Маша размазывала слёзы по щекам и просила тётю Алю приезжать в гости почаще, Никита не плакал, но тоже был расстроен этим отъездом – он уже попал под очарование гостьи, и даже Дима, как всегда сдержанно, попросил свояченицу всегда обращаться за любой помощью, «за любой», повторил дважды.
Алина, похорошевшая, весёлая, села в машину и умчалась навстречу новой жизни. Но уже осенью Стас позвонил Инне узнать: не в Даниловске ли Алина? Нашлась беглянка через неделю, но не в Даниловске, а в каком-то подмосковном притоне.
– Папа, ну, почему так? Алина ведь богом поцелована! Таких способностей ни у кого не было – и умна, и талантлива, и красива. Все ей блестящее будущее пророчили. Столько было природой дано, и так бездарно этим распорядиться! – обсуждала Инна с отцом очередное пике Алины. – Ей работать надо пойти.
– Правильно жить – это тоже работа, – Славе было больно говорить об Алине.
– Так, почему Алина отца поздравлять не захотела? – вопрос Риты прервал воспоминания Инны.
– Не знаю. Папа сказал, что она не приедет.
Посвящать подругу в подробности жизни сестры Инне не хотелось. Не потому, что у неё были секреты от Риты, просто тяжело было рассказывать, что на днях Алина вышла из больницы, куда её с посулами и уговорами уложил Стас, и провоцировать её застольем родные побоялись, поэтому, долго обсуждая присутствие Алины в ресторане, пришли к выводу: ничего ей не говорить о предстоящем празднике. Обсуждал Слава, стоит ли приглашать или нет младшую дочь, не только с Инной, но, в первую очередь, решался этот вопрос с Лидией. За семь лет бывшие супруги, простив все обиды, стали прекрасными компаньонами. Они вновь работали вместе, и отношения между ними были значительно лучше, чем во времена их семейной жизни. Лидия, конечно, тоже будет на юбилее, чтобы поздравить бывшего мужа, а теперь совладельца компании. Инна задумалась: кого ещё она увидит из близких людей, с которыми не встречалась много лет. Будет дядя Гоша, двоюродный брат отца, с семьей. С ними она виделась три года назад, когда приезжала в Москву на похороны бабушкиной сестры, а за год до этого встречались на свадьбе троюродного брата. Инна перебирала в памяти знакомые имена: Нестеренко, старинные папины друзья, конечно, будут – дядя Витя и тётя Настя. Митя, разумеется, не придёт, а если придёт… Инна сказала себе, что ей всё равно: увидит или не увидит она Митю, но мысль о том, что она может встретиться с бывшим возлюбленным уже не давала покоя.
Ночью, засыпая, по многолетней привычке, Инна обсуждала с мамой предстоящую встречу.
– Мама, представляешь: нашему папке пятьдесят пять лет.
– И мне бы сейчас пятьдесят пять было, а вот всегда молодой останусь – девушка на фотографии смеётся.
– Я твоё сердоликовое сердечко одену, оно всегда мне помогает.
– Так, наверное, оно уже из моды вышло, чтобы на торжество его надевать, – тревожится девушка.
– Мама, это теперь называется винтаж. Я одену кулон на длинную цепочку, и будет очень стильно. Надо только платье подобрать, чтобы всё сочеталось. Завтра, после работы, пойду по магазинам. Сейчас лето, вызовов немного. Успею, – Инна не пошла в ординатуру, чтобы быть хирургом, как вначале планировала, а стала участковым терапевтом в городской поликлинике. Не захотела идти в больницу, где в глазах окружающих, в первую очередь, была бы женой главврача. Мишкин не одобрил решение жены, но и отговаривать не стал.
– А чего ты, доча, вдруг так засуетилась? – мама хитро прищурила весёлые глаза. – Про Митю вспомнила? Хочешь его поразить?
– Да зачем он мне теперь? Может, мы и не встретимся.
– А если встретитесь, – мама улыбается, – он пожалеет, что тебя упустил. Ты ведь у меня красавицей стала. Про Машеньку ему скажешь?
– Ой, мамочка, давай потом про это поговорим. Мне пока платье красивое надо купить.
– Инночка, ты чего не спишь? – проснулся Мишкин, включил свет.
– Я засыпаю, Дим, не разгуливай меня, – Инна отвернулась к стене и закрыла глаза, представляя, как она зайдёт в банкетный зал, а навстречу её встанет из-за стола Митя.
Слава Рождественский встречал на вокзале дочь с внучкой. Поезд из Даниловска опаздывал, и Слава начинал нервничать. В молодости невозмутимо спокойный, в последнее время он часто волновался из-за пустяков: понимал, что ерунда, внимания не стоит, но всё равно бесконечно прокручивал в голове негативные варианты. Началось это лет восемь назад, когда в одночасье, как карточный домик, рухнула его налаженная жизнь, он оказался в совершенно непредсказуемом мире и стал ждать от судьбы новых подвохов. Слава и до того получал тяжёлые удары – когда ему было двадцать шесть, погибла любимая жена, ради которой он жил, но тогда был молод и полон энергии, поэтому собрался силами и пошёл вперёд – построил успешный бизнес, создал новую семью, росли дочери… Мысли о дочерях тоже стали болевой точкой для Вячеслава. Всегда волновался за старшую: тихая, неуверенная в себе, к тому же Слава замечал, что жена недостаточно внимательна к молчаливой малютке. Зато младшая никаких опасений не вызывала, отец только любовался ею – умничка, красавица, бесконфликтная, но при этом за себя могла постоять. А вот выросли, и оказалось, что за Инну напрасно беспокоился: выучилась, стала врачом, семья прекрасная, внучка – сплошная радость. А в Алине сломался нравственный стержень – ни самоуважения, ни достоинства в дочери не осталось. Слава винил себя: всегда занят был работой, остальное казалось второстепенным, а именно дети, как выяснилось, и есть самое главное, то, что после нас останется. Жаль, поздно понял эту простую истину.
Наконец прибыл долгожданный поезд. Из вагона сначала выпрыгнула Маша, подбежала к деду, повисла на шее, следом вышла Инна с большой дорожной сумкой, весёлая, загорелая, поцеловала отца. Только что прошёл дождь, вся платформа была в лужах. Маша взяла маму за руку, аккуратно, чтобы не обрызгаться и не промочить ноги, засеменила рядом. Слава с умилением смотрел на своих девочек, предложил:
– В субботу день рождения отметим, а потом давайте на дачу съездим, утром на рыбалку сходим, вечером шашлычок пожарим.
– Папка, мы только на пять дней приехали. У нас уже всё расписано. Мы завтра в зоопарк и в Планетарий, потом нам на ВДНХ надо, затем в Третьяковку – в зал Васнецова на Алёнушку и трех богатырей посмотреть, билеты в театр я по интернету заказала. Дачу на другой раз оставим.
– Когда ты соберешься в другой раз? – Слава вздохнул, ставя дорожную сумку в багажник.
– Соберусь. Будут у Маши осенние каникулы, а у меня отпуск, и сразу приедем к тебе, – Инна счастливо улыбалась. Многолюдье родного города и пугало, и радовало.
На следующий после приезда день Инна с Машей отправились, как и планировали, в зоопарк. Вышли из метро, и их подхватила вечно спешащая московская толпа.
– Мамочка, тут никто никого не знает, – полуиспуганно, полувосторженно прошептала Маша.
И тут же, опровергая её слова, высокий светловолосый мужчина остановился перед ними:
– Инна!
– Митя!
Маша с любопытством наблюдала, как незнакомец взял маму за руку, улыбаясь, обвел взглядом:
– Ты прямо расцвела! Смотрю: какая красивая женщина идёт, на Инну похожа, а потом вижу: так это моя Инна и есть!
Машу удивило, что мужчина назвал маму «моя» и что мама (это Маша почувствовала) смутилась.
– Вот вчера приехала с дочкой к отцу. У него День рождения. Пятьдесят пять лет. Мы сейчас в зоопарк идём, – мама говорила странно короткие, обрывочные фразы, что было ей несвойственно.
– Да, я слышал, родители говорили, что к дяде Славе на юбилей собираются. А это дочь твоя? Большая какая, – мужчина скользнул равнодушным взглядом по Маше. – Тебя как зовут, девочка?
– Мишкина Мария Дмитриевна, – гордо представилась Маша.
– Ух ты! Как всё по-взрослому. Вижу мамино воспитание.
Маша увидела, что от этих слов мама покраснела.
– Инн, вообще-то, мне бежать надо, я тут к стоматологу заезжал. Но, если хочешь, могу вас подвезти. У меня машина рядом на парковке.
– Куда нас подвозить? Мы же в зоопарк идём.
– Ой, извини, не сообразил, что перед зоопарком стоим, – Митя улыбнулся своей открытой беззаботной улыбкой. – Ты надолго приехала?
– На неделю.
– Отлично! Я сегодня по делам в Питер смотаюсь на пару дней. Давай на той неделе пересечёмся. Телефон диктуй.
Инна назвала номер, попрощалась и пошла с дочерью в зоопарк. Но Маша заметила, что мама как-то сразу изменилась, стала рассеянна, невпопад отвечает на вопросы.
На своё пятидесятипятилетие Вячеслав решил взять Машу. Инна считала, что ребёнку нечего делать в ресторане среди взрослых, но Славе хотелось похвастаться внучкой. Договорились, что Маша побудет в начале торжества, а потом за ней приедет и заберёт к себе домой Соня, секретарша Рождественского. О своей сотруднице Слава говорил с заметной теплотой, и Инна не могла удержаться, чтобы не спросить:
– Папка, а почему ты свою Софью в ресторан не пригласил? Похоже, у тебя с ней очень дружеские отношения.
– Какие ещё отношения? Нормальные, рабочие, – отмахнулся Слава, но при этом лукаво улыбнулся.
В большом банкетном зале собралось много народу. Одних Инна знала с детства, других видела впервые. Обнимали родные, удивлялись, какая уже взрослая Маша: «Чужие дети быстро растут!»
– Инночка, совсем не изменилась! – к Инне шла, радостно раскрыв руки для объятий, Лидия.
– Ты тоже почти не изменилась, – ответила Инна, хотя в первую минуту не узнала мачеху в располневшей немолодой женщине с пучком седоватых волос.
– Да ладно тебе, – Лидия махнула рукой, – ещё как изменилась! Болезни замучили, ну, а про Алину ты знаешь. Тоже здоровья не прибавляет. Она рассказывала, как у тебя гостила. Спасибо! – Лидия сжала руку Инны.
– Ты за что благодаришь? Мне Алина не чужая.
– Мы все не чужие, а видимся раз в пять лет, – Лидия горько вздохнула. – Ты бы заезжала, когда в Москве бываешь.
– Обязательно навещу.
– Дочка у тебя какая хорошая, воспитанная, – Лидия кивнула на Машу, которой Слава что-то воодушевленно рассказывал, знакомя с родственниками, и, как о чём-то само собой разумеющимся, добавила: – Красавицей будет, вся в бабку Настю: уже сейчас стать видна и глазища зелёные на пол-лица.
Инна ничего не ответила, она смотрела на вошедших в зал супругов Нестеренко. Вальяжный Виктор Васильевич и Анастасия Михайловна, словно сошедшая с парадного императорского портрета. Слава поспешил навстречу гостям, стал знакомить с внучкой, указал на дочь, стоящую рядом с Лидией. Анастасия царственно кивнула Инне, Виктор вежливо улыбнулся.
Сели за стол, начали произносить здравницы, тосты. Слава усадил внучку рядом с собой, и пока девочку не забрали, Инна ловила внимательные взгляды Нестеренко, обращенные на Машу. Застолье было в разгаре, начались танцы, на свободное место рядом с Инной села Анастасия.
– Как дела, Инночка? Рассказывай. Мы с Виктором Васильевичем часто тебя вспоминаем. Жаль, что ты теперь далеко.
– Спасибо. У меня всё хорошо. Работаю в поликлинике. У нас с мужем двое детей – Машу Вы сейчас видели, ещё Никита, сынок.
– Нам Слава рассказывал, что с вами ещё сын твоего супруга живёт. Девочка у тебя очень хорошая, развитая, – Анастасия запнулась, –. сказала нам, что осенью в школу пойдёт. Она у тебя когда родилась? Зимой, наверное?
– В феврале, водолейчик. Поэтому и болтает без остановки, – с улыбкой ответила Инна.
Было видно, что Анастасия ещё хочет что-то спросить, но не решается. Подошёл Слава, поддержал слова Инны: «Болтушка редкая, но всё по делу» – вспомнил, как уже в три года Машенька ему наизусть «Мойдодыра» читала. Рядом оказались другие родственники, зазвучали воспоминания, связанные с детством членов семьи, и Анастасия вернулась на своё место за столом.
В воскресенье Инна проснулась от трели телефонного звонка:
– Доброе утро! Не разбудил? Я из Питера вернулся. Давай через час встретимся.
– Доброе утро! Разбудил. Вчера поздно из ресторана приехали.
– Ну, раз я тебя разбудил, предлагаю вместе позавтракать. Куда за тобой заехать?
И вот они сидят в ресторане русской кухни на Пятницкой. Инна смотрит на красивого широкоплечего мужчину, которым бредила всю юность, чьи черты с трепетом находила в дочери. Хотела бы она, чтобы этот красавец целовал её, чтобы эти сильные руки гладили её тело?
– Я люблю тут завтракать, – Митя вальяжно раскинулся в кресле, – сейчас принесут драники с северными креветками, тебе, уверен, понравятся. Ещё у них на завтраки сырники с лимонной сметаной подают. Заказать тебе?
– Спасибо! Я вчера у папы на Дне рождения на год вперёд наелась, – Инна смущенно улыбнулась: хотела пошутить, а получилось будто оправдывается.
– Инн, я в понедельник собирался вернуться, а не выдержал, сегодня примчался, – Митя замолчал и выразительно посмотрел на Инну, не дождавшись её реакции, продолжил: – Я как с тобой в пятницу встретился, так только про тебя и думаю. Вспоминаю, как мы с тобой жили. Как здорово мне тогда было.
Инна с удивлением слушала Митю. Сколько лет она представляла, как произойдёт этот разговор, мечтала, что Митя поймёт, оценит её любовь, но услышала долгожданные слова, когда уже перестала ждать.
– Ты когда от меня ушла, я толком не понял почему. Мне бы, дураку, с тобой встретится, обсудить, но я тогда с Алиной был. Она ворвалась и всю прежнюю размеренную жизнь сломала. Понимаешь, всё как в чаду было. Помню только: одного боялся, что она уйдёт от меня. А она и ушла. Три года прошло, я уже с другой девушкой жил, хорошей девушкой, Полиной. В ЗАГС заявление подать собирались, а тут Алина появилась. Ночью ворвалась, паспорт потребовала, денег. Странная такая, полчаса пробыла, а я уже на Полину смотреть не мог, такой она показалась пресной, скучной, этакая домашняя курица. А Алина – она дикий зверь, и энергетика бешеная. Впрочем, чего про это теперь говорить. Жизнь бестолково пошла, думал, семью создам, смысл появится. Женился, отцовского партнёра дочь, неплохая, только чужая, ночью смотрю на неё – в постели лежит чужая женщина, потом развёлся. Пустота на душе, в депресняк несколько раз уходил. Бывало, чем-то занимаюсь, и такая тоска вдруг наваливается, сердце холодной рукой сжимает. Романы были, но это всё не то. Я, когда тебя у зоопарка увидел, понял: ты лучшее, что было в моей жизни.
Инна завороженно слушала Митю, вдруг расстегнулась цепочка и сердоликовый кулон соскользнул на колени. Наклонилась, взяла в руки оранжевое сердечко, и тут же мелькнула неожиданная мысль: Дима никогда не вешал на неё своих страданий. Когда они работали вместе в травматологии многопрофильной московской больницы, Мишкин слушал её, успокаивал, поддерживал, но не обременял своими проблемами, а их у него тогда было предостаточно.
– Зачем ты мне всё это рассказываешь? – Инна перебила откровения Мити.
– Потому что знаю: ты поймешь. Ты всегда меня понимала, как никто другой. С тобой рядом спокойно было, от тебя всегда умиротворение шло, и жизнь была какая-то, – Митя задумался, подбирая слова, – разумная, осмысленная. Не уезжай в свой Зажопинск, оставайся.
– Митя, ты что говоришь! Во-первых, не Зажопинск, а Даниловск, а во-вторых, у меня там семья, работа.
– Работы медику и здесь навалом, а семья у нас с тобой будет. Ты же мужа своего не любишь. Думаешь, я не догадываюсь, что не могла ты за два месяца забыть, как мы жили. Ты от досады замуж пошла и из Москвы уехала.
Алина, похорошевшая, весёлая, села в машину и умчалась навстречу новой жизни. Но уже осенью Стас позвонил Инне узнать: не в Даниловске ли Алина? Нашлась беглянка через неделю, но не в Даниловске, а в каком-то подмосковном притоне.
– Папа, ну, почему так? Алина ведь богом поцелована! Таких способностей ни у кого не было – и умна, и талантлива, и красива. Все ей блестящее будущее пророчили. Столько было природой дано, и так бездарно этим распорядиться! – обсуждала Инна с отцом очередное пике Алины. – Ей работать надо пойти.
– Правильно жить – это тоже работа, – Славе было больно говорить об Алине.
***
– Так, почему Алина отца поздравлять не захотела? – вопрос Риты прервал воспоминания Инны.
– Не знаю. Папа сказал, что она не приедет.
Посвящать подругу в подробности жизни сестры Инне не хотелось. Не потому, что у неё были секреты от Риты, просто тяжело было рассказывать, что на днях Алина вышла из больницы, куда её с посулами и уговорами уложил Стас, и провоцировать её застольем родные побоялись, поэтому, долго обсуждая присутствие Алины в ресторане, пришли к выводу: ничего ей не говорить о предстоящем празднике. Обсуждал Слава, стоит ли приглашать или нет младшую дочь, не только с Инной, но, в первую очередь, решался этот вопрос с Лидией. За семь лет бывшие супруги, простив все обиды, стали прекрасными компаньонами. Они вновь работали вместе, и отношения между ними были значительно лучше, чем во времена их семейной жизни. Лидия, конечно, тоже будет на юбилее, чтобы поздравить бывшего мужа, а теперь совладельца компании. Инна задумалась: кого ещё она увидит из близких людей, с которыми не встречалась много лет. Будет дядя Гоша, двоюродный брат отца, с семьей. С ними она виделась три года назад, когда приезжала в Москву на похороны бабушкиной сестры, а за год до этого встречались на свадьбе троюродного брата. Инна перебирала в памяти знакомые имена: Нестеренко, старинные папины друзья, конечно, будут – дядя Витя и тётя Настя. Митя, разумеется, не придёт, а если придёт… Инна сказала себе, что ей всё равно: увидит или не увидит она Митю, но мысль о том, что она может встретиться с бывшим возлюбленным уже не давала покоя.
Ночью, засыпая, по многолетней привычке, Инна обсуждала с мамой предстоящую встречу.
– Мама, представляешь: нашему папке пятьдесят пять лет.
– И мне бы сейчас пятьдесят пять было, а вот всегда молодой останусь – девушка на фотографии смеётся.
– Я твоё сердоликовое сердечко одену, оно всегда мне помогает.
– Так, наверное, оно уже из моды вышло, чтобы на торжество его надевать, – тревожится девушка.
– Мама, это теперь называется винтаж. Я одену кулон на длинную цепочку, и будет очень стильно. Надо только платье подобрать, чтобы всё сочеталось. Завтра, после работы, пойду по магазинам. Сейчас лето, вызовов немного. Успею, – Инна не пошла в ординатуру, чтобы быть хирургом, как вначале планировала, а стала участковым терапевтом в городской поликлинике. Не захотела идти в больницу, где в глазах окружающих, в первую очередь, была бы женой главврача. Мишкин не одобрил решение жены, но и отговаривать не стал.
– А чего ты, доча, вдруг так засуетилась? – мама хитро прищурила весёлые глаза. – Про Митю вспомнила? Хочешь его поразить?
– Да зачем он мне теперь? Может, мы и не встретимся.
– А если встретитесь, – мама улыбается, – он пожалеет, что тебя упустил. Ты ведь у меня красавицей стала. Про Машеньку ему скажешь?
– Ой, мамочка, давай потом про это поговорим. Мне пока платье красивое надо купить.
– Инночка, ты чего не спишь? – проснулся Мишкин, включил свет.
– Я засыпаю, Дим, не разгуливай меня, – Инна отвернулась к стене и закрыла глаза, представляя, как она зайдёт в банкетный зал, а навстречу её встанет из-за стола Митя.
ГЛАВА 28
Слава Рождественский встречал на вокзале дочь с внучкой. Поезд из Даниловска опаздывал, и Слава начинал нервничать. В молодости невозмутимо спокойный, в последнее время он часто волновался из-за пустяков: понимал, что ерунда, внимания не стоит, но всё равно бесконечно прокручивал в голове негативные варианты. Началось это лет восемь назад, когда в одночасье, как карточный домик, рухнула его налаженная жизнь, он оказался в совершенно непредсказуемом мире и стал ждать от судьбы новых подвохов. Слава и до того получал тяжёлые удары – когда ему было двадцать шесть, погибла любимая жена, ради которой он жил, но тогда был молод и полон энергии, поэтому собрался силами и пошёл вперёд – построил успешный бизнес, создал новую семью, росли дочери… Мысли о дочерях тоже стали болевой точкой для Вячеслава. Всегда волновался за старшую: тихая, неуверенная в себе, к тому же Слава замечал, что жена недостаточно внимательна к молчаливой малютке. Зато младшая никаких опасений не вызывала, отец только любовался ею – умничка, красавица, бесконфликтная, но при этом за себя могла постоять. А вот выросли, и оказалось, что за Инну напрасно беспокоился: выучилась, стала врачом, семья прекрасная, внучка – сплошная радость. А в Алине сломался нравственный стержень – ни самоуважения, ни достоинства в дочери не осталось. Слава винил себя: всегда занят был работой, остальное казалось второстепенным, а именно дети, как выяснилось, и есть самое главное, то, что после нас останется. Жаль, поздно понял эту простую истину.
Наконец прибыл долгожданный поезд. Из вагона сначала выпрыгнула Маша, подбежала к деду, повисла на шее, следом вышла Инна с большой дорожной сумкой, весёлая, загорелая, поцеловала отца. Только что прошёл дождь, вся платформа была в лужах. Маша взяла маму за руку, аккуратно, чтобы не обрызгаться и не промочить ноги, засеменила рядом. Слава с умилением смотрел на своих девочек, предложил:
– В субботу день рождения отметим, а потом давайте на дачу съездим, утром на рыбалку сходим, вечером шашлычок пожарим.
– Папка, мы только на пять дней приехали. У нас уже всё расписано. Мы завтра в зоопарк и в Планетарий, потом нам на ВДНХ надо, затем в Третьяковку – в зал Васнецова на Алёнушку и трех богатырей посмотреть, билеты в театр я по интернету заказала. Дачу на другой раз оставим.
– Когда ты соберешься в другой раз? – Слава вздохнул, ставя дорожную сумку в багажник.
– Соберусь. Будут у Маши осенние каникулы, а у меня отпуск, и сразу приедем к тебе, – Инна счастливо улыбалась. Многолюдье родного города и пугало, и радовало.
***
На следующий после приезда день Инна с Машей отправились, как и планировали, в зоопарк. Вышли из метро, и их подхватила вечно спешащая московская толпа.
– Мамочка, тут никто никого не знает, – полуиспуганно, полувосторженно прошептала Маша.
И тут же, опровергая её слова, высокий светловолосый мужчина остановился перед ними:
– Инна!
– Митя!
Маша с любопытством наблюдала, как незнакомец взял маму за руку, улыбаясь, обвел взглядом:
– Ты прямо расцвела! Смотрю: какая красивая женщина идёт, на Инну похожа, а потом вижу: так это моя Инна и есть!
Машу удивило, что мужчина назвал маму «моя» и что мама (это Маша почувствовала) смутилась.
– Вот вчера приехала с дочкой к отцу. У него День рождения. Пятьдесят пять лет. Мы сейчас в зоопарк идём, – мама говорила странно короткие, обрывочные фразы, что было ей несвойственно.
– Да, я слышал, родители говорили, что к дяде Славе на юбилей собираются. А это дочь твоя? Большая какая, – мужчина скользнул равнодушным взглядом по Маше. – Тебя как зовут, девочка?
– Мишкина Мария Дмитриевна, – гордо представилась Маша.
– Ух ты! Как всё по-взрослому. Вижу мамино воспитание.
Маша увидела, что от этих слов мама покраснела.
– Инн, вообще-то, мне бежать надо, я тут к стоматологу заезжал. Но, если хочешь, могу вас подвезти. У меня машина рядом на парковке.
– Куда нас подвозить? Мы же в зоопарк идём.
– Ой, извини, не сообразил, что перед зоопарком стоим, – Митя улыбнулся своей открытой беззаботной улыбкой. – Ты надолго приехала?
– На неделю.
– Отлично! Я сегодня по делам в Питер смотаюсь на пару дней. Давай на той неделе пересечёмся. Телефон диктуй.
Инна назвала номер, попрощалась и пошла с дочерью в зоопарк. Но Маша заметила, что мама как-то сразу изменилась, стала рассеянна, невпопад отвечает на вопросы.
***
На своё пятидесятипятилетие Вячеслав решил взять Машу. Инна считала, что ребёнку нечего делать в ресторане среди взрослых, но Славе хотелось похвастаться внучкой. Договорились, что Маша побудет в начале торжества, а потом за ней приедет и заберёт к себе домой Соня, секретарша Рождественского. О своей сотруднице Слава говорил с заметной теплотой, и Инна не могла удержаться, чтобы не спросить:
– Папка, а почему ты свою Софью в ресторан не пригласил? Похоже, у тебя с ней очень дружеские отношения.
– Какие ещё отношения? Нормальные, рабочие, – отмахнулся Слава, но при этом лукаво улыбнулся.
В большом банкетном зале собралось много народу. Одних Инна знала с детства, других видела впервые. Обнимали родные, удивлялись, какая уже взрослая Маша: «Чужие дети быстро растут!»
– Инночка, совсем не изменилась! – к Инне шла, радостно раскрыв руки для объятий, Лидия.
– Ты тоже почти не изменилась, – ответила Инна, хотя в первую минуту не узнала мачеху в располневшей немолодой женщине с пучком седоватых волос.
– Да ладно тебе, – Лидия махнула рукой, – ещё как изменилась! Болезни замучили, ну, а про Алину ты знаешь. Тоже здоровья не прибавляет. Она рассказывала, как у тебя гостила. Спасибо! – Лидия сжала руку Инны.
– Ты за что благодаришь? Мне Алина не чужая.
– Мы все не чужие, а видимся раз в пять лет, – Лидия горько вздохнула. – Ты бы заезжала, когда в Москве бываешь.
– Обязательно навещу.
– Дочка у тебя какая хорошая, воспитанная, – Лидия кивнула на Машу, которой Слава что-то воодушевленно рассказывал, знакомя с родственниками, и, как о чём-то само собой разумеющимся, добавила: – Красавицей будет, вся в бабку Настю: уже сейчас стать видна и глазища зелёные на пол-лица.
Инна ничего не ответила, она смотрела на вошедших в зал супругов Нестеренко. Вальяжный Виктор Васильевич и Анастасия Михайловна, словно сошедшая с парадного императорского портрета. Слава поспешил навстречу гостям, стал знакомить с внучкой, указал на дочь, стоящую рядом с Лидией. Анастасия царственно кивнула Инне, Виктор вежливо улыбнулся.
Сели за стол, начали произносить здравницы, тосты. Слава усадил внучку рядом с собой, и пока девочку не забрали, Инна ловила внимательные взгляды Нестеренко, обращенные на Машу. Застолье было в разгаре, начались танцы, на свободное место рядом с Инной села Анастасия.
– Как дела, Инночка? Рассказывай. Мы с Виктором Васильевичем часто тебя вспоминаем. Жаль, что ты теперь далеко.
– Спасибо. У меня всё хорошо. Работаю в поликлинике. У нас с мужем двое детей – Машу Вы сейчас видели, ещё Никита, сынок.
– Нам Слава рассказывал, что с вами ещё сын твоего супруга живёт. Девочка у тебя очень хорошая, развитая, – Анастасия запнулась, –. сказала нам, что осенью в школу пойдёт. Она у тебя когда родилась? Зимой, наверное?
– В феврале, водолейчик. Поэтому и болтает без остановки, – с улыбкой ответила Инна.
Было видно, что Анастасия ещё хочет что-то спросить, но не решается. Подошёл Слава, поддержал слова Инны: «Болтушка редкая, но всё по делу» – вспомнил, как уже в три года Машенька ему наизусть «Мойдодыра» читала. Рядом оказались другие родственники, зазвучали воспоминания, связанные с детством членов семьи, и Анастасия вернулась на своё место за столом.
***
В воскресенье Инна проснулась от трели телефонного звонка:
– Доброе утро! Не разбудил? Я из Питера вернулся. Давай через час встретимся.
– Доброе утро! Разбудил. Вчера поздно из ресторана приехали.
– Ну, раз я тебя разбудил, предлагаю вместе позавтракать. Куда за тобой заехать?
И вот они сидят в ресторане русской кухни на Пятницкой. Инна смотрит на красивого широкоплечего мужчину, которым бредила всю юность, чьи черты с трепетом находила в дочери. Хотела бы она, чтобы этот красавец целовал её, чтобы эти сильные руки гладили её тело?
– Я люблю тут завтракать, – Митя вальяжно раскинулся в кресле, – сейчас принесут драники с северными креветками, тебе, уверен, понравятся. Ещё у них на завтраки сырники с лимонной сметаной подают. Заказать тебе?
– Спасибо! Я вчера у папы на Дне рождения на год вперёд наелась, – Инна смущенно улыбнулась: хотела пошутить, а получилось будто оправдывается.
– Инн, я в понедельник собирался вернуться, а не выдержал, сегодня примчался, – Митя замолчал и выразительно посмотрел на Инну, не дождавшись её реакции, продолжил: – Я как с тобой в пятницу встретился, так только про тебя и думаю. Вспоминаю, как мы с тобой жили. Как здорово мне тогда было.
Инна с удивлением слушала Митю. Сколько лет она представляла, как произойдёт этот разговор, мечтала, что Митя поймёт, оценит её любовь, но услышала долгожданные слова, когда уже перестала ждать.
– Ты когда от меня ушла, я толком не понял почему. Мне бы, дураку, с тобой встретится, обсудить, но я тогда с Алиной был. Она ворвалась и всю прежнюю размеренную жизнь сломала. Понимаешь, всё как в чаду было. Помню только: одного боялся, что она уйдёт от меня. А она и ушла. Три года прошло, я уже с другой девушкой жил, хорошей девушкой, Полиной. В ЗАГС заявление подать собирались, а тут Алина появилась. Ночью ворвалась, паспорт потребовала, денег. Странная такая, полчаса пробыла, а я уже на Полину смотреть не мог, такой она показалась пресной, скучной, этакая домашняя курица. А Алина – она дикий зверь, и энергетика бешеная. Впрочем, чего про это теперь говорить. Жизнь бестолково пошла, думал, семью создам, смысл появится. Женился, отцовского партнёра дочь, неплохая, только чужая, ночью смотрю на неё – в постели лежит чужая женщина, потом развёлся. Пустота на душе, в депресняк несколько раз уходил. Бывало, чем-то занимаюсь, и такая тоска вдруг наваливается, сердце холодной рукой сжимает. Романы были, но это всё не то. Я, когда тебя у зоопарка увидел, понял: ты лучшее, что было в моей жизни.
Инна завороженно слушала Митю, вдруг расстегнулась цепочка и сердоликовый кулон соскользнул на колени. Наклонилась, взяла в руки оранжевое сердечко, и тут же мелькнула неожиданная мысль: Дима никогда не вешал на неё своих страданий. Когда они работали вместе в травматологии многопрофильной московской больницы, Мишкин слушал её, успокаивал, поддерживал, но не обременял своими проблемами, а их у него тогда было предостаточно.
– Зачем ты мне всё это рассказываешь? – Инна перебила откровения Мити.
– Потому что знаю: ты поймешь. Ты всегда меня понимала, как никто другой. С тобой рядом спокойно было, от тебя всегда умиротворение шло, и жизнь была какая-то, – Митя задумался, подбирая слова, – разумная, осмысленная. Не уезжай в свой Зажопинск, оставайся.
– Митя, ты что говоришь! Во-первых, не Зажопинск, а Даниловск, а во-вторых, у меня там семья, работа.
– Работы медику и здесь навалом, а семья у нас с тобой будет. Ты же мужа своего не любишь. Думаешь, я не догадываюсь, что не могла ты за два месяца забыть, как мы жили. Ты от досады замуж пошла и из Москвы уехала.
