Войдя в кухню, я увидела Кеарза, который уже вовсю нарезал зелень. Увидев это, я решила приготовить с овощами. Открыла холодильную камеру, где у каждого была своя ячейка с кодовым замком. На автомате ввела код и достала необходимое. За круглым столом сидели Дейрик, Олдвин и Реллин и внимательно следили за нами, время от времени комментируя наши действия. А мы не скупились и добавляли всего по многу. Все же нужно впечатлить жюри, которое, судя по взглядам, уже слюни глотает. Поэтому я постаралась сделать все как можно быстрее.
А как только все было готово, мы с другом разделили свои омлеты на пять порций и положили в тарелки рядом. Дегустировали вместе, и я вынуждена была признать, что готовит парень превосходно. И, несмотря на то, что мое тоже было вкусно, я подняла палец вверх и возвестила:
- Голосую за Кеарза.
Блондин, не ожидавший от меня такого, подавился едой. Причем приготовленной мною. Ребята дружно захлопали его по спине. А мы, девушки, прыснули в кулачки, настолько это было комично. К нашему веселью тут же присоединились и парни. А отсмеявшись, мы закончили с завтраком, единогласно решив, что победила дружба и собрали со стола. Причем вместе. А как только уже чистые тарелки заняли свои места на полочке, Дейрик спросил у меня:
- Чем заниматься будешь?
- Готовится к экзамену на завтра, - невозмутимо ответила я. И пусть я не особо нуждалась в этой подготовке, все же решила пройтись по конспектам.
Я все время учебы изображала хулиганку, которой на все плевать. Но, хорошие оценки мне жизненно необходимы, а потому я училась на отлично. Да что там я, вся наша группа. Очень часто мы занимались вместе и усваивали не только школьную программу, но и то, что необходимо для поступления.
- Хорошо, - задумчиво произнес он, - думаю, через час мы придем к вам и будем заниматься вместе.
Мы с Релл ничего не ответили и, взявшись за руки, пошли в сторону нашей комнаты. Нам еще предстояло хоть немного убраться и засесть за учебники. Так мы и сделали, как только оказались в помещении, где провели уже пять лет. Нас сюда заселили когда мне было двенадцать, а эльфаинка и того меньше.
Вот только собирать одежду, как всегда желания не было, поэтому мы, как всегда все запихнули в шкаф и, заперев дверцы на ключ, чтобы не открылись в неподходящий момент, вытащили на рабочий стол книги. И именно в этот момент я заметила свою куртку, которую почему-то не засунула вместе с другими вещами. Память тут же услужливо напомнила, что в ее кармане есть и я, позабыв обо всем, открыла молнию и достала уже знакомый конверт.
Дневник моей матери. Могла ли я представить, что когда-либо буду держать в руках хоть что-то, связывающее меня с ней. Никогда. Но почему именно сейчас я не решаюсь открыть потрепанную обложку и начать читать? Неужели это и есть страх перед неизвестностью?
Вздохнув, я посмотрела на подругу, которая уже начала читать что-то в учебнике. Наверное, почувствовав мой взгляд, она оторвалась от книги и посмотрела на меня. Потом взгляд ее голубых глаз упал на дневник в судорожно стиснутых пальцах.
- Это принадлежало ей, ведь так? – осторожно спросила она.
Я кивнула и снова посмотрела на свои руки, а потом, вздохнула и спрятала тетрадь под подушку. Потом, когда буду готова, прочту. И не обращая внимания на взгляды подруги, взяла конспекты и углубилась в их изучение. Все же экзамен не за горами.
С этой минуты, ни одна мысль не смогла проникнуть в мою голову. Я забыла обо всем, кроме учебы. Правда, должна признать, любопытство, это страшная вещь. И желание исследовать дневник, росло во мне, как лавина снега, сошедшая с ближайшей горы.
В конце концов, я не выдержала и, выудив из-под подушки сокровенную тетрадь, открыла и начала читать.
«Меня зовут Виолета. Я родилась в городе Казань, в стране, именуемой Россией. На планете Земля, которая находится в полутораста световых лет отсюда. От Сейрана. Мне пятнадцать лет и я ненавижу этот пансион. Ненавижу, эти чертовы правила, где за столом даже чихнуть нельзя. То я руки не так поставила, то вилку неверно держу, а то вообще не так смотрю. Им, видите ли, покорность нужна…»
Здесь запись обрывается. Но я прекрасно понимаю, что чувствует эта девочка, когда у нее отняли свободу. А еще, мне ясно, от кого у меня такой «сахарный» характер. Переворачиваю страницу и читаю дальше.
«Второй месяц лета, четыре тысяча тринадцатый год.
Сегодня поступила в Академию космического флота. Как только нам выдали бумаги о поступлении, мы с Лайной побежали искать наши комнаты в общежитии. Но не успели дойти до лестницы, как я увидела его. У него были длинные черные волосы до плеч, а глаза… Я забыла, как дышать, потому, что они были как у кошки, с вытянутым зрачком. Он стоял ко мне в полуоборота и что-то обсуждал со своим другом. А в момент, когда я уже была готова отвернуться, он посмотрел на меня и наши взгляды встретились. Сквозь меня будто электрическую энергию пропустили. А пришла в себя только тогда, когда подруга дернула за рукав и мы продолжили путь. Но я всеми фибрами своего тела чувствовала его взгляд, а когда свернула за угол, смогла убедиться в этом. Он пристально наблюдал за мной, а на попытки собеседника, продолжить разговор, не реагировал».
Я подняла голову и встретилась взглядом со своей подругой. Она не упрекала меня, никак не комментировала, но всем своим видом показывала, что рядом.
Следующая запись, судя по дате, была сделана спустя полгода.
«Кажется, я влюбилась в этого парня с глазами как у кошек. Такое ощущение, что парю в облаках. Он постоянно рядом. Исполняет даже малейшие капризы и заваливает подарками. Я забыла, когда в последний день плакала хоть по какой-то незначительной причине. В последнее время я не могу сосредоточиться на учебе, а он, прекрасно зная это, делает за меня домашку. А я, сижу и смотрю, как он работает. Люблю его».
Дальше вся страница была изрисована сердечками, пронзенными стрелами. Не понимаю, почему она это нарисовала, и, наверное, никогда не узнаю.
Я осмотрелась, отметив, что парни еще не пришли, и снова углубилась в записи мамы. Таким образом, мне казалось, что она сама рассказывает обо всем. Я надеялась, что в дневнике есть имя отца, но пока его не увидела. Мне было интересно, что это за извращенец, что от него забеременела совсем юная девушка и умерла непонятно где. При этом она еще и могилу не имеет и я, даже проверить не могу, действительно ли она моя мать. Я все же где-то в глубине души надеялась, что, возможно, это ошибка. И та, кто родила меня, живет где-то. Но с каждой минутой прочтения этой потрепанной тетради, я убеждаюсь, что никакой ошибки нет.
Следующая надпись тоже пестрела признаниями любви. Такое ощущение, что читаю какой-то любовный роман. Правда написанное здесь не вымысел какого-то легкомысленного автора, который верит, что все будет хорошо. Это писала девочка шестнадцати лет. И даже я понимаю, что ей было слишком рано заводить отношения. Но осуждать ее нет смысла, так как все это было еще до моего рождения. Но уже сейчас, мой отец в моих глазах пал ниже некуда, так как совратил совсем молоденькую девочку. А еще остается открытым вопрос: как ей удалось поступить в академию? Или в те времена не было столь строгих возрастных ограничений?
Но,я все же хотела знать кто он, а потому продолжала читать. И следующая надпись заставила напрячься.
«Сегодня мы впервые остались одни в общежитии. Эта ночь особая и она навсегда останется в моей памяти. Он был бесконечно нежен и все сделал правильно. Уверена, что ни с кем другим не была бы так счастлива, как с ним. Мы провели все свободное время в объятиях друг дружки и я совсем не жалею, что он стал моим первым. И надеюсь, единственным».
«Восьмой месяц четыре тысяча четырнадцатого года.
Сегодня я узнала, что беременна и эта новость заставила напрячься. Нет, я уверена в его любви и в том, что мы скоро поженимся, тоже. Прямо предвкушаю, как вечером преподнесу эту новость любимому. Уверена, он тоже, будет счастлив. Хотя, реакции подобно моей, тоже нужно ждать. Ведь этого никто не ждал. Не тогда, когда мы только один раз были вместе…»
«- Какая наивность» - промелькнуло в мозгу, и я фыркнула. Хорошо, хоть жизнь быстро отучила меня от этой заразы – доверие. Наверное, не выжила бы, не избавься я от этого еще в раннем детстве. Я вернулась к изучению дневника.
«Наверное, стоит приготовить шикарный стол и при свечах сообщить. А может станцевать? В пансионе у нас были уроки танцев, и среди них были такие, о которых в обществе не упоминают. Все я решила».
Что там сделала мама, узнать не суждено было, так как отсутствовала страница. Видимо ее вырвали в гневе. Или может просто потому, что мозолила глаза. Я тяжело вздохнула и открыла страницу с последней надписью.
«Я не могу подобрать правильных слов! Он не мог подписать этот, чертов договор. Не мог. А я наивная, верила в любовь с первого взгляда. Это же какой дурой нужно было быть. И где только были мои мозги? Он выдал замуж мою дочь. Еще не родившегося ребенка. Он подписал договор, что по достижении восемнадцати лет, она должна будет переехать в клан и стать бесправной рабыней. И все это ради какого-то благополучия. Я не позволю ему это сделать. Это последнее, что я могу сделать для своего ребенка».
Эта новость стала для меня, как обухом по голове. И это я, Александра Бохен, уже давно замужем? Ну, папаша, ну удружил. Найду, задушу. Жаль, правда, что имени та так и не нашла. Зато на самой последней странице увидела координаты, написанные мелкими цифрами. К ним прилагался еще и адрес в городе, на Земле. Наверное, она скучала по родине.
Вошли ребята. А как только они сели на свободные места, я сообщила ошеломляющую новость:
- Оказывается, я замужем.
- О, как! – присвистнул Олдвин. – И кто этот несчастный?
- Не знаю, - я показала раскрытый на странице с последней записью, дневник. – Похоже, моя мама сама не знала кто он, или ей не до этого было.
Не только я, из присутствующих в комнате, отметила, что написано это было явно в спешке. Буквы кривые, чернила образовали немалые кляксы. Это явно указывает на нестабильное эмоциональное состояние человека, который держал ручку. Очень остро захотелось поддержать ту напуганную девочку. Но между нами огромный барьер из времени, который при всем желании, преодолеть невозможно. Но я буду хранить о ней добрую память.
Я поймала себя на мысли, что никогда ни о чем не жалела. Но сейчас меня охватило именно это чувство, так как я всю свою осознанную жизнь обзывала последними ругательствами ту, которая рискнула дать мне жизнь. Причем в не очень санитарных условиях.Но это чувство пришлось подавить, так как не время. Мне нужно взять себя в руки и готовиться к экзамену, или, хотя бы проверить, насколько готова к нему.
- Ты будешь его искать? – вдруг ворвался в мои мысли голос Кеарза и я, даже не сразу поняла, что вопрос адресован мне.
- А? – переспросила я, но потом, поняв в чем дело, добавила: - Даже не собираюсь, если ему нужно, пусть ищет.
- И даже прятаться не будешь? – продолжил он свой допрос.
- Зачем? Меня же никто не видел, - резонно подметила я и, протянув руку, взяла с тумбочки один из увесистых учебников.
- И ты не боишься быть узнанной? – спросила Реллин, прижав к груди конспект.
- Нет, - пожала я плечами, - более того, даже жду этого.
- Зачем? – удивилась эльфаинка. Похоже, все еще мысли об учебе не покинули ее а, потому, не задумываясь, задает вопросы.
- Чтобы устроить им или кто там, счастливую жизнь, - зло усмехнулась я и открыла книгу на нужной странице.
Присутствующие в комнате тут же последовали моему примеру, и комната погрузилась в тишину, которую нарушал лишь шелест страниц.
До самого вечера мы занимались, отрываясь только чтобы обсудить какой-то непонятный момент. И один раз вместе сходили на обед. Потом не поднимали головы с конспектов вплоть до самого ужина. Ну, а трапезу пропускать смысла не было. Но, даже направляясь в столовую, ни один из нас не выпустил из рук конспект. Может завтрашний не так уж и значимый, но мы нуждались в хороших отметках, чтобы все было идеально.
Ужин тоже прошел, как и всегда. Спокойно и без подколов. Уже не находилось смельчаков, которые решились бы выходить против нас. Более того, они в лишний раз смотреть в нашу сторону опасались. Правда, бывали редкие исключения, но мы быстро научили их сдержанности.
Уже перед сном, я взяла с полки банный халат, полотенце и пошла в душевые. Еще с утра хотела это сделать, но не до этого было. А потом просто забыла. И вот, сейчас, заходя во влажное и теплое помещение с душевыми кабинками, я вспомнила об этом. Поспешно сняв одежду, я, к своему неудовольствию, обнаружила засохшие пятна крови. Значит все-таки это, правда. И в первый раз у женщин бывает кровь. Хорошо хоть у меня регенерация хорошая, а то даже не знаю, что делала бы. С моими-то темпами и стремлением покалечится.
Тряхнув головой, я включила воду и встала под горячий поток. Подставляя лицо тугие струи, избавляясь от стрессов и усталости минувшего дня. В голове не было ни одной лишней мысли. Вода незаметно расслабляла, и хотелось наслаждаться этим вечно. Но по правилам общежития, долго находиться в душе нельзя. И, несмотря на то, что мне наплевать на это, задерживаться, здесь дольше не стала. Завтра будет трудный день, нужно хорошенько выспаться.
Утром меня разбудил истеричный визг подруги. Выругавшись, я медленно открыла глаза и бросила подушку в сторону источника звука. Но это не заставила ее замолчать, более того, раздражитель подошел ближе.
- Вставай! – очередной вопль уже над моей бедной головой. – Мы проспали!
Мои глаза открылись автоматически. Вскочив как угорелая, я, не замечая ничего, заметалась по комнате, решая, одеться, или привести себя в порядок? Остановил мои метания веселый смех и я, остановившись, сначала посмотрела на часы на тумбочке. Время у меня имелось, а вот подруг сейчас получит и, стиснув кулаки, я шагнула в ее сторону.
- Я пошутила, - все еще хрюкая от смеха, простонала та, даже не стараясь принять оборонительную позу.
Я же в свою очередь предупреждать не стала. Я свою Релл знаю куда лучше. И когда мой кулак приблизился к ее прекрасному личику, девушка мгновенно отскочила, тем самым показывая, что она не такая как кажется. Правый хук налетел на меня совсем неожиданно. Но и мои рефлексы были мгновенными. Не зря же Сварж столько гонял в спортзале. Ни один из наших ударов не был в шутку. Но, ни один не смог причинить вреда.
А через минуту, мы остановились друг напротив друга и, стараясь восстановить сбившееся дыхание, довольно улыбнулись.
- Размялись, - констатировала, очевидное, эльфаинка и пошла одеваться.
Посмотрев на нее с секунду, я последовала живому примеру. А вскоре мы, опрятно одетые, как того требует руководство школы, были в столовой и вовсю улетали завтрак. Парни, как всегда сидели рядом и тоже поглощали не слишком вкусную, но питательную пищу. В столовой повисла тишина. Сейчас никто разговаривать не желал. Чувствовалось всеобщее волнение. Невольно мы тоже подались настроению большинства, но предаваться тревожным мыслям я не стала. Уверенность, что хорошо подготовилась к этому дню, приятно грело сердце.
А как только все было готово, мы с другом разделили свои омлеты на пять порций и положили в тарелки рядом. Дегустировали вместе, и я вынуждена была признать, что готовит парень превосходно. И, несмотря на то, что мое тоже было вкусно, я подняла палец вверх и возвестила:
- Голосую за Кеарза.
Блондин, не ожидавший от меня такого, подавился едой. Причем приготовленной мною. Ребята дружно захлопали его по спине. А мы, девушки, прыснули в кулачки, настолько это было комично. К нашему веселью тут же присоединились и парни. А отсмеявшись, мы закончили с завтраком, единогласно решив, что победила дружба и собрали со стола. Причем вместе. А как только уже чистые тарелки заняли свои места на полочке, Дейрик спросил у меня:
- Чем заниматься будешь?
- Готовится к экзамену на завтра, - невозмутимо ответила я. И пусть я не особо нуждалась в этой подготовке, все же решила пройтись по конспектам.
Я все время учебы изображала хулиганку, которой на все плевать. Но, хорошие оценки мне жизненно необходимы, а потому я училась на отлично. Да что там я, вся наша группа. Очень часто мы занимались вместе и усваивали не только школьную программу, но и то, что необходимо для поступления.
- Хорошо, - задумчиво произнес он, - думаю, через час мы придем к вам и будем заниматься вместе.
Мы с Релл ничего не ответили и, взявшись за руки, пошли в сторону нашей комнаты. Нам еще предстояло хоть немного убраться и засесть за учебники. Так мы и сделали, как только оказались в помещении, где провели уже пять лет. Нас сюда заселили когда мне было двенадцать, а эльфаинка и того меньше.
Вот только собирать одежду, как всегда желания не было, поэтому мы, как всегда все запихнули в шкаф и, заперев дверцы на ключ, чтобы не открылись в неподходящий момент, вытащили на рабочий стол книги. И именно в этот момент я заметила свою куртку, которую почему-то не засунула вместе с другими вещами. Память тут же услужливо напомнила, что в ее кармане есть и я, позабыв обо всем, открыла молнию и достала уже знакомый конверт.
Дневник моей матери. Могла ли я представить, что когда-либо буду держать в руках хоть что-то, связывающее меня с ней. Никогда. Но почему именно сейчас я не решаюсь открыть потрепанную обложку и начать читать? Неужели это и есть страх перед неизвестностью?
Вздохнув, я посмотрела на подругу, которая уже начала читать что-то в учебнике. Наверное, почувствовав мой взгляд, она оторвалась от книги и посмотрела на меня. Потом взгляд ее голубых глаз упал на дневник в судорожно стиснутых пальцах.
- Это принадлежало ей, ведь так? – осторожно спросила она.
Я кивнула и снова посмотрела на свои руки, а потом, вздохнула и спрятала тетрадь под подушку. Потом, когда буду готова, прочту. И не обращая внимания на взгляды подруги, взяла конспекты и углубилась в их изучение. Все же экзамен не за горами.
С этой минуты, ни одна мысль не смогла проникнуть в мою голову. Я забыла обо всем, кроме учебы. Правда, должна признать, любопытство, это страшная вещь. И желание исследовать дневник, росло во мне, как лавина снега, сошедшая с ближайшей горы.
В конце концов, я не выдержала и, выудив из-под подушки сокровенную тетрадь, открыла и начала читать.
«Меня зовут Виолета. Я родилась в городе Казань, в стране, именуемой Россией. На планете Земля, которая находится в полутораста световых лет отсюда. От Сейрана. Мне пятнадцать лет и я ненавижу этот пансион. Ненавижу, эти чертовы правила, где за столом даже чихнуть нельзя. То я руки не так поставила, то вилку неверно держу, а то вообще не так смотрю. Им, видите ли, покорность нужна…»
Здесь запись обрывается. Но я прекрасно понимаю, что чувствует эта девочка, когда у нее отняли свободу. А еще, мне ясно, от кого у меня такой «сахарный» характер. Переворачиваю страницу и читаю дальше.
«Второй месяц лета, четыре тысяча тринадцатый год.
Сегодня поступила в Академию космического флота. Как только нам выдали бумаги о поступлении, мы с Лайной побежали искать наши комнаты в общежитии. Но не успели дойти до лестницы, как я увидела его. У него были длинные черные волосы до плеч, а глаза… Я забыла, как дышать, потому, что они были как у кошки, с вытянутым зрачком. Он стоял ко мне в полуоборота и что-то обсуждал со своим другом. А в момент, когда я уже была готова отвернуться, он посмотрел на меня и наши взгляды встретились. Сквозь меня будто электрическую энергию пропустили. А пришла в себя только тогда, когда подруга дернула за рукав и мы продолжили путь. Но я всеми фибрами своего тела чувствовала его взгляд, а когда свернула за угол, смогла убедиться в этом. Он пристально наблюдал за мной, а на попытки собеседника, продолжить разговор, не реагировал».
Я подняла голову и встретилась взглядом со своей подругой. Она не упрекала меня, никак не комментировала, но всем своим видом показывала, что рядом.
Следующая запись, судя по дате, была сделана спустя полгода.
«Кажется, я влюбилась в этого парня с глазами как у кошек. Такое ощущение, что парю в облаках. Он постоянно рядом. Исполняет даже малейшие капризы и заваливает подарками. Я забыла, когда в последний день плакала хоть по какой-то незначительной причине. В последнее время я не могу сосредоточиться на учебе, а он, прекрасно зная это, делает за меня домашку. А я, сижу и смотрю, как он работает. Люблю его».
Дальше вся страница была изрисована сердечками, пронзенными стрелами. Не понимаю, почему она это нарисовала, и, наверное, никогда не узнаю.
Я осмотрелась, отметив, что парни еще не пришли, и снова углубилась в записи мамы. Таким образом, мне казалось, что она сама рассказывает обо всем. Я надеялась, что в дневнике есть имя отца, но пока его не увидела. Мне было интересно, что это за извращенец, что от него забеременела совсем юная девушка и умерла непонятно где. При этом она еще и могилу не имеет и я, даже проверить не могу, действительно ли она моя мать. Я все же где-то в глубине души надеялась, что, возможно, это ошибка. И та, кто родила меня, живет где-то. Но с каждой минутой прочтения этой потрепанной тетради, я убеждаюсь, что никакой ошибки нет.
Следующая надпись тоже пестрела признаниями любви. Такое ощущение, что читаю какой-то любовный роман. Правда написанное здесь не вымысел какого-то легкомысленного автора, который верит, что все будет хорошо. Это писала девочка шестнадцати лет. И даже я понимаю, что ей было слишком рано заводить отношения. Но осуждать ее нет смысла, так как все это было еще до моего рождения. Но уже сейчас, мой отец в моих глазах пал ниже некуда, так как совратил совсем молоденькую девочку. А еще остается открытым вопрос: как ей удалось поступить в академию? Или в те времена не было столь строгих возрастных ограничений?
Но,я все же хотела знать кто он, а потому продолжала читать. И следующая надпись заставила напрячься.
«Сегодня мы впервые остались одни в общежитии. Эта ночь особая и она навсегда останется в моей памяти. Он был бесконечно нежен и все сделал правильно. Уверена, что ни с кем другим не была бы так счастлива, как с ним. Мы провели все свободное время в объятиях друг дружки и я совсем не жалею, что он стал моим первым. И надеюсь, единственным».
«Восьмой месяц четыре тысяча четырнадцатого года.
Сегодня я узнала, что беременна и эта новость заставила напрячься. Нет, я уверена в его любви и в том, что мы скоро поженимся, тоже. Прямо предвкушаю, как вечером преподнесу эту новость любимому. Уверена, он тоже, будет счастлив. Хотя, реакции подобно моей, тоже нужно ждать. Ведь этого никто не ждал. Не тогда, когда мы только один раз были вместе…»
«- Какая наивность» - промелькнуло в мозгу, и я фыркнула. Хорошо, хоть жизнь быстро отучила меня от этой заразы – доверие. Наверное, не выжила бы, не избавься я от этого еще в раннем детстве. Я вернулась к изучению дневника.
«Наверное, стоит приготовить шикарный стол и при свечах сообщить. А может станцевать? В пансионе у нас были уроки танцев, и среди них были такие, о которых в обществе не упоминают. Все я решила».
Что там сделала мама, узнать не суждено было, так как отсутствовала страница. Видимо ее вырвали в гневе. Или может просто потому, что мозолила глаза. Я тяжело вздохнула и открыла страницу с последней надписью.
«Я не могу подобрать правильных слов! Он не мог подписать этот, чертов договор. Не мог. А я наивная, верила в любовь с первого взгляда. Это же какой дурой нужно было быть. И где только были мои мозги? Он выдал замуж мою дочь. Еще не родившегося ребенка. Он подписал договор, что по достижении восемнадцати лет, она должна будет переехать в клан и стать бесправной рабыней. И все это ради какого-то благополучия. Я не позволю ему это сделать. Это последнее, что я могу сделать для своего ребенка».
Эта новость стала для меня, как обухом по голове. И это я, Александра Бохен, уже давно замужем? Ну, папаша, ну удружил. Найду, задушу. Жаль, правда, что имени та так и не нашла. Зато на самой последней странице увидела координаты, написанные мелкими цифрами. К ним прилагался еще и адрес в городе, на Земле. Наверное, она скучала по родине.
Вошли ребята. А как только они сели на свободные места, я сообщила ошеломляющую новость:
- Оказывается, я замужем.
- О, как! – присвистнул Олдвин. – И кто этот несчастный?
- Не знаю, - я показала раскрытый на странице с последней записью, дневник. – Похоже, моя мама сама не знала кто он, или ей не до этого было.
Не только я, из присутствующих в комнате, отметила, что написано это было явно в спешке. Буквы кривые, чернила образовали немалые кляксы. Это явно указывает на нестабильное эмоциональное состояние человека, который держал ручку. Очень остро захотелось поддержать ту напуганную девочку. Но между нами огромный барьер из времени, который при всем желании, преодолеть невозможно. Но я буду хранить о ней добрую память.
Я поймала себя на мысли, что никогда ни о чем не жалела. Но сейчас меня охватило именно это чувство, так как я всю свою осознанную жизнь обзывала последними ругательствами ту, которая рискнула дать мне жизнь. Причем в не очень санитарных условиях.Но это чувство пришлось подавить, так как не время. Мне нужно взять себя в руки и готовиться к экзамену, или, хотя бы проверить, насколько готова к нему.
- Ты будешь его искать? – вдруг ворвался в мои мысли голос Кеарза и я, даже не сразу поняла, что вопрос адресован мне.
- А? – переспросила я, но потом, поняв в чем дело, добавила: - Даже не собираюсь, если ему нужно, пусть ищет.
- И даже прятаться не будешь? – продолжил он свой допрос.
- Зачем? Меня же никто не видел, - резонно подметила я и, протянув руку, взяла с тумбочки один из увесистых учебников.
- И ты не боишься быть узнанной? – спросила Реллин, прижав к груди конспект.
- Нет, - пожала я плечами, - более того, даже жду этого.
- Зачем? – удивилась эльфаинка. Похоже, все еще мысли об учебе не покинули ее а, потому, не задумываясь, задает вопросы.
- Чтобы устроить им или кто там, счастливую жизнь, - зло усмехнулась я и открыла книгу на нужной странице.
Присутствующие в комнате тут же последовали моему примеру, и комната погрузилась в тишину, которую нарушал лишь шелест страниц.
До самого вечера мы занимались, отрываясь только чтобы обсудить какой-то непонятный момент. И один раз вместе сходили на обед. Потом не поднимали головы с конспектов вплоть до самого ужина. Ну, а трапезу пропускать смысла не было. Но, даже направляясь в столовую, ни один из нас не выпустил из рук конспект. Может завтрашний не так уж и значимый, но мы нуждались в хороших отметках, чтобы все было идеально.
Ужин тоже прошел, как и всегда. Спокойно и без подколов. Уже не находилось смельчаков, которые решились бы выходить против нас. Более того, они в лишний раз смотреть в нашу сторону опасались. Правда, бывали редкие исключения, но мы быстро научили их сдержанности.
Уже перед сном, я взяла с полки банный халат, полотенце и пошла в душевые. Еще с утра хотела это сделать, но не до этого было. А потом просто забыла. И вот, сейчас, заходя во влажное и теплое помещение с душевыми кабинками, я вспомнила об этом. Поспешно сняв одежду, я, к своему неудовольствию, обнаружила засохшие пятна крови. Значит все-таки это, правда. И в первый раз у женщин бывает кровь. Хорошо хоть у меня регенерация хорошая, а то даже не знаю, что делала бы. С моими-то темпами и стремлением покалечится.
Тряхнув головой, я включила воду и встала под горячий поток. Подставляя лицо тугие струи, избавляясь от стрессов и усталости минувшего дня. В голове не было ни одной лишней мысли. Вода незаметно расслабляла, и хотелось наслаждаться этим вечно. Но по правилам общежития, долго находиться в душе нельзя. И, несмотря на то, что мне наплевать на это, задерживаться, здесь дольше не стала. Завтра будет трудный день, нужно хорошенько выспаться.
Утром меня разбудил истеричный визг подруги. Выругавшись, я медленно открыла глаза и бросила подушку в сторону источника звука. Но это не заставила ее замолчать, более того, раздражитель подошел ближе.
- Вставай! – очередной вопль уже над моей бедной головой. – Мы проспали!
Мои глаза открылись автоматически. Вскочив как угорелая, я, не замечая ничего, заметалась по комнате, решая, одеться, или привести себя в порядок? Остановил мои метания веселый смех и я, остановившись, сначала посмотрела на часы на тумбочке. Время у меня имелось, а вот подруг сейчас получит и, стиснув кулаки, я шагнула в ее сторону.
- Я пошутила, - все еще хрюкая от смеха, простонала та, даже не стараясь принять оборонительную позу.
Я же в свою очередь предупреждать не стала. Я свою Релл знаю куда лучше. И когда мой кулак приблизился к ее прекрасному личику, девушка мгновенно отскочила, тем самым показывая, что она не такая как кажется. Правый хук налетел на меня совсем неожиданно. Но и мои рефлексы были мгновенными. Не зря же Сварж столько гонял в спортзале. Ни один из наших ударов не был в шутку. Но, ни один не смог причинить вреда.
А через минуту, мы остановились друг напротив друга и, стараясь восстановить сбившееся дыхание, довольно улыбнулись.
- Размялись, - констатировала, очевидное, эльфаинка и пошла одеваться.
Посмотрев на нее с секунду, я последовала живому примеру. А вскоре мы, опрятно одетые, как того требует руководство школы, были в столовой и вовсю улетали завтрак. Парни, как всегда сидели рядом и тоже поглощали не слишком вкусную, но питательную пищу. В столовой повисла тишина. Сейчас никто разговаривать не желал. Чувствовалось всеобщее волнение. Невольно мы тоже подались настроению большинства, но предаваться тревожным мыслям я не стала. Уверенность, что хорошо подготовилась к этому дню, приятно грело сердце.
