— Ч-ч-что з-за х-х-хрен-нь, — заикаясь вопросила я, когда меня ни с того, ни с сего отбросило назад. – Я н-на них в-в суд-д-т подам!
— Инночка, это же силовое поле, чтобы зверюшки не разбежались, — ласково, словно маленькому ребенку, объяснял мой инопланетянин. – Зачем от меня отходишь?
— И зоопарки у вас нечеловеческие, — насупилась я. – Так жить нельзя!
Рома обнял меня и повел, утешая, в сторону… А не знаю я, в какую сторону. Этот похабник меня как раз за попу лапал. И пока я отбивалась, мы уже вошли в заповедник. Это я поняла по тому, что резко изменилась влажность, запахло зеленью и послышался утробный рев какой-то зверюги.
— Мама, — выдохнула я.
— Страшно? – с надеждой спросил Рома.
— Нет! – воскликнула я и рванула в сторону дядьки в форменной одежде.
В этот раз я ни в чем не ошиблась. И дядька был правильный, и прозрачные тележки на четыре места имелись в наличии. Рома безоговорочно оплатил нам удовольствие. Корм я тоже потребовала. Черт, когда я говорила, что хочу кормить большую ревущую штуку и тыкала в сторону рева пальцем, я даже представить не могла, что нам выдадут.
— Ой, какой муси-пусичек, — запищала я, хватая в руки пушистый шарик с розовыми лапками, уморительными пятачками и наивными темно-карими глазками. – Ты же моя крохотулечка, ты же моя лапочка. А как зовут такое солнышко, как нас зовут, а?
Мы как раз уселись в таратайку, и двери начали закрываться.
— Его зовут – еда, — произнес до боли знакомый голос.
— Ардэн! – одновременно воскликнули мы с Ромой.
— Я, — он широко осклабился. – Будем кормить гордара? – И он показал второй умилительный шарик.
И тут до меня дошло, что вот эта лапуся пойдет в желудок какому-то гордару. Я выхватила шарик из рук командира «Гордости Аттарии», прижала обоих мякишей к себе и безапелляционно заявила:
— Не дам.
— На корабле этих тварей я не потерплю, — тут же попер на таран Ардэн.
— Мы тебя в нашем аквариуме тоже не терпим, — набычилась я.
— Какого баргана, Ардэн?! – попер в ответный таран мой инопланетянин.
— А что, простите, такое – барган? — полюбопытствовала я.
— Крот, — одновременно рявкнули мужчины.
— Фу, пошляки, — скривилась я с видом оскорбленной благородной барышни и отвернулась к разворачивающейся панораме.
За моей спиной тихо рычали друг на друга командир и его помощник, я рассматривала окрестности. Шарики пригрелись на моих руках и теперь уморительно сопели, мирно засыпая. Бедные, ласки им не хватает. Мой восторг перешел в стойкое умиление, и теперь отнять этих зверюшек у меня можно было только вместе с руками. А интересно, что за тварь кровожадная хочет сожрать моих Масю и Васю? Да, имена у них уже были. Хрен их знает, кто они по половой принадлежности, но оба имени подходят обоим полам.
Тележка неспешно катила по узким дорожкам заповедника. Я с любопытством вертела головой, разглядывая странноватые загогулины с красной корой, покрытые пышными яркими цветами лимонного цвета. Наверняка, пахнут обалденно. Значит, ядовитые. Это ж козе понятно. Если красивое, значит, зараза еще та, на меня посмотрите. Или, вон, на Диму, этот даже меня в ступор ставит, иногда. Рома, правда, у меня красивый и добрый. Затем вспомнила, как он меня с родной планеты уволок и в первую же ночь соблазнил, та еще сволочь.
И вот едем мы трое таких красивых сволочей, а над нами птицы невиданные порхают, подобие бабочек с ладонь величиной доедают какое-то животное, бе-е. Животина с хоботом хлещет тем самым хоботом по харе какого-то синюшного мелкого бегемота, хорошо-о-о. А где-то ревет озверелый гордар. Вот бы в глаза его бесстыжие взглянуть. Как можно жрать такую прелесть? Умиленно вздохнула, глядя на Масю и Васю. Мася начала похрапывать, по ходу, это Вася… Хотя у меня тетка храпит так, что дядька с берушами спит и плачет. Не, натурально. Спит, а из глаз слезы так и катятся, так и катятся. Жалость такая берет. Но тетку любит. Она же, когда не спит, милейший человек. Хозяйственная, добрая, красивая опять же… Тогда чему я удивляюсь?
В этот момент тележка выкатилась на полянку, где ревел тот самый гордар. Я голову подняла, чтобы разглядеть его получше, да так и застыла с открытой варежкой. На меня смотрела помесь тираннозавра с хомяком.
— Мать моя женщина, — протянула я, и он нас заметил.
Точней заметил Масю и Васю. Я только сейчас поняла, что Мася больше не храпит, Вася не сопит, зато оба трясутся, как осиновый лист, и я вместе с ними. Потому что эта морда гордаровская над тележкой низко-низко склонилась, язык высунула и телегу лизнула.
— Ма, — пискнула я.
Гордар склонил голову набок, с явным гастрономическим интересом изучая мою тушку. Вдруг он задрал голову, и из его пасти вырвалось:
— Кийа-а, — да тоненько так, будто не он только что луженую глотку драл, каратист хренов. – Кийа-а.
— Пошел вон, хомяк-переросток, — просипела я, голос вдруг куда-то пропал и не обещал вернуться.
Не внял. Опустил голову, разинул пасть и снова заревел. Я думала, сейчас стекло разлетится. Мама…
— Инна, тихо, — я вдруг оказалась прижата к Роме и поняла, что визжу во всю силу своих обновленных легких. – Он ридаров просит, — успокаивал он меня.
— Шиш ему на постном масле, а не пирожков с мясом, — воинственно потрясла я трясущимися Масей и Васей. – О-ой…
И мы все втроем спрятались на гостеприимной Роминой груди. За спиной что-то заворчал Ардэн. Я высунула нос, чтобы не пропустить какую-нибудь гадость и вовремя ответить, чтобы потом не было мучительно больно за упущенную возможность. Знаете, как это бывает? Тебе нахамили, ты растерялся, а потом такой шикарный ответ в голову пришел, а все, поезд уже на станции в Ромашково, аля-улю, пишите письма.
Дима действительно говорил гадости, только смотрел он на Рому. Говорил тихо, на том самом языке, который «моя твоя не понимает», даже глаза светлеть начали. Я ненароком испугалась, вдруг сглазит, черт языкастый, и все — крот не крот, а так… червь дождевой. Даже сплюнула три раза и Рому перекрестила, от греха подальше. Ардэн тут же на меня посмотрел, взгляд его потеплел, и он добро так сказал:
— Инночка, все будет хорошо, только ты ридаров отдай, он сам отстанет.
— Щаз-з, — взвилась я. – Вот так и отдала с разбега. Мася и Вася едут на «Гордость»!
— Нет… — он вдруг осекся. – Только клетку им купить надо, жрут же, что не приколочено.
О, моя фразочка…
— Без тебя разберемся, — тут же отозвался Рома и опять спрятал меня на груди.
Тележка снова покатилась. Должно быть, время кормления прошло, и она запрограммированно двинулась дальше. Тиранно-хомяк прифигел от такой наглости и двинулся следом, то пища, то завывая.
— Хоть одного отдай, — потребовал Дима. – Моего отдай, я тебя все равно раздражаю.
— Фиг вам, — пошла я в отказ. – А то, что раздражаешь, так сам виноват. Добрей надо быть.
— А лучше держаться подальше, — вновь ввернул тайлар Грейн.
— Тебя забыл спросить, — начал заводиться Ардэн.
— Забыл? Спроси сейчас, — не сдался Рома.
— Э-э-э, а вы всегда были врагами? – поинтересовалась я, забывая про гордара, топающего следом.
— Мы, вообще-то, друзья, — ядовито ответил Дима.
— Лучшие, еще с академии, — улыбнулся Рома.
— Заметно, — хмыкнула я. – А чего все грызетесь-то?
— Да появилась причина, — проворчал мой синеглазик.
Причина закатила глаза и отвернулась, я то есть. А на душе так приятно стало, но морду кирпичом сделала. Нам, королевам, пристало с оттенком обреченности принимать мужское поклонение…
— А-а-а, — это завизжал Вася, надрывно так, я даже позавидовала. Нет, наверное, он все-таки женщина.
— А-а-а, — баском вторила Мася. Ну и я:
— А-а-а!
Это тиранно-хомяк начал тележку носом подталкивать.
— Надо выбираться, — сказал Дима.
— Другого выхода нет, — кивнул Рома. – Не отстанет. Скоро атаковать начнет.
— Чего-о?! – возопила я. Мои ридары были со мной на одной волне. Они только что лапками у виска не крутили. – Он нас сожрет!
— Нет. Тупой и очень медленный, — сказал Рома. – Не бойся, я же рядом.
— И я, — заносчиво встрял Дима.
— Мы пропали, — патетично произнесла я, думая, пока они решат, кто меня спасать будут, нас с пушистиками уже сожрут и не подавятся. – Если он медленный, как нас атакует?
— Подтолкнет носом, опрокинет слард и упадет сверху, — доходчиво пояснил Ардэн.
— Вашу ж мамашу, — горько вздохнула я.
Пока я вздыхала и оттягивала момент, мои мужчины одновременно надавили на крышу, переворачивая тележку, подхватили меня под руки и выдернули из прозрачного нутра, как редиску из грядки. За спиной послышалось ты-дыж, хрясь, крак и арву-у-у. Расшифровываю. Помесь бульдога с носорогом, радуясь легкой добыче, бахнулся всей своей тушей на тележку, раздавил ее в мясо и обиженно завыл, когда понял, что обед линяет по бездорожью тихой сапой. А мы линяли, нет, мы не линяли, мы драпали семимильными шагами! Точней, бежали мои мальчики, мы же с Масей и Васей были одновременно направляющим вектором, впередсмотрящими, поклажей, да короче, бесплатным приложением. Потому что меня так и тащили, держа под руки, в которых были сжаты помирающие от счастья ридары. Не скажу, что в тот момент я себя чувствовала королевой, болтаясь между двумя накаченными мужскими телами, но стоило признать, без моей самоходности аттарийцы передвигались гораздо быстрей.
— Хоть на плечи руки мои закиньте, — все-таки не выдержала я своего вида со стороны, о котором сейчас больше всего думала.
Закинули. Черт, да лучше бы меня кто-нибудь один на плече тащил, и то думать о себе приятней было бы. Вот мы, женщины, странные создания. Нам хоть при смерти, но чтоб красиво смотреться.
— Потерпи, Инночка, — улыбнулся мне Рома, который даже не запыхался.
— Мы далеко не отъехали, — успокаивал меня Дима.
Так и хотелось изобразить обморок, чтоб еще и поохали сверху. Но обморок изобразить не получилось, потому что я вдруг перестала думать, как я выгляжу со стороны, а вспомнила, что со стороны-то и смотреть особо некому, кроме отинвентаризированных зверюг неизвестной национальности. Теперь я начала вертеть головой, потому что мне казалось, что на меня все, ВСЕ смотрят плотоядным взглядом, даже самки. А я, наверное, вкусная, польстила я своему самолюбию. Самолюбие ответило:
— Особенно с лаврушкой на ушах.
— Да чтоб ты понимало, — оскорбилась я и перестала льстить неблагодарному эго.
Мы пробежали мимо, типа бабочек, доедавших очередной бурый трупик. Они заинтересованно обернулись на нас, а потом вернулись к своей трапезе. Конечно, зачем бегать за едой, когда она лежит под крылами. Умные твари.
— Они не опасны, — прокомментировал на бегу Дима, он тоже был бодр и свеж. Сейчас сдохну от зависти, у меня бы уже в боку кололо. – Это падальщики.
— А кто опасен? – живо заинтересовалась я.
— Гордар, например, — весело ответил Рома, и чему, дурень, радуется? У меня уже разрыв сердца в пяти местах случился. – Но он нас не догонит. – И сменил тему. — Ардэн, как в старые добрые времена, — хохотнул Грейн.
— Я тоже об этом подумал, — не менее весело ответил Дима. – Только не хватает десятка ваарарских партизан на хвосте.
— И не надо, — тут же отреагировала я. Мася и Вася были со мной полностью согласны.
Они цеплялись за мои пальцы лапками и дружно икали. Мусички мои, на пару секунд умилилась я, на каждого ридара по секунде умиления. И тут мне подумалось.
— А не слишком ли долго мы бежим? – о чем я тут же спросила.
— Направление держим, — ответил командир «Гордости».
— А если срезать? – явилась, а чтоб ее, гениальная мысль.
— Пожалуй, можно, — решили мужчины.
Нет, нет, нет, не слушайте меня, пожалуйста! Не на-а-адо!!! Я уже один раз срезала, и теперь болтаюсь на плечах у двух шикарных мужиков, каждый из которых то и дело норовит меня незаметно полапать. Похотливые животные, млин! У меня Кондратий на хвосте висит, а они все о том же.
— Туда, — указал направление Ардэн.
— Да, — согласился Рома.
— Нет, туда, — указала я Васей.
И они послушно свернули... Бараны-ы-ы, кто ж меня в таком деле слушает?!! Теперь мы все умрем. Моя голова обреченно повисла, гениальная мысль, сделав свое черное дело, ретировалась в глубины подсознания.
— Инночка, ты что? – заботливо спросил Рома.
— Что-то болит? – не менее заботливо спросил Дима.
Да! Ноги прямо зудят от желания отвесить вам по паре пендалей. Мы забредем в болото, нас сожрет какой-нибудь гигантский таракан, как «В людях в черном», или доплетется-таки гордар и сядет на нас, не заметив в темноте. А платье-то бирюзовое, как расстроится, не дождавшись свою хозяйку… Я всхлипнула.
Этих два недоделанных рыцаря тут же остановились.
— Что случилось? – они еще спрашивают!
— Вы ослы-ы-ы, — сообщила я с подвыванием.
— Почему? – они одновременно нахмурились.
— Потому, что бараны, — о, какая логика!
— Объясни, — потребовал Ардэн.
— Не дави на нее, — потребовал Грейн у командира.
— Зачем вы меня послушали, я же в трех соснах заблужусь, — я горестно поболтала ногами и все-таки пнула обоих, но по очереди.
— Да что ты раскисла. Если что, съедим ридаров, — Мася и Вася закатили глаза, падая в культурный обморок. – Потом Грейна. Он упитанный.
— Я жилистый, — не согласился Рома. – У тебя мясо на два месяца моложе моего.
Глядя на их серьезные лица, я прикинула, что мое мясцо вообще свежайшее, и поняла: капец. Два мерзавца еще пару секунд мерились серьезными взглядами и вдруг захохотали, отчего я затряслась на их плечах.
— Га-ады, — голос дрожал от тряски. – Ненави-ижу-у. Убью-ю.
— Ин, ты чего такая серьезная? — все еще посмеиваясь, спросил Рома.
— У меня в стрессовом состоянии чувство юмора впадает в анабиоз, — огрызнулась я. – А доверчивость растет. Знаете, куда идти?
Они молча кивнули.
— Вот и идите. Надоела мне эта дикая природа, хочу в цивилизацию, — приказала я и перестала с ними разговаривать.
Рома окончательно отобрал меня у Димы. Ардэн проворчал нечто нечленораздельное и пошел вперед.
— Здесь невозможно заблудиться, — успокаивал меня мой инопланетянин. – Любая дорога к воротам приведет. К тому же сломан слард, это уже известно в центре управления. Самые опасные звери изолированы, их можно посмотреть только за силовым барьером.
— А зачем мы неслись? – ворчливо спросила я.
— Гордар медленный, но настырный. Мы просто увеличивали расстояние, — с доброй улыбкой продолжал пояснять Рома. – Все хорошо, мы скоро уже выйдем отсюда. И даже если бы мы заблудились, нас бы сразу телепортировали к выходу. Успокоилась?
Я уже открыла рот, чтобы выдать свое прощение, как…
— Что за хрень? – донесся раздосадованный голос Ардэна.
— Какая такая хрень? – встрепенулась я, тревожно глядя на командира «Гордости Аттарии».
Мне никто не ответил. Рома присел рядом с Димой, так и не поставив меня на землю. Они вместе разглядывали какие-то следы в пыли дороги. Следы были маленькие и совсем не страшные, но молчание мужчин и обмен взглядами нервировали.
— Что за хрень? – нервно переспросила я.
— Хрень, как хрень, — беззаботно пожал плечами Ардэн. – Показалось.
— Отойду я ненадолго, Инночка, — подмигнул мне жизнерадостный Рома.
— Куда? – градус предчувствий рос.
— Маленькая, об этом неприлично говорить в обществе, — рассмеялся Грейн.
Затем сурово взглянул на Ардэна и передал меня ему. Дима отказываться от такой чести не стал.
— Инночка, это же силовое поле, чтобы зверюшки не разбежались, — ласково, словно маленькому ребенку, объяснял мой инопланетянин. – Зачем от меня отходишь?
— И зоопарки у вас нечеловеческие, — насупилась я. – Так жить нельзя!
Рома обнял меня и повел, утешая, в сторону… А не знаю я, в какую сторону. Этот похабник меня как раз за попу лапал. И пока я отбивалась, мы уже вошли в заповедник. Это я поняла по тому, что резко изменилась влажность, запахло зеленью и послышался утробный рев какой-то зверюги.
— Мама, — выдохнула я.
— Страшно? – с надеждой спросил Рома.
— Нет! – воскликнула я и рванула в сторону дядьки в форменной одежде.
В этот раз я ни в чем не ошиблась. И дядька был правильный, и прозрачные тележки на четыре места имелись в наличии. Рома безоговорочно оплатил нам удовольствие. Корм я тоже потребовала. Черт, когда я говорила, что хочу кормить большую ревущую штуку и тыкала в сторону рева пальцем, я даже представить не могла, что нам выдадут.
— Ой, какой муси-пусичек, — запищала я, хватая в руки пушистый шарик с розовыми лапками, уморительными пятачками и наивными темно-карими глазками. – Ты же моя крохотулечка, ты же моя лапочка. А как зовут такое солнышко, как нас зовут, а?
Мы как раз уселись в таратайку, и двери начали закрываться.
— Его зовут – еда, — произнес до боли знакомый голос.
— Ардэн! – одновременно воскликнули мы с Ромой.
— Я, — он широко осклабился. – Будем кормить гордара? – И он показал второй умилительный шарик.
И тут до меня дошло, что вот эта лапуся пойдет в желудок какому-то гордару. Я выхватила шарик из рук командира «Гордости Аттарии», прижала обоих мякишей к себе и безапелляционно заявила:
— Не дам.
— На корабле этих тварей я не потерплю, — тут же попер на таран Ардэн.
— Мы тебя в нашем аквариуме тоже не терпим, — набычилась я.
— Какого баргана, Ардэн?! – попер в ответный таран мой инопланетянин.
— А что, простите, такое – барган? — полюбопытствовала я.
— Крот, — одновременно рявкнули мужчины.
— Фу, пошляки, — скривилась я с видом оскорбленной благородной барышни и отвернулась к разворачивающейся панораме.
За моей спиной тихо рычали друг на друга командир и его помощник, я рассматривала окрестности. Шарики пригрелись на моих руках и теперь уморительно сопели, мирно засыпая. Бедные, ласки им не хватает. Мой восторг перешел в стойкое умиление, и теперь отнять этих зверюшек у меня можно было только вместе с руками. А интересно, что за тварь кровожадная хочет сожрать моих Масю и Васю? Да, имена у них уже были. Хрен их знает, кто они по половой принадлежности, но оба имени подходят обоим полам.
Тележка неспешно катила по узким дорожкам заповедника. Я с любопытством вертела головой, разглядывая странноватые загогулины с красной корой, покрытые пышными яркими цветами лимонного цвета. Наверняка, пахнут обалденно. Значит, ядовитые. Это ж козе понятно. Если красивое, значит, зараза еще та, на меня посмотрите. Или, вон, на Диму, этот даже меня в ступор ставит, иногда. Рома, правда, у меня красивый и добрый. Затем вспомнила, как он меня с родной планеты уволок и в первую же ночь соблазнил, та еще сволочь.
И вот едем мы трое таких красивых сволочей, а над нами птицы невиданные порхают, подобие бабочек с ладонь величиной доедают какое-то животное, бе-е. Животина с хоботом хлещет тем самым хоботом по харе какого-то синюшного мелкого бегемота, хорошо-о-о. А где-то ревет озверелый гордар. Вот бы в глаза его бесстыжие взглянуть. Как можно жрать такую прелесть? Умиленно вздохнула, глядя на Масю и Васю. Мася начала похрапывать, по ходу, это Вася… Хотя у меня тетка храпит так, что дядька с берушами спит и плачет. Не, натурально. Спит, а из глаз слезы так и катятся, так и катятся. Жалость такая берет. Но тетку любит. Она же, когда не спит, милейший человек. Хозяйственная, добрая, красивая опять же… Тогда чему я удивляюсь?
В этот момент тележка выкатилась на полянку, где ревел тот самый гордар. Я голову подняла, чтобы разглядеть его получше, да так и застыла с открытой варежкой. На меня смотрела помесь тираннозавра с хомяком.
— Мать моя женщина, — протянула я, и он нас заметил.
Точней заметил Масю и Васю. Я только сейчас поняла, что Мася больше не храпит, Вася не сопит, зато оба трясутся, как осиновый лист, и я вместе с ними. Потому что эта морда гордаровская над тележкой низко-низко склонилась, язык высунула и телегу лизнула.
— Ма, — пискнула я.
Гордар склонил голову набок, с явным гастрономическим интересом изучая мою тушку. Вдруг он задрал голову, и из его пасти вырвалось:
— Кийа-а, — да тоненько так, будто не он только что луженую глотку драл, каратист хренов. – Кийа-а.
— Пошел вон, хомяк-переросток, — просипела я, голос вдруг куда-то пропал и не обещал вернуться.
Не внял. Опустил голову, разинул пасть и снова заревел. Я думала, сейчас стекло разлетится. Мама…
— Инна, тихо, — я вдруг оказалась прижата к Роме и поняла, что визжу во всю силу своих обновленных легких. – Он ридаров просит, — успокаивал он меня.
— Шиш ему на постном масле, а не пирожков с мясом, — воинственно потрясла я трясущимися Масей и Васей. – О-ой…
И мы все втроем спрятались на гостеприимной Роминой груди. За спиной что-то заворчал Ардэн. Я высунула нос, чтобы не пропустить какую-нибудь гадость и вовремя ответить, чтобы потом не было мучительно больно за упущенную возможность. Знаете, как это бывает? Тебе нахамили, ты растерялся, а потом такой шикарный ответ в голову пришел, а все, поезд уже на станции в Ромашково, аля-улю, пишите письма.
Дима действительно говорил гадости, только смотрел он на Рому. Говорил тихо, на том самом языке, который «моя твоя не понимает», даже глаза светлеть начали. Я ненароком испугалась, вдруг сглазит, черт языкастый, и все — крот не крот, а так… червь дождевой. Даже сплюнула три раза и Рому перекрестила, от греха подальше. Ардэн тут же на меня посмотрел, взгляд его потеплел, и он добро так сказал:
— Инночка, все будет хорошо, только ты ридаров отдай, он сам отстанет.
— Щаз-з, — взвилась я. – Вот так и отдала с разбега. Мася и Вася едут на «Гордость»!
— Нет… — он вдруг осекся. – Только клетку им купить надо, жрут же, что не приколочено.
О, моя фразочка…
— Без тебя разберемся, — тут же отозвался Рома и опять спрятал меня на груди.
Тележка снова покатилась. Должно быть, время кормления прошло, и она запрограммированно двинулась дальше. Тиранно-хомяк прифигел от такой наглости и двинулся следом, то пища, то завывая.
— Хоть одного отдай, — потребовал Дима. – Моего отдай, я тебя все равно раздражаю.
— Фиг вам, — пошла я в отказ. – А то, что раздражаешь, так сам виноват. Добрей надо быть.
— А лучше держаться подальше, — вновь ввернул тайлар Грейн.
— Тебя забыл спросить, — начал заводиться Ардэн.
— Забыл? Спроси сейчас, — не сдался Рома.
— Э-э-э, а вы всегда были врагами? – поинтересовалась я, забывая про гордара, топающего следом.
— Мы, вообще-то, друзья, — ядовито ответил Дима.
— Лучшие, еще с академии, — улыбнулся Рома.
— Заметно, — хмыкнула я. – А чего все грызетесь-то?
— Да появилась причина, — проворчал мой синеглазик.
Причина закатила глаза и отвернулась, я то есть. А на душе так приятно стало, но морду кирпичом сделала. Нам, королевам, пристало с оттенком обреченности принимать мужское поклонение…
— А-а-а, — это завизжал Вася, надрывно так, я даже позавидовала. Нет, наверное, он все-таки женщина.
— А-а-а, — баском вторила Мася. Ну и я:
— А-а-а!
Это тиранно-хомяк начал тележку носом подталкивать.
— Надо выбираться, — сказал Дима.
— Другого выхода нет, — кивнул Рома. – Не отстанет. Скоро атаковать начнет.
— Чего-о?! – возопила я. Мои ридары были со мной на одной волне. Они только что лапками у виска не крутили. – Он нас сожрет!
— Нет. Тупой и очень медленный, — сказал Рома. – Не бойся, я же рядом.
— И я, — заносчиво встрял Дима.
— Мы пропали, — патетично произнесла я, думая, пока они решат, кто меня спасать будут, нас с пушистиками уже сожрут и не подавятся. – Если он медленный, как нас атакует?
— Подтолкнет носом, опрокинет слард и упадет сверху, — доходчиво пояснил Ардэн.
— Вашу ж мамашу, — горько вздохнула я.
Пока я вздыхала и оттягивала момент, мои мужчины одновременно надавили на крышу, переворачивая тележку, подхватили меня под руки и выдернули из прозрачного нутра, как редиску из грядки. За спиной послышалось ты-дыж, хрясь, крак и арву-у-у. Расшифровываю. Помесь бульдога с носорогом, радуясь легкой добыче, бахнулся всей своей тушей на тележку, раздавил ее в мясо и обиженно завыл, когда понял, что обед линяет по бездорожью тихой сапой. А мы линяли, нет, мы не линяли, мы драпали семимильными шагами! Точней, бежали мои мальчики, мы же с Масей и Васей были одновременно направляющим вектором, впередсмотрящими, поклажей, да короче, бесплатным приложением. Потому что меня так и тащили, держа под руки, в которых были сжаты помирающие от счастья ридары. Не скажу, что в тот момент я себя чувствовала королевой, болтаясь между двумя накаченными мужскими телами, но стоило признать, без моей самоходности аттарийцы передвигались гораздо быстрей.
— Хоть на плечи руки мои закиньте, — все-таки не выдержала я своего вида со стороны, о котором сейчас больше всего думала.
Закинули. Черт, да лучше бы меня кто-нибудь один на плече тащил, и то думать о себе приятней было бы. Вот мы, женщины, странные создания. Нам хоть при смерти, но чтоб красиво смотреться.
— Потерпи, Инночка, — улыбнулся мне Рома, который даже не запыхался.
— Мы далеко не отъехали, — успокаивал меня Дима.
Так и хотелось изобразить обморок, чтоб еще и поохали сверху. Но обморок изобразить не получилось, потому что я вдруг перестала думать, как я выгляжу со стороны, а вспомнила, что со стороны-то и смотреть особо некому, кроме отинвентаризированных зверюг неизвестной национальности. Теперь я начала вертеть головой, потому что мне казалось, что на меня все, ВСЕ смотрят плотоядным взглядом, даже самки. А я, наверное, вкусная, польстила я своему самолюбию. Самолюбие ответило:
— Особенно с лаврушкой на ушах.
— Да чтоб ты понимало, — оскорбилась я и перестала льстить неблагодарному эго.
Мы пробежали мимо, типа бабочек, доедавших очередной бурый трупик. Они заинтересованно обернулись на нас, а потом вернулись к своей трапезе. Конечно, зачем бегать за едой, когда она лежит под крылами. Умные твари.
— Они не опасны, — прокомментировал на бегу Дима, он тоже был бодр и свеж. Сейчас сдохну от зависти, у меня бы уже в боку кололо. – Это падальщики.
— А кто опасен? – живо заинтересовалась я.
— Гордар, например, — весело ответил Рома, и чему, дурень, радуется? У меня уже разрыв сердца в пяти местах случился. – Но он нас не догонит. – И сменил тему. — Ардэн, как в старые добрые времена, — хохотнул Грейн.
— Я тоже об этом подумал, — не менее весело ответил Дима. – Только не хватает десятка ваарарских партизан на хвосте.
— И не надо, — тут же отреагировала я. Мася и Вася были со мной полностью согласны.
Они цеплялись за мои пальцы лапками и дружно икали. Мусички мои, на пару секунд умилилась я, на каждого ридара по секунде умиления. И тут мне подумалось.
— А не слишком ли долго мы бежим? – о чем я тут же спросила.
— Направление держим, — ответил командир «Гордости».
— А если срезать? – явилась, а чтоб ее, гениальная мысль.
— Пожалуй, можно, — решили мужчины.
Нет, нет, нет, не слушайте меня, пожалуйста! Не на-а-адо!!! Я уже один раз срезала, и теперь болтаюсь на плечах у двух шикарных мужиков, каждый из которых то и дело норовит меня незаметно полапать. Похотливые животные, млин! У меня Кондратий на хвосте висит, а они все о том же.
— Туда, — указал направление Ардэн.
— Да, — согласился Рома.
— Нет, туда, — указала я Васей.
И они послушно свернули... Бараны-ы-ы, кто ж меня в таком деле слушает?!! Теперь мы все умрем. Моя голова обреченно повисла, гениальная мысль, сделав свое черное дело, ретировалась в глубины подсознания.
— Инночка, ты что? – заботливо спросил Рома.
— Что-то болит? – не менее заботливо спросил Дима.
Да! Ноги прямо зудят от желания отвесить вам по паре пендалей. Мы забредем в болото, нас сожрет какой-нибудь гигантский таракан, как «В людях в черном», или доплетется-таки гордар и сядет на нас, не заметив в темноте. А платье-то бирюзовое, как расстроится, не дождавшись свою хозяйку… Я всхлипнула.
Этих два недоделанных рыцаря тут же остановились.
— Что случилось? – они еще спрашивают!
— Вы ослы-ы-ы, — сообщила я с подвыванием.
— Почему? – они одновременно нахмурились.
— Потому, что бараны, — о, какая логика!
— Объясни, — потребовал Ардэн.
— Не дави на нее, — потребовал Грейн у командира.
— Зачем вы меня послушали, я же в трех соснах заблужусь, — я горестно поболтала ногами и все-таки пнула обоих, но по очереди.
— Да что ты раскисла. Если что, съедим ридаров, — Мася и Вася закатили глаза, падая в культурный обморок. – Потом Грейна. Он упитанный.
— Я жилистый, — не согласился Рома. – У тебя мясо на два месяца моложе моего.
Глядя на их серьезные лица, я прикинула, что мое мясцо вообще свежайшее, и поняла: капец. Два мерзавца еще пару секунд мерились серьезными взглядами и вдруг захохотали, отчего я затряслась на их плечах.
— Га-ады, — голос дрожал от тряски. – Ненави-ижу-у. Убью-ю.
— Ин, ты чего такая серьезная? — все еще посмеиваясь, спросил Рома.
— У меня в стрессовом состоянии чувство юмора впадает в анабиоз, — огрызнулась я. – А доверчивость растет. Знаете, куда идти?
Они молча кивнули.
— Вот и идите. Надоела мне эта дикая природа, хочу в цивилизацию, — приказала я и перестала с ними разговаривать.
Рома окончательно отобрал меня у Димы. Ардэн проворчал нечто нечленораздельное и пошел вперед.
— Здесь невозможно заблудиться, — успокаивал меня мой инопланетянин. – Любая дорога к воротам приведет. К тому же сломан слард, это уже известно в центре управления. Самые опасные звери изолированы, их можно посмотреть только за силовым барьером.
— А зачем мы неслись? – ворчливо спросила я.
— Гордар медленный, но настырный. Мы просто увеличивали расстояние, — с доброй улыбкой продолжал пояснять Рома. – Все хорошо, мы скоро уже выйдем отсюда. И даже если бы мы заблудились, нас бы сразу телепортировали к выходу. Успокоилась?
Я уже открыла рот, чтобы выдать свое прощение, как…
— Что за хрень? – донесся раздосадованный голос Ардэна.
— Какая такая хрень? – встрепенулась я, тревожно глядя на командира «Гордости Аттарии».
Мне никто не ответил. Рома присел рядом с Димой, так и не поставив меня на землю. Они вместе разглядывали какие-то следы в пыли дороги. Следы были маленькие и совсем не страшные, но молчание мужчин и обмен взглядами нервировали.
— Что за хрень? – нервно переспросила я.
— Хрень, как хрень, — беззаботно пожал плечами Ардэн. – Показалось.
— Отойду я ненадолго, Инночка, — подмигнул мне жизнерадостный Рома.
— Куда? – градус предчувствий рос.
— Маленькая, об этом неприлично говорить в обществе, — рассмеялся Грейн.
Затем сурово взглянул на Ардэна и передал меня ему. Дима отказываться от такой чести не стал.
