Глава 1.
- Криска-Криска-Криска! — лучшая подруга с совершенно щенячьим попискиванием тискает меня, словно плюшевую обезьянку. Сложно сказать, что я этому рада, но мои 45 килограмм и 158 сантиметров роста, против её 60 и 175 соответственно... Сопротивляться сейчас, значило бы заведомо обречь себя на провал.
- Бэт, если ты не забыла, у меня недавно был перелом ребра и вывих руки. Тебе не кажется, что добить меня сейчас, будет неинтересно? Может, подождёшь, пока я хотя бы смогу сопротивляться?
- Ох, прости, Крис. Я так соскучилась по тебе, что совсем забыла, что...
- Не трещи, прошу тебя, — я закатываю глаза, припоминая все «прелести» поездки в общественном транспорте. — Мой мозг неспособен сейчас воспринимать информацию с такой скоростью. Вот скажи мне, кто ездит с младенцем в плацкарте? Это же даже хуже, чем эти мелкие собаки вроде чихуахуа или тойтерьера.
- Ребёнок хуже собаки? Ох, слышала бы тебя моя мама, — подруга закатывает глаза в ответ и подхватывает мой чемодан. Видимо то, как я пытаюсь катить его здоровой, левой рукой, её не впечатляет.
- Прости, но в данном случае твоя мама для меня не авторитет. Потому как нормальными у неё получились только старший и младший ребёнок, — констатирую я, и мы вместе смеёмся, потому что двое братьев Лизаветы - те ещё занозы. Младшая сестра тоже не отличается благоразумием и спокойствием, но её возраст вполне позволяет закатывать истерики и пускать слюни в бутылочку.
Пока мы выбираемся с территории железнодорожного вокзала, расположившись в салоне старенького Фольксвагена подруги, я подставляю лицо прохладному воздуху из кондиционера, а Лиза просвещает меня относительно всего нового, что произошло в моё отсутствие. Правда добрую половину информации я уже слышала от неё же по телефону, или имела честь видеть освещённой в социальных сетях, но теперь события начинают обрастать животрепещущими — по мнению подруги — подробностями, и заткнуть её сейчас — не проще чем, заткнуть фонтан ладонью.
Голос солиста «30 Seconds to Mars» расслабляет, я мысленно подпеваю ему в унисон, и возвращаюсь в реальность лишь тогда, когда слышу знакомое имя. Даже не так — когда слышу ненавистное, набившее оскомину имя. Тимофей. Чёртов Тимофей Котов... Вот как его родители двадцать с лишним лет назад вообще додумались так назвать ребёнка, а?
- Что, прости?
- Я говорю, что Котов раскатывает по городу на новой машине.
- Оу, безусловно, это очень важная информация, — произношу я занудным тоном.
Лизка протягивает руку и лохматит мои волосы, демонстрируя поистине голливудскую улыбку.
- Мадмуазель Язва сегодня в хорошем настроении?
- Мадмуазель Язва мечтает о душе и огромном, жирном бургере, — откликаюсь я, в ответ делая из волос подруги воронье гнездо.
- О да, душ бы тебе не помешал, — Лизавета морщит нос и машет рукой, намекая на дурной запах.
Я показываю ей язык и откидываю кресло назад. Привычная пробка на кольце вполне даст мне время вздремнуть, потому как вечером это удастся едва ли.
Вечером я осознаю, насколько была права, когда в нашу с Лизкой квартиру буквально вваливается толпа университетских друзей и знакомых. Новость о моём триумфальном (да неужели?) возвращении достигла их ушей и теперь все жаждут подробного рассказа о том, как я провела лето, а в частности о той аварии, в которой мои рука и ребро пострадали, а автомобиль... Тут следовало бы процитировать некролог, но за прошедший месяц я успела свыкнуться с мыслью, что моя бедная Реношка больше не со мной. Правда остаться без колёс оказалось хуже, чем я думала. Гораздо хуже, если уж совсем честно. И пока я просвещаю обо всём этом навострившую уши общественность, Бэт насилует телефон, в попытке дозвониться до «Галактики» и заказать столик на... тут она снова пересчитывает количество людей, которые то отбывают, то прибывают... примерно на двенадцать человек. И, когда ей это удаётся, мы бодрой толпой покидаем гостеприимные стены нашей квартиры.
- Ну а вообще, как оно? — спустя три часа, бокал пива и пару же коктейлей, интересуется Лизка, упираясь в меня слегка нетрезвым взглядом. К этому моменту остальная компания разбредается по своим делам, и мы с ней остаёмся один на один, переместившись из отдельной кабинки в общий зал.
- Оно — это..? — прикладываясь к бокалу с ярко-голубым содержимым и пафосным названием, что-то вроде «Лагуны», прошу уточнить я.
- Ну, оно... — небрежный жест рукой, и я едва успеваю убрать солонку из зоны обстрела.
- Скучно, — признаюсь, осознав, что дождаться сейчас конкретики — не вариант.
- Что именно?
- Ну, лето, отсутствие машины, тебя рядом не было...
- Тимофей... — глядя куда-то мимо меня — кажется пить ей и впрямь хватит — произносит подруга.
- Тимофей... Стоп, причём здесь Котов? Кажется, ты набралась, дорогая! — отчитываю её, поминая свой длинный язык и алкоголь вместе с ним. — Вот уж по кому я точно не скучала, так это по надутому индюку, который...
- Ну вот, Крист, ты вновь разбила моё сердце, — произносит до чёртиков знакомый голос, рядом с моим левым ухом. И я призываю всю свою выдержку, чтобы не развернуться и не выплеснуть остатки коктейля в лицо этому гамадрилу. Вместо этого, натягиваю на лицо самую ехиднейшую из имеющихся в моём арсенале улыбок и делаю небольшой глоток, переводя дыхание.
И, прежде чем сказать что-либо, кидаю на подругу взгляд, обещающий ей все кары мира.
- Я тут ни при чём, — быстро произносит Лизка, отводя глаза куда-то за моё левое плечо. — Я понятия не имела, что он тут будет...
- Детка, мама тебя не учила, что лгать нехорошо? — вмешивается в наш разговор ещё один голос и на мягкую скамью рядом с Лизаветой присаживается высокий блондин в футболке с символикой «Skillet».
И я в шоке наблюдаю, как лучший друг моего заклятого врага засовывает язык в рот моей лучшей подруги. В мыслях каша и я едва ли могу разобраться, что происходит, а когда Лиза отрывается от Лёни, и смотри на меня с выражением собаки, которая только что стащила огромный сочный бифштекс с тарелки хозяина, я могу сказать лишь одно:
- Вот дерьмо...
- Крис, я... — начинает что-то бормотать Лизка, но я наставляю на неё указательный палец.
- Молчи, Иуда. Мне нужно придумать хоть одну причину, по которой я должна тебе выслушать прежде, чем оттаскаю за волосы.
- Брось, Крис, — Лёня располагает свою руку на её плечах и улыбается мне так, словно выиграл миллион. — Неужели я так тебя раздражаю?
- Ты нет. Он – да, — указываю я за свою спину, но там уже никого нет. Тимофей стоит у барной стойки и явно флиртует с одной из официанток, хотя мне и нет до этого никакого дела.
- Эй, да брось! Смотри, какой он милый? — парень машет в сторону Котова утащенной с тарелки долькой яблока, и я послушно слежу за его рукой, не теряя надежды, что Тимофей провалился сквозь землю и сейчас на его месте стоит какой-нибудь очаровательный блондин, но... Небеса глухи к моим молитвам.
- Милый? Прости, мы сейчас оба говорим о Котове? Об этом исчадии Ада с чёрной дырой вместо совести и желе вместо мозгов? Бэт, если я когда-нибудь соглашусь с твоим парнем по этому поводу, то это значит, что меня пора вести к психиатру.
- Она всегда такая? — Интересуется Леонид, приступая к уничтожению тонко нарезанного ананаса, орудуя пластиковой шпажкой и явно возомнив себя гвардейцем.
- Конечно, нет. Когда у неё ПМС все гораздо, гораздо хуже. — «успокаивает» его моя подруга. Моя бывшая подруга. Моя будущая мёртвая бывшая подруга.
- Эй, я бы предпочла, чтобы мой ПМС не был застольной темой сегодняшнего вечера, — напоминая этим Ромео и Джульетте, морщусь я. Я не ханжа, но это на самом деле вовсе не то, что мне хотелось бы обсуждать.
- А я вот с удовольствием поговорил бы на эту тему, — Тимофей вновь балует нас своим вниманием, вернувшись от барной стойки с двумя кружками пива и парой бокалов с содержимым, дублирующим остатки наших с Лизкой коктейлей.
- Такой душка, я сейчас просто скончаюсь от умиления, — произношу я, пока Котов опускает свою ношу на поверхность стола.
- Я бы предложил тебе скончаться от чего-нибудь другого, но ты же всё равно откажешься, — провокационно высказывается он, даже не предполагая, что его рубашка сейчас находится в зоне риска.
Вместо этого я улыбаюсь, довольствуясь тем, что представляю, как бы это выглядело. Но улыбка стирается, словно мокрой тряпкой, когда этот гамадрил усаживается рядом со мной. А так как сижу я почти на самом краю, свободного места для него остаётся по минимуму, и сквозь тонкую ткань джинсов я чувствую тепло его бедра, прижавшегося к моему.
- Эй, ты не мог бы взять себе стул? — поспешно отодвигаясь от него, возмущаюсь я. — Я не хочу, чтобы твои блохи перепрыгнули на меня.
- Не мог бы, — в тон мне откликается Котов и располагается поудобнее, широко раздвинув ноги и вновь касаясь меня, заставляя подвинуться ещё и почти вжаться в стену, оклеенную обоями, имитирующими россыпи звёзд. — Но ты можешь не беспокоиться, мои блохи слишком хорошо воспитаны, чтобы прыгать на кого-то, вроде тебя. Как и их хозяин.
Вновь его слова звучат двусмысленно и провокационно, и я уже готовлюсь дать какой-нибудь язвительный ответ, когда Лиза касается моей руки. Я поднимаю глаза, вижу её умоляющий взгляд, и губы, которые беззвучно произносят «Пожалуйста». И я затыкаюсь, одним глотком допивая остатки голубой гадости, из которой успел выйти весь газ, и притягивая к себе полный бокал. Если остатки вечера мне предстоит провести за одним столом с Котовым, я не хочу быть трезвой. Прощай мозг, увидимся завтра утром.
Спустя ещё какое-то время, и чёрт знает сколько употреблённого внутрь алкоголя, я пьяна, и люблю весь мир. И даже вот этого симпатичного брюнета, сидящего рядом со мной. Да-да, того, чья рука покоится на спинке скамьи, почти касаясь моей шеи. И я не то, чтобы против, но что-то не даёт мне расслабиться и отпустить тормоза. Видимо, даже будучи погруженной в пучину алкогольного опьянения, я не могу забыть о том, кто друг, а кто так, мимо проходил. И этот «мимо проходящий» точно огребёт затрещину, если попытается спустить руку ниже. И он это знает, так что сидит смирно, изредка прикладываясь к пивной кружке и лениво беседуя о чём-то с Леонидом. Который, в свою очередь, времени зря не теряет, медленно лаская пальцами плечо моей лучшей подруги. И я вижу, как Лизавета тает под его руками, словно сливочное масло на горячем ноже.
- Бэт, пойдём-ка прогуляемся до дамской комнаты, — командуя я, поднимаясь со скамьи и радуясь, что координация ещё со мной. По крайней мере, шатает меня не так сильно, как я того ожидала. — Эй, красавчик, ты не мог бы быть столь любезен, чтобы выпустить меня? Дама хочет писать.
Лёня заходится смехом, захлебнувшись пивом и пуская его через нос, а Котов лишь удивлённо приподнимает брови, и послушно поднимается, пропуская меня на волю. И даже аккуратно поддерживает под локоть, когда я спотыкаюсь о ножку стола и шиплю рассерженной кошкой.
Хотя, возможно, он просто потерял дар речи от того, как я его назвала. Потому как раньше самым мягким эпитетом, который я использовала, обращаясь к нему, было что-то вроде Мистер Хмырь или Кудряшка Сью. Причём последнее сейчас было бы как раз в тему, потому что волосы его как раз отрасли настолько, чтобы начать завиваться лёгкими «барашками». Но да, я сейчас пьяна и вообще, возмутительно довольна жизнью. И философия хиппи мне близка как никогда.
Лизавета тоже выбирается из-за стола, перед этим успев на пару секунд замереть на коленях своего парня, и хватает меня под руку. И такой, шаткой даже с виду конструкцией, мы направляемся в сторону туалетов.
- Не утони в унитазе, Ариэль, — несётся мне в спину, но я делаю вид, что не услышала. Лишь делаю заметку в памяти — не забыть отомстить.
- Крис, мне нужна твоя помощь, — Произносит Лизка в том момент, когда я разглядываю в зеркале своё покрасневшее лицо в обрамлении прядей красных же волос. За которые, собственно, Котов и дал мне это дурацкое прозвище. Никогда не понимала, за что все так любят этот мультик про полу-девушку, полу-селёдку, с водорослями вместо мозгов. Видимо прагматизм иногда напрочь убивает во мне романтика, но я придерживаюсь мнения, что всякому нужно знать своё место. И если ты русалка, то и пару стоит себе искать среди русалок и не заглядываться на двуногих. Ведь это только Дисней закончил историю слащавым «и жили они долго и счастливо». У старика Андерсена все закончилось далеко не так радужно, и в его версию мне верится больше.
- Ты уже не в состоянии сама надеть трусики? — усмехаюсь я, отворачиваясь от зеркала. Косметички с собой нет, так что, в попытке привести раскрасневшуюся кожу лица в порядок, я могу рассчитывать лишь на холодную воду, а она помогает мало.
- Я не об этом, слышится звук сливающейся воды, и подруга выходит из кабинки, поправляя ремень брюк.
- Я уже поняла. Выкладывай, — я отбираю у неё блеск, который Лиза только что извлекла из кармана, и вновь оборачиваюсь к зеркалу, покрывая свои губы нежно-розовым цветом. Гадость какая.
- Ты ведь правда моя самая-самая лучшая подруга? — вопросительно произносит она, и я испытываю желание сделать ровно противоположное тому, что советовал мне Котов. То есть, утопиться в унитазе. Сейчас. Немедля. Потому что когда Лизавета начинает мяться, говорить таким тоном, и интересоваться, действительно ли я считаю её лучшей подругой, это значит, что она хочет попросить о чем-то, что мне будет дорого стоить. Очень дорого. Последний раз, когда она использовала этот приём, я обзавелась татуировкой в виде кружевной подвязки на бедре. Потому что одна идти она боялась, а моё присутствие придавало ей смелости. А предпоследний раз мы прыгали с парашютом с какого-то на ладан дышащего кукурузника, после чего мастеру в салоне наверняка пришлось закрашивать мою первую седину. А до этого...
- Нет, — возвращая ей блеск, твёрдо произношу я. И качаю головой, чтобы подтвердить свои слова. — Ни за что больше я не поведусь на твои уловки, гадкая интриганка. Поэтому или выкладывай карты на стол, или молчи вообще. Не думай, что я ещё раз поведусь на фразу «в этом нет ничего страшного». Даже клинические идиоты умеют учиться на своих ошибках, а я, надеюсь, ещё не опустилась до их уровня.
Лиза надувает губы на мою отповедь, и молчит. Я тоже молчу, сложив руки на груди и ожидая, пока она соберётся с духом.
- Хорошо, — наконец выдыхает подруга, слегка раздражённая моей неуступчивостью. — Только пообещай, что сначала выслушаешь меня до конца, а потом будешь кричать, ладно?
- Когда это я кричала не дослушав? — начинаю возмущаться я, но замолкаю, видя ехидное выражение лица подруги, на лбу которой буквально светится слово «ВСЕГДА», написанное крупными буквами. — Ладно, чёрт с тобой, закрываю рот, — я делаю жест, словно и впрямь закрыла рот на замок и бросаю ключик в раковину.
- Мы с Лёней хотим попробовать пожить вместе... — я изображаю живой интерес на лице, но, очевидно, смотрится это недостаточно убедительно. — Да, я знаю, что мы встречаемся всего месяц, но мы любим друг друга и... — я делаю рукой пару круговых движений, предлагая ей перемотать все эти розовые сопли и перейти к сути дела. — И...так как мы живём с тобой, а Лёня — с Тимофеем, мы хотели предложить вам...
