Глава 1
Бом… бом… бом… бом… Монотонные удары колокола неспешно плыли над городом, вселяя в душу тягостное уныние. В колокол били уже двенадцать с половиной часов, и будут бить еще почти столько же, пока не истекут первые сутки траура. Он начался с той минуты, когда испустил дух властитель Северного королевства.
Гроб с монаршим телом будет стоять в покоях Прощания пять дней, а после его отнесут в родовой склеп, а на Королевской аллее появится еще одна статуя. И тогда снова забьет колокол, и опять он будет звучать сутки, чтобы подданные знали: их повелитель присоединился к предкам. Но будет это только через пять дней, а пока колокол нес северянам печальную весть: вот уже как двенадцать часов Его Величество покинул свой народ…
Молодая женщина, одетая в алое траурное платье, прильнула к щелке в едва приоткрытом окне и жадно глотнула свежий ночной воздух. После прикрыла глаза и протяжно вздохнула. Она застыла так ненадолго, не спеша ни закрыть окно, ни отойти от него. А когда веки ее дрогнули, в глазах отразилась задумчивость.
Первый страх от близости покойника уже прошел, она привыкла за половину дня, что пробыла здесь. Всколыхнулся этот первобытный ужас перед смертью только тогда, когда покои покинули стражи и те, кто приходил поклониться гробу. Но они ушли, а женщина осталась, потому что жена, а жене полагается быть подле мужа.
Королева усмехнулась и наконец отвела взор от окна и неспешно обернулась. Тут же покривилась и прикрыла нос тыльной стороной ладони, но и ее отняла и обреченно вздохнула.
— Наверное, мне уже никогда не избавиться от этого отвратительного запаха, — прошептала женщина.
Это был вовсе не запах тлена, покои пропитались ароматом цветов, которыми был в изобилие обложен почивший монарх. Фаэли — королевские цветы, они были такого же алого цвета, что и кровь, что и траурные одежды в монаршем семействе.
Аромат одного цветка был приятен, им хотелось наслаждаться. И когда фаэли цвели в саду или вовсе на диком поле, то их запах казался чарующим. Но это было на открытом воздухе! Там не застаивался запах, не становился въедливым, не вызывал тошнотворный позыв. А сейчас, когда нельзя было открыть окон, дышать становилось тяжко.
Королева приблизилась к гробу и заглянула внутрь. Фаэли уже начали увядать, и утром их непременно заменят свежими цветами, потому что они имели чудодейственное свойство — сдерживали разложение. Оттого их и называли королевскими, за их непонятную силу перед натиском смерти. Потому их и уложили щедро по краям, в изголовье, в ногах и на грудь. И сейчас они напомнили почти юной государыне кровавые пятна на белоснежной одежде, в которую рядили королей для погребения.
Женщина перевела взор на лицо почившего супруга и некоторое время всматривалась в спокойные черты. И вправду казалось, будто монарх, чье правление было недолгим, просто спит, но вскоре он откроет глаза и поднимется со своего ложа, чтобы вернуться к заботам о своем государстве...
Склонив голову к плечу, Ее Величество продолжала рассматривать покойного. Он не был красавцем, но и вряд ли короля можно было назвать уродливым или попросту невзрачным. Нет, была в нем некая привлекательность, да и стать монарха казалась примечательной. Был ли он умен? Молодая вдова не могла сказать этого в точности. Они не вели ученых бесед, и к правлению королеву не допускали, а ей и в голову не приходило в это влезать. Впрочем… женщину и не учили управлять королевством. От нее требовалось немного, и свои обязанности при дворе она исполняла.
— Забавно, — вдруг произнесла Лания Северная Мелибранд и усмехнулась. — А ведь мы впервые с вами так близки, дорогой супруг. Никогда еще вы не уделяли мне столько внимания.
Она вновь усмехнулась и вернулась к окну. Опять приоткрыла его немного и жадно вдохнула, избавляясь от удушающего аромата хотя бы ненадолго. За окном продолжал свою заунывную песнь колокол, и в чашах храма богини Смерти пылали огни. Чаши эти были установлены под остроконечными крышами на открытых площадках, и видно их было издалека.
До этого огни зажигались по всему королевству пять с небольшим лет назад, когда почил предыдущий король — отец уже бывшего монарха. А спустя полгода был коронован новый властитель. Тогда закончилась положенная часть траура, когда не было увеселений и празднеств ни всеобщих, ни частных.
Вторая половина соблюдалась в ношении траурных одежд во дворце и без общественных празднований. Были запрещены балы, и каждый десятый день раздавалась милостыня после посещения храма Смерти. Но это касалось короля и высокородной знати. Впрочем, уже можно было справлять дни рождения и свадьбы, но без пышных и шумных торжеств, а потому свадьбы откладывались до полного окончания траура, остальное отмечали тихо.
Всё это вдова хорошо знала, потому что сама была уроженкой Северного королевства. Ее брак с королем случился не по причине любви или хотя бы некой привязанности, это был итог интриг ее родни. Девушке же попросту сообщили, что замуж ее возьмет сам государь, и она должна быть счастлива.
— Великая честь, — прошептала королева и, обернувшись, бросила взгляд на гроб. Вскоре отвернулась, прикрыла глаза и невесело усмехнулась, вспомнив, как увидела своего венценосного жениха впервые.
Юная герцогиня была доставлена сразу к храму Жизни, где должен был состояться обряд единения. Площадь перед храмом была залита солнцем и заполнена народом. Все жаждали увидеть жениха и невесту и прокричать им славу, как только закончится обряд, и правящая чета выйдет к народу.
Будущий муж до свадьбы ни разу не являлся к своей невесте, чтобы хотя бы взглянуть на нее, поговорить. Ее родителей и брата государь знал, а вот дочь не видел, и причиной тому был юный возраст девицы. И как только она вошла в брачную пору, так тут же состоялось оглашение помолвки. Произошло это в королевском дворце во время бала в честь празднования дня рождения монарха. Будущая королева в это время оставалась дома и даже не подозревала, что прямо сейчас решается ее судьба.
А потом была свадьба, к которой начали готовиться еще до оглашения, разве что наряд невесте взялись шить после. Государь прислал украшения, но это был не знак внимания, а традиция — будущая королева надевала драгоценности королевского рода. Они принадлежали ей, но если бы вышло так, что брак распался, то, покидая двор, Ее Величество возвращала в сокровищницу всё до последней подвески.
Впрочем, традицией было не только это, но и сам выбор. Короли женились на дочерях из высоких родов, чужеземок не брали, а вот принцесс старались выдать замуж с выгодой, бывало, что и младшие принцы отбывали к женам в другие государства, которым и служили после… не забывая и собственную родину.
Но королевой могла стать только уроженка королевства, дочь одного из герцогских родов. Очень редко брали из какого-нибудь графского рода. Такое случалось, если вдруг не сыскалось нужной девицы среди высочайшей знати. К примеру, уже были выданы замуж или же еще не достигли брачного возраста. И потому среди герцогских домов всегда происходили баталии, плелись интриги и каверзы, чтобы приблизиться к трону. В этот раз выиграл род Ее Величества.
И вот ее привезли на пышно убранной карете к храму… Лания и сейчас помнила, что чувствовала тогда. Безумное волнение, конечно же, а еще восторг и предвкушение чего-то большого и прекрасного, о чем грезилось наивной девице. Ей казалось, что жених, увидев ее, непременно влюбится, и жизнь подле него будет подобна празднику. Непременно!
Отец и брат немало рассказывали ей о будущем муже. Восхваляли дворец, богатство и власть. А матушка говорила, что король еще молод и полон сил, что он недурен собой и щедр. И прочая родня спешила уверить юную герцогиню, что богини послали ей супруга, о каком только можно мечтать. Поучали, как привлечь его, как удержать внимание, и что, стоя на вершине, не стоит забывать своих корней. В общем, девушку готовили всем родом.
И поднимаясь по ступеням, ведущим в храм, невеста плавала в некой дымке грез, веря во всё, что ей говорили. А когда узрела своего жениха, то не ощутила разочарования. Портреты государя она, в конце концов, видела достаточно, а портрет не может сравниться с живым человеком. И если кого-то художник способен приукрасить, то Его Величество выглядел лучше своих изображений. Или же так попросту казалось заведомо влюбленной девице. В любом случае, крылья, на которых парила будущая королева, не сломались при взгляде на человека, который вот-вот должен был стать ее мужем.
Обряд она толком не запомнила. В память въелось ощущение тепла, шедшего от мужской ладони, в которую она вложила свою ладонь, а еще благочестивый поцелуй в лоб по окончании обряда. Он тогда поднял вуаль, под которой скрывалась его юная супруга, чуть прищурился, рассматривая, а после прижался сухими губами ко лбу. Она тогда так и не поняла, понравилась ли государю, но улыбнулась и скромно потупилась.
А сразу после обряда единения была коронация. Впрочем, пышной церемонии в этом случае не предусматривалось. Если бы они были женаты еще до восшествия на трон уже почившего короля, то всё было бы иначе. Потому что венец монарх возложил бы на супругу сразу после того, как получил собственную корону, а это великое торжество.
Но король уже был королем, потому попросту надел корону, признавая свою супругу и королевой. Однако всё это не имело значения для девушки, потому что главным оставался мужчина, который вывел ее из храма к народу, усадил в открытую карету и сел рядом. Даже крики ликования толпы она помнила смутно, потому что продолжала витать в своих грезах, обещавших счастье и радость.
Однако… Грезы разбились уже в первую брачную ночь. Супруг попросту исполнил, что должно и ушел. Он не был с ней ласков, не говорил слов восхищения и даже не задумался о том, чтобы задержаться рядом. Не молчал, конечно, но их общение было больше похоже на светскую беседу, чем на разговор людей, обретших друг друга.
— Уверен, вы — благоразумная женщина, — сказал король перед уходом, — мы сможем жить в мире и согласии. Если вы не расстроите меня, я не стану обижать вас. Добрых снов, Ваше Величество.
— Добрых снов, дорогой супруг, — растерянно ответила юная королева, монарх кивнул ей и вышел из опочивальни.
Он ушел, а она осталась. Сидела на ложе, подтянув колени к груди, и пыталась понять, что чувствует после свершившегося. Кузина, счастливая в своем браке, много восторженно щебетала, делясь опытом супружеской жизни, а Лания не могла понять, что же так расхваливала ее двоюродная сестра? Тогда она решила, что так бывает впервые и просто набралась терпения.
Однако вскоре грезы ее разлетелись в пыль. Муж ее не полюбил, даже не увлекся. Несмотря на миловидность и юность, на живой отзывчивый нрав и романтичность, ничего его в супруге не тронуло. Он был вежлив, не отказывал в просьбах, если это касалось насущных потребностей королевы. Но отвергал все попытки к сближению сразу же и твердо.
Разгадка сыскалась быстро, Его Величество уже любил, и любил не первый год. Не его любовница встала между супругами, а жена между любовниками. На Лании женились ради наследника и потому, что брак с другой особой был невозможен из-за ее низкого происхождения. Наверное, потому интриги родни Ее Величества и увенчались успехом — монарху было попросту всё равно, кто сядет рядом на троне.
Обиженная и разочарованная юная королева, встретившись с родителями, изливала им душу, жаловалась на пренебрежение и холодность венценосного мужа, но услышала в ответ:
— Что вас удручает, Ваше Величество? Вы — королева, первая из женщин Северного королевства. Вы — будущая мать наследника, и это перед вами будут склонять головы подданные.
— Но он меня не любит! — воскликнула Лания. Она накрыла лицо ладонями и надрывно всхлипнула, но быстро взяла себя в руки и произнесла с обвиняющими нотками в голосе: — Вы обещали мне, что я буду счастлива, но я не счастлива…
— Мы не обещали любви короля, — прервал ее отец. — Мы говорила о счастье быть женой короля. Вы избранная, дочь моя, и если прекратите цепляться за девичьи фантазии, то и вправду будете счастливы. Помните, от вашего благоразумия зависит ваше благополучие, и не только ваше. Мы все теперь зависим от монаршей милости. Не устраивайте ему сцен, примите данность. Пусть забавляется, но на троне рядом с ним сидите вы, а не его простолюдинка. Вы — потомок герцогского рода, королева и мать наследника, когда он родится, разумеется. Не теряйте разума и лица. Вам доступно всё…
— Кроме моего мужчины, — горько усмехнулась Лания.
— Он с вами рядом, и как пройдет ваша с ним жизнь, зависит и от вас в том числе. Станьте ему другом, станьте доверенным лицом…
— Как?! — вновь воскликнула королева. — Он не подпускает меня к себе. Я могу просить выделить мне деньги на булавки, но не могу завести беседы. Государь отсылает меня, едва я закончу говорить. Он не задерживает меня подле себя, и не задерживается рядом сам.
— Вы женаты всего два месяца, — отмахнулся его светлость, — имейте терпение, дитя мое, еще всё наладится. А пока, мой вам совет, чтобы не опостылеть ему, делайте то, что он хочет. Не надоедайте, не взывайте к его совести и не требуйте внимания сверх того, что он желает вам уделять. Поверьте, любовь угасает, и тогда вам просто надо быть рядом, чтобы он нашел утешение не в новом увлечении, а в собственной жене.
— Стало быть, мне так и не познать, что значит быть любимой, — сникла Лания.
Отец ее вздохнул, потом приоткрыл рот, но быстро закрыл и даже поджал губы, будто сдерживая то, что готово было сорваться с языка, а затем мягко улыбнулся.
— Дитя мое, ваша жизнь только началась, и что будет дальше, нам неведомо. Однако мы знаем одно в точности: с кем бы ни был ваш супруг, но с вами он останется до самой смерти. Главное, сами не навредите ни себе, ни вашему роду, ни близким вам людям…
Ее Величество хмыкнула и вернулась из воспоминаний в покои Прощания. Что ж, герцог был прав, король и вправду остался с ней до самой смерти. До своей глупой и нелепой смерти. Лания закрыла окно и вернулась к гробу. С минуту постояла, глядя на увядающие цветы, а затем, накрыв стенку его ладонью, неспешно зашагала по кругу, так и не убрав руки.
Наконец остановилась за головой супруга и посмотрела на него сверху вниз.
— Оно стоило того? — спросила королева у мертвеца. — Как можно было так бездарно окончить и без того бесславную жизнь? Как?! — выкрикнула она и стремительно отошла, неожиданно ощутив злость.
Не полных пять лет правления, на которые не пришлось ни потрясений, ни реформ, ни каких-либо событий, закончились падением с лошади! И не просто падение… Боги! Он умудрился упасть и удариться головой о камень, скрытый травой. И всё… Всё! Был король, и нет короля.
Сердито передернув плечами, Лания подошла к креслу и уселась в него. Взгляд женщины скользнул по стене и опять вернулся к гробу. Женщина вдруг откинула голову и хохотнула. Какая ирония! Какая издевка! А ведь он совсем недавно расстался со своей простолюдинкой и вдруг обратил внимание на жену. Они даже начали знакомиться заново!
И последние ночи, которые монарх посещал свою супругу стали иными. Может, и не походили на рассказы кузины, но кривиться в момент проникновения Лания перестала, это больше не было неприятно.
