Едва дождавшись конца рабочего дня, Ульяна позвонила в Конашов Михаилу. Михаил был тем человеком, с кем Ульяна могла обсуждать любые темы. Только ему и Кире девушка призналась, что её любимые родители оказались ей неродными, а кто была её настоящая мать, она не имеет ни малейшего представления.
– Первый раз слышу, что по ДНК можно было бы родителей найти, – удивился Михаил. – Определить из выбранных можно, но найти… Поищу в интернете, может, чего-то изобрели, наука не стоит на месте: раньше лишь по крови можно было анализ делать, а теперь и по ногтям, и по волосам, и по чему угодно.
Ульяна не могла даже представить, что со смехом сказанное Кириллом «Медсестра решила, что это моя дочь» вызовет такую бурю в сознании Киры. Слишком невероятно, что девятнадцать лет назад, объявленный мёртвым, её с Кириллом ребёнок вдруг воскрес в образе рыжеволосой девочки с ореховыми глазами. Да, конечно, похожа на Кирилла, да, мать сразу определила «зотовскую породу», но так в жизни не бывает!
Через две недели на электронную почту пришло письмо из лаборатории. Кира долго не открывала прикреплённые файлы, несколько раз перечитывая текст о том, что пакет документов с голограммой и синей печатью можно получить через четыре недели.
Заиграла музыка мобильного телефона, Кира, не отрывая взгляда от монитора, нажала «ответить» и услышала бархатный баритон Георгия:
– Привет! Как у тебя дела?
Кира в новом мобильнике не поставила на него Болеро Равеля, она вообще собиралась удалить номер Георгия из восстановленной телефонной книжки.
– Спасибо, хорошо.
– Ты забыла у меня сумку. Когда я могу тебе её вернуть?
– Можешь оставить себе вместе с содержимым. Замки я в квартире поменяла, телефон новый купила, – Кира хотела нажать отбой, но замешкалась.
– Понимаю, почему ты сердишься. Я напрасно тогда распоясался, но я очень испугался, что теряю тебя. Однако я звоню по другому вопросу. У тебя, я знаю, сейчас неприятности.
– У меня всё прекрасно, идёт подготовка к свадьбе, я подбираю белое платье, – перебила Кира.
– Кирюш, давай без шуток. Оставим обиды и поговорим серьёзно. Я готов помочь тебе сохранить за собой бизнес, но необходимо будет выполнить ряд условий. Не бойся, не интимного характера.
Кира ничего не отвечала, разговаривая по телефону, она машинально нажала мышкой на прикрепленный к письму документ, и сразу всё, что говорил Георгий, потеряло для неё значение. На экране открылась странная таблица: столбец непонятных названий – D13, ТРОХ, FGA…– столбик «Ребёнок», столбик «Предполагаемая мать», какие-то ничего не говорящие Кире цифры, а под таблицей текст «Предполагаемая мать не исключается как биологическая мать тестируемого ребёнка. Исходя из результатов исследования, полученных путём анализа перечисленных локусов ДНК, вероятность материнства составляет 99,9996%».
– Вот так и поступим. Напрасно молчишь. У тебя другого варианта не будет, – доносилось из телефонной трубки.
– Георгий, давай в другой раз поговорим. Сейчас, извини, не до тебя, – Кира наконец нажала «отбой».
«Вероятность материнства составляет 99,9996%». Это не индийское кино, так в реальности не происходит! Однако оказывается, что происходит. Смотреть справку об отцовстве Кире было не нужно, если она мать, то отцом может быть только Кирилл, но всё же открыла второй прикреплённый документ, чтобы прочесть «Вероятность отцовства составляет 99,998%». Кира распечатала присланные результаты и снова перечитала «Вероятность материнства составляет…» Вдруг испуганно мелькнуло: а почему не сто процентов? Полезла искать в интернете всё, что связано с расшифровкой, и успокоилась только когда прочла, что 99,99% – это настолько сильный показатель, что его принято считать абсолютным доказательством материнства и отцовства.
За кухонным столом Людмила Михайловна обсуждала с Ульяной постройку нового моста в заречной стороне Конашова. Кира села рядом, не зная, с чего начать разговор. Сама она поняла, но как объяснить, почему прошлой осенью именно у Конашова замигал значок на приборной панели её автомобиля, зачем судьба столкнула её с Ульяной на пороге федуловского дома.
– Уля, твоя мама тебя очень любила. Она, уходя, тебя одну не оставила, а родителям передала.
Ульяна и Людмила Михайловна вопросительно уставились на Киру.
– Вот, посмотрите, – Кира протянула распечатанные результаты анализа ДНК. – Совпадение девяносто девять и девять десятых процента означает, что Ульяна моя дочь.
Людмила Михайловна ошарашенно рассматривала распечатку.
– Ты вверх ногами держишь. Переверни, – Кира хотела поправить листок, но мать отвела её руку.
– Выходит, ты не мертвого родила, а живую девочку?
– Выходит.
– И как же это вышло-то, что я только сейчас это узнаю? – Людмила Михайловна повысила голос.
– Это и я только сейчас узнаю, а Кирилл ещё даже не знает.
– Погоди про Кирилку своего. Ты мне объясни, как это получилось, что ты знала и столько лет молчала.
– Мам, ты чего? Я сама только узнала.
– Не знала, а вот где-то её нашла, случайно! – Людмила Михайловна кивнула на Ульяну. – И в дом привела. Ты из меня дуру не делай, я и так с тобой скоро с ума сойду!
Ульяна слушала перебранку матери с дочерью и не могла понять, спит она или на самом деле выяснилось, что она дочь Киры, а листочки с непонятными цифрами – ответ на тревожащий вопрос о биологической матери. Неужели, действительно, умирая, мама уговорила высшие силы найти для Ули потерянных родителей, чтобы поддержали, не дали пропасть. От этих мыслей Ульяна разрыдалась: мамочка, пусть неродная, но самая дорогая, самая лучшая, как же плохо без тебя!
Кира с матерью замолчали и повернулись к Ульяне:
– Ты чего? На водички попей, – засуетилась Людмила Михайловна. – Я сразу, как тебя увидела, так и подумала: Зотова.
– Я всё сейчас постараюсь объяснить, – Кира качнула головой, словно прогоняя ненужные мысли. – Правда, я ещё сама до конца не разобралась, но, мне кажется, я понимаю, кто это сделал, понимаю, зачем, но не могу понять: как так можно было до такой бесчеловечности дойти!
Кира, как могла, попыталась передать, что рассказал ей в больнице Кирилл о желании мачехи сделать наследниками Федулова семью своей дочери и устранении всех, кто мог конкурировать со Златой.
– А по Конашову зачем надо было слух распускать? Мало того, что жизнь людям искалечили, так ещё и опозорить решили, – Людмила Михайловна всхлипнула. – Ты вспомни, чего было-то!
– Зачем мне вспоминать? Я не забывала. Во сне часто вижу, как иду по улице, а за спиной перешёптываются.
Ульяна притихла в углу кухонного дивана; она думала, как можно быть такими злыми – чтобы добить человека, напридумывали такое, что тётя Ира до сих пор помнит. Радоваться тому, что у неё нашлась родная мать, Ульяна не могла, не вязалась деловая элегантная Кира с её представлением о том, какая у неё могла быть настоящая мать. Про отца Ульяна не думала вовсе, хотя из рассказа Киры поняла, что тот, в больнице, кому она носила банку с грибами, её биологический отец. Слишком много неожиданной информации вывалилось на девушку, и мысли почему-то возвращались к родному дому. Конечно, он был не такой роскошный, как квартира Киры, но ей там было хорошо, это был дом, где царила любовь…
– Ладно, ещё поговорим, будет время, а сейчас ужинать пора, – поставила точку в непростом разговоре Людмила Михайловна.
Кира молча кивнула, уставясь в телефон, она отправляла Кириллу результаты анализов. Когда она брала у него образец слюны, Кир только плечами пожимал («Кира, это глупость безумная. Ты сериалов пересмотрела. Выбрось из головы. Было и прошло. Давай с чистого листа начнём»), но, при этом уже несколько раз с небрежным видом интересовался: «И что в твоей лаборатории нарисовали?».
Из комнаты донеслась мелодия Ульяниного телефона.
– Ульяна Сергеевна, добрый вечер! Капитан Борисов. Могли бы Вы подойти завтра в отделение полиции для уточнения некоторых фактов?
– Я завтра не смогу. Я в Москве сейчас.
– Тогда мы вызовем Вас повесткой. По какому адресу проживаете?
– Сейчас я адрес точный узнаю и Вам скажу.
Кира, поняв из диалога о чём идёт речь, громко, чтобы собеседник девушки слышал, отчеканила:
– Вызвать тебя могут только повесткой. Никаких телефонов. Дай мне трубку!
Ульяна виновато пробормотала капитану Борисову: «Извините!» и протянула мобильник Кире.
– Здравствуйте, я Кира Васильевна, мать Ульяны. Пожалуйста, объясните, в чём дело.
– Кира Васильевна, Ваша дочь совершеннолетняя. Пожалуйста, не вмешивайтесь в разговор.
– Я не знаю, являетесь Вы телефонным мошенником или сотрудником правоохранительных органов, и по телефону невозможно удостовериться в том, кто Вы на самом деле. Поэтому Ульяна не будет Вам сообщать ни адрес своего фактического проживания, ни место работы, ни паспортные данные.
– Так Ваша дочь, мамаша, по месту регистрации не проживает.
– Вы можете вызвать на допрос с помощью средства связи, в том числе СМС-сообщением. А затем, получив сведения, поскольку моя дочь не в Конашове, Вам надо будет заявить ходатайство о том, чтобы её вызвал соответствующий следственный орган по месту проживания. УПК РФ позволяет это делать.
– Вы юрист?
– Нет, но контактировала с полицией часто, правда, по коммерческим вопросам. Поэтому, в случае отказа, будем жаловаться в прокуратуру.
Кира закончила разговор, а Ульяна тихо пробормотала:
– Я съезжу. Это, наверное, про избиение Матвея.
– Поезжай, только адвоката возьмешь. Такое право у тебя есть. А то неизвестно, что твои друзья там придумали. Может оказаться, что ты своего бывшего изувечила, а муж подружки не при чём.
– Хорошо, – Ульяна кивнула. Она была так оглушена услышанным «я Кира Васильевна, мать Ульяны», что другую информацию уже не воспринимала.
– Вот теперь про полицию будем говорить, – вмешалась Людмила Михайловна. – повыбрасывать Ваши телефоны надо. Ну-ка, сели за стол, всё стынет.
Месяц после того вечера, когда Кира объявила, что обрела дочь, для Ульяны был переполнен событиями. Девушка съездила в Конашов, где узнала, что дело о нанесении тяжких телесных повреждений Матвею было отправлено на доследование. Наверное, это бойкая Настя добилась, чтобы виновный был наказан. Ульяна твёрдо решила никого не обманывать, покрывая подругу, а честно рассказать всё как было. И, приняв это решение, позвонила Вике – нехорошо за спиной подруги против неё свидетельствовать, ведь за ложные показания штраф могут назначить или даже часы каких-то обязательных работ.
– Вика, я в Конашове. Меня в полицию вызвали. Ты можешь обижаться, но я скажу, что вы ко мне в Москву не приезжали.
– Да говори, что хочешь, мне пофиг.
Ульяна растерялась – она была готова к обвинениям в эгоизме и чёрствости, к возможным уговорам и даже к угрозам, но никак не к равнодушию.
– А как у тебя в Москве дела? – поинтересовалась Вика.
– Спасибо, хорошо. В офисе работаю. А у тебя как? – Ульяна не понимала поведения подруги.
– А я теперь в Питере живу, в культурной столице.
– Вы с Саней переехали? Но его же и в Петербурге, если надо будет, найдут.
– Не, с Барановым я развожусь. Достал своей ревностью, придурок. Я по новой замуж выхожу. В ноябре свадьбу планируем. Приедешь?
– Да, спасибо! – пробормотала Ульяна. – Это тот парень, что на вокзале с тобой встречался?
– Какой ещё парень?
– Высокий, красивый. Ты его на вокзале ждала, когда мы прошлый раз виделись.
– Нет, ты чего! Это просто знакомый был. А с Вадимом я месяц назад познакомилась, и мы сразу поняли, что должны вместе быть. Он меня к себе в Питер увёз. У него тут бизнес.
– Вика, ну, ты и отчаянная! Человека совсем не знаешь, а с мужем разводишься.
– Какая есть! Ладно, мне на ресницы надо бежать. Я себе ресницы решила нарастить. Как наращу – фотку тебе скину. Ты не пропадай, позванивай! Целую! Пока! – в трубке пошли гудки.
Ульяна уставилась на телефон. Как у Вики всё просто!
Встреча с капитаном Борисовым была назначена на пятнадцать часов, поэтому, позвонив Вике, Ульяна поехала с вокзала к тёте Ире на работу – девушке не терпелось поделиться новостью, что Кира Зотова её родная мать.
Тётя Ира испуганно слушала Ульяну:
– Ты не понимаешь, что биологический материал просто так не берут. Тебя на органы готовят.
–Тёть Ир, ты чего? Ты же ничего не знаешь.
– Это ты ничего не знаешь. Сестра всегда переживала, как ты без неё жить станешь.
– Поэтому мама меня одну не оставила, а родным передала.
– Господи боже мой, что ты несёшь!
– Это Кира сказала, и это так и есть. Анализ ДНК показал, что я её дочь.
– Ульяш, ты сама подумай: если, как ты рассказываешь, за деньги могли справку выдать, что новорождённый ребёнок умер, значит, могут за деньги и анализ ДНК фальшивый сделать.
– Да зачем Кире придумывать, что я её дочь?
– А вот это я и хочу понять. В отличие от тебя, я в сказки не верю. У нас в стране почти сто пятьдесят миллионов живёт, и вдруг двое, живя в разных городах, пересеклись. Какой шанс, что это произойдёт? Нулевой!
– Не двое, а трое пересеклись. Кира с человеком, от которого родила, – назвать Кирилла отцом у Ульяны даже мысленно не получалось, – тоже встретилась. Нас троих одновременно жизнь свела. Девятнадцать лет не пересекались, а тут встретились. Это же не может быть случайностью, это, значит, так нужно было.
– Ты эту мистику подружкам рассказывай. Сейчас заявление напишу – возьму в пятницу за свой счёт и с тобой в Москву съезжу.
Разговор с тётей Ирой Ульяну расстроил, ей самой казалось слишком фантастичным то, что с нею произошло, но ведь произошло, не верить Кире она просто не могла.
А Кира в это время успокаивала Кирилла.
– Я эту сволочь прибью, – Кир пытался подняться, опираясь на костыли, – Я её засужу, в тюрьме гнида сгниёт.
Кирилла выписали из больницы, но до возвращения к активной жизни было ещё далеко. Ежедневные визиты дорогого массажиста и инструктора по лечебной физкультуре Андрей Юрьевич Федулов щедро оплачивал, но сам сына навестил один раз в больнице, вновь высказав своё недовольство, а далее ограничился редкими и короткими телефонными разговорами.
– Всему своё время, – Кира, как могла, успокаивала Кирилла. – Сначала на ноги встань. Кстати, я, может, тоже на Алтай с тобой поеду, будем вместе коневодством заниматься. Возьмешь с собой?
– Да хоть сегодня поедем, – Кир весело подмигнул. – Нет, лучше завтра. Сегодня я чего-то не в форме.
– Я серьёзно. У меня бизнес, похоже, прихлопнулся, – печально улыбнулась Кира.
– А если бы компания твоя процветала, то не поехала бы со мной?
– А если бы ты Елене двадцать лет назад не поверил бы, то был бы со мной?
– Не напоминай мне! Эта гадина у меня получит. Дай только на ноги встану. По телефону с отцом не хочу это обсуждать. Глаза его должен увидеть.
Ульяна про разговор своих родителей ничего не знала. Вечером, вернувшись из полиции, она долго уговаривала тётю Иру не ездить в Москву, но, поняв безрезультатность своих просьб, смирилась. «На родителей твоих новоприобретённых посмотрю», – заявила тётя Ира, а вот Ульяна даже мысленно не могла их так назвать, и то, что это теперь самые родные ей люди, девушка не чувствовала. В её сознании они были Кира и Кирилл, любящая пара, разлучившаяся много лет назад. «Мне кажется, что Кирилл тогда забрал с собой мое счастье.
– Первый раз слышу, что по ДНК можно было бы родителей найти, – удивился Михаил. – Определить из выбранных можно, но найти… Поищу в интернете, может, чего-то изобрели, наука не стоит на месте: раньше лишь по крови можно было анализ делать, а теперь и по ногтям, и по волосам, и по чему угодно.
Ульяна не могла даже представить, что со смехом сказанное Кириллом «Медсестра решила, что это моя дочь» вызовет такую бурю в сознании Киры. Слишком невероятно, что девятнадцать лет назад, объявленный мёртвым, её с Кириллом ребёнок вдруг воскрес в образе рыжеволосой девочки с ореховыми глазами. Да, конечно, похожа на Кирилла, да, мать сразу определила «зотовскую породу», но так в жизни не бывает!
Через две недели на электронную почту пришло письмо из лаборатории. Кира долго не открывала прикреплённые файлы, несколько раз перечитывая текст о том, что пакет документов с голограммой и синей печатью можно получить через четыре недели.
Заиграла музыка мобильного телефона, Кира, не отрывая взгляда от монитора, нажала «ответить» и услышала бархатный баритон Георгия:
– Привет! Как у тебя дела?
Кира в новом мобильнике не поставила на него Болеро Равеля, она вообще собиралась удалить номер Георгия из восстановленной телефонной книжки.
– Спасибо, хорошо.
– Ты забыла у меня сумку. Когда я могу тебе её вернуть?
– Можешь оставить себе вместе с содержимым. Замки я в квартире поменяла, телефон новый купила, – Кира хотела нажать отбой, но замешкалась.
– Понимаю, почему ты сердишься. Я напрасно тогда распоясался, но я очень испугался, что теряю тебя. Однако я звоню по другому вопросу. У тебя, я знаю, сейчас неприятности.
– У меня всё прекрасно, идёт подготовка к свадьбе, я подбираю белое платье, – перебила Кира.
– Кирюш, давай без шуток. Оставим обиды и поговорим серьёзно. Я готов помочь тебе сохранить за собой бизнес, но необходимо будет выполнить ряд условий. Не бойся, не интимного характера.
Кира ничего не отвечала, разговаривая по телефону, она машинально нажала мышкой на прикрепленный к письму документ, и сразу всё, что говорил Георгий, потеряло для неё значение. На экране открылась странная таблица: столбец непонятных названий – D13, ТРОХ, FGA…– столбик «Ребёнок», столбик «Предполагаемая мать», какие-то ничего не говорящие Кире цифры, а под таблицей текст «Предполагаемая мать не исключается как биологическая мать тестируемого ребёнка. Исходя из результатов исследования, полученных путём анализа перечисленных локусов ДНК, вероятность материнства составляет 99,9996%».
– Вот так и поступим. Напрасно молчишь. У тебя другого варианта не будет, – доносилось из телефонной трубки.
– Георгий, давай в другой раз поговорим. Сейчас, извини, не до тебя, – Кира наконец нажала «отбой».
«Вероятность материнства составляет 99,9996%». Это не индийское кино, так в реальности не происходит! Однако оказывается, что происходит. Смотреть справку об отцовстве Кире было не нужно, если она мать, то отцом может быть только Кирилл, но всё же открыла второй прикреплённый документ, чтобы прочесть «Вероятность отцовства составляет 99,998%». Кира распечатала присланные результаты и снова перечитала «Вероятность материнства составляет…» Вдруг испуганно мелькнуло: а почему не сто процентов? Полезла искать в интернете всё, что связано с расшифровкой, и успокоилась только когда прочла, что 99,99% – это настолько сильный показатель, что его принято считать абсолютным доказательством материнства и отцовства.
За кухонным столом Людмила Михайловна обсуждала с Ульяной постройку нового моста в заречной стороне Конашова. Кира села рядом, не зная, с чего начать разговор. Сама она поняла, но как объяснить, почему прошлой осенью именно у Конашова замигал значок на приборной панели её автомобиля, зачем судьба столкнула её с Ульяной на пороге федуловского дома.
– Уля, твоя мама тебя очень любила. Она, уходя, тебя одну не оставила, а родителям передала.
Ульяна и Людмила Михайловна вопросительно уставились на Киру.
– Вот, посмотрите, – Кира протянула распечатанные результаты анализа ДНК. – Совпадение девяносто девять и девять десятых процента означает, что Ульяна моя дочь.
Людмила Михайловна ошарашенно рассматривала распечатку.
– Ты вверх ногами держишь. Переверни, – Кира хотела поправить листок, но мать отвела её руку.
– Выходит, ты не мертвого родила, а живую девочку?
– Выходит.
– И как же это вышло-то, что я только сейчас это узнаю? – Людмила Михайловна повысила голос.
– Это и я только сейчас узнаю, а Кирилл ещё даже не знает.
– Погоди про Кирилку своего. Ты мне объясни, как это получилось, что ты знала и столько лет молчала.
– Мам, ты чего? Я сама только узнала.
– Не знала, а вот где-то её нашла, случайно! – Людмила Михайловна кивнула на Ульяну. – И в дом привела. Ты из меня дуру не делай, я и так с тобой скоро с ума сойду!
Ульяна слушала перебранку матери с дочерью и не могла понять, спит она или на самом деле выяснилось, что она дочь Киры, а листочки с непонятными цифрами – ответ на тревожащий вопрос о биологической матери. Неужели, действительно, умирая, мама уговорила высшие силы найти для Ули потерянных родителей, чтобы поддержали, не дали пропасть. От этих мыслей Ульяна разрыдалась: мамочка, пусть неродная, но самая дорогая, самая лучшая, как же плохо без тебя!
Кира с матерью замолчали и повернулись к Ульяне:
– Ты чего? На водички попей, – засуетилась Людмила Михайловна. – Я сразу, как тебя увидела, так и подумала: Зотова.
– Я всё сейчас постараюсь объяснить, – Кира качнула головой, словно прогоняя ненужные мысли. – Правда, я ещё сама до конца не разобралась, но, мне кажется, я понимаю, кто это сделал, понимаю, зачем, но не могу понять: как так можно было до такой бесчеловечности дойти!
Кира, как могла, попыталась передать, что рассказал ей в больнице Кирилл о желании мачехи сделать наследниками Федулова семью своей дочери и устранении всех, кто мог конкурировать со Златой.
– А по Конашову зачем надо было слух распускать? Мало того, что жизнь людям искалечили, так ещё и опозорить решили, – Людмила Михайловна всхлипнула. – Ты вспомни, чего было-то!
– Зачем мне вспоминать? Я не забывала. Во сне часто вижу, как иду по улице, а за спиной перешёптываются.
Ульяна притихла в углу кухонного дивана; она думала, как можно быть такими злыми – чтобы добить человека, напридумывали такое, что тётя Ира до сих пор помнит. Радоваться тому, что у неё нашлась родная мать, Ульяна не могла, не вязалась деловая элегантная Кира с её представлением о том, какая у неё могла быть настоящая мать. Про отца Ульяна не думала вовсе, хотя из рассказа Киры поняла, что тот, в больнице, кому она носила банку с грибами, её биологический отец. Слишком много неожиданной информации вывалилось на девушку, и мысли почему-то возвращались к родному дому. Конечно, он был не такой роскошный, как квартира Киры, но ей там было хорошо, это был дом, где царила любовь…
– Ладно, ещё поговорим, будет время, а сейчас ужинать пора, – поставила точку в непростом разговоре Людмила Михайловна.
Кира молча кивнула, уставясь в телефон, она отправляла Кириллу результаты анализов. Когда она брала у него образец слюны, Кир только плечами пожимал («Кира, это глупость безумная. Ты сериалов пересмотрела. Выбрось из головы. Было и прошло. Давай с чистого листа начнём»), но, при этом уже несколько раз с небрежным видом интересовался: «И что в твоей лаборатории нарисовали?».
Из комнаты донеслась мелодия Ульяниного телефона.
– Ульяна Сергеевна, добрый вечер! Капитан Борисов. Могли бы Вы подойти завтра в отделение полиции для уточнения некоторых фактов?
– Я завтра не смогу. Я в Москве сейчас.
– Тогда мы вызовем Вас повесткой. По какому адресу проживаете?
– Сейчас я адрес точный узнаю и Вам скажу.
Кира, поняв из диалога о чём идёт речь, громко, чтобы собеседник девушки слышал, отчеканила:
– Вызвать тебя могут только повесткой. Никаких телефонов. Дай мне трубку!
Ульяна виновато пробормотала капитану Борисову: «Извините!» и протянула мобильник Кире.
– Здравствуйте, я Кира Васильевна, мать Ульяны. Пожалуйста, объясните, в чём дело.
– Кира Васильевна, Ваша дочь совершеннолетняя. Пожалуйста, не вмешивайтесь в разговор.
– Я не знаю, являетесь Вы телефонным мошенником или сотрудником правоохранительных органов, и по телефону невозможно удостовериться в том, кто Вы на самом деле. Поэтому Ульяна не будет Вам сообщать ни адрес своего фактического проживания, ни место работы, ни паспортные данные.
– Так Ваша дочь, мамаша, по месту регистрации не проживает.
– Вы можете вызвать на допрос с помощью средства связи, в том числе СМС-сообщением. А затем, получив сведения, поскольку моя дочь не в Конашове, Вам надо будет заявить ходатайство о том, чтобы её вызвал соответствующий следственный орган по месту проживания. УПК РФ позволяет это делать.
– Вы юрист?
– Нет, но контактировала с полицией часто, правда, по коммерческим вопросам. Поэтому, в случае отказа, будем жаловаться в прокуратуру.
Кира закончила разговор, а Ульяна тихо пробормотала:
– Я съезжу. Это, наверное, про избиение Матвея.
– Поезжай, только адвоката возьмешь. Такое право у тебя есть. А то неизвестно, что твои друзья там придумали. Может оказаться, что ты своего бывшего изувечила, а муж подружки не при чём.
– Хорошо, – Ульяна кивнула. Она была так оглушена услышанным «я Кира Васильевна, мать Ульяны», что другую информацию уже не воспринимала.
– Вот теперь про полицию будем говорить, – вмешалась Людмила Михайловна. – повыбрасывать Ваши телефоны надо. Ну-ка, сели за стол, всё стынет.
ГЛАВА 19. УЛЬЯНА
Месяц после того вечера, когда Кира объявила, что обрела дочь, для Ульяны был переполнен событиями. Девушка съездила в Конашов, где узнала, что дело о нанесении тяжких телесных повреждений Матвею было отправлено на доследование. Наверное, это бойкая Настя добилась, чтобы виновный был наказан. Ульяна твёрдо решила никого не обманывать, покрывая подругу, а честно рассказать всё как было. И, приняв это решение, позвонила Вике – нехорошо за спиной подруги против неё свидетельствовать, ведь за ложные показания штраф могут назначить или даже часы каких-то обязательных работ.
– Вика, я в Конашове. Меня в полицию вызвали. Ты можешь обижаться, но я скажу, что вы ко мне в Москву не приезжали.
– Да говори, что хочешь, мне пофиг.
Ульяна растерялась – она была готова к обвинениям в эгоизме и чёрствости, к возможным уговорам и даже к угрозам, но никак не к равнодушию.
– А как у тебя в Москве дела? – поинтересовалась Вика.
– Спасибо, хорошо. В офисе работаю. А у тебя как? – Ульяна не понимала поведения подруги.
– А я теперь в Питере живу, в культурной столице.
– Вы с Саней переехали? Но его же и в Петербурге, если надо будет, найдут.
– Не, с Барановым я развожусь. Достал своей ревностью, придурок. Я по новой замуж выхожу. В ноябре свадьбу планируем. Приедешь?
– Да, спасибо! – пробормотала Ульяна. – Это тот парень, что на вокзале с тобой встречался?
– Какой ещё парень?
– Высокий, красивый. Ты его на вокзале ждала, когда мы прошлый раз виделись.
– Нет, ты чего! Это просто знакомый был. А с Вадимом я месяц назад познакомилась, и мы сразу поняли, что должны вместе быть. Он меня к себе в Питер увёз. У него тут бизнес.
– Вика, ну, ты и отчаянная! Человека совсем не знаешь, а с мужем разводишься.
– Какая есть! Ладно, мне на ресницы надо бежать. Я себе ресницы решила нарастить. Как наращу – фотку тебе скину. Ты не пропадай, позванивай! Целую! Пока! – в трубке пошли гудки.
Ульяна уставилась на телефон. Как у Вики всё просто!
Встреча с капитаном Борисовым была назначена на пятнадцать часов, поэтому, позвонив Вике, Ульяна поехала с вокзала к тёте Ире на работу – девушке не терпелось поделиться новостью, что Кира Зотова её родная мать.
Тётя Ира испуганно слушала Ульяну:
– Ты не понимаешь, что биологический материал просто так не берут. Тебя на органы готовят.
–Тёть Ир, ты чего? Ты же ничего не знаешь.
– Это ты ничего не знаешь. Сестра всегда переживала, как ты без неё жить станешь.
– Поэтому мама меня одну не оставила, а родным передала.
– Господи боже мой, что ты несёшь!
– Это Кира сказала, и это так и есть. Анализ ДНК показал, что я её дочь.
– Ульяш, ты сама подумай: если, как ты рассказываешь, за деньги могли справку выдать, что новорождённый ребёнок умер, значит, могут за деньги и анализ ДНК фальшивый сделать.
– Да зачем Кире придумывать, что я её дочь?
– А вот это я и хочу понять. В отличие от тебя, я в сказки не верю. У нас в стране почти сто пятьдесят миллионов живёт, и вдруг двое, живя в разных городах, пересеклись. Какой шанс, что это произойдёт? Нулевой!
– Не двое, а трое пересеклись. Кира с человеком, от которого родила, – назвать Кирилла отцом у Ульяны даже мысленно не получалось, – тоже встретилась. Нас троих одновременно жизнь свела. Девятнадцать лет не пересекались, а тут встретились. Это же не может быть случайностью, это, значит, так нужно было.
– Ты эту мистику подружкам рассказывай. Сейчас заявление напишу – возьму в пятницу за свой счёт и с тобой в Москву съезжу.
Разговор с тётей Ирой Ульяну расстроил, ей самой казалось слишком фантастичным то, что с нею произошло, но ведь произошло, не верить Кире она просто не могла.
А Кира в это время успокаивала Кирилла.
– Я эту сволочь прибью, – Кир пытался подняться, опираясь на костыли, – Я её засужу, в тюрьме гнида сгниёт.
Кирилла выписали из больницы, но до возвращения к активной жизни было ещё далеко. Ежедневные визиты дорогого массажиста и инструктора по лечебной физкультуре Андрей Юрьевич Федулов щедро оплачивал, но сам сына навестил один раз в больнице, вновь высказав своё недовольство, а далее ограничился редкими и короткими телефонными разговорами.
– Всему своё время, – Кира, как могла, успокаивала Кирилла. – Сначала на ноги встань. Кстати, я, может, тоже на Алтай с тобой поеду, будем вместе коневодством заниматься. Возьмешь с собой?
– Да хоть сегодня поедем, – Кир весело подмигнул. – Нет, лучше завтра. Сегодня я чего-то не в форме.
– Я серьёзно. У меня бизнес, похоже, прихлопнулся, – печально улыбнулась Кира.
– А если бы компания твоя процветала, то не поехала бы со мной?
– А если бы ты Елене двадцать лет назад не поверил бы, то был бы со мной?
– Не напоминай мне! Эта гадина у меня получит. Дай только на ноги встану. По телефону с отцом не хочу это обсуждать. Глаза его должен увидеть.
Ульяна про разговор своих родителей ничего не знала. Вечером, вернувшись из полиции, она долго уговаривала тётю Иру не ездить в Москву, но, поняв безрезультатность своих просьб, смирилась. «На родителей твоих новоприобретённых посмотрю», – заявила тётя Ира, а вот Ульяна даже мысленно не могла их так назвать, и то, что это теперь самые родные ей люди, девушка не чувствовала. В её сознании они были Кира и Кирилл, любящая пара, разлучившаяся много лет назад. «Мне кажется, что Кирилл тогда забрал с собой мое счастье.
