Глава 1
Бегу. Быстро бегу. Так быстро, как только могу. Из последних сил, задыхаясь, и заставляя себя не сбавлять скорость, даже несмотря на то, что ноги уже нереально ныли от боли. И, как ни тошно было это осознавать, они не только ныли, но и дрожали мелкой противной дрожью от до отчаянного липкого страха.
Мчусь со всех ног, очень четко понимая, что от моей скорости сейчас зависит одна определенная и невероятно ценная для меня жизнь... А именно - моя собственная.
Гадство! И вот что же это за невезение-то такое? Что за день сегодня такой неудачный? И это еще слабо сказано. А ведь как хорошо все с утра начиналось... И теперь так все плохо к вечеру заканчивается.
Крики преследовавшей толпы раздаются уже практически за моей спиной, что заставляет ускоряться еще сильнее и бежать дальше, несмотря на подкашивающиеся от усталости ноги и взрывающуюся от нехватки воздуха грудь. Очень ясно понимаю, что долго я так не выдержу. И поэтому, сделав отчаянный рывок в сторону, шустро ныряю в удачно попавшийся по дороге тесный, захламленный переулок, почти незаметный в тусклом свете уже заходящего светила. Кажется, хоть в чем-то сегодня повезло. Меня пока что не обнаружили, и немного так жизненно необходимого мне времени я все же получила.
Вжавшись спиной в грязную стену первого же стоящего в переулке дома, я, едва восстановив дыхание и закрыв глаза, сосредоточилась на отложившихся в памяти образах.
Итак, что у меня в запасе имеется? Нежная изящная шатенка с тонкими благородными чертами лица и почти прозрачной перламутровой кожей, будет довольно странно смотреться в самом нищем квартале этого города. Значит, она не подходит точно. Блондинистая фигуристая красотка тоже будет привлекать к себе чересчур много абсолютно ненужного мне сейчас внимания. Рыжая - еще хуже. Это даже не вариант! Не то, не то, все-не то! А вот это, пожалуй, может и подойти....
Полностью сосредоточившись на избранном мной образе, я еле слышно заскулила сквозь предусмотрительно стиснутые зубы. И почему у меня привыкнуть к этому гадству никак не получается? Ведь за столько-то лет уже можно было бы хоть чуточку свыкнуться с этой проклятой, тянущей все жилы болью? Так нет же!
Ну, вот и началось... Виски заломило, в глазах потемнело и со всего тела как будто кожу живьем одним махом сорвали. Вот же..! У-ууммн. Гадство-оо... Б -о-ольно-о-о-о-о!
Быстро запечатываю рот ладонью, продолжая выть на одной протяжной, надеюсь, почти что не слышной ноте, я, сложившись едва ли не пополам, сползла по шершавой стеночке вниз, усевшись задницей прямо на грязную мостовую. Плевать на это! Все вещи, которые сейчас были надеты на мне, я в любом случае, при первой же возможности, выброшу без малейшего сожаления. Ведь даже они могут послужить косвенным доказательством моей причастности… К кое-чему, не совсем благовидному. И вот тогда мне точно не жить. А жить-то как раз очень хочется. Потому что жизнь у меня всего лишь одна- единственная и неповторимая. И других уже точно не будет.
Подтянув колени к груди, я уже до крови прикусила ладонь, лишь бы не выдать полным боли криком свое абсолютно ненадежное убежище. Потому что это был бы конец. Для меня. А для того, чтобы его избежать, для меня сейчас было бы совсем неплохо заползти куда-нибудь подальше, в темный незаметный уголок и отлежаться там хотя бы ночку, приходя в себя после очередного полноценного перевоплощения. Только вот, кто позволит мне все это осуществить?
Ведь если мои преследователи меня сейчас обнаружат, то даже к городскому старшине для справедливого приговора не поволокут, а разорвут прямо на том же месте, где и поймают. Разъяренная толпа - это вам не шуточки. Особенно, когда она состоит из около полусотни обозленных городских жителей, щедро разбавленных стражниками из гарнизона.
А я как чувствовала, что не стоит за этот слишком уж подозрительный заказ браться. Обычно, чутье меня еще ни разу раньше не подводило, а в этот раз оно прямо-таки вопило об опасности и настойчиво требовало отказаться от этого мутного задания. А я взяла и согласилась. Дур-ра! И только лишь потому согласилась, что деньги слишком уж хорошие на кону стояли, вот жадность меня и обуяла. Еще и алчная дур-ра!
Единственное мое оправдание заключалось в цене вопроса. Обещанного мне в случае удачи вознаграждения, как раз хватило бы для того, чтобы доложить недостающую сумму к той, которую я в течении вот уже нескольких лет копила для покупки своего собственного домика, где-нибудь в пригороде Кралоста. А цены там, даже на самое скромное жилье, были такими, что особняки и в самой столице не намного дешевле стоили. Модно сейчас среди столичной аристократии стало приобретать собственность недалеко от города. Природа там хорошая: леса, много небольших живописных озер, чистый воздух... Одним словом - красота неописуемая. Самое то, чтобы отдохнуть от суеты столичной жизни для пресыщенных развлечениями богачей.
И вот теперь из-за своей детской мечты хоть как-то сравнятся с этими чванливыми высокородными снобами из высшего общества, я сижу здесь, в грязном переулке и уже молча страдаю от медленно отпускающей меня боли. А Хотя мне вообще-то некогда рассиживаться. Мне нужно как можно быстрее заставить себя подняться на ноги, и, этими самыми ногами, быстро сматываться отсюда. Преследователи, которые только что с громкими криками промчались мимо "моего" переулка, скорее всего, довольно быстро разберутся, что цель, которую они так настойчиво догоняли, куда- то исчезла прямо у них из- под носа. И тогда они, скорее всего, уже додумаются сообразить разделиться на группы и прочесывать улицы в обратном направлении. Думаю, что, дожидаться этого события мне совсем не стоит. И, несмотря на все еще сильную боль, выкручивающую мое бедное тело, нужно начинать действовать. Скоренько стянув с себя аккуратный кружевной фартук и сдернув форменный чепчик с головы, свернула все это в тугой комок и прикопала его в небольшую кучу мусора, так удачно набросанную возле облюбованного мной дома.Надеюсь, что эта небольшая уловка даст мне больше шансов на то, чтобы не быть узнанной.
Платье, которое я "позаимствовала" у настоящей служанки в доме Вильеров несколько часов тому назад, было довольно неприметного, темно-синего, почти что черного цвета. В бедных кварталах города большая часть женщин как раз в подобных ему и ходят. Строгое, плотно закрытое, чтобы не привлекать к себе ненужного внимания со стороны мужчин. К тому же не маркое, что очень даже уместно на этих захламленных улочках- переулочках, в которых так любят околачиваться всякие темные личности. Ну что ж, рискнем! Не буду же я здесь весь остаток дня сидеть и дожидаться, когда меня все-таки обнаружат. Поэтому, вздохнув поглубже, встаю и делаю решительный шаг в сторону выхода из проулка... И только лишь для того, чтобы тотчас же уткнуться носом в здоровенную тушу, преградившую мне дорогу к свободе.
- Эй, ребята, смотрите, что я тут нашел! - Раскатистым довольным басом проорали где-то очень высоко над моей головой. Задираю голову вверх и чуть не плачу от обиды.Вот же я попала! Стражник! Да еще не лишь бы какой, а сам Славим Граветий - глава всего столичного гарнизона, собственной персоной. Вот, что называется, не везет - так не везет по полной! Ведь если этот здоровенный боров сейчас во мне что-нибудь странное заподозрит, то мне можно будет смело прощаться со своей, такой недолгой и несуразной жизнью. Ведь командир нашей городской стражи, на все наше не маленькое государство прославился своей неугасимой ненавистью к абсолютно всем представителям иных рас. А я под категорию "иных" очень даже основательно попадаю.
Ну да, я не человек... Точнее, не совсем человек, а только лишь наполовину. И все благодаря безалаберности моей "дражайшей" матушки. Которая, мало того, что во время своей довольно бурной молодости закрутила пылкий роман с моим, ни разу мной не виденным папочкой, так еще и умудрилась забеременеть от него мной. Хотя до этого считалось, что такое просто невозможно. Триэлты, к расе которых, как позже выяснилось, и принадлежал мой "горячо любимый" родитель, в простонародье назывались "многоликими", или еще более простонароднее: "тварями изменчивыми", что более верно отражало некоторые специфические особенности моих сородичей.
Так вот, триэлты могли воспроизводить потомство только при условии принадлежности обоих родителей к этой, почти что вымершей расе. По крайней мере, так утверждалось во всех тех старинных документах, что я смогла откопать в самой большой столичной библиотеке. Ну что же, благодаря своему собственному появлению на свет, я еще раз убедилась в том, что не стоит доверять всему, что написано в даже самых уважаемых научных энциклопедиях. Да и вообще, из любого, пусть и самого основательно доказанного правила, бывают свои исключения, особенно если эти правила касаются моей мамы. Это я уже давно поняла... Вот просто не может она быть такой же как все, ей всегда нужно хоть в чем-нибудь, но обязательно отличиться. И меня еще очень сильно интересовал вопрос, на который моя родительница так ни разу и не ответила: Где она вообще этого самого триэлта найти смогла, если они уже довольно давно исчезнувшим видом во всем мире считались? Так что я, скорее всего, вообще последняя в своем роде. А может быть, и нет. Дальнейшая судьба моего папочки для моей мамочки осталась до сих пор неизвестной. Она, конечно, неоднократно пыталась через свои многочисленные связи, выяснить местопребывание своего очередного увлечения, чтобы обрадовать его вестью вначале о предстоящем, а потом и о свершившемся отцовстве. Но все ее усилия ни к чему не привели. И неудивительно, с такими-то многогранными способностями к перевоплощениям, как у него. Личину поменял, другим именем назвался, и ищи хоть сотню лет, все равно никакого результата не будет. А уметь скрываться - это для нашей расы был очень полезный, можно даже сказать, жизненно необходимый навык, который я тоже приобрела еще в довольно юном возрасте. Не любят нас. Причем, практически все.
Нет, я, конечно, могу понять кровожадно настроенных недоброжелателей, ведь благодаря нашим неординарным особенностям, представители моей расы могли заниматься всем, чем угодно. Начиная от шпионажа и заканчивая банальным воровством. И если папочка, по запоздалым маминым догадкам, скорее всего, предпочитал заниматься первым из этого списка, то вот уже я... Хм, а что поделать? Ну да, я - воровка! Зато не лишь бы какая, а одна из самых лучших, по крайней мере, в столице нашего государства. Вот поэтому такая неожиданная встреча с главой городской стражи, для меня была ой как сильно нежелательна. Тем более, такая неожиданно близкая встреча. Практически лицом к лицу.
Хммм… Я, конечно, понимаю, что ростом я сейчас довольно маленькая, но зачем меня за шкирку приподнимать было? Больно все-таки, шею воротником платья очень даже неслабо перетянуло. Так что, когда я начала полупридушено хрипеть, и полуобморочно закатывать глазки, то почти что и не переигрывала. Зато, благодаря этому небольшому представлению, меня быстро отпустили обратно вниз.
- Нет, не она это. Это какая-то, совсем другая девка. - Вынес свой вердикт мужчина, опять недовольно смотрящий на меня сверху вниз.- Та дрянь черненькая была и высокая, а эта мелкая и пегая какая- то...
И вот ничего я и не пегая, а очень даже светло-русая. И рост у меня сейчас средний... Почти что. И вообще, это моя любимая личина: не слишком приметная, особо не запоминающаяся. Таких девчонок сотни по улицам столицы шныряет, не привлекая к себе излишнего внимания. Для моей профессии самое оно, даже можно сказать, именно то, что нужно. И благодаря этой неприметной внешности, меня, видимо, сейчас и отпустят.
- Может обыскать ее... Так, на всякий случай? - Поинтересовался у Граветия стоявший рядом с ним стражник. Вот же гадство!И где же ты выискался, такой трудолюбивый? Рыжий, конопатый, какой-то весь из себя несуразный, сразу видно, что женским вниманием не избалованный, вон как на мою грудь, под глухим платьем хорошо припрятанную, жадно уставился. Теперь понятно, что именно он "обыскивать" у меня собрался. Начальник стражи тоже за взглядом своего подчиненного проследил и с понимающей ухмылкой головой кивнул, тем самым давая снисходительное разрешение на этот возмутительный произвол. Не позволю! Чтобы чьи-то незнакомые и, как мне кажется, давно немытые руки, меня... Да за самое святое!!! У меня ведь как раз на груди моя сегодняшняя добыча и была припрятана. И вот как мне теперь ее от посягательств всяких озабоченных личностей спасти? Правильно, самым простым и проверенным способом!
- Люди добры-ы-ые-е-е-!!!- Возопила я, отбегая от этих "стражей порядка" на самую середину довольно оживленной улицы. - Помогите-е-е-е сироти-и-и-и-нушке. Оби-и-иии-идеть хотя-я-ят! - И на вмиг покрасневшего солдатика пальцем указала, демонстративно запахивая на груди наполовину расстегнутые проворными пальцами застежки. Ну и что из того, что я сама их очень быстро на себе же и расстегнула? Главное, что окружающие этих моих действий не заметили и поверили. И часть ищущей меня же толпы остановилась посмотреть на бесплатное представление со мной в главной роли. Ну, раз народ хочет ярких впечатлений и зрелищ, то с чего бы и не сделать людям приятное? Выдавив из глаз несколько, ни в какую не желающих показываться заинтересованным зрителям слезинок я, горестно, с надрывом всхлипнула и отчаянно заревела.
Ой, что потом началось! И самым приятным было то, что больше всего очень нелицеприятных высказываний, зажатые толпой со всех сторон стражники получили от женской части собравшихся. А те уж расстарались. Чего только Граветий со своим рыжим подчиненным о себе не выслушали интересного: и о том, что стража вообще свои прямые обязанности выполнять не хочет, и о том, что без немалого подношения, лучше со своими жалобами на прием к главе городской стражи можно не подходить. А теперь вообще уже до такой степени обнаглели, что к детям малым на улице среди бела дня пристают. Когда я поняла, что "дитя малое"- это они про меня, то чуть не расхохоталась. Ведь, пусть личина на мне сейчас была и невзрачная, но лет на 18-20 я в любом случае выглядела. Ну не получалось у меня какой-либо другой возраст воссоздать, как я ни старалась это сделать.
Все образы, которые я могу использовать, самое большее от моих настоящих девятнадцати, только на год туда-сюда, могли отличаться. Да и глаза, которые мне от родителя неуловимого в наследство достались, были необычного, темно-синего, почти что черного цвета. И еще они имели одну очень нехорошую особенность изменяться. Происходило это тогда, когда я любую из личин на себя одевала, пусть даже и частичную. В этом случае, глаза у меня сразу же светлели до ярко-синего, с очень заметными вкраплениями, мерцающими серебристым цветом. Благодаря чему, я почти всю свою сознательную жизнь была вынуждена ходить опустив голову вниз, чтобы никто случайно не заметил моей, такой очень странной особенности. И пусть о "многоликих" уже давно никто ничего не слышал, шанс нарваться на посвященного в некоторые способы нашего распознавания был всегда.
