Субботним днём Ангелина обсуждала по телефону с Лерой, кого из родственников и с кем лучше посадить. Борис уехал, куда и насколько Геля не знала, он не посвящал её в свои дела, сказал: «Вернусь вечером» – вот и вся информация.
В дверь позвонили. Это странно: подойти к квартире, минуя домофон и бдительного консьержа, предупреждающего о каждом несанкционированном визите, было невозможно. Попрощавшись с сестрой, Ангелина осторожно открыла дверь. Осторожность была связана с биометрическим замком. Как ни пыталась Геля убедить себя, что «умный дом» – это современно, престижно и, главное, удобно, но всякий раз испуганно вздрагивала, когда без её участия по расписанию начинал бегать по квартире робот-пылесос или включалась кофемашина. Девушке казалось, что дом её не любит, она для него чуждое существо.
Поднеся палец к считывающему устройству, Ангелина открыла электрозасов и попятилась. За дверью стояла беременная женщина с усталым лицом:
– Здравствуйте! – голос у женщины был тихим и каким-то унылым, – Борис Евгеньевич дома?
– Нет, я не знаю, когда он вернётся, – Геля хотела закрыть дверь, но женщина подняла на неё печальные глаза:
– Можете вынести попить? Просто воды. Очень пить хочется, – гостья виновато посмотрела на Ангелину.
– Конечно, сейчас налью, – Геле стало не по себе от этого взгляда. – Заходите в квартиру.
– Спасибо! – женщина перешагнула порог, посмотрела на пуф в прихожей. – Можно я присяду?
– Вы раздевайтесь, проходите.
Незнакомка разулась, сняла пальто и вопросительно посмотрела на девушку.
– Вот, на вешалку вешайте, – Геля чувствовала себя неловко от тоскливых глаз незнакомки. – Хотите чаю? Идёмте на кухню.
Женщина кивнула и пошла в глубь квартиры. Срок беременности, очевидно, был большой: впереди шёл огромный живот, а следом выплывало лицо с тёмными кругами вокруг глаз. Ангелину смутило, как уверенно гостья ориентировалась в доме, безошибочно отправившись на кухню, – сама Геля не один день изучала запутанную планировку квартиры Бориса.
На кухне женщина тяжело опустилась на стул, сложив руки на круглом животе, опустила плечи – вид был усталый и, как подумалось Геле, обречённый. Ангелине стало не по себе:
– Вам чёрный или зелёный заварить?
– Спасибо! Мне всё равно. Можно, я подожду здесь Бориса Евгеньевича?
Ангелине захотелось ответить: «Нет! Ни в коем случае! От Вас веет тревогой и даже несчастьем», но ничего подобного она, конечно, беременной не сказала, а вежливо произнесла:
– Разумеется, подождите. Только я не знаю, когда он вернётся.
– Спасибо! – вновь поблагодарила незнакомка и представилась: – Меня зовут Катя.
– Ангелина.
Геля заварила чай, поставила на стол вазочку с конфетами, открыла пачку вафель. Надо было о чём-то говорить, и Ангелина без любопытства, а просто чтобы прервать молчание поинтересовалась:
– Вам, наверное, скоро рожать?
– Да, по срокам на следующей неделе.
– Может быть, я передам Борису, что Вы были, и он с Вами свяжется? А так, неизвестно сколько Вам придётся его ждать.
– Спасибо, но мне нужно лично с ним поговорить. Наверное, я Вас задерживаю, тогда я сейчас уйду. Я подожду у подъезда, – женщина тяжело стала подниматься со стула.
– Да зачем же у подъезда! – Ангелина всплеснула руками. – Нисколько Вы меня не задерживаете, не мешаете. Может, Вы есть хотите? Давайте я картошку с рыбой погрею.
От угощения гостья отказалась, медленно пила чай, потом грустно подняла глаза на Ангелину и едва слышно вымолвила:
– Вы не обращайте на меня внимания, занимайтесь своими делами. Хотите, я пойду в малую гостиную, посижу там. Не бойтесь: я не воровка, не аферистка, ничего не возьму.
– Катя, а Вы хорошо ориентируетесь. Вы раньше работали здесь? В смысле, убирались в этой квартире? – догадалась Геля.
– Я здесь жила. Я бывшая жена Бориса Евгеньевича, – устало и совершенно равнодушно произнесла Катя.
Ангелина помнила, что Борис упомяминал, что жена ушла от него к его же другу. Именно этим эпизодом объясняла себе Геля постоянную ревность жениха. Думала, что он боится быть вновь обманутым, как говорится, обжегшись на молоке, на воду дуют. Бывшая жена рисовалась в воображении этакой бессердечной красоткой, легко меняющей мужей, не заботясь о их душевном состоянии, но эта Катя с тёмными кругами вокруг несчастных глаз никак не подходила под образ коварной изменшицы.
– Борис мне рассказывал, что Вы от него ушли, – Геля осеклась на полуслове, решив, что её замечание бестактно.
– Не ушла, а сбежала, – тем же бесцветным голосом поправила Катя. – Если бы я не Андрей, я бы сошла с ума.
– Андрей – это Ваш новый муж?
– Давай «на ты». Так проще. Андрей мой муж, – голос гостьи потеплел. – Он замечательный человек. После Бориса я долго раны зализывала и уже не могла вообразить, что бывают такие мужчины, как Андрей. Ночью просыпалась, смотрела на Андрея и понять е могла, за что такое счастье мне выпало. Ты давно с Борисом живешь?
– Второй месяц.
– А я десять лет с ним промучилась, – Кати печально посмотрела на Гелю, словно ища у неё сочувствия.
– Почему ты с ним мучилась?
– Потому что ту жизнь только мучением можно назвать. Хотя иногда мне казалось, что я привыкла и что всё у нас нормально, а по-другому и не бывает, почти научилась жить с мыслью, что это навсегда. За десять лет я превратилась в живую мумию, без эмоций и сил. Только с Андреем я узнала, что есть другая, нормальная, жизнь, в которой меня уважают, считаются с моим мнением.
– Так всё же? Что такого ужасного было?
– Я не хочу тебя настраивать против Бориса. Может, у тебя всё по-другому получится. Хотя он такой, какой есть. Вопрос, как ты это примешь.
– Что «это» я должна принять?
– То, что ты ищешь сильное плечо, а найдёшь тирана, – сказано было спокойно, как о чём-то самом заурядном.
Геля изумлённо посмотрела на гостью:
– Он тебя бил?
– Чтобы сделать жизнь невыносимой, необязательно руки распускать. Хотя и это бывало, когда я своё несогласие проявляла.
– А это сразу началось, то, что ты несогласие проявляла, а он дрался.
– Борис не дрался, он бил, – Катя скривила губы, замолчала, но через минуту тем же бесцветным голосом продолжила: – Ну, а началось, конечно, не сразу. Я ещё в универе училась, когда мы познакомились. Я тогда только в Москву приехала, на истфак поступила, а Борис взрослый, солидный, он очень красиво за мной ухаживал. Покупал мне подарки, а комендант нашего общежития каждое утро передавала мне цветы от него. Всё девчонки в общежитии мне завидовали. Вскоре я к нему переехала, и началось: он мне не разрешал с кем-либо дружить тесно, даже к родителям ездить запрещал. Но я, дурочка, думала, что это от любви, ни на минуту со мной разлучаться не хочет. А потом потребовал, чтобы я учиться бросила. Родители меня ругали, друзья, но я влюблена была; как собака, ему в глаза заглядывала, что он хотел, то и делала. Мне только двадцать было, а я уже превратилась в женщину-домохозяйку, полностью зависящую от мужа. Мне нельзя было выходить куда-то без его разрешения. Ему надо было полностью меня контролировать: телефон на прослушке, геолокация постоянно ему показывала, где я нахожусь. Я без него и шагу не смела сделать. Как-то увидела у него помаду на рубашке, конечно, выступила, он стал орать: «Да кто ты вообще такая, чтобы мне указывать?! Ты здесь никто, я тебя обеспечиваю, ты от меня полностью зависишь! Сиди и не тявкай! Захочу – буду сюда баб водить, а ты станешь простыни стирать!», размахнулся и залепил мне пощёчину. Я тогда в шоке была, а потом в привычку вошло. Скажу что-то против, и шею в плечи втягиваю – жду, что может ударить.
– Он что, открыто стал изменять? – глаза Гели наполнились ужасом.
– Нет, конечно, – всё так же спокойно отвечала Катя. – Просто тогда взбеленился, что я смею ему замечания делать. Я потом себя ещё корила, в себе причины его недовольства находила. Муж меня унижал, а я оправдывалась или молчала, боялась идти на конфликт. Это я потом поняла, что мужу моему нужна была жертва. Он самоутверждался, ломал меня об калено, и наблюдал, развлекался. Но я не игрушка, а живой человек. Жила в постоянном ожидании его недовольства, а потом и побои терпела. Родителям, знакомым ничего не рассказывала, было стыдно. Не хотела разрушить картину образцовой семьи, ведь о нас думали именно так. Рассуждала: образования у меня нет, работы тоже, если муж меня выгонит, я останусь одна, ведь кому я нужна в тридцать-то с лишним лет? Для других мы прекрасно жили: путешествовали, гостей на даче принимали, Боря, заботливый муж, всегда у мангала, я его друзей развлекаю. Квартиру эту купили, можно сказать, совместно нажитое имущество.
– Так, ты можешь себе часть требовать, – перебила Ангелина.
– Мне ничего от него не надо. Лишь бы в покое оставил.
– А зачем ты сейчас к нему пришла?
Катя хотела что-то сказать, но вместо этого вдруг разрыдалась. Ангелина испуганно замерла, не зная, как успокоить. Женщину словно прорвало, голос больше не звучал бесстрастно, а вырывался отчаянный крик:
– Он посадил Андрея! Он сразу сказал, когда я от него ушла, что жить мы с Андреем не будем, но сначала по мелкому паскостил, потом бизнес у Андрея отжимал, ну, и так, всякое такое. А тут наркоту подбросил, какой-то наркотрафик Андрею приписал – ему сфальсифицировать вещественные доказательства ничего не стоит. Узнал, что мне рожать, и устроил.
– Но, может, Борис не при чём, – с надеждой произнесла Геля.
– Может, только у Андрея в офисе едва обыск начался, а муженёк бывший мне уже позвонил, поздравил, что нашему ребёнку ещё и восемнадцати не исполнится, как он отца увидит. Я Бориса ненавижу, я его своими руками придушить готова, но я в ногах у него валяться буду, землю готова целовать, чтоб он Андрея освободил.
– Но теперь уже, наверное, поздно, если арестовали.
– У Борьки везде всё схвачено. Как затеял, так и остановит. Я любые деньги дам, я квартиру продам, – Катя вновь зарыдала.
В прихожей хлопнула дверь – вернулся хозяин. Катя побледнела и медленно поднялась из-за стола. Некрасивая, с распухшими губами, заплаканная, она сложила руки на огромном животе и пошла навстречу бывшему мужу.
– Ты зачем явилась? – голос Бориса звучал раздражённо.
– Боря, я тебя прошу, остановись! – Катя хотела что-то сказать, но голос её задрожал, и она снова заплакала.
– Вон пошла! – мужчина схватил беременную женщину за локоть и потащил к дверям. – И чтобы не смела больше появляться. Куда ушла, там и сиди.
– Боря! – Ангелина выскочила в коридор. – Ты что творишь! Не видишь, ей вот-вот рожать!
– Про её выблядка мне совсем не интересно, – Борис выпихнул бывшую жену за двери, та, не устояв на ногах, упала.
Геля выскочила следом, помогла подняться:
– Катя, подожди, я сейчас куртку возьму и тебя провожу.
Но проводить Катю ей не удалось. Борис вышвырнул на лестничную клетку Катин пуховик, а Ангелину затащил в квартиру.
– Она беременная! Она сейчас родить может! – вырываясь, кричала Геля.
– Успокойся, истеричка. Сейчас я её на такси посажу, – Борис вышел из квартиры громко хлопнув дверью.
Уйти, немедленно уйти отсюда! Что это было, Геля подумает потом, а сейчас для неё главное – уйти. С этими мыслями Ангелина кинулась собирать вещи.
Ангелина схватила дорожную сумку и стала судорожно бросать в неё одежду, бельё. Вещей оказалось неожиданно много: за месяц проживания у Бориса ею что-то довозилось, что-то докупалось. Девушка решила, что нужно взять только необходимое, чтобы было в чём на работу пойти, и побыстрее уйти отсюда. Закрывая молнию на сумке, Геля почему-то вспомнила, что с этой сумкой они с Ксюхой ездили в Старое Залучье. Кажется, что это было так давно, а их трёх месяцев не прошло.
Подхватив сумку, Геля пошла к дверям, но в прихожей столкнулась с Борисом. Он только вошёл и вопросительно смотрел на невесту:
– Ты куда?
– Я ухожу от тебя.
– Неожиданно. Может, объяснишь причину.
– А что тебе непонятно? После того, что я сейчас слышала и видела, я не хочу оставаться рядом с тобой.
– Успокойся. Ты ничего не поняла, – в стальных глазах Бориса ничего не отражалось.
– Пропусти, – Ангелина попыталась обойти мужчину, но он взял её плечи, до боли сжал и легко отшвырнул в глубь прихожей. Она упала, но быстро поднялась и хотела подойти к дверям, но вновь была так же, молча, отброшена назад.
– Прекращай истерику. Куда ты собралась? Через неделю свадьба.
– Никакой свадьбы не будет. Я от тебя ухожу.
– Ты никуда и никогда не выйдешь из этого дома, пока я этого не захочу, – равнодушно бросил мужчина.
Ничего больше не было сказано, но в мозгу Ангелины словно щёлкнул переключатель и холодный озноб пробрал всё тело, топя его в волне паники и страха. Из квартиры ей реально не выйти: он сейчас перекодирует замки, и открыть умный замок умного дома ей не удастся.
Геля поднялась на второй уровень, зашла в гостевую, достала телефон, задумавшись: кому бы позвонить, чтобы приехал и забрал её отсюда. И тут вспомнила слова Кати «Ему надо было полностью меня контролировать: телефон на прослушке, геолокация постоянно ему показывала, где я нахожусь». Значит, и её телефон был постоянно под его контролем. Поэтому Борис так психанул, когда у неё выключился мобильник – потерял возможность наблюдения за её перемещениями. И, возможно, её телефонные разговоры, как в своё время разговоры Кати, тоже прослушиваются. «Главное в отношениях, я считаю, это честность. Все говорят о доверительных отношениях, но ложь убивает доверие», – сказал когда-то Ярослав. А Борис не доверял своей жене, теперь не доверяет Ангелине, контролируя каждый шаг.
В комнату зашёл Борис, обнял Ангелину, поцеловал шею:
– Ты слишком доверчива. Моя бывшая жена ушла к подонку, а теперь хочет, чтобы я его вытаскивал из дерьма, в которое он по своей жадности попал.
Ангелине впервые стало неприятно ощущение губ Бориса на своем теле, и ещё она подумала, что её не интересует версия случившегося, изложенная Борисом, – что бы там ни произошло, она не сможет быть с этим человеком: Катя ясно сказала то, что Геля чувствовала, но то ли не могла, то ли боялась сформулировать. «Ты ищешь сильное плечо, а найдёшь тирана».
– Давай по-честному, – Ангелина высвободилась из объятий Бориса. – Я тебя не люблю, думала, что сумею полюбить, но с каждым днём понимаю, что вряд ли это получится. Меня тяготит твоё присутствие, мне лучше, когда тебя нет рядом.
– А почему же ты приняла моё предложение?
– Исключительно из меркантильности, захотелось богатой жизни. И ещё хотела забыть бывшего любовника.
– Тебе сейчас хочется меня позлить. Ты возбуждена и пытаешься своё раздражение выплеснуть на меня. Поверь, то, что рассказала эта похотливая дрянь, не имеет ничего общего с реальностью.
Голос Бориса звучал абсолютно спокойно. И это почему-то пугало Ангелину. Она не понимала, что это: удивительная выдержка? Тогда какие угрозы скрыты за этим показным хладнокровием и что будет, когда он обрушит на неё весь накопившийся гнев? Или это философия буддизма? Нет, буддист, человек не только без эмоций, но и без и денег, а к Борису это не относится. А может, он не проявляет эмоций, потому что их попросту нет, он не человек, а чёрствый биоробот?
– Похотливая дрянь – это женщина, с которой ты прожил больше десяти лет.
В дверь позвонили. Это странно: подойти к квартире, минуя домофон и бдительного консьержа, предупреждающего о каждом несанкционированном визите, было невозможно. Попрощавшись с сестрой, Ангелина осторожно открыла дверь. Осторожность была связана с биометрическим замком. Как ни пыталась Геля убедить себя, что «умный дом» – это современно, престижно и, главное, удобно, но всякий раз испуганно вздрагивала, когда без её участия по расписанию начинал бегать по квартире робот-пылесос или включалась кофемашина. Девушке казалось, что дом её не любит, она для него чуждое существо.
Поднеся палец к считывающему устройству, Ангелина открыла электрозасов и попятилась. За дверью стояла беременная женщина с усталым лицом:
– Здравствуйте! – голос у женщины был тихим и каким-то унылым, – Борис Евгеньевич дома?
– Нет, я не знаю, когда он вернётся, – Геля хотела закрыть дверь, но женщина подняла на неё печальные глаза:
– Можете вынести попить? Просто воды. Очень пить хочется, – гостья виновато посмотрела на Ангелину.
– Конечно, сейчас налью, – Геле стало не по себе от этого взгляда. – Заходите в квартиру.
– Спасибо! – женщина перешагнула порог, посмотрела на пуф в прихожей. – Можно я присяду?
– Вы раздевайтесь, проходите.
Незнакомка разулась, сняла пальто и вопросительно посмотрела на девушку.
– Вот, на вешалку вешайте, – Геля чувствовала себя неловко от тоскливых глаз незнакомки. – Хотите чаю? Идёмте на кухню.
Женщина кивнула и пошла в глубь квартиры. Срок беременности, очевидно, был большой: впереди шёл огромный живот, а следом выплывало лицо с тёмными кругами вокруг глаз. Ангелину смутило, как уверенно гостья ориентировалась в доме, безошибочно отправившись на кухню, – сама Геля не один день изучала запутанную планировку квартиры Бориса.
На кухне женщина тяжело опустилась на стул, сложив руки на круглом животе, опустила плечи – вид был усталый и, как подумалось Геле, обречённый. Ангелине стало не по себе:
– Вам чёрный или зелёный заварить?
– Спасибо! Мне всё равно. Можно, я подожду здесь Бориса Евгеньевича?
Ангелине захотелось ответить: «Нет! Ни в коем случае! От Вас веет тревогой и даже несчастьем», но ничего подобного она, конечно, беременной не сказала, а вежливо произнесла:
– Разумеется, подождите. Только я не знаю, когда он вернётся.
– Спасибо! – вновь поблагодарила незнакомка и представилась: – Меня зовут Катя.
– Ангелина.
Геля заварила чай, поставила на стол вазочку с конфетами, открыла пачку вафель. Надо было о чём-то говорить, и Ангелина без любопытства, а просто чтобы прервать молчание поинтересовалась:
– Вам, наверное, скоро рожать?
– Да, по срокам на следующей неделе.
– Может быть, я передам Борису, что Вы были, и он с Вами свяжется? А так, неизвестно сколько Вам придётся его ждать.
– Спасибо, но мне нужно лично с ним поговорить. Наверное, я Вас задерживаю, тогда я сейчас уйду. Я подожду у подъезда, – женщина тяжело стала подниматься со стула.
– Да зачем же у подъезда! – Ангелина всплеснула руками. – Нисколько Вы меня не задерживаете, не мешаете. Может, Вы есть хотите? Давайте я картошку с рыбой погрею.
От угощения гостья отказалась, медленно пила чай, потом грустно подняла глаза на Ангелину и едва слышно вымолвила:
– Вы не обращайте на меня внимания, занимайтесь своими делами. Хотите, я пойду в малую гостиную, посижу там. Не бойтесь: я не воровка, не аферистка, ничего не возьму.
– Катя, а Вы хорошо ориентируетесь. Вы раньше работали здесь? В смысле, убирались в этой квартире? – догадалась Геля.
– Я здесь жила. Я бывшая жена Бориса Евгеньевича, – устало и совершенно равнодушно произнесла Катя.
Ангелина помнила, что Борис упомяминал, что жена ушла от него к его же другу. Именно этим эпизодом объясняла себе Геля постоянную ревность жениха. Думала, что он боится быть вновь обманутым, как говорится, обжегшись на молоке, на воду дуют. Бывшая жена рисовалась в воображении этакой бессердечной красоткой, легко меняющей мужей, не заботясь о их душевном состоянии, но эта Катя с тёмными кругами вокруг несчастных глаз никак не подходила под образ коварной изменшицы.
– Борис мне рассказывал, что Вы от него ушли, – Геля осеклась на полуслове, решив, что её замечание бестактно.
– Не ушла, а сбежала, – тем же бесцветным голосом поправила Катя. – Если бы я не Андрей, я бы сошла с ума.
– Андрей – это Ваш новый муж?
– Давай «на ты». Так проще. Андрей мой муж, – голос гостьи потеплел. – Он замечательный человек. После Бориса я долго раны зализывала и уже не могла вообразить, что бывают такие мужчины, как Андрей. Ночью просыпалась, смотрела на Андрея и понять е могла, за что такое счастье мне выпало. Ты давно с Борисом живешь?
– Второй месяц.
– А я десять лет с ним промучилась, – Кати печально посмотрела на Гелю, словно ища у неё сочувствия.
– Почему ты с ним мучилась?
– Потому что ту жизнь только мучением можно назвать. Хотя иногда мне казалось, что я привыкла и что всё у нас нормально, а по-другому и не бывает, почти научилась жить с мыслью, что это навсегда. За десять лет я превратилась в живую мумию, без эмоций и сил. Только с Андреем я узнала, что есть другая, нормальная, жизнь, в которой меня уважают, считаются с моим мнением.
– Так всё же? Что такого ужасного было?
– Я не хочу тебя настраивать против Бориса. Может, у тебя всё по-другому получится. Хотя он такой, какой есть. Вопрос, как ты это примешь.
– Что «это» я должна принять?
– То, что ты ищешь сильное плечо, а найдёшь тирана, – сказано было спокойно, как о чём-то самом заурядном.
Геля изумлённо посмотрела на гостью:
– Он тебя бил?
– Чтобы сделать жизнь невыносимой, необязательно руки распускать. Хотя и это бывало, когда я своё несогласие проявляла.
– А это сразу началось, то, что ты несогласие проявляла, а он дрался.
– Борис не дрался, он бил, – Катя скривила губы, замолчала, но через минуту тем же бесцветным голосом продолжила: – Ну, а началось, конечно, не сразу. Я ещё в универе училась, когда мы познакомились. Я тогда только в Москву приехала, на истфак поступила, а Борис взрослый, солидный, он очень красиво за мной ухаживал. Покупал мне подарки, а комендант нашего общежития каждое утро передавала мне цветы от него. Всё девчонки в общежитии мне завидовали. Вскоре я к нему переехала, и началось: он мне не разрешал с кем-либо дружить тесно, даже к родителям ездить запрещал. Но я, дурочка, думала, что это от любви, ни на минуту со мной разлучаться не хочет. А потом потребовал, чтобы я учиться бросила. Родители меня ругали, друзья, но я влюблена была; как собака, ему в глаза заглядывала, что он хотел, то и делала. Мне только двадцать было, а я уже превратилась в женщину-домохозяйку, полностью зависящую от мужа. Мне нельзя было выходить куда-то без его разрешения. Ему надо было полностью меня контролировать: телефон на прослушке, геолокация постоянно ему показывала, где я нахожусь. Я без него и шагу не смела сделать. Как-то увидела у него помаду на рубашке, конечно, выступила, он стал орать: «Да кто ты вообще такая, чтобы мне указывать?! Ты здесь никто, я тебя обеспечиваю, ты от меня полностью зависишь! Сиди и не тявкай! Захочу – буду сюда баб водить, а ты станешь простыни стирать!», размахнулся и залепил мне пощёчину. Я тогда в шоке была, а потом в привычку вошло. Скажу что-то против, и шею в плечи втягиваю – жду, что может ударить.
– Он что, открыто стал изменять? – глаза Гели наполнились ужасом.
– Нет, конечно, – всё так же спокойно отвечала Катя. – Просто тогда взбеленился, что я смею ему замечания делать. Я потом себя ещё корила, в себе причины его недовольства находила. Муж меня унижал, а я оправдывалась или молчала, боялась идти на конфликт. Это я потом поняла, что мужу моему нужна была жертва. Он самоутверждался, ломал меня об калено, и наблюдал, развлекался. Но я не игрушка, а живой человек. Жила в постоянном ожидании его недовольства, а потом и побои терпела. Родителям, знакомым ничего не рассказывала, было стыдно. Не хотела разрушить картину образцовой семьи, ведь о нас думали именно так. Рассуждала: образования у меня нет, работы тоже, если муж меня выгонит, я останусь одна, ведь кому я нужна в тридцать-то с лишним лет? Для других мы прекрасно жили: путешествовали, гостей на даче принимали, Боря, заботливый муж, всегда у мангала, я его друзей развлекаю. Квартиру эту купили, можно сказать, совместно нажитое имущество.
– Так, ты можешь себе часть требовать, – перебила Ангелина.
– Мне ничего от него не надо. Лишь бы в покое оставил.
– А зачем ты сейчас к нему пришла?
Катя хотела что-то сказать, но вместо этого вдруг разрыдалась. Ангелина испуганно замерла, не зная, как успокоить. Женщину словно прорвало, голос больше не звучал бесстрастно, а вырывался отчаянный крик:
– Он посадил Андрея! Он сразу сказал, когда я от него ушла, что жить мы с Андреем не будем, но сначала по мелкому паскостил, потом бизнес у Андрея отжимал, ну, и так, всякое такое. А тут наркоту подбросил, какой-то наркотрафик Андрею приписал – ему сфальсифицировать вещественные доказательства ничего не стоит. Узнал, что мне рожать, и устроил.
– Но, может, Борис не при чём, – с надеждой произнесла Геля.
– Может, только у Андрея в офисе едва обыск начался, а муженёк бывший мне уже позвонил, поздравил, что нашему ребёнку ещё и восемнадцати не исполнится, как он отца увидит. Я Бориса ненавижу, я его своими руками придушить готова, но я в ногах у него валяться буду, землю готова целовать, чтоб он Андрея освободил.
– Но теперь уже, наверное, поздно, если арестовали.
– У Борьки везде всё схвачено. Как затеял, так и остановит. Я любые деньги дам, я квартиру продам, – Катя вновь зарыдала.
В прихожей хлопнула дверь – вернулся хозяин. Катя побледнела и медленно поднялась из-за стола. Некрасивая, с распухшими губами, заплаканная, она сложила руки на огромном животе и пошла навстречу бывшему мужу.
– Ты зачем явилась? – голос Бориса звучал раздражённо.
– Боря, я тебя прошу, остановись! – Катя хотела что-то сказать, но голос её задрожал, и она снова заплакала.
– Вон пошла! – мужчина схватил беременную женщину за локоть и потащил к дверям. – И чтобы не смела больше появляться. Куда ушла, там и сиди.
– Боря! – Ангелина выскочила в коридор. – Ты что творишь! Не видишь, ей вот-вот рожать!
– Про её выблядка мне совсем не интересно, – Борис выпихнул бывшую жену за двери, та, не устояв на ногах, упала.
Геля выскочила следом, помогла подняться:
– Катя, подожди, я сейчас куртку возьму и тебя провожу.
Но проводить Катю ей не удалось. Борис вышвырнул на лестничную клетку Катин пуховик, а Ангелину затащил в квартиру.
– Она беременная! Она сейчас родить может! – вырываясь, кричала Геля.
– Успокойся, истеричка. Сейчас я её на такси посажу, – Борис вышел из квартиры громко хлопнув дверью.
Уйти, немедленно уйти отсюда! Что это было, Геля подумает потом, а сейчас для неё главное – уйти. С этими мыслями Ангелина кинулась собирать вещи.
Глава 28
Ангелина схватила дорожную сумку и стала судорожно бросать в неё одежду, бельё. Вещей оказалось неожиданно много: за месяц проживания у Бориса ею что-то довозилось, что-то докупалось. Девушка решила, что нужно взять только необходимое, чтобы было в чём на работу пойти, и побыстрее уйти отсюда. Закрывая молнию на сумке, Геля почему-то вспомнила, что с этой сумкой они с Ксюхой ездили в Старое Залучье. Кажется, что это было так давно, а их трёх месяцев не прошло.
Подхватив сумку, Геля пошла к дверям, но в прихожей столкнулась с Борисом. Он только вошёл и вопросительно смотрел на невесту:
– Ты куда?
– Я ухожу от тебя.
– Неожиданно. Может, объяснишь причину.
– А что тебе непонятно? После того, что я сейчас слышала и видела, я не хочу оставаться рядом с тобой.
– Успокойся. Ты ничего не поняла, – в стальных глазах Бориса ничего не отражалось.
– Пропусти, – Ангелина попыталась обойти мужчину, но он взял её плечи, до боли сжал и легко отшвырнул в глубь прихожей. Она упала, но быстро поднялась и хотела подойти к дверям, но вновь была так же, молча, отброшена назад.
– Прекращай истерику. Куда ты собралась? Через неделю свадьба.
– Никакой свадьбы не будет. Я от тебя ухожу.
– Ты никуда и никогда не выйдешь из этого дома, пока я этого не захочу, – равнодушно бросил мужчина.
Ничего больше не было сказано, но в мозгу Ангелины словно щёлкнул переключатель и холодный озноб пробрал всё тело, топя его в волне паники и страха. Из квартиры ей реально не выйти: он сейчас перекодирует замки, и открыть умный замок умного дома ей не удастся.
Геля поднялась на второй уровень, зашла в гостевую, достала телефон, задумавшись: кому бы позвонить, чтобы приехал и забрал её отсюда. И тут вспомнила слова Кати «Ему надо было полностью меня контролировать: телефон на прослушке, геолокация постоянно ему показывала, где я нахожусь». Значит, и её телефон был постоянно под его контролем. Поэтому Борис так психанул, когда у неё выключился мобильник – потерял возможность наблюдения за её перемещениями. И, возможно, её телефонные разговоры, как в своё время разговоры Кати, тоже прослушиваются. «Главное в отношениях, я считаю, это честность. Все говорят о доверительных отношениях, но ложь убивает доверие», – сказал когда-то Ярослав. А Борис не доверял своей жене, теперь не доверяет Ангелине, контролируя каждый шаг.
В комнату зашёл Борис, обнял Ангелину, поцеловал шею:
– Ты слишком доверчива. Моя бывшая жена ушла к подонку, а теперь хочет, чтобы я его вытаскивал из дерьма, в которое он по своей жадности попал.
Ангелине впервые стало неприятно ощущение губ Бориса на своем теле, и ещё она подумала, что её не интересует версия случившегося, изложенная Борисом, – что бы там ни произошло, она не сможет быть с этим человеком: Катя ясно сказала то, что Геля чувствовала, но то ли не могла, то ли боялась сформулировать. «Ты ищешь сильное плечо, а найдёшь тирана».
– Давай по-честному, – Ангелина высвободилась из объятий Бориса. – Я тебя не люблю, думала, что сумею полюбить, но с каждым днём понимаю, что вряд ли это получится. Меня тяготит твоё присутствие, мне лучше, когда тебя нет рядом.
– А почему же ты приняла моё предложение?
– Исключительно из меркантильности, захотелось богатой жизни. И ещё хотела забыть бывшего любовника.
– Тебе сейчас хочется меня позлить. Ты возбуждена и пытаешься своё раздражение выплеснуть на меня. Поверь, то, что рассказала эта похотливая дрянь, не имеет ничего общего с реальностью.
Голос Бориса звучал абсолютно спокойно. И это почему-то пугало Ангелину. Она не понимала, что это: удивительная выдержка? Тогда какие угрозы скрыты за этим показным хладнокровием и что будет, когда он обрушит на неё весь накопившийся гнев? Или это философия буддизма? Нет, буддист, человек не только без эмоций, но и без и денег, а к Борису это не относится. А может, он не проявляет эмоций, потому что их попросту нет, он не человек, а чёрствый биоробот?
– Похотливая дрянь – это женщина, с которой ты прожил больше десяти лет.
