В тот подвал долго не заглядывали, разве только по страшной необходимости, пока отец со своим братом, а моим дядей, не начали скрываться в нем от строгого надзора моей бабки. Ну, там подымить, в картишки с друзьями перекинуться. И вот как-то сидят они с друзьями и треплются о смерти деда, и кто-то из ребят рассказывает, что, мол, живет тут призрак, которого лучше не тревожить, не то можно сильно об этом пожалеть. Ребята посмеялись, а тот парень уперся, говорит, что когда-то в этом подвале женщина покончила с собой, узнав, что тогдашний хозяин дома обманул ее, и теперь вот мстит всем его владельцам. Ну, над ним опять хохмят, а дядя мой сидит и молчит, и пот у самого на лбу выступил. "Скажите, - говорит он, когда его о чем-то спросили, - вы ведь не бросите меня, чтобы ни случилось?" Удивились, конечно, но уверенно говорят: "Какие вопросы? Мы же друзья!" Он слабо улыбается и шепотом им так: "Посмотрите на мои ноги". Отец рассказывал, что в свои пятнадцать лет, он чуть не поседел от ужаса. Посмотрели, а брата за щиколотки держат длинные узловатые пальцы с черными ногтями. Сами руки были синюшне белыми и проходили через пол, будто он был не бетонный, а из воздуха. Все посмотрели на них и с воплями ломанулись из подвала. Отец схватил брата за руку и начал тянуть за собой, а потом свалился в обморок. Когда очнулся, брат лежал рядом мертвый, а его щиколотки были словно обожжены, - зловещим шепотом рассказывал Хиро. - Кстати, у деда, когда его хоронили, щиколотки были точно такими же - обожженными. Теперь понимаешь, почему подвал заколочен? - закончил Хиро свою историю, смотря в перепуганное лицо девчонки изо всех сил сохраняя серьезность, но, не выдержав рассмеялся. - Да ладно! Я все это выдумал!
- А как же дверь в подвал? - дрожащим голосом спросила Мика. - Она же заколочена, забита досками крест-накрест.
- Правильно, - кивнул Хиро, забавляясь ее испугом. - Зачем нам эта дверь, когда в подвал есть выход из самого дома. Отец все собирается ее заложить, да только руки не доходят.
- Хочешь сказать, что из подвала единственный выход в дом? - испуганно огляделась Мика.
- Ага! - радостно подтвердил Хиро.
- Дурак! - шлепнула его тетрадью по голове Мика, чем привела звезду Aska в еще больший восторг. Хиро покатывался от хохота.
- Ладно, не дуйся, - сказал он, улыбаясь. - Пошли лучше какой-нибудь фильм посмотрим.
- Не хочу, - сердито буркнула Мика.
- Ну как хочешь, - встал Хиро со стула и, выходя из кухни, выключил свет.
Взвизгнув от страха, Мика бросилась за ним. Какое-то время они носились по лестнице, гостиной, кухне, прихожей. Хиро хохоча, Мика ругаясь и обидно обзываясь, пока Хиро остановившись посреди гостиной, не предложил все-таки посмотреть "киношку". Но Мика согласилась лишь после того, как заехала ему кулаком под дых. Удар маленького кулачка не был силен, но Хиро постонал и поохал, чтобы девчонка успокоилась, почувствовав себя отмщенной. В результате их примирения для просмотра было поставлено "Проклятие" и опять Хиро покатывался от хохота в тех местах, где Мика грызла кулак, чтобы не завизжать от страха, а на самых страшных моментах закрывала лицо диванной подушкой, которую Хиро пытался у нее отнять.
- Да брось ты, это же весело! - говорил он, таща подушку из мертвой хватки Мики, прятавшей в ней лицо.
Разошлись они лишь в час ночи. Мика постелила себе постель, умылась, легла и попыталась уснуть. Но ей явственно чудились в пустом доме зловещие, подкрадывающиеся шорохи. Сам дом стал гулким и просто огромным от пугающей пустоты. Ей казалось, что таинственные звуки приближаются к ее двери и что в дальнем углу комнаты уже кто-то стоит. Она побыстрее включила торшер у дивана, но стало еще страшнее, потому что казалось, что в окно за ней кто-то недобро следит. И когда в стекло часто застучали, Мика взвизгнув, понеслась на второй этаж, колотя во все попавшиеся двери, пока из одной не высунулся встрепанный сонный Хиро, и недовольно поинтересовался:
- У тебя чё, совсем крышу сорвало?
- Пожалуйста, пожалуйста... - в мольбе потерла перед собой ладошки не на шутку перепуганная Мика. - Хиро-кун, там кто-то стучит в окно...
Хиро сонно щурился на нее. В помятой клетчатой юбочке и блузке, в которых спала, с распущенными спутанными волосами, огромными от страха глазами, она выглядела беззащитной и потерянной. Вздохнув, Хиро захлопнул перед ней дверь.
- Прошу вас... не оставляйте меня... пожалуйста... - жалобно канючила Мика, переминаясь с ноги на ногу.
Она твердо знала, что лучше будет спать здесь у дверей Хиро, чем спуститься вниз одна. Хиро, натянув джинсы, вышел из комнаты с битой в руке и босиком пошлепал вниз. Мика за ним. Не выпуская биты из рук, он открыл окно в гостиной и показал Мике раскачивающуюся ветку клена.
- При ветреной погоде, она всегда стучит в стекло. Сначала мы тоже вздрагивали, потом привыкли.
- Да, но я не привыкла. Мне страшно. Зачем вы пугали меня?
- Кто ж знал, что ты такая впечатлительная, - пожал он плечами.
- Пожалуйста, Хиро-кун, не могли бы вы остаться здесь со мной? Пожалуйста...
- Ладно, - сдался он, глядя в ее умоляющую мордашку. - Я только одеяло и подушку возьму и сразу же спущусь.
- Я с вами.
- Больная, блин, - тихо выругался Хиро, но идти за ним не запретил.
Мика держалась за ним, почти наступая на его босые пятки, но тактично остановилась у порога его комнаты. Когда он вышел в обнимку со своей постелью, то сунул ей в руки подушку.
- Держи и неси вниз.
Мика с готовность обхватила подушку двумя руками, словно заложника, без которого Хиро уж точно никуда не денется. В гостиной он выхватил подушку из рук девчонки и бросил на пол, а к ней и одеяло.
- Ложись, - велел он Мике, и она поспешно забралась на диван, укрывшись пледом до самого носа, и только тогда Хиро потушив свет, улегся на пол перед диваном. Тишина в гостиной стояла до тех пор, пока в окно снова не стукнула ветка, и Мика дрожащим голосом позвала:
- Хиро-кун, вы спите?
В ответ последовало сердитое: "отстань" и успокоившаяся Мика, наконец, уснула. Хиро проснулся под утро и очень удивился, когда, открыв глаза, увидел перед собой лицо спящей Мики. Минуту другую он соображал, чтобы все это значило, потом, зевнув, вспомнил, что забрался на диван, когда совсем продрог на полу без футона. Ничего страшного, он спал под своим одеялом, она под пледом. Он сейчас по-тихому свалит, так что она ничего не заметит. Интересно, он первый кто спит с ней в одной постели? И Хиро внимательно посмотрел на девчонку. Вот черт, да она хорошенькая. Она была похожа на раскрасневшегося ребенка, сопя носом и раскрыв во сне губки. Под пледом она, наверное, теплая и беззащитная. И Хиро вдруг легонько коснулся губами ее губ, ощутив ее легкое дыхание. Его рука, выбравшись из-под одеяла, забралась под плед.
Трудно парню, уже познавшему удовольствие секса, удержаться от доверчивой доступности и манящей теплоты, мягко раскрывающейся ему навстречу. Трудно девушке в чье сознание, одурманенное сном, вплелись небывалые ощущения и неизведанные ранее ласки, понять, где сон, а где реальность. Такая нежность и откровенные ласки, о которых в реальности стыдно даже подумать, могли присниться только во сне. Она не хочет просыпаться. Пусть этот сон длиться вечно, пусть ее ласкают чьи-то руки, а к губам настойчиво прижимаются горячие губы. Пусть будут эти прикосновения и легкие нежные проникновения. Пусть будут... Бремя его горячего крепкого тела так сладостно, его запах кружит голову, она ловит, угадывает каждое его движение. Ах, как он сдерживает свою силу, и от этого в ней просыпается нежность. Его движения медленны и осторожны. И вовсе не чудовищно и не отвратительно, что он в ней. А-ах, это так правильно... в ней все согласно с этим. Она тоже хочет этого, потому что этого хочет он. Его желание и жар передались ей, и когда стало больно, он остановился, прижимаясь горячим лицом к ее шее, шепча, что все хорошо. Она верила... От напряжения его тело трепетало, потом стало безжалостным, движения быстрыми, резкими, сильными. Он глухо застонал, стиснув зубы. Ее боль стоила той нежности и ласк, что последовали за нею. Так нежно ее утешала когда-то мама, когда она разбивала коленку. Утомленные, они, крепко обнявшись, снова уснули.
Проснувшись, Мика потянулась и посмотрела на пол. Подушки и одела, там не было. На кухне звякали посудой, пыхтела кофеварка. Госпожа Танабэ уже вернулась? Как неловко... Но ведь это же ничего, что Хиро спал рядом с ней на полу? Спал... а этот необычный сон на рассвете... Это ведь не могло произойти на самом деле, потому что на яву так не бывает. Но тело странно ныло и это ощущение неудобства... Это от того, что она спала на новом, непривычном для себя месте, от того и сны такие... Как ей могло присниться подобное? Она встала. То, что Мика могла опоздать в школу, почему-то не пугало, мало волновало и больше не казалось таким уж важным, будто с ней произошло нечто более значительное. Подняв плед, чтобы сложить его, Мика вдруг замерла. Если плед был немножко испачкан кровью, то простыня основательно. Месячные? Так рано? Мика закусила губу. Что же делать? Как теперь с этим быть? Так стыдно! Сложив плед, Мика сдернула с дивана простынку, нервно, впопыхах скомкала ее и торопливо пронесла в ванну, где и запихала в стиральную машинку. Умывшись и расчесав длинные волосы, Мика посмотрела на ручные часики. В школу она окончательно опоздала, придется пропустить первые два урока, потому что просто необходимо было зайти домой, позавтракать, почистить зубы и позаботиться о своем белье раз у нее месячные. Из ванны она, собравшись духом, прошла на кухню, где на столе лежала ее сумка. Увидев Мику Хиро, кажется, растерялся:
- Э-э... привет, - сказал он, подняв ложку, которой выкладывал на тосты мармелад. - Что будешь кофе, чай?
- Спасибо, ничего, - пряча глаза, тихо ответила Мика, потянув со стола сумку. - Я пойду. До свидания.
- Погоди, - кинул он ложку на стол, но получилось мимо, и она со звоном упала на пол. - Поешь, мы еще успеем в школу.
- Спасибо, Хиро-кун, но я пойду, - пятилась к двери девушка, то и дело кланяясь.
Взгляд Хиро пугал ее, и то, что он приготовил кофе и тосты, тоже было неправильно, от этого возникало тревожное чувство, и сам Хиро казался просто ужасным.
- Погоди, я провожу, - сказал он, нагибаясь за ложкой.
Его руки дрожали. Мика, повернувшись, почти выбежала из кухни, и он резко выпрямившись, ударился головой о край стола. Зашипев от боли, присел, прикрыв ладонью ушибленное место, пережидая, когда уляжется круговерть багровых пятен вспыхнувших перед глазами. Когда он, вслед за Микой, выбежал на крыльцо, она уже уехала на своем велосипеде.
Сидеть на велосипедном седле было сперва неудобно, потом больно, так что Мике пришлось притормозить и слезть с него. Нужно было смириться с тем, что то, что она посчитала сном, им, увы, не являлось. Отец всегда говорил, что решая свои проблемы, надо прямо смотреть на них, не боясь признать неизбежное, тогда примешь верное решение. И вот теперь приходиться признаться самой себе, что случилось непоправимое. Но что сделано, то сделано. Обратного пути нет. Думать о близости с Хиро, как о катастрофе она не хотела. Катастрофой могли стать последствия их с Хиро поступка. В том, что случилось, Мика винила себя. Если бы она воспротивилась, он бы остановился, она этого не сделала, но у нее не было, ни сил, ни желания останавливать его. Она еще ни разу в жизни не испытывала таких сильных чувств. Но что ей делать, если она залетит? Что ей делать, когда Хиро начнет хвастать о ней, своей очередной победе, своим друзьям, что означало, что об этом вскоре узнает вся школа. Она будет опозорена. Но как она может все это предотвратить? Ни в случае залета, ни в случае огласки она ничего не могла сделать. Оттолкнувшись ногой от асфальта, она села в седло, чуть поморщившись. До дома она все думала о своем положении, прикидывая и так и этак, и выходило одно, что нужно храбро признаться во всем родителям. Но только не сейчас. Сейчас у нее не было на это сил. Ей нужно время, чтобы собраться с духом и яснее понять свое положение. Сейчас она подавлена. В любом случае, когда она забеременеет, или когда Хиро радостно разболтает всем, что поимел ее, она должна будет все рассказать родителям. Тогда отец, просто напросто, увезет ее отсюда, чего сейчас Мика желала больше всего на свете.
Доехав до дома, она открыла дверь своим ключом. В доме никого, родители на работе. Это хорошо, иначе она не смогла бы посмотреть им в лицо. Хотя врать она уже умеет. Она приняла душ, поела и переоделась. Несясь на велосипеде к школе, Мика думала, что вряд ли выдержит испытание, что ждет ее впереди. Даже заступничество Дзюто и Аи не поможет, когда ее начнут травить. Ставя велосипед под навес, она посмотрела на окна школы, которая вдруг стала незнакомой, враждебной, опасной… Мике было не по себе. Что же делать, чтобы обрести былую уверенность? Погрузиться в учебу и всеми силами избегать Хиро. Ей просто ничем не нужно будет подтверждать его слова, когда он всем расскажет о ней, жутко все приукрасив. От этой мысли, Мике стало как-то не очень хорошо.
Она успела к началу третьего урока. Странно как один поступок меняет собственное отношение к окружающему, словно сместился угол ее восприятия: в жизни появилось, что-то важней учебы. Казалось с изменением в ее теле, изменилось ее восприятие. Ая, которая на следующей перемене увязалась за ней в библиотеку, казалась невинным, игривым ребенком, а Дзюто мужчиной, который мог сотворить с ней тоже, что и Хиро. И Мика как-то уже не переживала о том, что бы что-то соврать Ае, просто отмахнулась от нее, не боясь, что подруга обидеться. Было не до этого, детские игры в секретики закончились. Ая, конечно же обиделась, но ее обида длилась не долго, через пять минут, она опять разговаривала с Микой как ни в чем ни бывало. Только проницательный Дзюто, какое-то время, вглядываясь в Мику, спросил:
- Что-то случилось? Ты раньше никогда не опаздывала.
- Ничего не случилось.
- Заболела? Ты бледная, - продолжал допытываться он.
- Все в порядке. Можно взять твою тетрадь по английскому, завтра верну.
- На.
Мика отдалась учебе. Разумеется, она продолжала переживать о том, что произошло ранним утром в доме Хиро, ставшим ее первым мужчиной. Она лишилась девственности, но обиды на него не чувствовала. Просто ей было трудно не думать о нем. Мысли о Хиро отдавались в сердце сладкой болью и ужасно волновали. Она ни о чем не жалела и не пожалеет и когда настанет день рассказать все родителям, не выдаст его, а возьмет всю вину на себя, не позволив себе зависеть от него. В то, что она сможет обрести душевное равновесие с помощью учебы, Мика верила свято. Она сможет спокойно смотреть на Хиро и перенести его ухмылки и насмешки. Думала она и о том, что может поговорить с ним, упредив его болтовню, но не факт, что он уже не сделал этого. В нем она была уверена меньше, чем в том, что забеременеет, и значит надо держаться от Хиро подальше. Судьба, кажется, щадила ее, потому что он не появлялся в школе три дня, и телефон Мики молчал, лишний раз подтверждая, что для него она стала случайной забавой.
- А как же дверь в подвал? - дрожащим голосом спросила Мика. - Она же заколочена, забита досками крест-накрест.
- Правильно, - кивнул Хиро, забавляясь ее испугом. - Зачем нам эта дверь, когда в подвал есть выход из самого дома. Отец все собирается ее заложить, да только руки не доходят.
- Хочешь сказать, что из подвала единственный выход в дом? - испуганно огляделась Мика.
- Ага! - радостно подтвердил Хиро.
- Дурак! - шлепнула его тетрадью по голове Мика, чем привела звезду Aska в еще больший восторг. Хиро покатывался от хохота.
- Ладно, не дуйся, - сказал он, улыбаясь. - Пошли лучше какой-нибудь фильм посмотрим.
- Не хочу, - сердито буркнула Мика.
- Ну как хочешь, - встал Хиро со стула и, выходя из кухни, выключил свет.
Взвизгнув от страха, Мика бросилась за ним. Какое-то время они носились по лестнице, гостиной, кухне, прихожей. Хиро хохоча, Мика ругаясь и обидно обзываясь, пока Хиро остановившись посреди гостиной, не предложил все-таки посмотреть "киношку". Но Мика согласилась лишь после того, как заехала ему кулаком под дых. Удар маленького кулачка не был силен, но Хиро постонал и поохал, чтобы девчонка успокоилась, почувствовав себя отмщенной. В результате их примирения для просмотра было поставлено "Проклятие" и опять Хиро покатывался от хохота в тех местах, где Мика грызла кулак, чтобы не завизжать от страха, а на самых страшных моментах закрывала лицо диванной подушкой, которую Хиро пытался у нее отнять.
- Да брось ты, это же весело! - говорил он, таща подушку из мертвой хватки Мики, прятавшей в ней лицо.
Разошлись они лишь в час ночи. Мика постелила себе постель, умылась, легла и попыталась уснуть. Но ей явственно чудились в пустом доме зловещие, подкрадывающиеся шорохи. Сам дом стал гулким и просто огромным от пугающей пустоты. Ей казалось, что таинственные звуки приближаются к ее двери и что в дальнем углу комнаты уже кто-то стоит. Она побыстрее включила торшер у дивана, но стало еще страшнее, потому что казалось, что в окно за ней кто-то недобро следит. И когда в стекло часто застучали, Мика взвизгнув, понеслась на второй этаж, колотя во все попавшиеся двери, пока из одной не высунулся встрепанный сонный Хиро, и недовольно поинтересовался:
- У тебя чё, совсем крышу сорвало?
- Пожалуйста, пожалуйста... - в мольбе потерла перед собой ладошки не на шутку перепуганная Мика. - Хиро-кун, там кто-то стучит в окно...
Хиро сонно щурился на нее. В помятой клетчатой юбочке и блузке, в которых спала, с распущенными спутанными волосами, огромными от страха глазами, она выглядела беззащитной и потерянной. Вздохнув, Хиро захлопнул перед ней дверь.
- Прошу вас... не оставляйте меня... пожалуйста... - жалобно канючила Мика, переминаясь с ноги на ногу.
Она твердо знала, что лучше будет спать здесь у дверей Хиро, чем спуститься вниз одна. Хиро, натянув джинсы, вышел из комнаты с битой в руке и босиком пошлепал вниз. Мика за ним. Не выпуская биты из рук, он открыл окно в гостиной и показал Мике раскачивающуюся ветку клена.
- При ветреной погоде, она всегда стучит в стекло. Сначала мы тоже вздрагивали, потом привыкли.
- Да, но я не привыкла. Мне страшно. Зачем вы пугали меня?
- Кто ж знал, что ты такая впечатлительная, - пожал он плечами.
- Пожалуйста, Хиро-кун, не могли бы вы остаться здесь со мной? Пожалуйста...
- Ладно, - сдался он, глядя в ее умоляющую мордашку. - Я только одеяло и подушку возьму и сразу же спущусь.
- Я с вами.
- Больная, блин, - тихо выругался Хиро, но идти за ним не запретил.
Мика держалась за ним, почти наступая на его босые пятки, но тактично остановилась у порога его комнаты. Когда он вышел в обнимку со своей постелью, то сунул ей в руки подушку.
- Держи и неси вниз.
Мика с готовность обхватила подушку двумя руками, словно заложника, без которого Хиро уж точно никуда не денется. В гостиной он выхватил подушку из рук девчонки и бросил на пол, а к ней и одеяло.
- Ложись, - велел он Мике, и она поспешно забралась на диван, укрывшись пледом до самого носа, и только тогда Хиро потушив свет, улегся на пол перед диваном. Тишина в гостиной стояла до тех пор, пока в окно снова не стукнула ветка, и Мика дрожащим голосом позвала:
- Хиро-кун, вы спите?
В ответ последовало сердитое: "отстань" и успокоившаяся Мика, наконец, уснула. Хиро проснулся под утро и очень удивился, когда, открыв глаза, увидел перед собой лицо спящей Мики. Минуту другую он соображал, чтобы все это значило, потом, зевнув, вспомнил, что забрался на диван, когда совсем продрог на полу без футона. Ничего страшного, он спал под своим одеялом, она под пледом. Он сейчас по-тихому свалит, так что она ничего не заметит. Интересно, он первый кто спит с ней в одной постели? И Хиро внимательно посмотрел на девчонку. Вот черт, да она хорошенькая. Она была похожа на раскрасневшегося ребенка, сопя носом и раскрыв во сне губки. Под пледом она, наверное, теплая и беззащитная. И Хиро вдруг легонько коснулся губами ее губ, ощутив ее легкое дыхание. Его рука, выбравшись из-под одеяла, забралась под плед.
Трудно парню, уже познавшему удовольствие секса, удержаться от доверчивой доступности и манящей теплоты, мягко раскрывающейся ему навстречу. Трудно девушке в чье сознание, одурманенное сном, вплелись небывалые ощущения и неизведанные ранее ласки, понять, где сон, а где реальность. Такая нежность и откровенные ласки, о которых в реальности стыдно даже подумать, могли присниться только во сне. Она не хочет просыпаться. Пусть этот сон длиться вечно, пусть ее ласкают чьи-то руки, а к губам настойчиво прижимаются горячие губы. Пусть будут эти прикосновения и легкие нежные проникновения. Пусть будут... Бремя его горячего крепкого тела так сладостно, его запах кружит голову, она ловит, угадывает каждое его движение. Ах, как он сдерживает свою силу, и от этого в ней просыпается нежность. Его движения медленны и осторожны. И вовсе не чудовищно и не отвратительно, что он в ней. А-ах, это так правильно... в ней все согласно с этим. Она тоже хочет этого, потому что этого хочет он. Его желание и жар передались ей, и когда стало больно, он остановился, прижимаясь горячим лицом к ее шее, шепча, что все хорошо. Она верила... От напряжения его тело трепетало, потом стало безжалостным, движения быстрыми, резкими, сильными. Он глухо застонал, стиснув зубы. Ее боль стоила той нежности и ласк, что последовали за нею. Так нежно ее утешала когда-то мама, когда она разбивала коленку. Утомленные, они, крепко обнявшись, снова уснули.
Проснувшись, Мика потянулась и посмотрела на пол. Подушки и одела, там не было. На кухне звякали посудой, пыхтела кофеварка. Госпожа Танабэ уже вернулась? Как неловко... Но ведь это же ничего, что Хиро спал рядом с ней на полу? Спал... а этот необычный сон на рассвете... Это ведь не могло произойти на самом деле, потому что на яву так не бывает. Но тело странно ныло и это ощущение неудобства... Это от того, что она спала на новом, непривычном для себя месте, от того и сны такие... Как ей могло присниться подобное? Она встала. То, что Мика могла опоздать в школу, почему-то не пугало, мало волновало и больше не казалось таким уж важным, будто с ней произошло нечто более значительное. Подняв плед, чтобы сложить его, Мика вдруг замерла. Если плед был немножко испачкан кровью, то простыня основательно. Месячные? Так рано? Мика закусила губу. Что же делать? Как теперь с этим быть? Так стыдно! Сложив плед, Мика сдернула с дивана простынку, нервно, впопыхах скомкала ее и торопливо пронесла в ванну, где и запихала в стиральную машинку. Умывшись и расчесав длинные волосы, Мика посмотрела на ручные часики. В школу она окончательно опоздала, придется пропустить первые два урока, потому что просто необходимо было зайти домой, позавтракать, почистить зубы и позаботиться о своем белье раз у нее месячные. Из ванны она, собравшись духом, прошла на кухню, где на столе лежала ее сумка. Увидев Мику Хиро, кажется, растерялся:
- Э-э... привет, - сказал он, подняв ложку, которой выкладывал на тосты мармелад. - Что будешь кофе, чай?
- Спасибо, ничего, - пряча глаза, тихо ответила Мика, потянув со стола сумку. - Я пойду. До свидания.
- Погоди, - кинул он ложку на стол, но получилось мимо, и она со звоном упала на пол. - Поешь, мы еще успеем в школу.
- Спасибо, Хиро-кун, но я пойду, - пятилась к двери девушка, то и дело кланяясь.
Взгляд Хиро пугал ее, и то, что он приготовил кофе и тосты, тоже было неправильно, от этого возникало тревожное чувство, и сам Хиро казался просто ужасным.
- Погоди, я провожу, - сказал он, нагибаясь за ложкой.
Его руки дрожали. Мика, повернувшись, почти выбежала из кухни, и он резко выпрямившись, ударился головой о край стола. Зашипев от боли, присел, прикрыв ладонью ушибленное место, пережидая, когда уляжется круговерть багровых пятен вспыхнувших перед глазами. Когда он, вслед за Микой, выбежал на крыльцо, она уже уехала на своем велосипеде.
Сидеть на велосипедном седле было сперва неудобно, потом больно, так что Мике пришлось притормозить и слезть с него. Нужно было смириться с тем, что то, что она посчитала сном, им, увы, не являлось. Отец всегда говорил, что решая свои проблемы, надо прямо смотреть на них, не боясь признать неизбежное, тогда примешь верное решение. И вот теперь приходиться признаться самой себе, что случилось непоправимое. Но что сделано, то сделано. Обратного пути нет. Думать о близости с Хиро, как о катастрофе она не хотела. Катастрофой могли стать последствия их с Хиро поступка. В том, что случилось, Мика винила себя. Если бы она воспротивилась, он бы остановился, она этого не сделала, но у нее не было, ни сил, ни желания останавливать его. Она еще ни разу в жизни не испытывала таких сильных чувств. Но что ей делать, если она залетит? Что ей делать, когда Хиро начнет хвастать о ней, своей очередной победе, своим друзьям, что означало, что об этом вскоре узнает вся школа. Она будет опозорена. Но как она может все это предотвратить? Ни в случае залета, ни в случае огласки она ничего не могла сделать. Оттолкнувшись ногой от асфальта, она села в седло, чуть поморщившись. До дома она все думала о своем положении, прикидывая и так и этак, и выходило одно, что нужно храбро признаться во всем родителям. Но только не сейчас. Сейчас у нее не было на это сил. Ей нужно время, чтобы собраться с духом и яснее понять свое положение. Сейчас она подавлена. В любом случае, когда она забеременеет, или когда Хиро радостно разболтает всем, что поимел ее, она должна будет все рассказать родителям. Тогда отец, просто напросто, увезет ее отсюда, чего сейчас Мика желала больше всего на свете.
Доехав до дома, она открыла дверь своим ключом. В доме никого, родители на работе. Это хорошо, иначе она не смогла бы посмотреть им в лицо. Хотя врать она уже умеет. Она приняла душ, поела и переоделась. Несясь на велосипеде к школе, Мика думала, что вряд ли выдержит испытание, что ждет ее впереди. Даже заступничество Дзюто и Аи не поможет, когда ее начнут травить. Ставя велосипед под навес, она посмотрела на окна школы, которая вдруг стала незнакомой, враждебной, опасной… Мике было не по себе. Что же делать, чтобы обрести былую уверенность? Погрузиться в учебу и всеми силами избегать Хиро. Ей просто ничем не нужно будет подтверждать его слова, когда он всем расскажет о ней, жутко все приукрасив. От этой мысли, Мике стало как-то не очень хорошо.
Она успела к началу третьего урока. Странно как один поступок меняет собственное отношение к окружающему, словно сместился угол ее восприятия: в жизни появилось, что-то важней учебы. Казалось с изменением в ее теле, изменилось ее восприятие. Ая, которая на следующей перемене увязалась за ней в библиотеку, казалась невинным, игривым ребенком, а Дзюто мужчиной, который мог сотворить с ней тоже, что и Хиро. И Мика как-то уже не переживала о том, что бы что-то соврать Ае, просто отмахнулась от нее, не боясь, что подруга обидеться. Было не до этого, детские игры в секретики закончились. Ая, конечно же обиделась, но ее обида длилась не долго, через пять минут, она опять разговаривала с Микой как ни в чем ни бывало. Только проницательный Дзюто, какое-то время, вглядываясь в Мику, спросил:
- Что-то случилось? Ты раньше никогда не опаздывала.
- Ничего не случилось.
- Заболела? Ты бледная, - продолжал допытываться он.
- Все в порядке. Можно взять твою тетрадь по английскому, завтра верну.
- На.
Мика отдалась учебе. Разумеется, она продолжала переживать о том, что произошло ранним утром в доме Хиро, ставшим ее первым мужчиной. Она лишилась девственности, но обиды на него не чувствовала. Просто ей было трудно не думать о нем. Мысли о Хиро отдавались в сердце сладкой болью и ужасно волновали. Она ни о чем не жалела и не пожалеет и когда настанет день рассказать все родителям, не выдаст его, а возьмет всю вину на себя, не позволив себе зависеть от него. В то, что она сможет обрести душевное равновесие с помощью учебы, Мика верила свято. Она сможет спокойно смотреть на Хиро и перенести его ухмылки и насмешки. Думала она и о том, что может поговорить с ним, упредив его болтовню, но не факт, что он уже не сделал этого. В нем она была уверена меньше, чем в том, что забеременеет, и значит надо держаться от Хиро подальше. Судьба, кажется, щадила ее, потому что он не появлялся в школе три дня, и телефон Мики молчал, лишний раз подтверждая, что для него она стала случайной забавой.
