Глава 1
Ветер шуршал кронами. Яркое летнее солнце щедро заливало ласковым светом благословенную землю Камерата. Королевство продолжало жить своей жизнью, пока его монарх наслаждался стремительным бегом своего жеребца в лесах Лакаса. Бедное животное, которое он гнал со своей свитой, назвать счастливым было сложно, несмотря на то, что зверю выпала честь доставить удовольствие государю своей безвременной кончиной.
И пока король ломился в лесную чащобу, а его дичь изо всех сил старалось не попасться охотнику, я прогуливалась по поляне для пикников и ждала момента, когда вернутся душегубы, а вместе с ними и их трофеи, к которым я не подойду даже на расстояние пистолетного выстрела. Да, это была большая королевская охота, когда мне было позволено оставаться вдалеке от творившегося кровопролития.
На малые охоты я ездила, но оставалась в охотничьем домике, пока король со свитой ломали кусты и пугали живность в своей неуемной жажде крови. Я гуляла там, где не было слышно ружейных выстрелов. Меня сопровождали гвардейцы и дамы, прибывшие на охоту вместе с мужьями. Теперь считалось дурным тоном участие женщин в загоне. А как иначе, если королевская фаворитка терпеть не может охоты? Мода – вещь беспощадная, а придворная – еще и обязательная.
Меня тяготил этот хвост поначалу, но вскоре привыкла и даже начала получать удовольствие от его наличия, потому что дам было немного, а среди них и моя подруга – графиня Энкетт и баронесса Гард, прибывшая к мужу, как только он сменил должность и покинул Двор. Однако во дворце осталась я, и потому Фьер принимал живейшее участие в придворной жизни. А если учесть наличие его супруги, то и государь начал воспринимать наше общение с большей благосклонностью. Особенно после истории с моим похищением, в которой его милость сыграл немалую роль, с первых же минут заставив монарха засомневаться.
Баронессу я взяла под свое покровительство. Она была низкого происхождения, и уже поэтому на нее поглядывали с предубеждением, и я помогла ей избавиться от излишнего высокомерия окружающих. Внимание и радушие с моей стороны быстро изменили положение ее милости, и высшее общество приняло ее в свой круг. Фьер, улучив минуту, шепнул мне, глядя на жену, смеявшуюся вместе с другими дамами:
— Вы – волшебница, Шанриз. Никогда бы не подумал, что подобное возможно. Не знаю, как мне вас отблагодарить за всё, что вы сделали для нашей семьи.
— Пустое, — отмахнулась я. — Просто оставайтесь моим другом. И в печали, и в радости – большего не прошу.
— Об этом и просить не стоило, — улыбнулся барон, на том разговор о благодарности и закончили.
Так вот, пока государь с другими охотниками пугал животных в лесу, мы, их дамы, предавались забавам, так развлекая самих себя. Однажды даже сыграли в совсем уж детскую игру – в прятки. Но меня сразу же выдали гвардейцы, исправно исполнявшие свои обязанности. И как бы я на них ни шипела, мои телохранители не сдвинулись с места, потому меня нашли первой, и я интерес к пряткам потеряла. Впрочем, могли и просто беседовать. Да и не только. Занятий находилось немало. И потому, когда наши мужчины возвращались, мы не всегда успевали по ним соскучиться, но общество, конечно, оживало, и вечера проходили под бахвальство охотников и щебет их женщин. В общем, малые охоты я даже полюбила уже за то, что можно было отдохнуть от многолюдного Двора и за некую интимность. Но если бы еще можно было обойтись без самой охоты, то и вовсе начала бы обожать. Однако о таком оставалось лишь мечтать.
А вот на большой охоте даже разговора не заходило о том, чтобы брать меня с собой. Я оставалась на поляне и изнывала от вынужденного ожидания, порой затягивавшегося до позднего вечера, когда уже не хотелось ни пикника, ни традиционных развлечений. И потому, чтобы скрасить часы бестолкового времяпровождения, я потребовала непременного участия актеров и музыкантов. На поляне разворачивался театр под открытым небом, который пришелся по душе всем без исключения. Между актами придворные имели возможность перекусить, а после окончания обсудить постановку.
Потом кто-то слушал музыкантов и певцов, кто-то отходил, чтобы немного посплетничать. Заводились игры, в которых с удовольствием участвовали и седовласые министры. Случались и скачки, которые прижились и даже вошли в моду. Если оставалось время, затевались танцы. И день пролетал так быстро и весело, что к возвращению охотников измученных ожиданием найти было сложно. Ну а дальше уже вступала в силу традиция: показать добычу, пострелять, пока ее готовят, похвастаться удалью и за стол. Невероятно насыщенный день.
И этот был такой же. Сегодня давали балет, и он как раз закончился, скрасив нам целых четыре часа. Звуков приближающейся кавалькады слышно не было, а значит, можно было развлекаться дальше.
— Ваше сиятельство.
Я обернулась и встретилась взглядом с графом Атленгом. Министр был хмур, как обычно, но губы в учтивой улыбке все-таки растянул. Не став ему отказывать в любезности, я ответила дружелюбной улыбкой и направилась к его сиятельству... Ах, да. Вас, должно быть, удивило обращение ко мне? Нет, ошибки не было. Теперь я и вправду носила графский титул, получив его в подарок от государя на свой девятнадцатый день рождения. Мне досталось графство, которым некогда владела тетка короля, и которое было конфисковано у нее перед изгнанием в Аритан, дабы ее светлости не взбрело в голову засесть в одной из своих нор на земле Камерата.
Теперь ко мне обращались – ваше сиятельство, а имя мое полностью звучало: графиня Тибад-Стренхетт, урожденная баронесса Тенерис-Доло. Стренхетт в данном случае означало лишь то, что Тибад находится в королевском владении, где и останется, если я вздумаю выйти замуж. То есть титул, как и графство, достались только мне, но не моему роду. Поминания титула баронесса, как и имени рода, говорило, что я не замужем.
Заполучить подобного не доводилось ни одной из фавориток государя, какие были до меня. Да и фаворитам тоже. Впрочем, любимцам мужского пола все-таки везло больше, если говорить с практической точки зрения. Тот же Олив Дренг имел земли, подаренные ему государем, в личной собственности. И никто не смог бы оспорить его право на владение и отобрать дар, если, конечно, его сиятельство не сотворит нечто такое, что приведет к конфискации имущества. Но Дренг был слишком умен и предан Его Величеству, чтобы совершать подобные глупости.
Меня одаривали иначе, и дары были более чем щедрые, но ни один из них не давал мне самостоятельности. Так или иначе, я оставалась привязана к монарху: будь это земли, или поддержка в моих дела. Впрочем, главное, она у меня была.
— Доброго дня, господин министр, — поздоровалась я с Атленгом.
— Доброго дня, ваше сиятельство, — ответил граф. — Пройдемся.
— Извольте, — склонила я голову и, воспользовавшись предложенной рукой, направилась прочь от придворных, время от времени бросая на своего спутника любопытные взгляды.
Он вел меня подальше от лишних ушей, это я прекрасно понимала, только вот цели для разговора наедине не улавливала. Мы практически не общались за прошедшие два с небольшим года. Разве что раскланивались и только. Признав Атленга за человека бесполезного, я не пыталась поддерживать дружбу, которая так и не успела когда-то начаться.
— У вас до меня дело, — сказала я, остановившись первой. — Думаю, нет смысла идти до границы с Самменом, нас уже не слышат. Что вы хотели, ваше сиятельство.
Он развернулся ко мне, окинул задумчивым взглядом, нисколько не смутив, и усмехнулся:
— А вы повзрослели, маленькая баронесса. Сильно повзрослели, будто вам и не девятнадцать, а все двадцать пять. Разумеется, не внешне, не сочтите за оскорбление. Я говорю об уверенности в себе.
Приподняв брови в ироничном изумлении, я полюбопытствовала:
— Вы только заметили мое взросление, ваше сиятельство? Впрочем, вы все эти годы старались держаться от меня подальше, так что ваше открытие неудивительно.
— Теперь решился подойти, — ответил министр. — Когда-то вы дали мне слово, что уговорите короля жениться, но пока только пользуетесь его милостями…
— Постойте! — воскликнула я. — Богов ради, ваше сиятельство, о чем вы?! Уж не о том ли, что обещали свою дружбу и помощь? Так ведь, как вы сами сознались, за эти два года не нашли и минуты на то, чтобы сдержать обещание. Так чего же вы требуете от меня? Неужто ожидали, что я извернусь, чтобы угодить вам, не получив ни разу поддержки в те тяжелые дни, которых у меня было в избытке? Либо уж дружба, либо каждый сам по себе. Я ведь не требую у вас отчета в вашем бездействии, почему же вы считаете возможным пенять мне?
Атленг фыркнул и отвернулся. Я наблюдала за ним и ждала, что ответит на мою тираду министр. Наконец, граф посмотрел на меня и надменно произнес:
— Вы толкуете о личных интересах, а я говорю о Камерате. Тут не может быть торговли.
— Полноте, ваше сиятельство, — отмахнулась я. — Начнем с того, что государю тридцать два года, и у него достаточно ума, чтобы понимать всю важность женитьбы и рождения наследника. Мне же девятнадцать, да и кто я такая, чтобы указывать королю?
— Мы оба знаем, кто вы такая, — едко ответил граф, не смутил и буркнул в своей излюбленной манере: — Псисе.
— Прощены, ваше сиятельство, — не стала я вредничать.
Мы немного помолчали. Атленг вновь отвернулся, поковырял землю носком сапога для верховой езды, после покосился на меня и продолжил:
— Вы можете повлиять на Его Величество, и я прошу вас исполнить данное когда-то слово. Вы правы, время идет, король не становится моложе, а у Камерата всё еще нет наследника.
Я подняла глаза к небу, полюбовалась на облачко, напомнившее собачью голову, коротко вздохнула и вновь обратила взор на министра.
— Кто нынче у вас в фаворе, ваше сиятельство? — спросила я прямо. — Прежде вы настаивали на кандидатуре Аннен Йорденс-Квелинской, но ее высочество уже выдана замуж, и кого же теперь вы прочите нам в королевы?
— Дочь герцога Мэйта, — живо откликнулся министр. — Чудесная девушка.
Я задумалась. Мэйт – небольшой остров в Тихом море, восточный берег и прилежащие воды которого принадлежали Камерату. Особой политической выгоды от этого союза не было. Наши корабли заходили туда на стоянку, пополняли запасы пресной воды, но зато и выходили на защиту острова, если герцогу была необходима помощь. Союзнический договор был заключен еще три столетия назад и не нарушался ни разу. Камерат мог обойтись без Мэйта, а Мэйту без нашего королевства пришлось бы туго.
А еще у герцога было пять дочерей, которых надо было пристроить. И значит, этот брак был нужен только герцогу, ну и Атленгу. Наверняка ему пообещали немалое вознаграждение, если он протолкнет одну из девиц в королевы. Любопытно, которую?
— Какая из пяти? — спросила я, не став терзаться догадками.
— Флоринс, — с готовностью ответил министр. — Старшая уже просватана. Однако Его Высочество не настаивает на кандидатуре второй дочери и готов предоставить портреты оставшихся четырех. Все девушки образованы и хорошо воспитаны. Каждая из них станет достойной супругой. Но вам опасаться нечего, ваше сиятельство, — неожиданно поспешил заверить меня граф. — Герцогини милы, но в красоте вам уступают. Государь любит вас, и это видно каждому, однако ему необходима супруга, а вы ею стать не можете, сами понимаете.
— Скажу больше, ваше сиятельство, — усмехнулась я. — Я не только не могу стать королевой, но и не желаю быть ею.
— Это верная позиция, — улыбнулся граф. — Так что же вы мне ответите?
— А вы мне? — спросила я в ответ.
— Чего же вы от меня ожидаете? — изумился Атленг.
— Того, что обещали когда-то, — сказала я: — Дружбы. Но уже не той скрытной, которую невозможно разглядеть даже в увеличительное стекло, а самой настоящей. Мне нужна ваша поддержка в Совете, — откинув игры, сказала я. — К тому же вы должны учитывать, что король сам принимает решения. Я передам ему, что вы сказали о герцогинях, но ответ будет принадлежать только ему. Однако, даже если ваши чаяния и не сбудутся, мы сможем с вами поладить и в иных вопросах. Так что же вы мне ответите? — вернула я министру его же вопрос. — Я могу рассчитывать на вашу дружбу?
Он смерил меня взглядом, помолчал еще несколько минут, а после вдруг усмехнулся и покачал головой:
— А вы хищница, ваше сиятельство. Хорошо, я согласен. Но вы уже постарайтесь сказать о герцогинях так, чтобы государь хотя бы задумался.
— Можете на меня рассчитывать, — заверила я графа с улыбкой. — Вернемся к остальным?
— Да, пожалуй, — не стал он спорить. А когда до придворных осталось немного, произнес: — Позвольте сделать вам комплимент, госпожа графиня. С тех пор, как устройством охот стали ведать вы, время проходит быстрей и приятней. Прежде я едва выносил известие о большой охоте, теперь же еду со спокойной душой, зная, что не придется бесцельно слоняться между другими придворными и выслушивать всякую чушь.
— Кто-то должен нарушать традиции, — пожала я плечами. — Почему бы и не я.
После рассмеялась и удостоилась еще одной улыбки министра иностранных дел. Мы раскланялись, и я вернулась к Айлид Энкетт. Она отходила к столу с закусками и упустила момент, когда Атленг перехватил меня. Впрочем, свою пропажу графиня быстро обнаружила и теперь, дождавшись моего появления, спросила, бросив взгляд в спину министра:
— Чего хотел от вас этот мрачный и ужасный тип?
— Милейший человек, дорогая, — улыбнулась я, забрав у нее бокал с легким вином.
Теперь я позволяла себе хмельные напитки, легкие и в небольших количествах. Этикет велел мне не употреблять вина, как девице, но таковой я уже не являлась. И пусть замужество тоже меня коснулось, но факт оставался фактом, и изображать из себя непорочную деву спустя почти два года проживания рядом с государем было бы лицемерием. Однако я любила свой чистый разум, а потому затуманила его только раз, если не считать тот случай, когда король опоил меня возбуждающим снадобьем. И хоть было весело, но после я ощущала себя глупо, а потому пришла к выводу, что даже одобренная порция спиртного для меня излишня.
— Скажите тоже – милейший, — фыркнула графиня. — У него всегда такое лицо, будто он с самого утра обнаружил в мыльнице таракана и не может отойти от своей находки весь день.
— Теперь мне ясно, отчего во дворце невозможно встретить тараканов. Они все собрались у его сиятельства, чтобы портить ему настроение день ото дня, — ответила я.
— Вам бы только насмешничать, Шанриз, — с легкой укоризной ответила Айлид. После стрельнула взглядом в сторону Атленга и произнесла: — Должно быть, это заговор против его сиятельства.
— Тараканий, — важно кивнула я. — Не иначе.
Мы переглянулись и рассмеялись, и интерес к министру иссяк. Ее сиятельство взяла меня под руку. Мы прошлись до музыкантов немного послушали исполнение произведения набиравшего популярность композитора. Мне он нравился, но как-то выборочно. На мой взгляд были композиторы и поинтересней. Айлид скосила на меня глаза:
— Как-то напыщенно, — тихо сказала она.
Я кивнула, дав понять, что разделяю мнение подруги, и мы покинули музыкальный уголок, где и без нас хватало слушателей. Мы неспешно побрели по кромке поляны, не стремясь присоединиться ни к одному из образовавшихся кружков.
