Подмена.
Книга первая
Среднестатистическая женщина, живущая по принципу работа-дом-работа, я даже не подозревала, что тайны окутывают меня с самого момента появления на свет.
Одна единственная встреча с Ним, загадочным и угрожающим, пленила мое сердце, перевернула спокойную и стабильную жизнь с ног на голову. Глупый комок плоти в груди заколотился при виде резких черт Его обветренного темного лица и глубокого уродливого шрама, идущего из-под левого глаза через щеку до подбородка, пробуждая живую и трепещущую эмоциями душу.
Тогда и началось мое наваждение, терзающее смутными тревогами, предвкушениями сладостной боли и предчувствиями огромной беды или бездонного счастья? То самое наваждение, с которого началась моя дорога в другой мир…
А может, все случилось гораздо раньше? Когда я стала видеть эти странные, иногда страшные, безумно яркие сны, ни единой подробности которых не могла вспомнить поутру?
В какой момент я начала жить по-настоящему? Когда рухнула в безнадежную бездну чистейшего экстаза под Его долгий протяжный стон? Или когда узнала, кто такой дини ши – деспот Закатного государства?
Возрастные ограничения 18+
За обложки к обеим частям моя искренняя благодарность Татие Суботиной!
Фальшивка.
- Уберите ЭТО! Уберите! Прочь!
Полноватая сестра детского отделения вылетела из одноместной палаты под истошные женские крики, держа в руках крошечный сверток из застиранных казенных пеленок неопределенного цвета.
В коридоре она столкнулась с пожилой санитаркой, которая оторвалась от мытья полов и несколько раз перекрестилась.
- Я не буду это кормить! – продолжали вопить в палате. - Не смейте приносить мне это! Оно даже не живое! Верните моего ребенка! Верните моего ребенка! Верните-е-е-е-е!
Теперь это уже больше напоминало вой смертельно раненой волчицы, от которого всех пробрало так, что волосы зашевелились.
- Вот же, прости, Господи, все не унимается! – сокрушенно покачала головой санитарка, сочувственно глядя на перепуганную медсестру.
- Да уж! Столько лет тут работаю. Ну, всяко бывало. Много чего повидала. И чужих воровать пытались и своих бросали, через окна ночами выбирались, чего только не вытворяли. Но чтобы так! Представляешь, орет, что ребенок не живой вовсе! Вроде как ее дочку украли какие-то существа, а на ее место подкинули чудище, которое только кажется живым.
- Страх господень! Совсем с ума посходила молодежь! Наркоманка она, что ли? – снова перекрестилась санитарка.
Обе женщины проследили, как в палату быстро вошли врач и дежурная медсестра. За этим вместе с ними испуганно наблюдали и случайные роженицы, по разным причинам оказавшиеся в такой час в коридоре. Они любопытно прислушивались к разговору двух работниц роддома.
- Да нет же! Анализы ей делали уже все. Не наркоманка, не алкоголичка. Благополучная семья. Первый долгожданный ребенок. Правда, у них естественным путем не получилось, так они через ЭКО добились наконец. И вот ты просмотри, что творится! Муж бедный, как услышал ее крики – плакал в приемной, как ребенок. Уговаривать пытался, умолял, чтобы приняла, кормила. Она ни в какую. Послеродовая депрессия, но очень тяжелый случай! – с важным видом поставила диагноз детская сестра.
В палате сначала был слышан низкий увещевающий голос врача, потом возня и снова крики, но постепенно они стали стихать.
- Опять ей успокоительное укололи, - сообщила она санитарке.
- Как же их выписывать-то будут? – покачала головой уборщица и заглянула в сморщенное личико младенца. - Вроде, дите как дите. Что ей не нравится?
- Проблема не в ребенке, а у мамаши, вот тут! – сестра свободной рукой постучала себя по лбу. - Не знаю, как там дальше будет, но Всеволод Николаевич сказал, завтра выпишет. Физически и мамаша-психичка, и девочка здоровы. Так что нечего им тут оставаться и рожениц пугать криками и истериками. Пусть ее муж там дальше к специалистам определяет. Оно уже не наше дело!
- Не наше, конечно. Но как бы чего эта ненормальная над дитем не учудила. Жалко будет. Вроде, симпатичная девчушка и здоровенькая. Лучше бы отказались и оставили. На таких маленьких быстро усыновители находятся.
- Не-е-е-ет! У нее муж ни в какую! Он же тоже этого ребенка столько лет ждал. Да разберутся, думаю. Они не бедные! Наймет одну няньку для малышки, другую для жены сбрендившей. А там со временем, может, все и устаканится.
- Да дай Бог… дай Бог!
- Ну что, сиротинка, пойдем из рожка есть? – посмотрела сестра на тихо попискивающую девочку, лежащую на сгибе ее локтя. - Вот веришь, нет - не заорала даже как следует ни разу. Золото - не дите.
- Знает просто, что некого ей звать, - горестно отмахнулась пожилая женщина и вернулась к мытью полов.
Спустя несколько дней по улице практически бежала женщина с ярким цветастым детским конвертом в руках. Она была по самые глаза закутана в большой пуховый серебристо-серый платок, сильно сутулилась и постоянно воровато озиралась по сторонам. Найдя, очевидно, нужный дом, обнесенный высоким, глухим и весьма вычурным забором, она надавила пальцем на звонок рядом с калиткой и не отпускала до тех пор, пока ей не открыли.
Невысокий полноватый мужчина в цыганской яркой рубашке и жилетке внимательно осмотрел и саму женщину, и ее ношу, привычно отмечая, что хоть визитерка и старалась выглядеть неброско, но и детские вещи, и яркое одеяльце явно были куплены в валютной «Березке». Да и ее собственные туфли стоили полугодовой зарплаты обычного человека. Посетительница что-то быстро и сбивчиво зашептала ему и стала совать в руку смятую крупную купюру. Молча кивнув, мужчина впустил нервную женщину внутрь, сунув влажную от пота бумажку в карман традиционного жилета.
Пока странная дама шла за ним по двору к дому, она еще сильнее надвинула платок и буквально согнулась пополам, опуская голову в попытке спрятать лицо.
Но провожатый оставался невозмутим. За годы работы здесь чего только он не перевидел.
Женщину с ее живой ношей пригласили в темную, лишенную окон большую комнату, посреди которой стоял здоровенный круглый стол без всякой скатерти. На непокрытой столешнице, сделанной из темного и явно дорогого дерева, виднелись вырезанные предположительно магические знаки. Повсюду горели толстые темные свечи, но их неверный свет только делал мрачность общей обстановки более концентрированной. За противоположной стороной стола сидела в позе задремавшего божества женщина, возраст которой не представлялось возможным определить. На первый взгляд ей трудно было дать больше сорока. Но стоило цыганке открыть темно-карие глаза, и создавалось странное ощущение чего-то противоестественного, видимого совсем не в этой привычной шкале – времени-пространства. Посетительница буквально швырнула закутанного в конверт ребенка на поверхность стола.
- Верните моего ребенка, - требование-мольба, произнесенное на одном дыхании.
- И тебе здравствуй, золотая моя, - невозмутимо проворковала хозяйка кабинета, при этом не меняя позы и лишь вскользь глянув на дитя.
- Заберите это… девайте куда хотите, а мне верните мою девочку, - голос женщины стал почти истерическим, и она сдернула с головы платок, совершенно игнорируя вежливость цыганки. - Мне сказали вы настоящая колдунья, а не эти …из объявлений на столбах.
- Кто сказал? – тут же исчезли мягкость и заискивающие интонации.
- Не… не важно, - посетительница заметалась из угла в угол. - У меня есть деньги. Много. Если не хватит – достану еще! Только верните моего ребенка. Вы ведь все можете!
Губы хозяйки поджались, делая выражение ее лица жестким.
- Никто не может всего. А те, кто тебе наболтал всякой ерунды, идиоты! Забирай своего ребенка и уходи! – голос цыганки стал ледяным ветром.
Женщина рухнула на колени прямо там, где стояла, и поползла к столу, протягивая трясущиеся руки.
- Пожалуйста-пожалуйста! – взвыла она, как раненое животное. - Верните мою девочку, я все для вас сделаю! Все, что только может понадобиться. Умоляю-у-у!!!
Цыганка смотрела некоторое время на заходящуюся в надрывном плаче женщину на полу с каменным лицом. Та от громких рыданий перешла уже к невнятным мольбам и причитаниям. Так и не поднимаясь с колен, она обхватила себя за плечи и стала монотонно покачиваться, утопая в своем горе.
- Покажи! – наконец властно приказала называвшая себя колдуньей, кивнув на ребенка.
Женщина вскочила и метнулась к конверту, доставая младенца трясущимися руками и стремительно укладывая, едва не бросая, на стол с магическими знаками.
- Я сказала показать ребенка, а не его одежду, - раздраженно рыкнула колдунья.
Визитерша замерла и тяжко сглотнула.
- Я не хочу прикасаться к этому, - с отвращением произнесла она.
- А говоришь, что сделаешь что угодно, - фыркнула цыганка и отвернулась, будто совершенно теряя интерес.
Женщина, громко сопя, принялась раздевать ребенка грубыми, дергаными движениями. Вскоре та уже лежала обнаженной, не издавая ни звука, и только моргала глазенками, словно изучая незнакомую обстановку и нового человека. Даже обычных хаотичных движений ручками и ножками она не совершала.
Цыганка порывисто встала и наклонилась над девочкой, тщательно изучая каждый сантиметр крошечного тельца. Девочка не возмущалась такому обращению, а только тихо покряхтывала. Закончив осмотр, колдунья нахмурилась и надолго задумалась.
- Я не могу вернуть твоего настоящего ребенка оттуда, куда ее забрали, - наконец вынесла она приговор, и женщина мгновенно сникла и снова начала умолять.
- Замолчи! - жестко прервала ее цыганка. - Твои уговоры, слезы, деньги тут не помогут. Так же и любые силы, какими бы я ни обладала. Девочку забрали туда, откуда вернуть ее нельзя. Но у тебя есть другая возможность. Ты можешь вытянуть душу ребенка обратно в это тело. - Палец с угрожающей длины красным ногтем указал прямо в центр груди крохи на столе. - И тогда ты не только хотя бы частично вернешь себе дочь, но и порушишь все планы тем, кто ее забрал. Они не получат того, ради чего ее украли.
- Но если так, то она станет им не нужна, и, может, ее вернут? – с надеждой промямлила мать ребенка.
- Нет! – грозно рявкнула ведьма. - Ты совсем меня не слушаешь? Нельзя вернуть твою дочь назад! Если хочешь получить хоть что-то, отныне ЭТО будет твоим ребенком! Ты станешь любить ее и заботиться, как и собиралась, вынашивая свою дочь! Ты станешь делиться с ней своей энергией и этим привяжешь душу. А я помогу тебе научиться растить и усиливать связь и притяжение. Но это только в том случае, если ты готова с этого дня пренебречь собой и отдать всю себя, все силы и время на борьбу за душу своего дитя.
- Я готова, я сделаю все что угодно, я вас озолочу… - затараторила женщина.
- Да погоди ты обещать! Результата не будет ни завтра, ни через неделю, ни даже через месяц. Узнать, получилось или нет, мы сможем лишь тогда, когда твоя дочь станет обращаться из ребенка в женщину. Только когда придет ее первая кровь, ты узнаешь, получилось ли. Если придет. Но трудиться над этим тебе все равно придется каждый день и час, и это, возможно, сожжет тебя, если с той стороны твой противник окажется слишком силен и заметит раньше времени, что мы делаем. Ты меня понимаешь?
Посетительница горячо закивала и бросилась к цыганке в попытке обнять и поцеловать руки.
- Не смей! – змеей зашипела та, и женщина отшатнулась. - Никогда не касайся меня, не называй своего имени и имени ребенка, не рассказывай ни о ком из близких и никаких подробностей из жизни. Даже вскользь или случайно! Поняла?
- Поняла, - женщина кивала безостановочно, как заведенная.
- Ты ни разу не кормила это дитя? – уточнила цыганка.
- Нет, - передернулась женщина.
- Ясно. Но после сегодняшнего ритуала будешь. И ухаживать станешь только сама. Никаких нянек, бабок, посторонних. Даже мужу не давай! – мать кивала на каждое указание и жадно ловила слова. - Ко мне станешь ездить раз в неделю. И учти, что длиться это будет годы и может ничего не дать.
- Мне все равно. Я хочу попробовать!
- Ты могла бы просто забыть и родить другого ребенка, - цыганка изучающе смотрела на несчастную мать, словно оценивая, действительно ли та готова ко всему. - Не старуха ведь! Думаешь, ты первая, с кем такое случилось? С начала времен они берут наших детей.
- Кто они и куда берут?
- Наши предки звали их феями, фейри, трилле, нечистью, ночным народом, да сотнями имен во всех странах и народах, которые все равно не их. Только это ни о чем не говорит. Они просто порождения совершенно другого мира, о которых мы мало что знаем, хоть и живем бок о бок всегда. Их мир и жизнь - это магия и совершенно другие законы природы, морали и жизни.
Женщина смотрела на цыганку, явно веря и не веря сказанному.
- Но зачем им мой ребенок? Ее убьют? Принесут в жертву?
- Можно и жертвой это назвать. От нашего мира их. Не убьют точно. Но тебе лучше отныне привыкнуть это дитя считать своей дочерью или ничего у нас не выйдет.
Женщина пристально смотрела на малышку, необычайно тихо для ребенка такого возраста лежащую на столе. Глубоко вздохнув, она осторожно, словно боясь обжечься, взяла ее на руки.
- Хорошо. Я согласна. Даже если моя дочь не вернется, то пусть и им она не достанется! - сказала она, прижимая к плечу крошечную головку.
Годы спустя.
- Тебе еще не надоело, Коломина? – я вздрагиваю, услышав громкий голос Регины за спиной, и мгновенно смущаюсь, почти до удушья.
Резко отворачиваюсь от окна и, пряча глаза, пытаюсь быстро обойти сослуживицу, но она решительно заступает мне дорогу. И с каких это пор она так осмелела?
- Сколько тебе лет, Коломина? Ведь уже тридцатник есть точно, - насмешливо спрашивает она. - Так сколько еще будешь вести себя, как ученица средних классов? Хотя, сейчас, наверное, и они знают, как подкатить к приглянувшемуся пацану. Но только не ты, да?
Моё смущение становится просто катастрофическим, быстро обращаясь в злость на столь хамское вторжение в личное, но я быстро привожу свои чувства в норму. Никому никогда не позволяла задевать себя и теперь не собираюсь. Выпрямляю спину и вскидываю голову.
- Что-то я не пойму, о чём ты? – вернув на лицо маску вечного равнодушия, смотрю блондинистой нахалке прямо в лицо. Обычно этого хватает, чтобы все отвалили с моего пути.
Она пару секунд выдерживает мой леденящий взгляд, но потом явно сдается и отводит глаза в сторону. Но все равно не отстает.
- Все ты понимаешь! Ты запала на кого-то из мужиков в этом новом агентстве напротив, и в офисе это уже все знают. И даже делают ставки на некоторых из них. Лично я ставлю на того рыжего здоровяка, а вот Маринка утверждает, что это блондинистый красавчик, что ездит на темно-синей бэхе. Не хочешь сказать, кто прав, и дать мне выиграть? Я ведь знаю, что это рыжий. Я бы и сама на него повелась, но, боюсь, мой муж не поймет, - и она рассмеялась так, словно, и правда, сказала что-то необыкновенно забавное.
Черт возьми, неужели им нечем заняться на работе, кроме того чтобы следить за другими и строить бредовые предположения относительно их жизней? Никогда этого не понимала, как, впрочем, и не интересовалась, чем живут и дышат окружающие. Раньше мне было совершенно наплевать на эту бесцеремонную манеру большинства людей совать нос в чужие дела. Сейчас же это стало еще одним источником периодически накатывающего нового чувства – раздражения.
Книга первая
Среднестатистическая женщина, живущая по принципу работа-дом-работа, я даже не подозревала, что тайны окутывают меня с самого момента появления на свет.
Одна единственная встреча с Ним, загадочным и угрожающим, пленила мое сердце, перевернула спокойную и стабильную жизнь с ног на голову. Глупый комок плоти в груди заколотился при виде резких черт Его обветренного темного лица и глубокого уродливого шрама, идущего из-под левого глаза через щеку до подбородка, пробуждая живую и трепещущую эмоциями душу.
Тогда и началось мое наваждение, терзающее смутными тревогами, предвкушениями сладостной боли и предчувствиями огромной беды или бездонного счастья? То самое наваждение, с которого началась моя дорога в другой мир…
А может, все случилось гораздо раньше? Когда я стала видеть эти странные, иногда страшные, безумно яркие сны, ни единой подробности которых не могла вспомнить поутру?
В какой момент я начала жить по-настоящему? Когда рухнула в безнадежную бездну чистейшего экстаза под Его долгий протяжный стон? Или когда узнала, кто такой дини ши – деспот Закатного государства?
Возрастные ограничения 18+
За обложки к обеим частям моя искренняя благодарность Татие Суботиной!
Часть первая.
Фальшивка.
Глава 1.
- Уберите ЭТО! Уберите! Прочь!
Полноватая сестра детского отделения вылетела из одноместной палаты под истошные женские крики, держа в руках крошечный сверток из застиранных казенных пеленок неопределенного цвета.
В коридоре она столкнулась с пожилой санитаркой, которая оторвалась от мытья полов и несколько раз перекрестилась.
- Я не буду это кормить! – продолжали вопить в палате. - Не смейте приносить мне это! Оно даже не живое! Верните моего ребенка! Верните моего ребенка! Верните-е-е-е-е!
Теперь это уже больше напоминало вой смертельно раненой волчицы, от которого всех пробрало так, что волосы зашевелились.
- Вот же, прости, Господи, все не унимается! – сокрушенно покачала головой санитарка, сочувственно глядя на перепуганную медсестру.
- Да уж! Столько лет тут работаю. Ну, всяко бывало. Много чего повидала. И чужих воровать пытались и своих бросали, через окна ночами выбирались, чего только не вытворяли. Но чтобы так! Представляешь, орет, что ребенок не живой вовсе! Вроде как ее дочку украли какие-то существа, а на ее место подкинули чудище, которое только кажется живым.
- Страх господень! Совсем с ума посходила молодежь! Наркоманка она, что ли? – снова перекрестилась санитарка.
Обе женщины проследили, как в палату быстро вошли врач и дежурная медсестра. За этим вместе с ними испуганно наблюдали и случайные роженицы, по разным причинам оказавшиеся в такой час в коридоре. Они любопытно прислушивались к разговору двух работниц роддома.
- Да нет же! Анализы ей делали уже все. Не наркоманка, не алкоголичка. Благополучная семья. Первый долгожданный ребенок. Правда, у них естественным путем не получилось, так они через ЭКО добились наконец. И вот ты просмотри, что творится! Муж бедный, как услышал ее крики – плакал в приемной, как ребенок. Уговаривать пытался, умолял, чтобы приняла, кормила. Она ни в какую. Послеродовая депрессия, но очень тяжелый случай! – с важным видом поставила диагноз детская сестра.
В палате сначала был слышан низкий увещевающий голос врача, потом возня и снова крики, но постепенно они стали стихать.
- Опять ей успокоительное укололи, - сообщила она санитарке.
- Как же их выписывать-то будут? – покачала головой уборщица и заглянула в сморщенное личико младенца. - Вроде, дите как дите. Что ей не нравится?
- Проблема не в ребенке, а у мамаши, вот тут! – сестра свободной рукой постучала себя по лбу. - Не знаю, как там дальше будет, но Всеволод Николаевич сказал, завтра выпишет. Физически и мамаша-психичка, и девочка здоровы. Так что нечего им тут оставаться и рожениц пугать криками и истериками. Пусть ее муж там дальше к специалистам определяет. Оно уже не наше дело!
- Не наше, конечно. Но как бы чего эта ненормальная над дитем не учудила. Жалко будет. Вроде, симпатичная девчушка и здоровенькая. Лучше бы отказались и оставили. На таких маленьких быстро усыновители находятся.
- Не-е-е-ет! У нее муж ни в какую! Он же тоже этого ребенка столько лет ждал. Да разберутся, думаю. Они не бедные! Наймет одну няньку для малышки, другую для жены сбрендившей. А там со временем, может, все и устаканится.
- Да дай Бог… дай Бог!
- Ну что, сиротинка, пойдем из рожка есть? – посмотрела сестра на тихо попискивающую девочку, лежащую на сгибе ее локтя. - Вот веришь, нет - не заорала даже как следует ни разу. Золото - не дите.
- Знает просто, что некого ей звать, - горестно отмахнулась пожилая женщина и вернулась к мытью полов.
Глава 2.
Спустя несколько дней по улице практически бежала женщина с ярким цветастым детским конвертом в руках. Она была по самые глаза закутана в большой пуховый серебристо-серый платок, сильно сутулилась и постоянно воровато озиралась по сторонам. Найдя, очевидно, нужный дом, обнесенный высоким, глухим и весьма вычурным забором, она надавила пальцем на звонок рядом с калиткой и не отпускала до тех пор, пока ей не открыли.
Невысокий полноватый мужчина в цыганской яркой рубашке и жилетке внимательно осмотрел и саму женщину, и ее ношу, привычно отмечая, что хоть визитерка и старалась выглядеть неброско, но и детские вещи, и яркое одеяльце явно были куплены в валютной «Березке». Да и ее собственные туфли стоили полугодовой зарплаты обычного человека. Посетительница что-то быстро и сбивчиво зашептала ему и стала совать в руку смятую крупную купюру. Молча кивнув, мужчина впустил нервную женщину внутрь, сунув влажную от пота бумажку в карман традиционного жилета.
Пока странная дама шла за ним по двору к дому, она еще сильнее надвинула платок и буквально согнулась пополам, опуская голову в попытке спрятать лицо.
Но провожатый оставался невозмутим. За годы работы здесь чего только он не перевидел.
Женщину с ее живой ношей пригласили в темную, лишенную окон большую комнату, посреди которой стоял здоровенный круглый стол без всякой скатерти. На непокрытой столешнице, сделанной из темного и явно дорогого дерева, виднелись вырезанные предположительно магические знаки. Повсюду горели толстые темные свечи, но их неверный свет только делал мрачность общей обстановки более концентрированной. За противоположной стороной стола сидела в позе задремавшего божества женщина, возраст которой не представлялось возможным определить. На первый взгляд ей трудно было дать больше сорока. Но стоило цыганке открыть темно-карие глаза, и создавалось странное ощущение чего-то противоестественного, видимого совсем не в этой привычной шкале – времени-пространства. Посетительница буквально швырнула закутанного в конверт ребенка на поверхность стола.
- Верните моего ребенка, - требование-мольба, произнесенное на одном дыхании.
- И тебе здравствуй, золотая моя, - невозмутимо проворковала хозяйка кабинета, при этом не меняя позы и лишь вскользь глянув на дитя.
- Заберите это… девайте куда хотите, а мне верните мою девочку, - голос женщины стал почти истерическим, и она сдернула с головы платок, совершенно игнорируя вежливость цыганки. - Мне сказали вы настоящая колдунья, а не эти …из объявлений на столбах.
- Кто сказал? – тут же исчезли мягкость и заискивающие интонации.
- Не… не важно, - посетительница заметалась из угла в угол. - У меня есть деньги. Много. Если не хватит – достану еще! Только верните моего ребенка. Вы ведь все можете!
Губы хозяйки поджались, делая выражение ее лица жестким.
- Никто не может всего. А те, кто тебе наболтал всякой ерунды, идиоты! Забирай своего ребенка и уходи! – голос цыганки стал ледяным ветром.
Женщина рухнула на колени прямо там, где стояла, и поползла к столу, протягивая трясущиеся руки.
- Пожалуйста-пожалуйста! – взвыла она, как раненое животное. - Верните мою девочку, я все для вас сделаю! Все, что только может понадобиться. Умоляю-у-у!!!
Цыганка смотрела некоторое время на заходящуюся в надрывном плаче женщину на полу с каменным лицом. Та от громких рыданий перешла уже к невнятным мольбам и причитаниям. Так и не поднимаясь с колен, она обхватила себя за плечи и стала монотонно покачиваться, утопая в своем горе.
- Покажи! – наконец властно приказала называвшая себя колдуньей, кивнув на ребенка.
Женщина вскочила и метнулась к конверту, доставая младенца трясущимися руками и стремительно укладывая, едва не бросая, на стол с магическими знаками.
- Я сказала показать ребенка, а не его одежду, - раздраженно рыкнула колдунья.
Визитерша замерла и тяжко сглотнула.
- Я не хочу прикасаться к этому, - с отвращением произнесла она.
- А говоришь, что сделаешь что угодно, - фыркнула цыганка и отвернулась, будто совершенно теряя интерес.
Женщина, громко сопя, принялась раздевать ребенка грубыми, дергаными движениями. Вскоре та уже лежала обнаженной, не издавая ни звука, и только моргала глазенками, словно изучая незнакомую обстановку и нового человека. Даже обычных хаотичных движений ручками и ножками она не совершала.
Цыганка порывисто встала и наклонилась над девочкой, тщательно изучая каждый сантиметр крошечного тельца. Девочка не возмущалась такому обращению, а только тихо покряхтывала. Закончив осмотр, колдунья нахмурилась и надолго задумалась.
- Я не могу вернуть твоего настоящего ребенка оттуда, куда ее забрали, - наконец вынесла она приговор, и женщина мгновенно сникла и снова начала умолять.
- Замолчи! - жестко прервала ее цыганка. - Твои уговоры, слезы, деньги тут не помогут. Так же и любые силы, какими бы я ни обладала. Девочку забрали туда, откуда вернуть ее нельзя. Но у тебя есть другая возможность. Ты можешь вытянуть душу ребенка обратно в это тело. - Палец с угрожающей длины красным ногтем указал прямо в центр груди крохи на столе. - И тогда ты не только хотя бы частично вернешь себе дочь, но и порушишь все планы тем, кто ее забрал. Они не получат того, ради чего ее украли.
- Но если так, то она станет им не нужна, и, может, ее вернут? – с надеждой промямлила мать ребенка.
- Нет! – грозно рявкнула ведьма. - Ты совсем меня не слушаешь? Нельзя вернуть твою дочь назад! Если хочешь получить хоть что-то, отныне ЭТО будет твоим ребенком! Ты станешь любить ее и заботиться, как и собиралась, вынашивая свою дочь! Ты станешь делиться с ней своей энергией и этим привяжешь душу. А я помогу тебе научиться растить и усиливать связь и притяжение. Но это только в том случае, если ты готова с этого дня пренебречь собой и отдать всю себя, все силы и время на борьбу за душу своего дитя.
- Я готова, я сделаю все что угодно, я вас озолочу… - затараторила женщина.
- Да погоди ты обещать! Результата не будет ни завтра, ни через неделю, ни даже через месяц. Узнать, получилось или нет, мы сможем лишь тогда, когда твоя дочь станет обращаться из ребенка в женщину. Только когда придет ее первая кровь, ты узнаешь, получилось ли. Если придет. Но трудиться над этим тебе все равно придется каждый день и час, и это, возможно, сожжет тебя, если с той стороны твой противник окажется слишком силен и заметит раньше времени, что мы делаем. Ты меня понимаешь?
Посетительница горячо закивала и бросилась к цыганке в попытке обнять и поцеловать руки.
- Не смей! – змеей зашипела та, и женщина отшатнулась. - Никогда не касайся меня, не называй своего имени и имени ребенка, не рассказывай ни о ком из близких и никаких подробностей из жизни. Даже вскользь или случайно! Поняла?
- Поняла, - женщина кивала безостановочно, как заведенная.
- Ты ни разу не кормила это дитя? – уточнила цыганка.
- Нет, - передернулась женщина.
- Ясно. Но после сегодняшнего ритуала будешь. И ухаживать станешь только сама. Никаких нянек, бабок, посторонних. Даже мужу не давай! – мать кивала на каждое указание и жадно ловила слова. - Ко мне станешь ездить раз в неделю. И учти, что длиться это будет годы и может ничего не дать.
- Мне все равно. Я хочу попробовать!
- Ты могла бы просто забыть и родить другого ребенка, - цыганка изучающе смотрела на несчастную мать, словно оценивая, действительно ли та готова ко всему. - Не старуха ведь! Думаешь, ты первая, с кем такое случилось? С начала времен они берут наших детей.
- Кто они и куда берут?
- Наши предки звали их феями, фейри, трилле, нечистью, ночным народом, да сотнями имен во всех странах и народах, которые все равно не их. Только это ни о чем не говорит. Они просто порождения совершенно другого мира, о которых мы мало что знаем, хоть и живем бок о бок всегда. Их мир и жизнь - это магия и совершенно другие законы природы, морали и жизни.
Женщина смотрела на цыганку, явно веря и не веря сказанному.
- Но зачем им мой ребенок? Ее убьют? Принесут в жертву?
- Можно и жертвой это назвать. От нашего мира их. Не убьют точно. Но тебе лучше отныне привыкнуть это дитя считать своей дочерью или ничего у нас не выйдет.
Женщина пристально смотрела на малышку, необычайно тихо для ребенка такого возраста лежащую на столе. Глубоко вздохнув, она осторожно, словно боясь обжечься, взяла ее на руки.
- Хорошо. Я согласна. Даже если моя дочь не вернется, то пусть и им она не достанется! - сказала она, прижимая к плечу крошечную головку.
Глава 3.
Годы спустя.
- Тебе еще не надоело, Коломина? – я вздрагиваю, услышав громкий голос Регины за спиной, и мгновенно смущаюсь, почти до удушья.
Резко отворачиваюсь от окна и, пряча глаза, пытаюсь быстро обойти сослуживицу, но она решительно заступает мне дорогу. И с каких это пор она так осмелела?
- Сколько тебе лет, Коломина? Ведь уже тридцатник есть точно, - насмешливо спрашивает она. - Так сколько еще будешь вести себя, как ученица средних классов? Хотя, сейчас, наверное, и они знают, как подкатить к приглянувшемуся пацану. Но только не ты, да?
Моё смущение становится просто катастрофическим, быстро обращаясь в злость на столь хамское вторжение в личное, но я быстро привожу свои чувства в норму. Никому никогда не позволяла задевать себя и теперь не собираюсь. Выпрямляю спину и вскидываю голову.
- Что-то я не пойму, о чём ты? – вернув на лицо маску вечного равнодушия, смотрю блондинистой нахалке прямо в лицо. Обычно этого хватает, чтобы все отвалили с моего пути.
Она пару секунд выдерживает мой леденящий взгляд, но потом явно сдается и отводит глаза в сторону. Но все равно не отстает.
- Все ты понимаешь! Ты запала на кого-то из мужиков в этом новом агентстве напротив, и в офисе это уже все знают. И даже делают ставки на некоторых из них. Лично я ставлю на того рыжего здоровяка, а вот Маринка утверждает, что это блондинистый красавчик, что ездит на темно-синей бэхе. Не хочешь сказать, кто прав, и дать мне выиграть? Я ведь знаю, что это рыжий. Я бы и сама на него повелась, но, боюсь, мой муж не поймет, - и она рассмеялась так, словно, и правда, сказала что-то необыкновенно забавное.
Черт возьми, неужели им нечем заняться на работе, кроме того чтобы следить за другими и строить бредовые предположения относительно их жизней? Никогда этого не понимала, как, впрочем, и не интересовалась, чем живут и дышат окружающие. Раньше мне было совершенно наплевать на эту бесцеремонную манеру большинства людей совать нос в чужие дела. Сейчас же это стало еще одним источником периодически накатывающего нового чувства – раздражения.
