ГЛАВА 1.
Терновый лес… Она вынуждена возвращаться в него снова и снова. Будто проклятье, наваждение, но уже по собственной воле, и она ничего не хочет менять в своей жизни впредь. Пока бьется ее сердце. Пока любовь пылает в нем жарче костра.
А пока Скайлер неслась сквозь плотную стену вековых исполинов размытым пятном не из светлых чувств. Ее гнал вперед древний инстинкт самосохранения. Когда силы не равны, не стоит лезть на рожон. Мудрее будет отступить, сбежать. Нет, она бы справилась с дюжиной орков. То было для нее не тяжким испытанием, а скорее развлечением, разминкой.
Что ж не в этот раз, спросите вы? Отчего такой воин, как Скайлер, огненная колдунья-лиса, что уже шесть веков жила на этом свете, шла по жизни, не задумываясь о последствиях, сражалась, любила и умирала, чтобы снова воскреснуть, точно феникс из пепла, сейчас решила отступить? Да, так и есть, ведь сейчас жизнь была важнее славной схватки. И не об ее жизни идет речь. Маленькая девочка-эльфийка ждет ее снадобий, ждет ее помощи в борьбе с тяжелым недугом. И сейчас, в который раз врач в Скай победил воина.
Когда она превратилась в ярую пацифистку? Может когда основала свою клинику в Канаде среди людей, в маленьком северном городке Квебеке? Когда начала спасать чужие жизни, взамен обману и хитрости, взамен смерти и подлости? Все это было в ее далекой жизни, будто и не с ней приключившееся. Она бежала из этого мира лет двадцать назад, бежала, освободившись от рабства, что пленило ее на долгих два века. Но тот период в ее жизни уже изжил себя. Она давно смирилась с потерей человека, которого, как думала, любила. В его честь она воздвигла лечебницу, в его память она порвала с миром магии, с миром ненавистных Фейри, чтобы отдать всю себя медицине и спасать жизни простых людей. Без всякого волшебства, лишь с помощью скальпелей, капельниц и катетеров. Но ее владыка и поработитель, эльфийский князь нашел ее сквозь пространство и время. Убитый ее же рукой, но уже в образе духа, он отыскал ее среди миллионов людей Земли и заклеймил вновь. Но уже не ошейником из золота и своей магией. А куда надежнее. Своей любовью.
Анкалион, князь светлых эльфов, в мире смертных переродился в простого человека, в Лиама. Он стал мягче, счастливее. Человечнее. Ни следа не осталось от того прежнего высокомерного, холодного и жестокого князя, кого Скай знала и боялась два столетия. И этому человеческому воплощению эльфа она доверилась с большим трудом. Она сумела полюбить его, прикипев душой в прошлом ненавистью, но любовью в настоящем. И он любил ее в ответ, уже не столь фанатично, скорее благоговейно.
Да, он все же вернулся в свой родной мир, не без помощи самой же Скайлер, пусть она того и не желала. Но у Лиама в той жизни был сын. Нет, это у Анкалиона был сын от его жены-эльфики, а перерожденный Лиам не смог этому факту противиться. Он ощущал с мальчишкой связь и тянулся к нему, как отец к сыну, пусть Неввил и не сумел принять мужчину спустя столько лет. Однако и его можно понять, Неввил рано остался сиротой, и то, что его отец воскрес и вернулся к нему в десятилетнем возрасте, дела не меняло. Сейчас ему почти двадцать, однако, Неввил продолжает сторониться Лиама, держась всегда учтиво, но холодно.
А Скай… У нее мороз каждый раз бежал по спине, стоило лишь ей взглянуть в эти прозрачные льдисто-голубые глаза парня. Он был точной копией своей матери. Княжна Нессиме с первого взгляда невзлюбила игрушку князя, ручную лису Таллиату. Так тогда именовали Скайлер все эльфы, ведь на их языке это имя значило «огненная лиса». Все ее боялись и ненавидели. И леди Нессиме не стала исключением. Ее козням против Скай не было числа и лишь ее смерть, как и смерть самого князя, положила конец страданиям плененной кицуне.
Скай не собиралась убивать эльфийку, но та погибла под завалами, когда княжеский замок рухнул под натиском сражающихся рабыни и ее владыки. Эльфийская магия порой страшнее атомной войны может быть. Сейчас Скай все еще испытывала чувство вины перед Неввилом, что стала причиной гибели обоих родителей мальчика. Пусть ему и начхать на угрызения ее совести. Это она видела в каждом жесте принца, пропитанным пренебрежением в ее сторону.
До сих пор эльфы не смогли ее принять. Да, князь воскрес для них в лице Лиама и он желал видеть Скай своей княжной, это не смогло их примирить. Эльфы живут долго. Дольше, чем обычные люди. Пусть не вечно, но века. И их память крепка и нетленна. Они помнят, как унижали рабыню-лисицу, как не принимали в свои ряды, ставя себя на порядок выше демонического отродья. А сейчас, когда она свободна, вновь могущественна и столь же любима их уважаемым князем, они вновь боятся ее. Не столько ее силы, хоть ее не стоит сбрасывать со счетов. Они боятся ее власти. Скайлер в честном поединке одержала верх над их владыкой, а спустя годы вернула его к жизни, вернула им. Оттого Скай и была сейчас негласно хозяйкой клана светлых эльфов, фейри. Лишь от ее слова зависело их будущее, их дальнейшая судьба. И пусть она отказалась от своего права в пользу Лиама и Неввила, но каждый знал правду. Слова принца ничего не значат, пока здесь его отец. А Лиам ради Скайлер готов на все. Он ей и трон вернет не глядя, не задумавшись, попроси она его.
А стоит лишь бывшей рабыне понести от светлейшего князя, то история эльфийского рода на том замкнется, обозначив новую главу правления. Каждый эльф с младенчества знал историю-пророчество, что передавалась из уст в уста лишь шепотом и с ужасом. «Дитя рабыни и владыки, что будет сильнее демонов и лесных богов, либо разрушит мир Фейри до основания, либо объединит все народы и приведет к процветанию». Эльфы были чересчур тщеславны и заносчивы, и не могли смириться с тем, что их священная голубая кровь будет разбавлена алой демонической. Это неслыханно! Неприемлемо! Но помешать тому не в их власти. Оттого и страх. Оттого и злость.
Споткнувшись об очередной корень, Скай оглянулась через плечо назад. Ее уже давно никто не преследовал, но сердце все еще набатом ухало в груди. Что орки забыли в Терновом лесу?! Ведь то эльфийская территория. Да… стоило ей покинуть этот мир, как здешние злобные расы совсем всякий страх растеряли. В свое время, служа Анкалиону, она почти всех орков и гоблинов истребила. Откуда только эти взялись? Конечно, те, кто выжил, ушли высоко в горы или спустились глубоко в ущелья. Так отчего их вновь в священные леса потянуло? Прознали, что эльфийская армия без нее ослабла?
Да, что уж поделать, гордости ей не занимать. Но что уж тут поделать, если век назад при упоминании о Таллиате без боя сдавались Анкалиону соседние государства. И он гордился ею за это… Нет, он гордился самим собой за столь ценный и могущественный трофей. Но Лиам не такой. И Скай не переставала убеждать себя в том. Ведь ей все еще трудно смотреть в лицо любимого и не содрогаться от картин прошлого.
Разогнавшись, Скай не успела вовремя остановиться и, стрелой выскочив за пределы деревьев, на полном ходу налетела на мужчину, что стоял, заложив руки за спину, и, казалось, поджидал ее тут. На нем был богатый камзол темно-зеленого цвета, искусно расшитый золотыми нитями и отороченный соболиным мехом. Брюки того же цвета были заправлены в высокие сапоги для верховой езды. К поясу из золотых пластин приторочен кривой листовидный эльфийский клинок. Оба чудом устояли на ногах от силы столкновения, вцепившись друг в друга. Скай моментально разомлела от крепкой хватки любимых рук. Глаза мужа, пронзительно синие, почти бирюзовые, с тревогой оглядели ее с ног до макушки, а ветер трепал отросшие до подбородка смоляные пряди, то и дело перекрывая ему обзор.
- Скайлер… - Выдохнули его губы, на которые она тут же засмотрелась, предвкушая поцелуй. – Я ждал тебя только завтра. Не думай, что я не рад, но… Какого черта?! – Ласка в его голосе сменилась резкостью, и это встряхнуло женщину, заставив недовольно нахмурить темно-рыжие брови.
- Приятно слышать это, любовь моя. – Ехидно буркнула Скай, высвобождаясь из желанных объятий. Она не видела его три месяца, и такая встреча больно кольнула по сердцу.
- Душа моя, ты знаешь, как я жду тебя домой. Словно ненормальный торчу здесь сутки напролет перед нашей назначенной встречей. Но что стряслось на этот раз? И что опять за склянки звякают в твоем рюкзаке? – Он шел за ней попятам, пока Скай, отряхиваясь от листочков и веточек, шла в сторону заново отстроенной эльфийской цитадели. Сплошное изящество из белого мрамора. Будто невесомое и воздушное из-за своей тонкой резьбы по камню, хрупкая красота каждый раз напоминала Скай о том, какой обманчивым, вероломным и жестоким может быть такое произведение искусства. – Ты опять кому-то помогаешь?!
- Как ты догадался? Птички на хвосте принесли? – По привычке съязвила Скай.
Ее ремесло было одной из излюбленных тем для споров между ними. Лиам желал видеть ее подле себя, праздно вкушающую фрукты и днями напролет наслаждающуюся музыкой и танцами. Сама же Скай металась между мирами, принося пользу нуждающимся в ее знаниях.
- В том не было нужды. С тех пор как ты сдружилась с той волчицей, Зоей, ты ни дня не можешь обойтись без приключений. (Здесь упоминается главная героиня дилогии «Оскал дикарки»). Все бежишь куда-то, кого-то хочешь спасти. А всех ведь спасти не удастся. Когда ж у тебя останется время на саму себя?
Лиам свистнул серого коня, который пасся неподалеку, и тот послушно потрусил рядом с хозяином, выглядя столь же важно, как и сам князь. Не в пример пыльной и взъерошенной Скай, джинсы которой были заляпаны грязью, а рубашка в нескольких местах изодрана кустами терна. Ее огненно-рыжие локоны, собранные в высокий хвост на макушке, даже в таком виде напоминали птичье гнездо, а на щеке алела царапина от ветки. Княжна во всей красе! Очередной повод для злорадства бледнолицым эльфам. Однако во взгляде Лиама сквозило лишь обожание. Она для него в любом виде была королевой, хоть в мешке из-под картошки и лысая. И она отплатит ему за это жаркими объятьями, но позже.
- Милый, не начинай сначала старую песню. Пока я в силах делать то, что делаю, я не успокоюсь. Лучше скажи мне вот что. Откуда в твоем проклятом терновнике взялись орки?!
Лиам скривился от ее прозвища священному лесу, прежде, чем ответить вопросом на вопрос.
- Сколько и как далеко отсюда?
Истинный командир полка! Вот за что она его так любила. Ни перед чем не спасует и соберется когда надо за мгновение ока.
- Дюжина. В десяти километрах к югу.
- Близко. – Цокнул Лиам, ускорив шаг, и теперь уже Скайлер пришлось его догонять. – Надо будет выслать отряд для зачистки.
- Я поеду…
- Ни за что!
Они заговорили одновременно, после чего упрямо сжали губы и яростно уставились друг на друга.
- Скай!
- Лиам.
Снова в унисон, на что женщина в раздражении закатила глаза, опять устремившись к дворцу. Ворвавшись в вовремя распахнутые перед ними тяжелые врата, она пересекла обширный двор в тягостном молчании под мрачные взоры «своих» подданных. Дом, милый дом, атмосфера которого способствует скорее петле на шее или пуле в висок, нежели душевному покою.
Не глядя ни на один подобострастный лжепоклон ее персоне, Скай взлетела по белокаменным ступеням и, наконец, оказалась в спасительном полумраке просторного вестибюля. Каждый ее шаг отзывался гулким эхом в этом склепе помпезности и вычурности. Неужели все замки должны быть такими кричащими о своем богатстве? Как Лиам может все это терпеть и не залить собственные глаза щелочью от всей этой варварско-изысканной роскоши? Ей же куда по душе ее уютный домик в северном городке Канады. Простой и обыденный, уютный и бесконечно дешевый по сравнению с этими палатами.
Шаги Лиама вторили в такт с ее, и Скай знала, что он позади нее и так же раздражен. Хищный оскал скользнул по ее губам. Она знала, как кончается каждая их размолвка, и с нетерпением ожидала той минуты, как они оба переступят порог княжеской спальни.
Но все ее сладострастие как ветром сдуло, стоило глазам наткнуться на портрет в ее рост, что покоился над камином в главной зале.
- О Боги! Откуда он здесь взялся?! – В сердцах выругалась она, ошеломленно смотря на собственное лицо.
Не такая повседневная, как сейчас, будто из сказки, окутанная янтарным светом и осенней листвой, в струящихся шелках, которые будто и сейчас легко колышет ветер. С распущенной волной огненных волос и золотыми искрами в лукавых глазах. Но что больше всего раздражало Скай в этом полотне, так это лисьи уши на ее макушке, вместо человеческих. На самом деле портрет был прекрасным. Когда-то давным-давно он висел в замке славных кентавров на другом континенте этого волшебного мира.
В те времена Скай была дружна с царственным домом полулюдей-полуконей. Состояла в свите принцессы и сослужила не одну ценную услугу их маленькому государству. Ее портрет тогда был заказан у приезжего художника в знак уважения и благодарности. Когда Анкалион был проездом в тех землях, тогда он и увидел это диво и узнал о великолепной кицуне. Может быть, не увидев тогда ее портрет, он бы никогда не возжелал Скай и не заковал бы в цепи. Но все случилось, как случилось. И сейчас глядя в глаза прежней себя, счастливой и свободной, даже не подозревающей, что ее ждет, Скай с досады скрежетнула зубами.
- Где ты его раздобыл?!
- Сам нарисовал. – Легко парировал Лиам.
- ХА! Я прекрасно осведомлена о твоем чувстве прекрасного. Ты даже не знаешь, с какого конца взяться за кисть. – Уперев сжатые кулаки в бока, Скай обернулась к своему мужу.
- Согласен. Но магия эльфов творит чудеса. – Он пожал плечами, приближаясь к ней. – Он однажды приснился мне, и я больше ни дня не смог прожить, не воссоздав его наяву.
Пусть Лиам много не помнил из своей прошлой жизни, но он часто видел сны о былом. И Скай не раз боялась, что там, во снах, он видел, как мучил ее когда-то. Но будь-то правда, Лиам ни разу не обмолвился об этом.
Наконец, Скай сдалась. Их ссора может и подождать. Сбросив рюкзак с медикаментами на резное кресло у незажженного камина, она протянула руки Лиаму.
- Я скучала без тебя.
Мужчина в два шага оказался рядом и подхватывая любимую на руки. Всех слов не хватит, чтобы описать его тоску по ней. Но вот она здесь и все проблемы этого мира могут идти тем же лесом. Сейчас же время только для их любви.
ГЛАВА 2.
Солнечный луч проник в высокое витражное окно, высвечивая в уютном полумраке атрибуты царских покоев. Величественные полотна во всю стену с изображением грандиозных битв и побед, громадный в человеческий рост мраморный камин с резной решеткой перед ним и пушистой шкурой химеры на полу. Княжеская кровать возвышалась на пьедестале у дальней стены. Четыре резных столбца поддерживали тяжелый балдахин из полуночно-синего бархата, а на самом ложе, будто на небесах, возлежали белоснежные пузатые подушки и пуховые одеяла, напоминающие своими кучными воздушными очертаниями невесомые облака. И они то и дело шевелились, разнося переливчатый смех и вздохи из своей утробы.
