— Чувствую, наша Айя сегодня будет самой желанной самкой, — усмехнулась мама. — Хоть в лес не пускай.
Я возмущенно посмотрела на нее. Как это не пускай? Кого не пускай? Меня?! Это же позор! Я взрослая волчица, а меня под замок, как глупого волчонка? Мама рассмеялась, глядя на все те чувства, что отразились на моем лице. Отец хмыкнул и увел Нарана. Мама тоже ушла на кухню, а я осталась одна. Кулаки сжались, и непроизвольный рык вырвался из моей груди. Развернувшись, я быстро вышла из дома. Огляделась и направилась в сторону леса.
— Айя! — прозвучал в спину голос мамы. — А ну вернись, дуреха.
Сорвавшись на бег, я скрылась за деревьями. Скинула платье и, упав на колени, отпустила Силу на волю. И вновь вихрь звуков и запахов затопил сознание. Я встряхнулась и неспешно побежала в чащу. Обида постепенно уходила. Зверю не свойственны человеческие слабости. Зверь умеет любить и ненавидеть. И все в полную силу. Любовь — так до конца, до предела. Ненависть — так до кровавой схватки. И зверю неведомо прощение. Мне пока не дано было изведать хоть что-то из этих чувств. Я была свободна от всего.
Наверное, поэтому я так быстро почувствовала прежнюю радость, вытеснившую все ненужные мысли и чувства. Принюхавшись и оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, я бросилась вперед, превращаясь в стремительную рыжую молнию. Бежала без всякой цели — просто ловила открытой пастью ветер, наслаждаясь его свистом в ушах, скоростью и весной.
Выскочив на небольшую поляну, я остановилась, покосилась на бабочку, сидевшую в цветке, презрительно фыркнула и отошла на несколько шагов. Ме-е-едленно обернулась назад и попятилась. Ну нет, не могу я так просто уйти и не показать, кто тут хозяин! Бабочка сидела, сложив крылышки, и не обращала на меня внимания. Я немного постояла рядом с цветком, потом походила кругами, делая вид, что мне нет дела до крылатого недоразумения. Ну вот совсем, ну ни капельки, вообще-вообще нет до нее дела. Потом застыла, превратившись в каменное изваяние — красивое, рыжее и очень опасное изваяние. Бабочка, закончив свои дела, деловито вспорхнула, и я разжавшейся пружиной взлетела следом. Челюсти громко клацнули… мимо. Противное создание умчалось, поджав хвост. Испуга-а-алась. Будет знать, кто хозяин этого леса… Ой, прости, Лесной Дух. Конечно, хозяин ты.
Гордо рыкнув, я встряхнулась и неспешной рысцой побежала дальше. Вдруг мимо пронесся заяц. Я даже пасть открыла от такой наглости. Это что такое делается? Заяц волка не боится? Или он видел охоту на бабочку? Ах, он… Сейчас я ему устрою! Я рыкнула, втянула носом заячий запах и бросилась следом. Почти догнала, но заяц резко ушел в сторону, и я едва успела разминуться с деревом. Это разозлило, и теперь охотиться я начала всерьез.
Косой петлял, уходил то в одну сторону, то в другую, но сейчас я не неслась бездумно. Я четко улавливала каждое его движение, стремительно меняла направление и все больше сокращала расстояние. Заячий хвост был так близко, что я позволила себе ликовать. Оскалилась, уже приготовилась к последнему броску, как между мной и зайцем метнулась темная тень. Я резко свернула в сторону, не удержалась и, истерично взвизгнув, покатилась по траве. Вскочила на лапы и оскалилась, отыскивая взглядом того, кто посмел мне помешать.
Недалеко стоял волк: темно-серый, с бурыми подпалинами. Он был большим, а в янтарно-желтых глазах застыл интерес. При взгляде на него хотелось поджать хвост и упасть на брюхо от ощущения силы, шедшей от самца, недвусмысленно говорившей, что передо мной беспощадный хищник. Но также хотелось вцепиться ему в глотку и наказать за сорванную охоту! Я выбрала второе. Оскалившись, я зло зарычала. Волк оскалился в ответ, пригнул голову и шагнул ко мне.
Свой страх я загнала куда подальше, хотя душа вдруг юркнула в пятки. В настоящих драках я не участвовала, тем более со взрослыми самцами. Наверное, страх и подстегнул меня, когда я сорвалась с места и бросилась на волка. В отличие от серебристого, этот самец играть со мной не собирался. Он рванул навстречу. Короткая схватка, и я оказалась прижата мощной лапой к земле. Волк, вновь негромко зарычав, наклонился и обнюхал меня. Его нос нырнул мне под хвост, и из груди зверя вырвалось довольное урчание. Он вновь повернулся ко мне, прихватил за загривок и чуть сжал челюсти, то ли метя, то ли наказывая. Но тут же отпустил, лизнул в нос и отошел, склонив голову на бок.
Я вскочила и зафыркала, затем дернула задними лапами, запуская в самца комьями земли. После этого еще раз окинула гордым взглядом и сорвалась со всех лап, спеша убраться подальше, пока ему не пришла в голову еще какая-нибудь гадость. Волк не побежал за мной, и вскоре я успокоилась, вновь перейдя на неспешную рысцу. Пора было возвращаться домой. Уже смеркалось.
Добежав до своего платья, я отпустила Силу, а вскоре уже встала на ноги.
— И без одежды тоже хороша, — услышала я и резко обернулась.
— Ран?
Он сидел за моей спиной, прислонившись к дереву. Сквозь распахнутый ворох рубахи были видны мышцы на его широкой груди. Мой взгляд невольно остановился на этой части мужского тела. Затем подняла взор и встретилась с самодовольной ухмылкой. Тут же вспомнила, что все еще голая и, сердито хмурясь, поспешила одеться. А когда платье скользнуло по телу, я вздрогнула оттого, что волк вдруг оказался совсем близко. Я сделала шаг назад, но Ран стремительной тенью метнулся следом. Сильные руки обхватили меня, и я прижалась носом к открытой груди. Невольно потянула носом и узнала запах волка, только что встретившегося мне в лесу.
Сузив глаза, я вскинула голову, намереваясь высказать все, что думаю о нем. Мой подбородок тут же оказался в захвате мужских пальцев, и Ран склонился. Горячее дыхание коснулось кожи, и губы попали в капкан губ волка. Он не целовал — он словно показывал свое право на меня. Это был не первый поцелуй в моей жизни. Однажды Ори, подловив меня за поселением, так же терзал мои губы, устанавливая свое право. Как и с Ори, я вырвалась из рук Рана, утерла губы тыльной стороной ладони и гневно посмотрела на него.
— Не смей ко мне прикасаться, — отчеканила я и развернулась, чтобы уйти.
Но волк не позволил. Он схватил меня за локоть и вновь развернул к себе лицом.
— Сегодня ночью ты позволишь мне все, — сказал он.
— Посмотрим, — усмехнулась я и освободилась от хватки.
— Я сделал свой выбор, — крикнул мне вслед Ран.
— Не ты один, — проворчала я и поспешила вернуться в поселение, зная, что здесь ко мне никто не посмеет прикоснуться.
Ран посмел. Он догнал меня, положил руку на талию и с силой прижал к себе. Я возмущенно вскрикнула и попыталась освободиться, но рука самца лишь сильней сжала меня. А через мгновение стала понятна его наглость. Несколько молодых волков, стоявших возле нашего дома, заметив мое возвращение, недовольно посмотрели на сына вожака, что-то проворчали и ушли. После этого хватка ослабла, и я освободилась.
— Никто не будет связываться со мной, — сказал волк. — Никто не оспорит мое право.
— Да неужели, — прозвучал гневный рык за нашими спинами.
Ори стоял, широко расставив ноги, и буравил Рана взглядом исподлобья. Я закатила глаза и побыстрей сбежала в логово. Недалеко, всего лишь до окна, откуда с жадностью уставилась на улицу. Самцы рычали друг на друга. Оба находились на грани перехода в звериную личину, нарушая сразу два закона: не обращаться на территории поселения и не драться за самку до Ночи Выбора.
— Доигралась, — сказала мама, встав рядом со мной. — Лучших самцов собрала, — не без гордости добавила она. — Выбирай Рана: чую, быть ему вожаком.
Я задрала нос и фыркнула. Мама укоризненно посмотрела на меня и проворчала:
— Все волчицы сейчас уже приглядываются к самцам. Одна ты... — она махнула рукой, так и не договорив.
Одна я, зато какая! Мама откинула занавеску, и я была вынуждена отойти в тень. К двум звереющим самцам выбежали отец и Наран. С другой стороны приближался вожак. Отец и брат сразу склонили головы, но Ори и Ран, никак не отреагировав, бросились друг на друга.
— Стоять!
Рев Гадара разнесся по поселению, заставив звякнуть оконные стекла, а нас с мамой склониться даже за пределами его видимости.
Взбешенные волки тут же замерли. Вожак вклинился между ними. Теперь его голос не был слышен, но по резким жестам и так становилось ясно, что он отчитывает самцов, вступивших в единоборство раньше времени. Наконец Гадар взмахнул рукой, и соперники разошлись в разные стороны, продолжая оглядываться и скалиться, пока вожак не видел.
— Охо, — вздохнула мама, отпрянула от окна и быстро поправила одежду.
— Ой, — пискнув, я тоже отскочила в сторону.
Вожак направлялся в наш дом. Отец шел рядом с ним, Наран позади. И что Гадару нужно?.. Дверь распахнулась, впуская волков, и мы с мамой замерли со склоненными головами. Вожак остановился на входе в комнату, и его взгляд остановился на мне.
— Совсем взрослая стала, Айя, — сказал он, тепло улыбнувшись. — Уже самцы посреди бела дня дерутся за право назвать тебя своей.
Гадар — единственный, кто кроме родных, называл меня Айей. В общем-то, это прозвище прилипло ко мне после того, как вожак подошел к нам с мамой, когда я только училась говорить. Он тогда поднял меня на руки и спросил:
«Как тебя звать, маленькая волчица?»
«Айя», — ответила я. И это был первый раз, когда я назвала свое имя.
С тех пор он и мои родные звали меня Айей, все остальные — Айнарой или Айной.
— Сына моего выберешь? — спросил вожак. — Еще немного, и Ран станет самым сильным волком в стае.
— Ночь покажет, — ответила я, и мама незаметно погрозила мне пальцем.
— Утром узнаем, — подмигнул Гадар и ушел.
Мама и отец тоже ушли, о чем-то переговариваясь. Остались только мы с Нараном. Брат подошел ко мне и дернул за ухо.
— Бестолочь ты, сестрица, — сказал он с улыбкой. — Сын вожака за тебя драться будет, неужели не лестно?
— Пусть ему лестно будет, если меня заслужит, — ответила я, отвешивая ему легкий подзатыльник.
— Глупая, ты ему давно нравишься. Он мне все уши прожужжал, про тебя все спрашивал. Ты же знаешь, уж коли волк выбрал…
Я закрыла брату рот ладонью. Мама говорила, в Ночь Выбора сердце волчицы само зажигается страстью к своему избраннику, потому что невозможно устоять перед тем, кто готов за тебя отдать жизнь. Потому я подожду ночи, и тогда уже решу. А пока не хочу слушать уговоров. Все случится так, как должно быть.
Когда за окном стемнело, я почувствовала дрожь волнения и предвкушение чего-то невероятного, жаркого, томительного. Наран зашел за мной. С виду он был совершенно спокоен, но я чувствовала волнение брата. Прислонившись к дверному косяку, он скрестил руки на груди и посмотрел на меня. Вздохнув, я встала с низкой скамеечки. Бросила в зеркало последний взгляд и поймала ответный взволнованный и горящий взгляд своего отражения. После обернулась к брату и кивнула. Наран отлепился от косяка, пропустил меня вперед, и мы вышли из логова.
Это было так странно и даже волшебно. Полная луна, светившая с черного неба, окутывала улицы поселения призрачным светом. Из домов выходили молодые волки и волчицы. Ни волчат, ни волков, которые уже нашли свою пару, не было видно. Даже родители не появились, чтобы напутствовать нас с братом. Сегодня мы становились взрослыми. Это была только наша ночь.
Кроме нас с Нараном, больше пар не было: все направлялись к лесу поодиночке. Ни разговоров, ни смеха, ни даже приветственных взмахов рукой. Словно все мы тени, не видящие друг друга. Мы все были друг у друга на виду, но не замечали никого вокруг. И так будет, пока мы не придем на Священную Поляну, где уже пылает Огонь. И тогда зазвучат песни, волчицы выйдут в круг и будут кружить в своем танце, а волки выбирать ту, за которой встанут. И если волков окажется несколько, они будут сражаться за волчицу. И лишь сильнейшему она откроет свое сердце. Священная Ночь соединит их, и из леса они выйдут уже парой.
Утром в поселении начнется праздник, стая будет встречать тех, кто сделал выбор. Накроют столы, наготовят множество яств. Все волки наденут нарядные одежды. Будут звучать поздравления, заиграет веселая музыка. Это одна большая свадьба. Счастливы пары, соединившиеся в Ночь Выбора.
Те, кому не посчастливилось, могут еще месяц приходить в лес на Священную Поляну. Их тоже будут чествовать, но большой праздник прогремит лишь раз. Потому все мечтают найти пару именно сегодня. Наран будет сражаться за Райну, она ему тоже понравилась. И мне кажется, что утром он выведет ее из леса, держа за руку. Помоги моему брату, Лесной Дух…
— Айна!
Этот крик разрушил торжественную тишину ночи.
— Айна, не ходи! Прошу тебя!
Несколько голов обернулись в мою сторону, но я лишь вздернула подбородок.
— Айна! Я уже выбрал тебя, не ходи!!!
Волчонка утащил домой его отец, и шествие возобновилось. Брат тихо усмехнулся, но я сделала вид, что ничего не слышу и не вижу. Не моя вина, что волчонок столь безрассуден. Ничего, скоро он отправится в горы, а когда вернется, здесь подрастут другие волчицы. Он еще найдет себе пару.
Поселение уже давно осталось позади, вокруг тихо шумел ночной черный лес, нашептывая странные слова, от которых вскипала в жилах кровь. Кажется, не я одна слышала этот шепот. Наран вдруг задрал голову и прерывисто вздохнул. Недалеко послышалось то ли поскуливание, то ли постанывание, и это вынудило на мгновение остановиться, чтобы усмирить бешеное сердцебиение.
— Идем, — одними губами произнес брат, и я послушно поспешила следом.
Священную Поляну мы увидели еще издали, когда на стволах деревьев заплясали оранжевые блики. Ладонь Нарана сжала мою руку, и я почувствовала, какая она горячая. Брат посмотрел на меня, и я увидела, как глаза его мерцают зеленоватыми всполохами. Это было завораживающе. Должно быть, со мной происходило то же самое, потому что рука брата потянулась к моему лицу, но он отдернул ее, мотнул головой, и мне достался сердитый взгляд, словно я толкала его на что-то дурное.
Мы приблизились к самой кромке Поляны и, остановившись, посмотрели на огромный костер, который, казалось, лизал небо. Восторженный вздох рядом заставил очнуться, и я сделала тот важный шаг, после которого пути назад уже не было. Наран, отставший на границе света и тьмы, догнал меня, мы обменялись последними взглядами в эту ночь и разошлись в разные стороны. Брат направился в сторону, где стояли волки, а я к волчицам, замершим в молчаливом ожидании.
Я скользнула взглядом по девушкам, узнавая и не узнавая их. Они будто преобразились. Глаза всех волчиц сияли: у кого желтыми всполохами, у кого зелеными, у кого-то даже небесно-голубыми. У всех волосы распущены. Их заплетет избранник, когда придет время. Никаких украшений, никаких нарядов. Это все лишнее: мы не прельщаем мужчин ухищрениями. Только наши тела и наш запах, который уже жадно ловят самцы, почти незаметные за отблесками костра.
На каждой волчице лишь свободное платье, и больше ничего. Нет даже обережных плетений, которые мы порой носим в человечьем обличье. Мы свободны и открыты. Мы такие, какие есть, и как только заиграет мелодия, льющаяся, как говорят, с самих звезд, платья скользнут по телам вниз, и больше ничто не сможет скрыть нас от волков, готовых грызть глотки друг другу, лишь бы получить желанную пару. О, Лесной Дух, пусть эта ночь станет для меня самой волшебной!
Я возмущенно посмотрела на нее. Как это не пускай? Кого не пускай? Меня?! Это же позор! Я взрослая волчица, а меня под замок, как глупого волчонка? Мама рассмеялась, глядя на все те чувства, что отразились на моем лице. Отец хмыкнул и увел Нарана. Мама тоже ушла на кухню, а я осталась одна. Кулаки сжались, и непроизвольный рык вырвался из моей груди. Развернувшись, я быстро вышла из дома. Огляделась и направилась в сторону леса.
— Айя! — прозвучал в спину голос мамы. — А ну вернись, дуреха.
Сорвавшись на бег, я скрылась за деревьями. Скинула платье и, упав на колени, отпустила Силу на волю. И вновь вихрь звуков и запахов затопил сознание. Я встряхнулась и неспешно побежала в чащу. Обида постепенно уходила. Зверю не свойственны человеческие слабости. Зверь умеет любить и ненавидеть. И все в полную силу. Любовь — так до конца, до предела. Ненависть — так до кровавой схватки. И зверю неведомо прощение. Мне пока не дано было изведать хоть что-то из этих чувств. Я была свободна от всего.
Наверное, поэтому я так быстро почувствовала прежнюю радость, вытеснившую все ненужные мысли и чувства. Принюхавшись и оглядевшись, чтобы убедиться, что поблизости никого нет, я бросилась вперед, превращаясь в стремительную рыжую молнию. Бежала без всякой цели — просто ловила открытой пастью ветер, наслаждаясь его свистом в ушах, скоростью и весной.
Выскочив на небольшую поляну, я остановилась, покосилась на бабочку, сидевшую в цветке, презрительно фыркнула и отошла на несколько шагов. Ме-е-едленно обернулась назад и попятилась. Ну нет, не могу я так просто уйти и не показать, кто тут хозяин! Бабочка сидела, сложив крылышки, и не обращала на меня внимания. Я немного постояла рядом с цветком, потом походила кругами, делая вид, что мне нет дела до крылатого недоразумения. Ну вот совсем, ну ни капельки, вообще-вообще нет до нее дела. Потом застыла, превратившись в каменное изваяние — красивое, рыжее и очень опасное изваяние. Бабочка, закончив свои дела, деловито вспорхнула, и я разжавшейся пружиной взлетела следом. Челюсти громко клацнули… мимо. Противное создание умчалось, поджав хвост. Испуга-а-алась. Будет знать, кто хозяин этого леса… Ой, прости, Лесной Дух. Конечно, хозяин ты.
Гордо рыкнув, я встряхнулась и неспешной рысцой побежала дальше. Вдруг мимо пронесся заяц. Я даже пасть открыла от такой наглости. Это что такое делается? Заяц волка не боится? Или он видел охоту на бабочку? Ах, он… Сейчас я ему устрою! Я рыкнула, втянула носом заячий запах и бросилась следом. Почти догнала, но заяц резко ушел в сторону, и я едва успела разминуться с деревом. Это разозлило, и теперь охотиться я начала всерьез.
Косой петлял, уходил то в одну сторону, то в другую, но сейчас я не неслась бездумно. Я четко улавливала каждое его движение, стремительно меняла направление и все больше сокращала расстояние. Заячий хвост был так близко, что я позволила себе ликовать. Оскалилась, уже приготовилась к последнему броску, как между мной и зайцем метнулась темная тень. Я резко свернула в сторону, не удержалась и, истерично взвизгнув, покатилась по траве. Вскочила на лапы и оскалилась, отыскивая взглядом того, кто посмел мне помешать.
Недалеко стоял волк: темно-серый, с бурыми подпалинами. Он был большим, а в янтарно-желтых глазах застыл интерес. При взгляде на него хотелось поджать хвост и упасть на брюхо от ощущения силы, шедшей от самца, недвусмысленно говорившей, что передо мной беспощадный хищник. Но также хотелось вцепиться ему в глотку и наказать за сорванную охоту! Я выбрала второе. Оскалившись, я зло зарычала. Волк оскалился в ответ, пригнул голову и шагнул ко мне.
Свой страх я загнала куда подальше, хотя душа вдруг юркнула в пятки. В настоящих драках я не участвовала, тем более со взрослыми самцами. Наверное, страх и подстегнул меня, когда я сорвалась с места и бросилась на волка. В отличие от серебристого, этот самец играть со мной не собирался. Он рванул навстречу. Короткая схватка, и я оказалась прижата мощной лапой к земле. Волк, вновь негромко зарычав, наклонился и обнюхал меня. Его нос нырнул мне под хвост, и из груди зверя вырвалось довольное урчание. Он вновь повернулся ко мне, прихватил за загривок и чуть сжал челюсти, то ли метя, то ли наказывая. Но тут же отпустил, лизнул в нос и отошел, склонив голову на бок.
Я вскочила и зафыркала, затем дернула задними лапами, запуская в самца комьями земли. После этого еще раз окинула гордым взглядом и сорвалась со всех лап, спеша убраться подальше, пока ему не пришла в голову еще какая-нибудь гадость. Волк не побежал за мной, и вскоре я успокоилась, вновь перейдя на неспешную рысцу. Пора было возвращаться домой. Уже смеркалось.
Добежав до своего платья, я отпустила Силу, а вскоре уже встала на ноги.
— И без одежды тоже хороша, — услышала я и резко обернулась.
— Ран?
Он сидел за моей спиной, прислонившись к дереву. Сквозь распахнутый ворох рубахи были видны мышцы на его широкой груди. Мой взгляд невольно остановился на этой части мужского тела. Затем подняла взор и встретилась с самодовольной ухмылкой. Тут же вспомнила, что все еще голая и, сердито хмурясь, поспешила одеться. А когда платье скользнуло по телу, я вздрогнула оттого, что волк вдруг оказался совсем близко. Я сделала шаг назад, но Ран стремительной тенью метнулся следом. Сильные руки обхватили меня, и я прижалась носом к открытой груди. Невольно потянула носом и узнала запах волка, только что встретившегося мне в лесу.
Сузив глаза, я вскинула голову, намереваясь высказать все, что думаю о нем. Мой подбородок тут же оказался в захвате мужских пальцев, и Ран склонился. Горячее дыхание коснулось кожи, и губы попали в капкан губ волка. Он не целовал — он словно показывал свое право на меня. Это был не первый поцелуй в моей жизни. Однажды Ори, подловив меня за поселением, так же терзал мои губы, устанавливая свое право. Как и с Ори, я вырвалась из рук Рана, утерла губы тыльной стороной ладони и гневно посмотрела на него.
— Не смей ко мне прикасаться, — отчеканила я и развернулась, чтобы уйти.
Но волк не позволил. Он схватил меня за локоть и вновь развернул к себе лицом.
— Сегодня ночью ты позволишь мне все, — сказал он.
— Посмотрим, — усмехнулась я и освободилась от хватки.
— Я сделал свой выбор, — крикнул мне вслед Ран.
— Не ты один, — проворчала я и поспешила вернуться в поселение, зная, что здесь ко мне никто не посмеет прикоснуться.
Ран посмел. Он догнал меня, положил руку на талию и с силой прижал к себе. Я возмущенно вскрикнула и попыталась освободиться, но рука самца лишь сильней сжала меня. А через мгновение стала понятна его наглость. Несколько молодых волков, стоявших возле нашего дома, заметив мое возвращение, недовольно посмотрели на сына вожака, что-то проворчали и ушли. После этого хватка ослабла, и я освободилась.
— Никто не будет связываться со мной, — сказал волк. — Никто не оспорит мое право.
— Да неужели, — прозвучал гневный рык за нашими спинами.
Ори стоял, широко расставив ноги, и буравил Рана взглядом исподлобья. Я закатила глаза и побыстрей сбежала в логово. Недалеко, всего лишь до окна, откуда с жадностью уставилась на улицу. Самцы рычали друг на друга. Оба находились на грани перехода в звериную личину, нарушая сразу два закона: не обращаться на территории поселения и не драться за самку до Ночи Выбора.
— Доигралась, — сказала мама, встав рядом со мной. — Лучших самцов собрала, — не без гордости добавила она. — Выбирай Рана: чую, быть ему вожаком.
Я задрала нос и фыркнула. Мама укоризненно посмотрела на меня и проворчала:
— Все волчицы сейчас уже приглядываются к самцам. Одна ты... — она махнула рукой, так и не договорив.
Одна я, зато какая! Мама откинула занавеску, и я была вынуждена отойти в тень. К двум звереющим самцам выбежали отец и Наран. С другой стороны приближался вожак. Отец и брат сразу склонили головы, но Ори и Ран, никак не отреагировав, бросились друг на друга.
— Стоять!
Рев Гадара разнесся по поселению, заставив звякнуть оконные стекла, а нас с мамой склониться даже за пределами его видимости.
Взбешенные волки тут же замерли. Вожак вклинился между ними. Теперь его голос не был слышен, но по резким жестам и так становилось ясно, что он отчитывает самцов, вступивших в единоборство раньше времени. Наконец Гадар взмахнул рукой, и соперники разошлись в разные стороны, продолжая оглядываться и скалиться, пока вожак не видел.
— Охо, — вздохнула мама, отпрянула от окна и быстро поправила одежду.
— Ой, — пискнув, я тоже отскочила в сторону.
Вожак направлялся в наш дом. Отец шел рядом с ним, Наран позади. И что Гадару нужно?.. Дверь распахнулась, впуская волков, и мы с мамой замерли со склоненными головами. Вожак остановился на входе в комнату, и его взгляд остановился на мне.
— Совсем взрослая стала, Айя, — сказал он, тепло улыбнувшись. — Уже самцы посреди бела дня дерутся за право назвать тебя своей.
Гадар — единственный, кто кроме родных, называл меня Айей. В общем-то, это прозвище прилипло ко мне после того, как вожак подошел к нам с мамой, когда я только училась говорить. Он тогда поднял меня на руки и спросил:
«Как тебя звать, маленькая волчица?»
«Айя», — ответила я. И это был первый раз, когда я назвала свое имя.
С тех пор он и мои родные звали меня Айей, все остальные — Айнарой или Айной.
— Сына моего выберешь? — спросил вожак. — Еще немного, и Ран станет самым сильным волком в стае.
— Ночь покажет, — ответила я, и мама незаметно погрозила мне пальцем.
— Утром узнаем, — подмигнул Гадар и ушел.
Мама и отец тоже ушли, о чем-то переговариваясь. Остались только мы с Нараном. Брат подошел ко мне и дернул за ухо.
— Бестолочь ты, сестрица, — сказал он с улыбкой. — Сын вожака за тебя драться будет, неужели не лестно?
— Пусть ему лестно будет, если меня заслужит, — ответила я, отвешивая ему легкий подзатыльник.
— Глупая, ты ему давно нравишься. Он мне все уши прожужжал, про тебя все спрашивал. Ты же знаешь, уж коли волк выбрал…
Я закрыла брату рот ладонью. Мама говорила, в Ночь Выбора сердце волчицы само зажигается страстью к своему избраннику, потому что невозможно устоять перед тем, кто готов за тебя отдать жизнь. Потому я подожду ночи, и тогда уже решу. А пока не хочу слушать уговоров. Все случится так, как должно быть.
ГЛАВА 2
Когда за окном стемнело, я почувствовала дрожь волнения и предвкушение чего-то невероятного, жаркого, томительного. Наран зашел за мной. С виду он был совершенно спокоен, но я чувствовала волнение брата. Прислонившись к дверному косяку, он скрестил руки на груди и посмотрел на меня. Вздохнув, я встала с низкой скамеечки. Бросила в зеркало последний взгляд и поймала ответный взволнованный и горящий взгляд своего отражения. После обернулась к брату и кивнула. Наран отлепился от косяка, пропустил меня вперед, и мы вышли из логова.
Это было так странно и даже волшебно. Полная луна, светившая с черного неба, окутывала улицы поселения призрачным светом. Из домов выходили молодые волки и волчицы. Ни волчат, ни волков, которые уже нашли свою пару, не было видно. Даже родители не появились, чтобы напутствовать нас с братом. Сегодня мы становились взрослыми. Это была только наша ночь.
Кроме нас с Нараном, больше пар не было: все направлялись к лесу поодиночке. Ни разговоров, ни смеха, ни даже приветственных взмахов рукой. Словно все мы тени, не видящие друг друга. Мы все были друг у друга на виду, но не замечали никого вокруг. И так будет, пока мы не придем на Священную Поляну, где уже пылает Огонь. И тогда зазвучат песни, волчицы выйдут в круг и будут кружить в своем танце, а волки выбирать ту, за которой встанут. И если волков окажется несколько, они будут сражаться за волчицу. И лишь сильнейшему она откроет свое сердце. Священная Ночь соединит их, и из леса они выйдут уже парой.
Утром в поселении начнется праздник, стая будет встречать тех, кто сделал выбор. Накроют столы, наготовят множество яств. Все волки наденут нарядные одежды. Будут звучать поздравления, заиграет веселая музыка. Это одна большая свадьба. Счастливы пары, соединившиеся в Ночь Выбора.
Те, кому не посчастливилось, могут еще месяц приходить в лес на Священную Поляну. Их тоже будут чествовать, но большой праздник прогремит лишь раз. Потому все мечтают найти пару именно сегодня. Наран будет сражаться за Райну, она ему тоже понравилась. И мне кажется, что утром он выведет ее из леса, держа за руку. Помоги моему брату, Лесной Дух…
— Айна!
Этот крик разрушил торжественную тишину ночи.
— Айна, не ходи! Прошу тебя!
Несколько голов обернулись в мою сторону, но я лишь вздернула подбородок.
— Айна! Я уже выбрал тебя, не ходи!!!
Волчонка утащил домой его отец, и шествие возобновилось. Брат тихо усмехнулся, но я сделала вид, что ничего не слышу и не вижу. Не моя вина, что волчонок столь безрассуден. Ничего, скоро он отправится в горы, а когда вернется, здесь подрастут другие волчицы. Он еще найдет себе пару.
Поселение уже давно осталось позади, вокруг тихо шумел ночной черный лес, нашептывая странные слова, от которых вскипала в жилах кровь. Кажется, не я одна слышала этот шепот. Наран вдруг задрал голову и прерывисто вздохнул. Недалеко послышалось то ли поскуливание, то ли постанывание, и это вынудило на мгновение остановиться, чтобы усмирить бешеное сердцебиение.
— Идем, — одними губами произнес брат, и я послушно поспешила следом.
Священную Поляну мы увидели еще издали, когда на стволах деревьев заплясали оранжевые блики. Ладонь Нарана сжала мою руку, и я почувствовала, какая она горячая. Брат посмотрел на меня, и я увидела, как глаза его мерцают зеленоватыми всполохами. Это было завораживающе. Должно быть, со мной происходило то же самое, потому что рука брата потянулась к моему лицу, но он отдернул ее, мотнул головой, и мне достался сердитый взгляд, словно я толкала его на что-то дурное.
Мы приблизились к самой кромке Поляны и, остановившись, посмотрели на огромный костер, который, казалось, лизал небо. Восторженный вздох рядом заставил очнуться, и я сделала тот важный шаг, после которого пути назад уже не было. Наран, отставший на границе света и тьмы, догнал меня, мы обменялись последними взглядами в эту ночь и разошлись в разные стороны. Брат направился в сторону, где стояли волки, а я к волчицам, замершим в молчаливом ожидании.
Я скользнула взглядом по девушкам, узнавая и не узнавая их. Они будто преобразились. Глаза всех волчиц сияли: у кого желтыми всполохами, у кого зелеными, у кого-то даже небесно-голубыми. У всех волосы распущены. Их заплетет избранник, когда придет время. Никаких украшений, никаких нарядов. Это все лишнее: мы не прельщаем мужчин ухищрениями. Только наши тела и наш запах, который уже жадно ловят самцы, почти незаметные за отблесками костра.
На каждой волчице лишь свободное платье, и больше ничего. Нет даже обережных плетений, которые мы порой носим в человечьем обличье. Мы свободны и открыты. Мы такие, какие есть, и как только заиграет мелодия, льющаяся, как говорят, с самих звезд, платья скользнут по телам вниз, и больше ничто не сможет скрыть нас от волков, готовых грызть глотки друг другу, лишь бы получить желанную пару. О, Лесной Дух, пусть эта ночь станет для меня самой волшебной!
