа, — а если начнешь сомневаться, то я всегда помогу тебе в это поверить.
— Ага, — как завороженная, я слушала его.
— Умничка. Мне пора.
— Спасибо тебе, — сказала уже в спину, — за все.
Дом обернулся, тепло улыбнулся и вышел. А я еще несколько минут стояла на том же месте, смотрела в пустоту и улыбалась. Хотелось закружиться и рассмеяться. Обернулась. На столе стоял огромный букет, который был частичкой моего счастья.
Чуть позже, взяв под контроль свои чувства и эмоции, отправилась в душ. Было трудно не пританцовывать и не улыбаться. Наверное, со стороны я была похожа на сумасшедшую, но, судя по тому, что встречные студенты понимающе улыбались в ответ, уже все чертежники знали о нашем с Домиником свидании. Ох уж эта жизнь общажная.
Я приняла душ и возвращалась назад. Ни о чем думать не могла, постоянно прокручивала моменты свидания, но день не мог пройти настолько хорошо. По пути встретила Малику.
— Что, Данияс, хорошо провела время? — прошипела девушка.
— Прекрасно, — улыбалась я. Посмотрела на нее и поняла, что ее появление и змеиное шипение не сможет испортить настроения.
— Ничего, и тебя он позабудет, стоит тебе только немного оступиться, — жестко усмехнулась она.
— Иди в баню, — пропела я, — хотя стой, знаешь, спасибо тебе, — судя по застывшему удивленному лицу Малики, у нее случилось короткое замыкание от моей реакции на слова. — Спасибо тебе за то, что ты самоликвидировалась с помощью собственной глупости. Спасибо-спасибо-спасибо. Я не позволю себе такой оплошности, Доминик этого не заслуживает.
— О, Данияс, а я к тебе, — из-за угла появилась Натка и нахмурилась, увидев Малику. — Ну, расскажешь, как все прошло? — осторожно поинтересовалась она.
— Я никому ничего не расскажу, — продолжала напевать и, пританцовывая, скрылась в своей комнате. — Не сегодня, — протянула уже из-за двери.
— Она поет, — из коридора донесся пораженный голос подруги. — Она говорила, что никогда не поет, но она поет, а судя по улыбке, это хороший знак. Значит, все прошло еще лучше, чем могло, — подруга хмыкнула. — Я требую подробностей, — крикнула она, — умру от любопытства до завтра!
Я только рассмеялась в ответ, рухнув на свою кровать. Пока даже говорить не могла о том, как все прошло. Очень хотелось поделиться с кем-нибудь своим счастьем, а Натка искренне за нас радовалась, но мысли разбредались. Нет, сегодня никаких разговоров, надо пережить это наедине с собой, чтобы поверить и немного успокоиться.
Ночь оказалась для меня испытанием. Реальность смешалась с выдумкой, во сне я вновь и вновь переживала моменты свидания, а порой подсознание заводило меня в такие дебри, что на утро было даже немного стыдно. Впечатлений от одного свидания оказалось столько, что хватит надолго.
Проснулась поздно из-за того, что долго не могла уснуть, но как только открыла глаза, улыбнулась новому дню.
Умылась и поняла, что жутко голодна. Отправилась искать друзей, чтобы выманить их на обед куда-нибудь в город. Еда в столовой не вызывала аппетита.
В общей гостиной никого из друзей не оказалось, пришлось идти по комнатам. Латания и Дария отказались, сказав, что им нужно готовиться к следующей учебной неделе. Сориан и Адан пообещали ждать меня с остальными в гостиной. Я замерла у двери в комнату Доминика.
Выдохнула и постучала. Сердце отчего-то громко билось в груди. Сама не понимала, почему теперь предвкушение встречи с Домом вызывало такую бурю волнений. Дверь отворилась практически сразу, на пороге появился сосед Доминика.
— Привет, — поздоровалась я, — а…
— Привет, — хмыкнул он, не позволив договорить. — Доминик, тут твоя Сашка.
Ухо резануло слово «твоя», Пришлось опустить глаза, чтобы не показать, как сильно меня смутили слова парня. Как это странно быть чьей-то.
— И где тут моя Сашка? — протянул Доминик, оттеснив соседа внутрь комнаты и закрыв дверь перед его носом. — Привет, — распахнул он объятия. Я улыбнулась и шагнула к нему, уткнувшись носом в светлую футболку. — Моя Сашка все еще стесняется или поцелует меня? — настроение у Доминика было веселым.
— Если ты еще раз скажешь «моя Сашка», то я даже посмотреть на тебя постесняюсь.
— Вот так добрый день, — он поцеловал меня в макушку, — а чья ты Сашка? Я так не договаривался, — наигранно обиженным тоном заявил парень, — целовать меня не хочет, говорит, что не моя. Может, вчера со мной была другая Сашка? Пойти, что ли, поискать ее.
— Я тебе поищу, — в таком же тоне ответила ему, подняла голову и широко улыбнулась. — Просто мне очень непривычно. Особенно от посторонних, таких, как твой сосед.
Он отчего-то рассмеялся.
— Сашка, он, после того как застал нас в комнате полураздетых, тебя только моей и называет. Ты просто раньше не обращала внимания на это, а теперь… теперь это даже можно считать правдой, и мне нравится называть тебя так.
— Рассказывал про то, как вас с сестрой воспитывали.
Он с упоением говорил о своей сестре, и я искренне завидовала ему. Как же хотелось, чтобы и у меня был кто-то такой же родной и близкий.
— Мы так ругались в детстве, — с нежностью и весельем рассказывал Доминик. — Но у нас было одно безмолвное правило: родители не знали о наших ссорах. Это смешно, но мы не хотели их расстраивать, зная, как они любят нас и хвалятся, что мы дружны. Но со временем глупые детские ссоры сошли на нет, не оставив и следа, мы действительно стали дружны. Она мой самый лучший друг, а родители не переставали повторять, что мы связаны одной нитью и не должны забывать об этом. Ты бы видела, как она плакала, когда я уезжал в академию. Будто я в другой мир переселялся. Вы подружитесь. Вы даже похожи по характеру.
— Здорово, — с сожалением выдохнула я. — Обо мне только Кит переживает, но даже ему я не могу сказать всей правды. Приходится врать, и от этого противно.
Я почувствовала, как Доминик напрягся, а до меня стало доходить, что моя близкая дружба с Китом может стать камнем преткновения в отношениях. Придется искать решение и этой проблеме. Хотя, возможно, я зря накручивала себя. Дом знал о моем единственном близком друге, который был на Земле.
— Но теперь вокруг тебя столько друзей, что тебе многие бы позавидовали, — погладил парень меня по плечу.
— Я сама себе завидую, — призналась, выводя узоры на его ладони.
— Как это возможно?
— А вот так, — пожала плечами, — это все, — описала рукой круг, — будто не со мной происходит. Мне порой кажется, что я сплю и просто наблюдаю со стороны. Будто не могло мне так повезти. Ребята такие все замечательные. И Адан, и Сориан, а уж Натка — это вообще главная заводила, с которой невозможно заскучать, но при этом она старается обо всех позаботиться. И ты, — подняла голову и взглянула в темные глаза. — Таких, как ты, не бывает. Ты замечательный, и у меня дух захватывает от мысли, что все происходит по-настоящему.
Его улыбка становилась все шире по мере того, как я говорила. Его взгляд гладил мое лицо, остановился на губах и вернулся к глазам.
— Ты такая красивая, Сашка, — просто сказал он. Склонился и коснулся губами моих губ.
Я думала, меня подбросит от нахлынувших эмоций. Подалась вперед, отдаваясь чувствам. Его мягкие теплые губы дарили невероятные ощущения, от которых дрожь пробегала по телу. Хотя, возможно, эта дрожь была вызвана волнением. Думать о причинах не хотелось. Прикрыла глаза и потерялась в ощущениях. Он касался губ, слегка прикусывал их, целовал уголки, щекоча их дыханием, касался кончиком носа моего. Это было так нежно и упоительно, хотелось, чтобы это не заканчивалось. Сердце, казалось, остановилось, как и время. Словно весь мир замер вместе со мной.
— Вот видишь, и ты настоящая, и я настоящий, — отклонившись от меня, сказал Доминик.
Я приоткрыла глаза, закусила губу, которая еще хранила тепло его прикосновений, и улыбнулась.
— И снег, — выдохнула я.
— Что?
— Снег пошел, первый в этом году.
И от этого простого события стало почему-то еще приятнее, словно сама природа вознамерилась сделать этот миг счастья еще волшебнее, чтобы эта картинка навсегда отпечаталась в памяти. День, когда я впервые за много лет чувствовала себя самой счастливой, и это чувство затопило меня с головой, заставляя улыбаться до боли в скулах, но сдержать улыбку не было сил. День, когда в моей жизни случился первый настоящий поцелуй. Были и раньше, но другие, какие-то фальшивые. Не было в них и половины от того, что подарил мне Доминик.
— Ты невероятная, — он вновь поцеловал меня, но мимолетно.
— Волшебный день, — положила голову на его плечо.
— Да, немного таких дней, которые я запомню навсегда.
— А какие еще?
— Разные. Из тех, что прошли на начерталке, самый запоминающийся был, наверное, первый день, — с какой-то детской усмешкой сказал Доминик, — я, как потомственный чертежник, знал, какие порядки действовали в академии, поэтому был готов ко всему. Мне так казалось. Была традиционная демонстрация от старшекурсников, а после мы, первокурсники, пошли на занятие к Лантасу. Я тогда всего пару часов как приехал и успел только ключи от комнаты получить. Никого не знал, только понял, что рядом сидящие были такими же чертежниками первого курса и, выходя со стадиона, увидел, как один из них в сторонке толкается с каким-то парнем, а потом и вовсе получает по лицу, и завязывается драка. Я рванул туда, когда увидел, что к ним какие-то парни направляются. Хотел разнять, но тоже схватил по лицу оттого, что с чертежником дрался, а потом и еще кто-то подбежал, не видел, в общем, вместо того, чтобы разнять, оказался участником драки. Решил сдачу дать, а тут и преподаватели подтянулись, вместе с Лантасом. Тем чертежником оказался Лекс, и мы еще до начала обучения получили свое первое наказание, а когда Лантас узнал, что я всего лишь хотел разнять дравшихся, то заявил, что раз уж мне так хочется защищать всех, и я не могу сидеть на месте, то быть мне старостой. Так мы с Лексом и подружились. А потом в класс ворвалась Натка, которая принялась доказывать, что мы не виноваты, и она все видела. Лантас тогда лишь головой покачал и усмехнулся, посетовав на то, что наша тройка еще доставит ему проблем. К слову, как это ни печально, но так и получилось. Мы всегда оказываемся в центре событий.
— Лантас, видимо, всех инициативных в старосты назначает. И мне кажется, что та твоя просьба была специальной, чтобы и со мной так получилось? — прищурилась я, заглядывая в честные-честные глаза.
— Нет, я же не мог знать, когда ты сделаешь объявление, — расплылся он в хитрой улыбке и вновь мимолетно поцеловал, — я заранее с ним поговорил и предложил твою кандидатуру.
— Что? Вот ты хитрец, — возмутилась и восхитилась одновременно.
— Это было нужно в первую очередь тебе. Я уже тогда понял, что ты мне небезразлична, но боялся, что ты сбежишь с факультета. А ты показалась мне слишком ответственной, поэтому решил, что ты не сможешь бросить группу, к тому же за всеми заботами будет меньше времени для переживаний о Лексе. Да и я бы помог тебе, и с группой бы подружилась и познакомилась быстро.
— Да вам в политики нужно, господин хороший!
— Ну, ты не ругаешься, я хороший, значит, все правильно сделал.
— Наглец, — покачала головой.
— Я постараюсь больше так не делать, — он обезоруживающе улыбнулся.
— На тебя невозможно обижаться и ругаться, — прищурилась и вкрадчиво заметила, — но рано или поздно это очарование поумерится, и у тебя больше не выйдет мной манипулировать.
— Я даже пытаться не буду, как ты могла подумать? — шутливо возмутился он.
— Обещаешь?
— Хм, а что мне за это будет?
Я даже задохнулась от такой наглости. Видимо, выражение моего лица было настолько красноречивым, что Доминик рассмеялся и прижал меня к своей груди. А я не могла и слова вымолвить.
— А ты не так прост, как кажешься. Шантажист.
— А ты жадина. Могла бы что-нибудь предложить. Да хоть бы поцелуй.
— Поцеловать я тебя и так могу, — пробурчала.
— Ну так чего ты ждешь? — он ослабил объятия и подставил щеку. Со шрамом.
Мне отчего-то стало даже немного грустно. Этот шрам — след того времени, когда этот замечательный парень вынес столько боли. Провела подушечкой пальца по грубому рубцу. Доминик замер. Я, еле касаясь, скользила вверх, потом вниз.
— Все равно ты самый лучший, — робко улыбнулась и поцеловала его. Хотела в щечку, а он резко повернулся, встретив мои губы своими. — Хитрец, — выдохнула я и поцеловала его.
Мы еще долго болтали под крышей маленькой беседки. Смеялись, обнимались и целовались, но когда Доминик спросил о моей жизни, о семье, я поняла, что ничего не знаю о родных. Вернее, как оказалось, мои родители были не теми, кем мне думалось, а подробностей не рассказывали. Доминик, как и всегда, успокоил, сказав, что рано или поздно все встанет на свои места, и родители мне все объяснят. Нет причин расстраиваться.
Вокруг кружился снег, вскоре зажглись фонари, подсвечивая это снежное представление мягким светом, и было фантастически здорово. И ни капельки не холодно, особенно рядом с Домиником.
В общежитие возвращались уже затемно. Держались за руки и, казалось, освещали все вокруг своими улыбками.
Мы стояли у дверей моей комнаты, когда Доминик склонился, чтобы поцеловать меня. Но я увернулась, чувствуя, как краснеют щеки.
— Не здесь, — смущаясь, промямлила. Парень продолжал хмуриться, наверняка не понимая, что изменилось, пока мы возвращались в общежитие. — Они все на нас смотрят, — очень громко сказала, проследив взглядом за очередным соседом, который, не скрывая интереса и улыбки, шел мимо. — А я смущаюсь от такого внимания, — гораздо тише пояснила я.
— Ой, Сашка, — рассмеялся Доминик, — ты такая забавная. Сделай вид, что их нет. Мне не двенадцать лет, чтобы просто держаться за руки, и я хочу тебя обнимать и целовать. А они пусть смотрят, если им так хочется. Иди ко мне.
— Нет, лучше ты ко мне, — развернулась и провернула ключ в замочной скважине. — Я так не могу, мне надо время, чтобы привыкнуть. Я себя под увеличительным стеклом чувствую, когда они так смотрят. Ты гляди, еще и улыбаются. Иди-иди, Камония, — пробурчала я, провожая взглядом сокурсницу, — вот даже бесят.
Открыла дверь и сразу скинула крутку. И тут же оказалась в кольце рук улыбающегося Доминика.
— Мне не нравится то, что ты предлагаешь прятаться. Это глупо и будет вызывать еще больше интереса у других. Тебя же не смущало, когда по академии ходили слухи о том, чем мы с тобой за закрытыми дверями занимаемся.
— Нет, но тогда все было по-другому.
— По-другому или так же, какая разница? Чем меньше ты будешь обращать на них внимания, тем меньше они его будут уделять.
— Да понимаю я, — развернулась к нему, — но как не обращать внимания, не знаю.
— А ты на них не смотри и не думай о них. Обо мне думай. Тебе легче станет, а мне приятнее, — он подмигнул и поцеловал меня.
Нежно, сладко, крепко сжимая в объятиях. Будто пытался доказать, что все те, чье излишнее внимание меня интересовало, не стоят отказа от таких сумасшедших эмоций и ощущений.
— Договорились? — его дыхание обдало мои губы.
— Ага, — выдохнула я, еще не вернувшись в реальность.
— Вот и замечательно. Спасибо, Саша, за отличный день. И, — он твердо смотрел в глаза, — запомни, ты прекрасна и достойна самого лучшего. И все вокруг реально, — улыбнулся и коснулся губами кончика моего носа, — а если начнешь сомневаться, то я всегда помогу тебе в это поверить.
— Ага, — как завороженная, я слушала его.
— Умничка. Мне пора.
— Спасибо тебе, — сказала уже в спину, — за все.
Дом обернулся, тепло улыбнулся и вышел. А я еще несколько минут стояла на том же месте, смотрела в пустоту и улыбалась. Хотелось закружиться и рассмеяться. Обернулась. На столе стоял огромный букет, который был частичкой моего счастья.
Глава 23
Чуть позже, взяв под контроль свои чувства и эмоции, отправилась в душ. Было трудно не пританцовывать и не улыбаться. Наверное, со стороны я была похожа на сумасшедшую, но, судя по тому, что встречные студенты понимающе улыбались в ответ, уже все чертежники знали о нашем с Домиником свидании. Ох уж эта жизнь общажная.
Я приняла душ и возвращалась назад. Ни о чем думать не могла, постоянно прокручивала моменты свидания, но день не мог пройти настолько хорошо. По пути встретила Малику.
— Что, Данияс, хорошо провела время? — прошипела девушка.
— Прекрасно, — улыбалась я. Посмотрела на нее и поняла, что ее появление и змеиное шипение не сможет испортить настроения.
— Ничего, и тебя он позабудет, стоит тебе только немного оступиться, — жестко усмехнулась она.
— Иди в баню, — пропела я, — хотя стой, знаешь, спасибо тебе, — судя по застывшему удивленному лицу Малики, у нее случилось короткое замыкание от моей реакции на слова. — Спасибо тебе за то, что ты самоликвидировалась с помощью собственной глупости. Спасибо-спасибо-спасибо. Я не позволю себе такой оплошности, Доминик этого не заслуживает.
— О, Данияс, а я к тебе, — из-за угла появилась Натка и нахмурилась, увидев Малику. — Ну, расскажешь, как все прошло? — осторожно поинтересовалась она.
— Я никому ничего не расскажу, — продолжала напевать и, пританцовывая, скрылась в своей комнате. — Не сегодня, — протянула уже из-за двери.
— Она поет, — из коридора донесся пораженный голос подруги. — Она говорила, что никогда не поет, но она поет, а судя по улыбке, это хороший знак. Значит, все прошло еще лучше, чем могло, — подруга хмыкнула. — Я требую подробностей, — крикнула она, — умру от любопытства до завтра!
Я только рассмеялась в ответ, рухнув на свою кровать. Пока даже говорить не могла о том, как все прошло. Очень хотелось поделиться с кем-нибудь своим счастьем, а Натка искренне за нас радовалась, но мысли разбредались. Нет, сегодня никаких разговоров, надо пережить это наедине с собой, чтобы поверить и немного успокоиться.
Ночь оказалась для меня испытанием. Реальность смешалась с выдумкой, во сне я вновь и вновь переживала моменты свидания, а порой подсознание заводило меня в такие дебри, что на утро было даже немного стыдно. Впечатлений от одного свидания оказалось столько, что хватит надолго.
Проснулась поздно из-за того, что долго не могла уснуть, но как только открыла глаза, улыбнулась новому дню.
Умылась и поняла, что жутко голодна. Отправилась искать друзей, чтобы выманить их на обед куда-нибудь в город. Еда в столовой не вызывала аппетита.
В общей гостиной никого из друзей не оказалось, пришлось идти по комнатам. Латания и Дария отказались, сказав, что им нужно готовиться к следующей учебной неделе. Сориан и Адан пообещали ждать меня с остальными в гостиной. Я замерла у двери в комнату Доминика.
Выдохнула и постучала. Сердце отчего-то громко билось в груди. Сама не понимала, почему теперь предвкушение встречи с Домом вызывало такую бурю волнений. Дверь отворилась практически сразу, на пороге появился сосед Доминика.
— Привет, — поздоровалась я, — а…
— Привет, — хмыкнул он, не позволив договорить. — Доминик, тут твоя Сашка.
Ухо резануло слово «твоя», Пришлось опустить глаза, чтобы не показать, как сильно меня смутили слова парня. Как это странно быть чьей-то.
— И где тут моя Сашка? — протянул Доминик, оттеснив соседа внутрь комнаты и закрыв дверь перед его носом. — Привет, — распахнул он объятия. Я улыбнулась и шагнула к нему, уткнувшись носом в светлую футболку. — Моя Сашка все еще стесняется или поцелует меня? — настроение у Доминика было веселым.
— Если ты еще раз скажешь «моя Сашка», то я даже посмотреть на тебя постесняюсь.
— Вот так добрый день, — он поцеловал меня в макушку, — а чья ты Сашка? Я так не договаривался, — наигранно обиженным тоном заявил парень, — целовать меня не хочет, говорит, что не моя. Может, вчера со мной была другая Сашка? Пойти, что ли, поискать ее.
— Я тебе поищу, — в таком же тоне ответила ему, подняла голову и широко улыбнулась. — Просто мне очень непривычно. Особенно от посторонних, таких, как твой сосед.
Он отчего-то рассмеялся.
— Сашка, он, после того как застал нас в комнате полураздетых, тебя только моей и называет. Ты просто раньше не обращала внимания на это, а теперь… теперь это даже можно считать правдой, и мне нравится называть тебя так.
