Жила-была ложка, и была она не простая, а серебряная. Её изящный изогнутый черенок украшала искусно вычеканенная виноградная лоза, грозди ягод на которой хотелось съесть, до того они были похожи на настоящие.
Ложка происходила из знатного рода: её матерью была Лопаточка для торта, а отцом – сам господин Суповый Половник, на отливку которого пошло без малого полфунта чистейшего серебра, и которого собственноручно позолотил самый модный, а потому самый надутый и важный из городских золотых дел мастеров!
Как подобает знатной барышне, Ложка жила в роскошной комнате, стены которой, сделанные из настоящего дуба, снаружи украшала прелестнейшая резьба, а изнутри обтягивал пунцовый бархат. Комната эта находилась на втором этаже фешенебельного особняка, носившего имя Поставец для столовых приборов.
Всем хороша была Ложка: красива, изящна, утончённа, благовоспитанна, но у неё имелся один серьёзный изъян: она обожала танцевать. Само по себе пристрастие к танцам, конечно, вовсе не было изъяном, скорее могло бы стать ещё одним достоинством, если бы... Если бы наша Ложка усвоила одну простую, но мудрую прописную истину: всему своё время и место.
Увы, она никак не желала этого понимать, и танцевала не тогда и там, когда и где это было уместно и прилично, нет! Она пускалась в пляс в любое время и в любом месте, как только у неё возникало желание потанцевать, совершенно не думая при этом, в каком положении окажутся другие из-за её каприза!
Как то, что кому-то захотелось потанцевать, может причинить неприятности окружающим, спросите вы? А очень просто. Тут надо отметить, что хозяйкой Ложки была маленькая девочка, которую все называли Златовлаской из-за её прекрасных золотых волос. Их обычно заплетали ей в две длинные косы, украшенные пышными бантами, цвет которых каждый день менялся. А по праздникам их распускали, перевивали каждый локон ниткой мелкого жемчуга и надевали на головку веночек из роз. Чудо как хороша была маленькая Златовласка в этом уборе! Недаром каждый раз, встретив её в праздник, самый модный золотых дел мастер поднимал кверху указательный палец и возглашал:
– Слава мастеру, сотворившему это золотое чудо!
Но мы отвлеклись. Так вот, Ложка принадлежала малышке Златовласке и была подарком бабушки на Новый год. Но поскольку она была не простая, а серебряная, то и пользоваться ею Златовласке разрешали лишь по праздникам. И тут-то на голову бедняжки начинали сыпаться неприятности!
Однажды во время званого обеда, который папа Златовласки давал самым важным лицам в городе – их так и называли «отцы города» – несносная Ложка устроила такое, что язык не поворачивается пересказывать!
Вообразите, когда располагавшийся в нише позади обеденного стола небольшой оркестр по желанию госпожи супруги мэра заиграл мелодию, недавно сочинённую самым модным, а потому самым рассеянным и забывчивым из городских композиторов, Ложка, до того спокойно позволявшая маленькой хозяйке уплетать любимый суп-пюре из шампиньонов, вдруг вывернулась из её руки, со всего размаха шлёпнулась в тарелку, забрызгав гостей, сидящих рядом, а затем высоко подпрыгнула, описала в воздухе замысловатую дугу, сильно стукнула по лбу мэра, сделала ещё два изящных антраша и упала в тарелку госпожи супруги главного судьи, обдав брызгами супа её зелёное бархатное платье, которое специально для этого вечера сшил самый модный, а потому самый сморщенный и сварливый из городских портных!
Ну и досталось же бедной Златовласке! Ведь никому и в голову не пришло, что это проделки Ложки-танцовщицы! Нет, все решили, что это мерзкие выходки гадкой расшалившейся девчонки!
Ей пришлось попросить прощения у каждого из гостей, а затем её отправили наверх в её комнату и на неделю посадили под замок. Но и это ещё не всё. Целый месяц, да-да, целый долгий месяц Златовласке не давали сладкого!
Но Ложка на этом не успокоилась и продолжала танцевать, как только подворачивался случай, то есть как только наступал какой-нибудь праздник, чей-то день рождения, званый обед или ужин.
Пересказ всех её гадких поступков занял бы целый день, а то и два. Она стукнула по голове подарившую её бабушку, когда та пришла поздравить внучку с днём рождения, она испачкала папины деловые бумаги, когда он показывал их своему партнёру во время обеда, она чуть не выколола глаз маленькой кузине Златовласки в праздник летнего солнцестояния, она... Но нет, хватит! Вы уже получили представление, что это была за ужасная Ложка.
При этом сама она себя вовсе таковой не считала.
– Что плохого в том, что я люблю танцевать? – обиженно заявляла она матери, отчитывавшей её за очередную выходку.
– Ничего плохого в этом нет! – устало отвечала Лопаточка. – Но пойми же, всему своё время и место. Из-за тебя наказывают бедную девочку. Почему ты не можешь танцевать в нашем домике по вечерам? Я и твой отец с удовольствием посмотрели бы, как ты танцуешь.
– А я хочу танцевать, когда и где я хочу, – упрямо отвечала Ложка. – И это никого не касается. Хочу – и танцую!
Лопаточка огорчённо вздыхала, а господин Суповый Половник даже потускнел от огорчения.
Бедную Златовласку с каждым разом наказывали всё строже, и вот почему. По будням Златовласка ела суп с помощью самой обычной мельхиоровой ложки, степенной и солидной дамы средних лет, никогда не позволявшей себе подобных выходок. А вот по праздникам...
– Почему, когда ты ешь суп в обычный день, ничего не происходит? – спрашивала у Златовласки рассерженная мама. – Почему тебе непременно надо шалить, когда у нас гости?
– Мамочка, клянусь, это не я, это всё ложка! – плача, оправдывалась девочка.
– Ты ещё и лгунья! – воскликнула мать. – Иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока тебя не позовут. И помни, если ты нашалишь, когда приедет дядя Марко...
Теперь надо рассказать о дяде Марко. На самом-то деле его звали вовсе не так. Марко его стали называть в честь знаменитого путешественника Марко Поло, потому что дядя Златовласки тоже очень любил путешествия и приключения. А ещё он любил свою маленькую племянницу, которой всегда привозил из своих странствий чудесные подарки.
Из Индии он ей привёз игрушечного слоника, который умел помахивать хоботом, смешно кланяться и даже хлопать ушами. Из Китая – лакированную красную шкатулку в виде дракона, из разинутой пасти которого вырывались языки пламени. Из Бельгии – тонкий, как паутинка, кружевной шарфик. И вот теперь дядя возвращался из Африки, где провёл целый год.
Златовласка очень любила своего дядю и в день его приезда ежеминутно подбегала к окну, высматривая его высокую плечистую фигуру. Но, увы, с самого утра шёл сильный дождь, и на улице не было ни души. Наконец показался размашисто шагавший человек с большим остроконечным красным зонтиком. Но это был не дядя Марко, а какой-то араб в длинном белом национальном одеянии. Девочка разочарованно отвернулась. Араб подошёл к двери их дома и решительно позвонил.
– Наверно, это друг дяди Марко, – решила Златовласка, но тут араб вскинул голову, и на загорелом лице знакомо блеснули весёлые синие глаза её дяди.
Златовласка с восторженным визгом кинулась вниз по лестнице, мгновенно оказалась в крепких объятиях дяди и была подброшена высоко-высоко, к самому потолку.
– Как же ты выросла и похорошела, малышка! – загремел его звучный голос.
В честь приезда дяди Златовласку нарядили в пышное розовое платье с кружевами и сделали ей праздничную причёску – перевили локоны нитями мелкого жемчуга и украсили головку веночком из роз.
После приветствий и объятий мама Златовласки пригласила всех за ломившийся от всевозможных кушаний стол, сервированный китайским фарфором и серебром великолепной работы. Перед прибором маленькой Златовласки смирно лежала несносная Ложка. Она не шевелилась – ведь не было слышно звуков музыки!
– А у меня для тебя сюрприз, детка! – заговорщически прошептал дядя Марко на ухо племяннице, когда все усаживались за стол.
– Какой сюрприз, дядя? – сияя от радости, спросила Златовласка.
Дядя сделал страшные глаза, но, увидев молящий взгляд племянницы, сдался:
– Ну, слушай. Я купил настоящую яхту. А ну-ка угадай, как я её назвал? Ни за что не угадаешь! «Златовлаской», в твою честь. И сегодня, после обеда, мы с тобой прокатимся на ней.
– Не следовало тебе называть яхту в честь этой несносной девчонки! – раздражённо сказала мать Златовласки. – Если бы ты только знал, что тут творилось за время твоего отъезда!
И она рассказала Марко обо всех выходках Ложки, обвиняя в них бедняжку Златовласку.
Девочка понурила голову, и крупные слёзы закапали на её платье.
– Ну-ну, не надо так сердиться и плакать тоже не надо, – сказал встревоженный слезами девочки дядя. – Что бы там ни было, я уверен, сегодня обед пройдёт мирно и спокойно. Верно, детка? Доедай побыстрее и собирайся. А я пока заведу музыкальную шкатулку, которую привёз в прошлый раз из Италии. Говорят, музыка улучшает аппетит и настроение. Вот мы сейчас это и проверим.
С этими словами дядя подмигнул девочке, встал из-за стола и завёл стоявшую на камине шкатулку.
Лучше бы он этого не делал!
Едва услышав задорные звуки тарантеллы, гадкая Ложка выскочила из руки малышки, высоко подпрыгнула и завертелась в воздухе не хуже юлы. Затем она дважды перекувыркнулась и упала на маленький столик у окна. В довершение несчастья, на этом столике стояла драгоценная фарфоровая ваза, привезённая дядей Марко из Китая в подарок матери Златовласки ко дню рождения.
Ложка с такой силой ударилась о столик, что он покачнулся. Ваза пошатнулась, упала на пол и разбилась вдребезги.
Теперь уже рассердился и дядя Марко:
– Вот, значит, какой ты стала в моё отсутствие! Не желаю с тобой больше разговаривать, и никакой прогулки на яхте ты не получишь! А яхту я сегодня же переименую!
Мать Златовласки позвала няню девочки и велела ей отвести Златовласку в детскую и там запереть.
Когда дверь комнаты захлопнулась, и в замочной скважине дважды повернулся ключ, девочка бросилась ничком на кровать, уткнулась лицом в подушку и безутешно зарыдала.
Взрослые в молчании докончили обед. Никому больше не хотелось ни есть, ни шутить, ни смеяться, ни разговаривать. Ведь все они очень любили свою маленькую Златовласку и наказывали её только для того, чтобы отучить от гадких шалостей, в которых считали её виноватой.
А вечером Лопаточка гневно выговаривала дочери:
– Довольна теперь? Малышка наказана, родители и только что приехавший дядя не находят себе места, все в доме расстроены! Ей, видите ли, захотелось потанцевать. Хочу – и танцую! – передразнила она Ложку.
– Мама, я теперь понимаю, как я была неправа, – виновато откликнулась Ложка. – Скажи, как мне объяснить им, что виновата вовсе не девочка, а я.
Лопаточка призадумалась:
– К сожалению, люди не понимают нашего языка, хотя он очень звонкий и мелодичный. Сделай вот что. Если ты сейчас начнёшь танцевать, лёжа в ящике, они поймут, кто вытворял все эти фокусы.
Ложка послушалась и начала танцевать фокстрот, да так, что Поставец заходил ходуном. Встревоженная кухарка побежала в гостиную, крича, что в поставец забралось какое-то чудовище.
В это время поостывший Марко убеждал родителей Златовласки в том, что девочка не так уж серьёзно провинилась, и вполне достаточно, если она сегодня посидит взаперти.
– У меня рука не поднимется закрасить название яхты! – взволнованно говорил он, шагая взад и вперёд по гостиной.
Отец Златовласки хотел что-то сказать, но тут влетела кухарка, истошно крича:
– Там...там! – Она умолкла, переводя дыхание и сотрясаясь всем телом. – Там чудовище! – наконец выговорила она и залилась слезами.
– Не говорите чепухи! – сердито сказал Марко. – Какое ещё чудовище?!
– Не... не знаю, – простонала кухарка. – Оно... оно сидит внутри поставца и отплясывает какой-то жуткий танец.
Марко переглянулся с родителями девочки, и все трое направились на кухню.
А там происходило нечто невообразимое. Поставец подпрыгивал на одном месте и содрогался с головы до ног, при этом строго соблюдая размер фокстрота. Мелодично звенели висевшие на стене кастрюли и сковородки. Даже огромный холодильник приплясывал в такт.
– Что это ещё за танцевальный вечер?! – рявкнул Марко. И кто же, любопытно узнать, зачинщик всего этого?!
При этих словах поставец подпрыгнул так высоко, что от толчка верхний ящик выдвинулся, оттуда выскочила Ложка и застыла в поклоне, перед этим проплясав несколько изящных па.
– Да это же ложка, подаренная Златовласке бабушкой на прошлый Новый год! – воскликнула мама.
– Так вот кто виновница всего! – протянул Марко. – А мы-то винили бедную девочку.
Родители Златовласки пристыженно понурились.
Марко отправился наверх, в детскую, и вскоре спустился, неся на руках заплаканную Златовласку.
– Ну-ну, – утешал он её, утирая ей слёзы, – не надо так горько плакать. Теперь мы знаем, что виновата не ты, а эта мерзкая Ложка. Успокойся, вытри глазки и улыбнись. Обещаю каждый день катать тебя на яхте, играть с тобой в индейцев и пиратов и брать тебя на верховые прогулки и пикники. А начиная с завтрашнего дня в течение трёх месяцев в этом доме будут питаться исключительно сладким – тортами, пирожными, мороженым и тому подобным.
– А эту Ложку мы выбросим, – кивнул папа.
Услышав это, Ложка упала в обморок.
– Её ведь подарила мне бабушка, – вступилась Златовласка. – И она не хотела сделать ничего плохого. Она просто любит танцевать. Но теперь она будет делать это так, чтобы никому не мешать. Верно? – обратилась она к Ложке.
Пришедшая в себя Ложка быстро-быстро закивала и виновато потупилась. Не будь она серебряной, она бы наверняка покраснела.
С этого дня Ложка танцевала только в свободное от своих прямых обязанностей время. Марко соорудил для неё удобный манеж, обтянутый бархатом, и по вечерам она давала выступления перед членами семьи, которые часто приглашали на них друзей и соседей и очень гордились тем, что у них живёт такая замечательная Ложка-танцовщица.
Ложка происходила из знатного рода: её матерью была Лопаточка для торта, а отцом – сам господин Суповый Половник, на отливку которого пошло без малого полфунта чистейшего серебра, и которого собственноручно позолотил самый модный, а потому самый надутый и важный из городских золотых дел мастеров!
Как подобает знатной барышне, Ложка жила в роскошной комнате, стены которой, сделанные из настоящего дуба, снаружи украшала прелестнейшая резьба, а изнутри обтягивал пунцовый бархат. Комната эта находилась на втором этаже фешенебельного особняка, носившего имя Поставец для столовых приборов.
Всем хороша была Ложка: красива, изящна, утончённа, благовоспитанна, но у неё имелся один серьёзный изъян: она обожала танцевать. Само по себе пристрастие к танцам, конечно, вовсе не было изъяном, скорее могло бы стать ещё одним достоинством, если бы... Если бы наша Ложка усвоила одну простую, но мудрую прописную истину: всему своё время и место.
Увы, она никак не желала этого понимать, и танцевала не тогда и там, когда и где это было уместно и прилично, нет! Она пускалась в пляс в любое время и в любом месте, как только у неё возникало желание потанцевать, совершенно не думая при этом, в каком положении окажутся другие из-за её каприза!
Как то, что кому-то захотелось потанцевать, может причинить неприятности окружающим, спросите вы? А очень просто. Тут надо отметить, что хозяйкой Ложки была маленькая девочка, которую все называли Златовлаской из-за её прекрасных золотых волос. Их обычно заплетали ей в две длинные косы, украшенные пышными бантами, цвет которых каждый день менялся. А по праздникам их распускали, перевивали каждый локон ниткой мелкого жемчуга и надевали на головку веночек из роз. Чудо как хороша была маленькая Златовласка в этом уборе! Недаром каждый раз, встретив её в праздник, самый модный золотых дел мастер поднимал кверху указательный палец и возглашал:
– Слава мастеру, сотворившему это золотое чудо!
Но мы отвлеклись. Так вот, Ложка принадлежала малышке Златовласке и была подарком бабушки на Новый год. Но поскольку она была не простая, а серебряная, то и пользоваться ею Златовласке разрешали лишь по праздникам. И тут-то на голову бедняжки начинали сыпаться неприятности!
Однажды во время званого обеда, который папа Златовласки давал самым важным лицам в городе – их так и называли «отцы города» – несносная Ложка устроила такое, что язык не поворачивается пересказывать!
Вообразите, когда располагавшийся в нише позади обеденного стола небольшой оркестр по желанию госпожи супруги мэра заиграл мелодию, недавно сочинённую самым модным, а потому самым рассеянным и забывчивым из городских композиторов, Ложка, до того спокойно позволявшая маленькой хозяйке уплетать любимый суп-пюре из шампиньонов, вдруг вывернулась из её руки, со всего размаха шлёпнулась в тарелку, забрызгав гостей, сидящих рядом, а затем высоко подпрыгнула, описала в воздухе замысловатую дугу, сильно стукнула по лбу мэра, сделала ещё два изящных антраша и упала в тарелку госпожи супруги главного судьи, обдав брызгами супа её зелёное бархатное платье, которое специально для этого вечера сшил самый модный, а потому самый сморщенный и сварливый из городских портных!
Ну и досталось же бедной Златовласке! Ведь никому и в голову не пришло, что это проделки Ложки-танцовщицы! Нет, все решили, что это мерзкие выходки гадкой расшалившейся девчонки!
Ей пришлось попросить прощения у каждого из гостей, а затем её отправили наверх в её комнату и на неделю посадили под замок. Но и это ещё не всё. Целый месяц, да-да, целый долгий месяц Златовласке не давали сладкого!
Но Ложка на этом не успокоилась и продолжала танцевать, как только подворачивался случай, то есть как только наступал какой-нибудь праздник, чей-то день рождения, званый обед или ужин.
Пересказ всех её гадких поступков занял бы целый день, а то и два. Она стукнула по голове подарившую её бабушку, когда та пришла поздравить внучку с днём рождения, она испачкала папины деловые бумаги, когда он показывал их своему партнёру во время обеда, она чуть не выколола глаз маленькой кузине Златовласки в праздник летнего солнцестояния, она... Но нет, хватит! Вы уже получили представление, что это была за ужасная Ложка.
При этом сама она себя вовсе таковой не считала.
– Что плохого в том, что я люблю танцевать? – обиженно заявляла она матери, отчитывавшей её за очередную выходку.
– Ничего плохого в этом нет! – устало отвечала Лопаточка. – Но пойми же, всему своё время и место. Из-за тебя наказывают бедную девочку. Почему ты не можешь танцевать в нашем домике по вечерам? Я и твой отец с удовольствием посмотрели бы, как ты танцуешь.
– А я хочу танцевать, когда и где я хочу, – упрямо отвечала Ложка. – И это никого не касается. Хочу – и танцую!
Лопаточка огорчённо вздыхала, а господин Суповый Половник даже потускнел от огорчения.
Бедную Златовласку с каждым разом наказывали всё строже, и вот почему. По будням Златовласка ела суп с помощью самой обычной мельхиоровой ложки, степенной и солидной дамы средних лет, никогда не позволявшей себе подобных выходок. А вот по праздникам...
– Почему, когда ты ешь суп в обычный день, ничего не происходит? – спрашивала у Златовласки рассерженная мама. – Почему тебе непременно надо шалить, когда у нас гости?
– Мамочка, клянусь, это не я, это всё ложка! – плача, оправдывалась девочка.
– Ты ещё и лгунья! – воскликнула мать. – Иди в свою комнату и не выходи оттуда, пока тебя не позовут. И помни, если ты нашалишь, когда приедет дядя Марко...
Теперь надо рассказать о дяде Марко. На самом-то деле его звали вовсе не так. Марко его стали называть в честь знаменитого путешественника Марко Поло, потому что дядя Златовласки тоже очень любил путешествия и приключения. А ещё он любил свою маленькую племянницу, которой всегда привозил из своих странствий чудесные подарки.
Из Индии он ей привёз игрушечного слоника, который умел помахивать хоботом, смешно кланяться и даже хлопать ушами. Из Китая – лакированную красную шкатулку в виде дракона, из разинутой пасти которого вырывались языки пламени. Из Бельгии – тонкий, как паутинка, кружевной шарфик. И вот теперь дядя возвращался из Африки, где провёл целый год.
Златовласка очень любила своего дядю и в день его приезда ежеминутно подбегала к окну, высматривая его высокую плечистую фигуру. Но, увы, с самого утра шёл сильный дождь, и на улице не было ни души. Наконец показался размашисто шагавший человек с большим остроконечным красным зонтиком. Но это был не дядя Марко, а какой-то араб в длинном белом национальном одеянии. Девочка разочарованно отвернулась. Араб подошёл к двери их дома и решительно позвонил.
– Наверно, это друг дяди Марко, – решила Златовласка, но тут араб вскинул голову, и на загорелом лице знакомо блеснули весёлые синие глаза её дяди.
Златовласка с восторженным визгом кинулась вниз по лестнице, мгновенно оказалась в крепких объятиях дяди и была подброшена высоко-высоко, к самому потолку.
– Как же ты выросла и похорошела, малышка! – загремел его звучный голос.
В честь приезда дяди Златовласку нарядили в пышное розовое платье с кружевами и сделали ей праздничную причёску – перевили локоны нитями мелкого жемчуга и украсили головку веночком из роз.
После приветствий и объятий мама Златовласки пригласила всех за ломившийся от всевозможных кушаний стол, сервированный китайским фарфором и серебром великолепной работы. Перед прибором маленькой Златовласки смирно лежала несносная Ложка. Она не шевелилась – ведь не было слышно звуков музыки!
– А у меня для тебя сюрприз, детка! – заговорщически прошептал дядя Марко на ухо племяннице, когда все усаживались за стол.
– Какой сюрприз, дядя? – сияя от радости, спросила Златовласка.
Дядя сделал страшные глаза, но, увидев молящий взгляд племянницы, сдался:
– Ну, слушай. Я купил настоящую яхту. А ну-ка угадай, как я её назвал? Ни за что не угадаешь! «Златовлаской», в твою честь. И сегодня, после обеда, мы с тобой прокатимся на ней.
– Не следовало тебе называть яхту в честь этой несносной девчонки! – раздражённо сказала мать Златовласки. – Если бы ты только знал, что тут творилось за время твоего отъезда!
И она рассказала Марко обо всех выходках Ложки, обвиняя в них бедняжку Златовласку.
Девочка понурила голову, и крупные слёзы закапали на её платье.
– Ну-ну, не надо так сердиться и плакать тоже не надо, – сказал встревоженный слезами девочки дядя. – Что бы там ни было, я уверен, сегодня обед пройдёт мирно и спокойно. Верно, детка? Доедай побыстрее и собирайся. А я пока заведу музыкальную шкатулку, которую привёз в прошлый раз из Италии. Говорят, музыка улучшает аппетит и настроение. Вот мы сейчас это и проверим.
С этими словами дядя подмигнул девочке, встал из-за стола и завёл стоявшую на камине шкатулку.
Лучше бы он этого не делал!
Едва услышав задорные звуки тарантеллы, гадкая Ложка выскочила из руки малышки, высоко подпрыгнула и завертелась в воздухе не хуже юлы. Затем она дважды перекувыркнулась и упала на маленький столик у окна. В довершение несчастья, на этом столике стояла драгоценная фарфоровая ваза, привезённая дядей Марко из Китая в подарок матери Златовласки ко дню рождения.
Ложка с такой силой ударилась о столик, что он покачнулся. Ваза пошатнулась, упала на пол и разбилась вдребезги.
Теперь уже рассердился и дядя Марко:
– Вот, значит, какой ты стала в моё отсутствие! Не желаю с тобой больше разговаривать, и никакой прогулки на яхте ты не получишь! А яхту я сегодня же переименую!
Мать Златовласки позвала няню девочки и велела ей отвести Златовласку в детскую и там запереть.
Когда дверь комнаты захлопнулась, и в замочной скважине дважды повернулся ключ, девочка бросилась ничком на кровать, уткнулась лицом в подушку и безутешно зарыдала.
Взрослые в молчании докончили обед. Никому больше не хотелось ни есть, ни шутить, ни смеяться, ни разговаривать. Ведь все они очень любили свою маленькую Златовласку и наказывали её только для того, чтобы отучить от гадких шалостей, в которых считали её виноватой.
А вечером Лопаточка гневно выговаривала дочери:
– Довольна теперь? Малышка наказана, родители и только что приехавший дядя не находят себе места, все в доме расстроены! Ей, видите ли, захотелось потанцевать. Хочу – и танцую! – передразнила она Ложку.
– Мама, я теперь понимаю, как я была неправа, – виновато откликнулась Ложка. – Скажи, как мне объяснить им, что виновата вовсе не девочка, а я.
Лопаточка призадумалась:
– К сожалению, люди не понимают нашего языка, хотя он очень звонкий и мелодичный. Сделай вот что. Если ты сейчас начнёшь танцевать, лёжа в ящике, они поймут, кто вытворял все эти фокусы.
Ложка послушалась и начала танцевать фокстрот, да так, что Поставец заходил ходуном. Встревоженная кухарка побежала в гостиную, крича, что в поставец забралось какое-то чудовище.
В это время поостывший Марко убеждал родителей Златовласки в том, что девочка не так уж серьёзно провинилась, и вполне достаточно, если она сегодня посидит взаперти.
– У меня рука не поднимется закрасить название яхты! – взволнованно говорил он, шагая взад и вперёд по гостиной.
Отец Златовласки хотел что-то сказать, но тут влетела кухарка, истошно крича:
– Там...там! – Она умолкла, переводя дыхание и сотрясаясь всем телом. – Там чудовище! – наконец выговорила она и залилась слезами.
– Не говорите чепухи! – сердито сказал Марко. – Какое ещё чудовище?!
– Не... не знаю, – простонала кухарка. – Оно... оно сидит внутри поставца и отплясывает какой-то жуткий танец.
Марко переглянулся с родителями девочки, и все трое направились на кухню.
А там происходило нечто невообразимое. Поставец подпрыгивал на одном месте и содрогался с головы до ног, при этом строго соблюдая размер фокстрота. Мелодично звенели висевшие на стене кастрюли и сковородки. Даже огромный холодильник приплясывал в такт.
– Что это ещё за танцевальный вечер?! – рявкнул Марко. И кто же, любопытно узнать, зачинщик всего этого?!
При этих словах поставец подпрыгнул так высоко, что от толчка верхний ящик выдвинулся, оттуда выскочила Ложка и застыла в поклоне, перед этим проплясав несколько изящных па.
– Да это же ложка, подаренная Златовласке бабушкой на прошлый Новый год! – воскликнула мама.
– Так вот кто виновница всего! – протянул Марко. – А мы-то винили бедную девочку.
Родители Златовласки пристыженно понурились.
Марко отправился наверх, в детскую, и вскоре спустился, неся на руках заплаканную Златовласку.
– Ну-ну, – утешал он её, утирая ей слёзы, – не надо так горько плакать. Теперь мы знаем, что виновата не ты, а эта мерзкая Ложка. Успокойся, вытри глазки и улыбнись. Обещаю каждый день катать тебя на яхте, играть с тобой в индейцев и пиратов и брать тебя на верховые прогулки и пикники. А начиная с завтрашнего дня в течение трёх месяцев в этом доме будут питаться исключительно сладким – тортами, пирожными, мороженым и тому подобным.
– А эту Ложку мы выбросим, – кивнул папа.
Услышав это, Ложка упала в обморок.
– Её ведь подарила мне бабушка, – вступилась Златовласка. – И она не хотела сделать ничего плохого. Она просто любит танцевать. Но теперь она будет делать это так, чтобы никому не мешать. Верно? – обратилась она к Ложке.
Пришедшая в себя Ложка быстро-быстро закивала и виновато потупилась. Не будь она серебряной, она бы наверняка покраснела.
С этого дня Ложка танцевала только в свободное от своих прямых обязанностей время. Марко соорудил для неё удобный манеж, обтянутый бархатом, и по вечерам она давала выступления перед членами семьи, которые часто приглашали на них друзей и соседей и очень гордились тем, что у них живёт такая замечательная Ложка-танцовщица.
