Глава 1
Люда Штерн взлетела на самую вершину писательской славы совершенно неожиданно. К своим почти пятидесяти годам у неё, Людмилы Александровны Хорваткиной, в анамнезе был бывший муж, с которым она давно уже не поддерживала даже формальных отношений, двое взрослых сыновей, отслуживших в армии и сейчас живущих своей молодецкой жизнью достаточно далеко от матери, чтобы избегать постоянных нотаций и вопросов, двушка в панельном доме одного из пригородов Москвы и подержанный рено логан.
Спокойная и небогатая работа в архиве, куча свободного времени и огромное нереализованное желание писать сплелись воедино, и после довольно бурного празднования юбилея под кодовым названием "ягодка опять", из-под пера Люды Штерн вышло один за другим три романа, весьма уверенно державшиеся в топе издательства уже не один месяц.
Не сказать, чтобы она баснословно разбогатела, но смогла съездить в Адлер в бархатный сезон, сделала ремонт в своей двушке и более уверенно смотрела в будущее, строя больше планы по поводу будущих своих произведений, чем по поводу покупки дачи и прилагающейся к ней рассады.
К ноябрьским у неё, наконец, вызрел замысел будущего шедевра, чем она и поделилась со своим редактором, а та возьми да и предложи ей поехать в тур по городам и весям. Нет, не прямо сейчас, а вот сразу после Нового года, пока у людей законные десять дней выходных. И ехать надо за Урал, в города от 50 до 100 тысяч, встречаться с населением, устраивать беседы в библиотеках, подписывать свои книги и вообще - и на мир посмотреть, и себя показать.
Людмила Александровна несмотря на работу в архиве была легка на подъём, альбом с фотографиями из Адлера уже достаточно подзапылился на полке в гостиной, а за Уралом она ни разу не была. Почему бы и нет? - решила она и стала по википедии изучать города, в которые ей предложили ехать.
Удивительным образом эта поездка преобразила Людмилу Александровну. Она никогда не считала себя общительным человеком и, действительно, после каждой встречи с читателями еле добиралась до своего номера, где сначала час отмокала в душе, а после падала спать и спала до следующего утра, в связи с чем пришлось даже корректировать расписание будущих встреч. Но когда она ехала из города в город, глядя в окно поезда дальнего следования, в голове её вспыхивали, как яркие огни, все те слова, эмоции, чувства, которыми её щедро награждали читатели.
Отрицательных не было вовсе, тут уж непонятно, то ли организаторы постарались, то ли хейтеры просто поленились тратить на Люду Штерн праздничные дни. А положительных - хоть отбавляй. Были просто слова благодарности, были советы, были истории из жизни, на которые откликнулись читатели, с которыми нашлись параллели в книгах автора. И всё это как-то обхватило Людмилу Александровну и закружило в восторженной новогодней карусели.
Она очень много записывала в кучу подаренных ей блокнотиков, такого богатого материала для вкрапления в свои будущие книги она и представить не могла, а тут, можно сказать, бесплатно с ней делились самыми сокровенными событиями, которых никогда не выдумать, ведь жизнь неимоверно богаче любой фантазии.
После Рождества, которое она встретила в Кунгуре, о котором у неё не было до этого времени вообще никакого представления, Людмила Александровна находилась в некоторым образом изменённом состоянии сознания, ощущая себя как бы вне событий. В церковь на службу она не пошла, и вообще была далека от религии, но гуляя по улицам Кунгура на следующий день после встречи с читателями, а это как раз было уже седьмое января, она чувствовала себя странно. Вот она смотрит на двухэтажное здание кунгурского краеведческого музея, и вдруг понимает, что уже полчаса как вернулась к себе в номер, и даже успела согреться, ведь на улице не май месяц, а оделась она не по погоде. И пытается вспомнить, по какому же маршруту она прошла, хоть идти и не так уж далеко, минут тридцать неспешным шагом, а вспомнить не может.
Она в тот день даже не поленилась, снова вышла на морозец, дошла до музея, развернулась и пошла обратно, внимательно глядя по сторонам. Только тогда в голове у неё стали всплывать картинки из цикла "ну да, вроде припоминаю".
Людмила Александровна зашла в номер и тут же набрала телефон редактора.
- Катюш, слушай, - говорила она, глядя в потолок номера, - кажется, у меня передоз, мне бы отдохнуть.
- Людмила Александровна, душенька! - закричала ей в трубку Катюша, и даже тут, за тысячу с лишком километров, Люда Штерн почувствовала запах крепчайших сигарет, которые Катюша курила по две пачки в день. - Душенька моя, ты что удумала! Мы и так с твоим послеобеденным сном из графика напрочь выбились, а ты ещё и отдохнуть хочешь! Потерпи, золотце, неделечку-то! Неделечку, говорю, потерпи! - закричала она ещё громче, хотя Людмила Александровна и так уже держала трубку в полуметре от уха.
Так и получилось, что вместо протёртого стула и бесконечных стеллажей и картотек архива к концу января Люда Штерн оказалась, наконец, в последнем в своём списке городов - уездном городе N., как она заранее его для себя назвала. Гостиница была трёхэтажной, советских времён постройкой, и ей выдали номер на третьем этаже, в самом углу.
- Вы у нас единственный посетитель на сегодня, - зачем-то сказала ей администратор, протягивая ключи. - Желаю вам хорошего отдыха!
Людмила Александровна удивлённо посмотрела на эту молоденькую худенькую девушку и ничего не говоря пошла к лифту, держа в руке увесистую деревянную бульбу, к которой был прикреплён ключ. На бульбе был отпечатан номер "37".
Всё, что она успела сделать, это переодеться. Домашний спортивный костюм, в котором из всех видов спорта она выбирала лежание на диване, удобные тапочки с супинатором. И ещё волосы собрала в пучок на макушке, иногда ей нравилось ощущать стягивающее давление резинки. И тут же погас свет.
- Во привет! - вслух удивилась Людмила Александровна. - И как мне теперь?
Она на ощупь нашла валявшийся на кровати телефон и включила фонарик.
"Вы у нас единственный посетитель на сегодня" - вспомнила она слова администратора.
- Начало как в фильме ужасов, - продолжала она уговаривать сама себя.
Подняла телефонную трубку, послушала тишину и робко направилась к двери.
Сначала она высунула в коридор голову и тихонько позвала в темноту:
- Эй, есть тут кто?
Было совершенно тихо, и с нижних этажей тоже не раздавалось ни звука.
Людмила Александровна посветила в конец коридора, но в темноте всё казалось совершенно иным, чем при свете, и она не узнала холла с кабиной лифта.
Невероятным образом пройдя мимо, через некоторое время она почти упёрлась в неизвестно откуда взявшуюся дверь, видимо, ведущую на пожарную лестницу, и всё так же тихо время от времени зовя хоть кого-то, стала спускаться вниз.
Снова её поразило ощущение нереальности, будто вокруг вообще нет ничего, только она одна в этом пространстве лестницы, а дальше - ничто. Её воображение стало рисовать картины, постепенно перерастающие из фантастических в страшные, и она оборвала себя.
- Стоп, стоп! - так же тихо, но уже более уверенно пробормотала она себе под нос. - Так можно и до нервного срыва дофантазироваться. Иди-ка ты просто вниз по ступенькам. И она пошла.
Шарканье тапочек было единственным звуком, который она слышала, пока спускалась. Но вдруг и спуск прекратился - снова она почти уткнулась в дверь, а ступенек ниже не было.
Людмила Александровна открыла дверь и снова оказалась в длинном коридоре, только здесь на полу не было ковра, а двери по обеим сторонам коридора назывались какими-то странными буквами. "НВ-5Р", - читала она, подсвечивая себе фонариком. " Сохр. треб.", "Увязочная".
- Жуть какая! - перешла она на шёпот.
И вдруг сердце её заколотилось ещё сильнее. Одна из дверей впереди вдруг довольно резко открылась, за ней было какое-то техническое помещение, раздавался шум работающих машин. Из двери вышел высокий мужчина с неправдоподобно большой головой, большего Людмила Александровна разглядеть не смогла. Она выключила фонарик и прижалась к стене. Ей стало очень страшно.
- Ого, света нет! - сказал мужчина и поднёс к своей огромной голове руку. Загорелся фонарик, и Людмила Александровна с облегчением поняла, что приняла за голову строительную каску. Ноги у неё подкосились, и она чуть не сползла по стенке на пол.
Мужчина тем временем огляделся и увидел её.
- А вы что тут делаете в полной темноте?
Потом крикнул в дверь, из которой только что вышел:
- Валера, тут света нет в коридоре! Проверь у себя!
За шумом машин не было слышно Валериного ответа, но обычные фразы обычного человека успокоили Людмилу Александровну больше, чем любой хэппи-энд, и она стала нервно хихикать, вспоминая ужас, который пережила несколькими секундами ранее.
Мужчина подошёл к ней ближе.
- Я вас напугал? Как вы здесь оказались? Вы же не работник отеля?
- Нет, нет, - замотала головой Людмила Александровна. - Я спускалась по лестнице, и случайно сюда забрела.
- Пойдёмте, я вам посвечу. Идите вперёд, тут недалеко.
Он пропустил её вперёд и включил фонарь на полную яркость, так что доселе устрашающий коридор вдруг стал вполне обычным.
Но тут дверь, откуда вышел этот мужчина, открылась снова, и из неё показался человек-гора. Он всё вырастал и вырастал из двери и, казалось, что это всё ещё не весь он целиком, а только малая его часть.
Людмила Александровна на фоне общего расстройства нервов, отступила назад, со всего маху отдавив идущему за ней провожатому ногу, и схватилась за лоб.
Провожатый поддержал её, иначе бы она упала и укоряюще крикнул:
- Валер, погоди, ты мне тут барышню напугал, стой на месте.
Валера послушно остановился.
- Что там со светом?
- Не пойму я что-то, - неожиданно высоким голосом ответил человек-гора. - Сейчас ребята ещё посмотрят. Так-то, вроде, всё нормально.
- Нормально, не нормально, а света нет. Вон, люди в темноте в подвал забредают. Давайте там пошустрее.
- Мы щас мигом, нам чуть-чуть, - ответил Валера и весьма энергично скрылся за дверью.
Шум машин тут же исчез,и в коридоре снова наступила полная тишина.
- Ну, пойдёмте, я вас до ресепшна провожу, а то вы мне левую ногу уже отдавили.
- Ой, простите, пожалуйста! - отскочила в сторону Людмила Александровна.
- Да ничего страшного, у меня ещё правая есть.
Фонарик осветил улыбающееся лицо мужчины, и Людмила Александровна расхохоталась. Смех, конечно, получился немного нервным, но с учётом всех происшедших событий это было вполне объяснимо.
Она пошла по коридору, ощущая спиной, как за ней почти вплотную идёт этот мужчина в рабочем комбинезоне, в каске с фонариком, и ей вдруг стало не по себе от мысли, что она вот-вот начнёт с ним флиртовать. Он ведь очевидно моложе её.
"Дура, что ли?" - одёрнула она себя и успокоилась. Мало ли какие мысли придут в голову, важно их вовремя отбросить и не мусолить дальше.
Чтобы попасть на ресепшн, им надо было подняться на два пролёта вверх, и мужчина не обгоняя её, приоткрыл ей дверь на лестницу, а после и в холл, где тоже царила полная темнота.
- Ира, ты тут? - позвал он.
- Тут, Игорь Владимирович! - из-под стойки администратора пискнула давешняя девушка.
- Ты чего там прячешься?
- Страшно вдруг стало.
- Вылезай давай, я тебе путешественницу привёл.
"Странно, - подумала Людмила Александровна, - она к рабочему на " вы", а он к ней запросто на "ты", да и с Валерой этим как разговаривал..."
Тут включился свет, и все невольно зажмурились, привыкая к нему после темноты. Когда Людмила Александровна открыла глаза, этот Игорь Владимирович уже снял каску и ерошил свои волосы, приводя причёску в порядок. "Кареглазый брюнет", - ёкнуло сердце Людмилы Александровны. - " Какой кошмар!"
Глава 3
В роду у Людмилы Александровны все были сероглазыми блондинами. И муж её, правда, довольно рано полысевший, был точно таким же сероглазым блондином. Соответственно и оба сына были точно такимим же сероглазыми блондинами. И даже если её братья, кузены и кузины обзаводились партнёрами-шатенами или жгучими брюнетами, вопреки всем законам генетики у них рождались сероглазые блондины.
Когда-то давно в связи с этой странностью их рода она провела своё расследование и пришла к выводу, что ей именно поэтому нравятся кареглазые брюнеты. Она, конечно, была верной супругой, пока была в браке, а после развода ей нужно было поднять двух сыновей-подростков, и там уж и вовсе некогда было отвлекаться на романтические отношения. Но во всех фильмах или книгах ей импонировали кареглазые брюнеты, и она невольно ассоциировала себя с главными героинями только там, где эти кареглазые брюнеты были её партнёрами.
Никакая галантность, никакое атлетическое телосложение, никакие умственные данные блондинов не могли перебить элементарной улыбки брюнета. Впрочем, если он не улыбался, Людмила Александровна сама додумывала его сложную судьбу, в связи с которой герой её воображаемого романа так суров.
Поэтому сейчас, когда она смотрела, постепенно фокусируя после яркой вспышки света свой взгляд на Игоре Владимировиче, она видела что-то невероятное. Перед ней стоял Абсолютно Идеальный Герой всех её романов — молодой, красивый, заботливый, но, главное, он был кареглазым брюнетом.
Не удивительно, что она подумала «какой кошмар», ведь голова и сердце могут запросто поспорить друг с другом, и сердце-то чаще всего побеждает. Уж кому не знать, как автору трёх романов, до сих пор находившихся в топе одного весьма солидного издательства.
Из шокового состояния её вывело воспоминание о редакторе. Катюша будто выдохнула ей в лицо сигаретный дым и закричала:
- Людмилочка ты моя Александровна, ты ополоумела, что ли? У нас сроки, у нас план срывается! Тебе завтра встречаться с читателями, послезавтра в библиотеке презентовать, а вечером уже билет на самолёт заказан!
Конечно, в реальности Катюша никогда не выдыхала ей сигаретного дыма в лицо, это вообще невозможно было представить. Но, видимо, для усиления эффекта отрицания мозг Людмилы Александровны прибег к такому мощному орудию, и это подействовало.
Моргнув, будто привыкая к яркому свету, она посмотрела на администратора.
- Теперь не выключат ведь?
- Я не знаю, - та беспомощно посмотрела на мужчину, но тот только пожал плечами.
- Приложим все усилия, что тут скажешь. И сейчас-то не должно было отключаться. Но мы вообще-то собирались полностью закрываться на недельку после новогодних каникул, подлатать, трубопровод ещё этот… У нас ведь единственный постоялец на сегодняшний день, и то только потому, что…
Тут он осёкся, внимательно посмотрев на Людмилу Александровну.
- Погодите, так ведь это же вы?
- Я?
- Ну да, точно! Ведь это вы та писательница… Как там?
- Люда Штерн! - подсказала Ира, теперь уже восторженно глядя на Людмилу Александровну в спортивном костюме и с хвостиком на самой макушке.
- Вот, да. Люда Штерн. Вы почему так задержались-то? Мы вашу дату четыре раза переносили.
- Ну, у меня, понимаете… - Вдруг она взяла себя в руки. В конце-то концов она старше этого… кто он там? слесарь? - и вообще у неё три романа в топе, и четвёртый уже почти назрел.
- Дело в том, что мне приходилось задерживаться в каждом городе на один день дольше, поэтому и произошла накладка.
