Ястребиный слуга застыл и не отрываясь смотрел на риксу, взгляд его был пустым. Осмус стоял с риксой в руках и из глаз его текли слёзы. Последняя нота уже отзвучала, но люди вокруг не смели двинуться, заворожённые прекрасной песнью и голосом. Даже эмир, казалось бы, всколыхнул остатки прекрасного внутри, но огонь в глазах его быстро погас.
Он махнул толстой рукой, но слуга не спешил к нему, всё ещё наблюдая за юношей. Эмир вновь взмахнул, опять никто не двинулся. Он вытянул руку и взял со стола перед ним жирный кусок мяса и с наслаждением впихнул его в рот. Теперь он поднял другую руку и один из стражников сорвался с места и подбежал к нему. Эмир нашептал ему что–то, и стражник отошел к нескольким другим воинам. Тройка воинов в доспехах отошли от колонн и прошли через зал к орлиного вида слуге. Тот наконец пришел в себя и увидел приближающихся стражников. Он гулко упал на колени и ударил головой об пол в сторону эмира.
– Уважаемый господин эмир Адиль–Джавад II! – в этот раз паузы он не делал. – Умоляю, пощадите! – в ужасе кричал слуга.
Один из подошедших к нему стражников, не задумываясь резкой дугой рубанул изогнутым мечом по шее слуги и алая кровь брызнула на белый пол. Красное пятно размеренно росло, доходя до краёв некоторых ковров и подбиралось к ложе эмира. Наложницы эмира в страхе отодвинулись к стене и съёжились, в их глазах стол ужас и колыхались страшные воспоминания. Эмир сначала безразлично взирал на мёртвого слугу, но постепенно на лице появилась улыбка и становилась всё шире. Как только кровь достигла первых подушек у стены, обтекая ножки стола, эмир разразился глухим, хлюпающим смехом. Он улюлюкал и покачивался, будто защекоченный ребёнок; мерзкий и жирный ребёнок.
Осмус едва сдержал презрительную гримасу и лишь опустил голову стараясь скрыть глаза, выражавшие яростный гнев. «Спокойно, держи себя в руках.» – проговаривал он себе. Если он начал игру – он её закончит.
Двое стражников вернулись к колоннам и встали будто нечего не случилось и в зале сейчас не валялся мёртвый человек, третий ушел в боковую дверь, в углу. Через несколько минут он вернулся с пухлым низким человеком, с жиденькими усиками и бородкой. Он раболепно подошел к эмиру всё время кланяясь и обливаясь потом. Тучный эмир в несколько раз больше слуги, пошептал ему что–то на ухо и тот развернулся. Он немного отдышался и взвизгивая “прокричал”.
– Восхитительный эмир Адиль–Джавад II, позволяет вам присоединиться к его двору и выделяет вам гостевые покои в Солнечном доме! – слуге пришлось немного отдышаться и он продолжил. – Восхваляйте эмира Адиль–Джавад II, такая честь выпадает не каждому! – слуга старался накинуть важности этим словам.
«Да уж, большая честь быть игрушкой свиньи.» – подумал Осмус.
Несколько стражников отошли от колонн и приблизившись, один из них заговорил.
– Идите за нами, мы проведём вас в ваши покои. – не выражая никаких эмоций проговорил стражник.
Осмус нерешительно последовал в след за стражниками. Они прошли в угловую двери и вышли в длинный коридор, устеленный красным ковром. На стенах весело множество портретов людей, в круглых позолоченных рамах. В конце коридора они поднялись по винтовой лестнице и через несколько коридоров наконец дошли до нужной двери. Один из стражников кивнул другому и тот пошел обратно. Юноша встретился взглядом с оставшимся стражником, большие закрученные усы были едва тронуты сединой, глаза выражали жалость.
– Парень, твоя песня была невероятна, – стражник помедлил будто обдумывая следующие слова, – Лучше тебе уйти. Я не знаю, что тебе пообещали за службу, но эмир жестокий человек и больше всего это знают его дворовые, – Осмуса удивило откровение стражника, ведь это грозит ему смертью, – А с таким как ты, – он бегло осмотрел юношу, – Беги парень, очень тебе советую. – стражник кинул последний взгляд преисполненный жалостью, развернулся, и пошел обратно.
Осмус нисколько не удивился, войдя в гостевые покои; дорогая мебель; ковры и шкуры на полах; картины в позолоченных рамах. У стены стаяла огромная кровать с мерцающим на свету тонким балдахином. В центре комнаты стоял низкий столик в окружении нескольких кресел и дивана с резными ножками. Огромная корзина на столе была наполнена южными фруктами. Юноша прошелся по комнате и завалился на кровать.
«Он позовёт меня вечером. Голову даю на отсечение.» – кому на отсечение, юноша не уточнил.
Он прикрыл глаза и заснул.
В дверь постучали, когда солнце уже скрылось за горизонтом и воздух стал прохладнее. В комнате горели свечи и Осмус прошелся, всколыхнув их пламя. Он открыл дверь и увидел того же толстого слугу с визгливым голосом. Лицо тучного мужчины было покрыто капельками пота и раскрасневшимся от усилия.
«Лестницы ему явно противопоказаны.»
– Добрый вечер, – с улыбкой сказал юноша. – Что вас привело?
– Вас хочет видеть эмир Адиль–Джавад II. – напыщенно сказал слуга шевеля пухлыми губами.
– Хорошо. – с улыбкой бросил юноша.
Осмус закинул риксу за спину и пошел за слугой. Тот медленно ковылял, покачиваясь из стороны в сторону. Юноша смотрел вниз на спину толстого слуги, на ней рос горб и ткань дорого халата на плечах, была усыпана мелкой перхотью. Толстяк всю дорогу почёсывал голову и просыпал новые порции на плечи.
Слуга остановился на минуту, как только они дошли до винтовой лестницы и громко вздохнул.
«Будь сильным и мужественным, встреть достойно врага своего.» – в мыслях усмехался юноша, наблюдая за толстяком.
Тот же самый путь от зала до комнаты, теперь занял в несколько раз больше времени. Они пересекли зал и вышли через дверь в другом углу, куда большую предыдущей. Коридор не сильно отличался от предыдущего, только теперь через каждые метра пять, стояли по пояс голые слуги. Они не шевелились и даже не смотрели на проходящих мимо них, людей. В конце коридора расположилась огромная арка, во всю стену. Зайдя внутрь, слуга несколько раз стукнул ногой, и маленькая комнатушка затряслась и медленно поползла вверх.
Наконец преодолев ещё несколько коридоров, они добрались до покоев эмира. Перед ними, полукругом, стоял десяток воинов, тех же самых что и в зале. Тут юноша встретил и того усатого воина, что советовал ему бежать. Его глаза были наполнены жалостью и бессилием, он лишь тихо вздохнул. Около получаса, воины осматривали юношу и ощупывали одежду; крутили риксу и всматривались в круглое отверстие под струнами. В итоге, убедившись, что юноша не представляет серьёзной опасности и не пытается пронести с собой что–либо способное навредить господину, они пропустили его с слугой. Слуга тихо постучал в дверь и по ту сторону донёсся хриплый голос.
– Пусть войдёт.
Слуга поклонился резной двери и подтолкнул Осмуса вперёд. Юноша вздрогнул от неприятного ощущения прикосновения липких рук толстяка. Он потянул за ручку и вошел.
Комната была устелена яркими красными коврами; всюду стояла мебель, возможно из золота, обитая золотистыми тканями; занавеси были золотистыми. Всё убранство комнаты было окрашено в золотой и красный. По воздуху плавали дымные волны, издающиеся и душные. Все окна были закрыты и дыму было некуда деваться.
– Здравствуйте, господин, – юноша низко поклонился.
Эмир лежал на том же подобии ложа из подушек, только теперь его не окружали девушки; он был один. Огромный торс, расплывшийся складками, был голым, ниже ноги и пах были укрыты лёгким одеялом. Он держал в руке трубку от которой отходил тёмный изогнутый шланг, присоединённый к стеклянному сосуду. Эмир не спешил говорить, вместо этого он подносил трубку к губам и втягивал дым в сопровождении бульканья в сосуде.
– Я прибыл на ваш зов, уважаемый эмир, – заискивающи сказал Осмус, вытаскивая риксу из–за спины. – Позвольте исполнить для вас песню, позвольте усладить ваши уши. – с улыбкой, уважительно проговорил юноша.
– Раздевайся… – хрипло сказал эмир.
Юноша помедлил минуту и залился краснотой. Он переменился с ноги на ноги и руки его подрагивали. Он бросил беглый взгляд, встретил похотливую улыбку на лице эмира и опустил глаза не шевелясь.
– Раздевайся! – хрипло крикнул на юношу, эмир.
Осмус вздрогнул всем телом и начал медленно снимать одежду под внимательным взглядом эмира. Он сбросил жилетку на пол и стянул штаны развязав ткань у колен и поясе. На нём осталась лишь бедренная перевязь. Осторожно подняв глаза, он увидел, как эмир недовольно кивнул. Медленно развязав шнурки по бокам таза, ткань упала на пол. Юноша стоял абсолютно нагим и дрожал.
– Не песни мне сейчас нужны, твой рот подходит и для других дел, – сказал эмир, лицо юноши покраснело ещё больше, то ли от смущения, то ли от гнева. – У меня затекла шея, сделай массаж. – мерзко причмокивая, сказал эмир.
Осмус медленно подходил к эмиру, не выпуская из рук риксу. Сев рядом с эмиром, на край ложа, он умоляющи заглянул в глаза Адиль–Джавада II.
– Она мне сегодня уже не понадобится? – спросил Осмус немного приподняв риксу.
– Нет, – бросил эмир, брызнув слюной, – Но у меня есть занятия для твоих рук; много занятий. – эмир ухмыльнулся и облизнул губы.
– Прошу вас, господин, позвольте ослабить струны и после этого я сделаю всё что вы пожелаете, – тихо молил юноша.
Эмир махнул рукой, и юноша положил инструмент на голые колени. Он выкрутил три первых болтика в вершине грифа и положил на пол. Юноша незаметно тряхнул риксой и из отверстий от болтов на правую ладонь выскочили три короткие иглы. Краем глаза он видел, что эмир втягивает дым и взгляд его сосредоточен на спине юноши. Осмус взял в левую руку одну из игл и резким оборотом вонзил её в шею эмира. Тот только попытался вскрикнуть, но юноша уже прикрыл ему рот ладонью, рикса слетела на пол. Эмир бился из всех сил и пытался отпихнуть юношу, тот быстро забрался на его живот и обхватил ногами его тело. Глаза юноши яростно смотрели в испуганные глаза эмира; на шеи юноши вздулись вены от усилий; лицо уже не было красивым, искажённое в безумном гневе с безумной улыбкой. Жирные руки неуклюже били по худому телу юноши, но тот не ослабевал хватки. Эмир подпрыгивал и мотался из стороны в сторону, будто на необъезженном хойте; очень жирном необъезженном хойте. Движения эмира постепенно затихали, пока его руки безвольно не упали на подушки.
Юноша медленно убрал ладони от рта эмира и не слезая смотрел на того. Толстые губы были не способны пошевелится, челюсть ослабла раскрыв рот. Только широко раскрытые глаза эмира, заливающиеся потом, метались в стороны. Юноша улыбался, теперь ему больше не нужно было скрывать свою натуру.
– Первая игла, парализует, – с наслаждением и гордостью проговорил юноша. – Следующие пять часов, ты и пальцем не сумеешь пошевелить. – покачивая плечами сказал юноша.
Осмус дотронулся до носа эмира, кончиком указательного пальца и повёл палец ниже, по кубам и подбородку.
– Знаешь, обычно мои дела не приносят особого удовольствия, – уголок рта пополз выше, Осмус продолжал вести палец ниже, – Но иметь дело с такой свиньёй, с такой мерзкой тушей – необычно. Да и зная твои согрешения, я возможно даже испытаю наслаждения от твоих страданий, – палец юноши дошел до груди и обводил сосок, – Ох, такому тупому борову надо всё объяснять, – он хлопнул по лбу ладонью и вернул руку к соску, – Уж не будем вспоминать всех твоих жертв, да и вряд ли у нас есть столько времени. Пришел я к тебе в гости, из–за некой Лисии, дочери лорда Вишмута. Помнишь ли ты о некой осаде, некого замка Мигдор? По глазам вижу, помнишь. – юноша ухватился за левый сосок эмира, двумя пальцами и приблизил своё лицо к лицу эмира, – Так вот, там твои воины захватили в плен Лисию и привезли к тебе. По военному закону, ты должен был содержать её в тепле и уюте, таком же как содержат ваших людей в военном плену. – юноша приблизил лицо ещё ближе и сжал пальцы ещё сильнее. – Ну а что ты? А? Изнасилования, пытки и истязания. Так же нельзя, ты же знаешь, не так ли? – юноша отстранил лицо и повёл пальцем ниже, по животу.
Позади послышался стук в дверь, и юноша обернулся ожидая. Без разрешения дверь не откроют, но, если долго не отзываться, будет не хорошо. Повернув голову к эмиру, он встретил весёлый; почти победоносный взгляд.
«Глупая свинья думает, что его спасут. Сначала интрига, потом страх, а потом крайнее изумление – люблю это.»
Глаза юноши наполнились страхом, и он начал суетливо ёрзать на животе эмира.
– Господин, вам нечего не требуется? – донёсся визгливый голос слуги из–за двери.
Теперь глаза юноши наполнились настоящим ужасом. Эмир же, наверное, улыбался сейчас если бы мог. Юноша смотрел ему в глаза с минуту и внезапно весь страх покинул его глаза. Осмис улыбнулся и шепнул эмиру на ухо.
– Никто тебя не спасёт, – он обернулся к двери и крикнул, – Нет! – голос его был совершенно таким же как у эмира, он даже хрипотцой не обделил. – из–за двери послышалось шарканье удаляющихся шагов.
Взгляд эмира моментально растерял всю радость и вновь наполнился ужасом, ещё большим прежнего. Осмис вернул палец на живот эмира и продолжил.
– Так на чём мы остановились… Точно! Изнасилования, пытки и истязания. – ухмыляясь продолжил юноша, – Мало того что после капитуляции, ты ещё больше года мучил бедную девушку, – он повел пальцем ниже, уже дойдя до пупка, – Так вы вернули её истерзанную, покрытую шрамами и ожогами, – его палец дошел до лобка покрытого липкими складками жира, – Так ещё и беременную; оплодотворённую твоим ублюдочным семенем, – юноша крепко ухватился за член эмира, – Ну а в конце концов, девушка не выдержала такой жизни и родив ребёнка, задушила его своей же пуповиной, после чего покончила с собой. – юноша крепче сжал руку, и глаза эмира наполнились болью, – Ты хоть представляешь как был убит горем её отец? Нет, не представляешь… – юноша отпустил хватку и слез с тела эмира, – Ну так это же и не важно; совсем не важно. – юноша отсоединил одну из струн и вернулся к туше эмира, усевшись рядом с туловищем, — Вот уважаемый и очень убитый горем, лорд Вишмут, нанял меня.
Осмис отложил иглы на пол и обернул струну вокруг достоинства эмира, медленно он затягивал всё сильнее. Кровь проступила вокруг струны и несколько капель потянулись вниз. Всё сильнее стягивал юноша струну, пока в конце концов, сопротивление исчезло и самый важный кусок мужчины опал на подушку под ногами. Юноша взял его и завернул в жилетку. Вернувшись к эмиру, он заглянул в глаза, забитые бесконечной безвольной болью. Кровь поливала подушки под ногами жирного эмира.
Осмис подобрал оставшиеся иглы и подошел, и вновь заговорил, тихо, очень тепло.
— Вот эта игла, – он повертел одну из игл перед лицом эмира, – Заставит тебя уснуть, крепко, младенческим сном. – юноша взял следующую иглу и тоже покрутил перед лицом эмира, – А вот эта игла, остановит твоё сердце, не сразу, постепенно. Возможно через неделю, а может через месяц. Ты представляешь, что существует подобный яд? Он очень редкий, из очень редкого растения, растущего в очень труднодоступном месте, – он задумчиво и уважительно посмотрел на тонкую иглу, — Вот как? Я даже не представляю каким образом обнаруживали настолько сложные свойства у этого растения. – Осмис слегка пожал плечами, – И кстати, я хочу, что бы ты помнил имя смерти своей. Ну конечно, косвенно, это лорд Вишмут.
Он махнул толстой рукой, но слуга не спешил к нему, всё ещё наблюдая за юношей. Эмир вновь взмахнул, опять никто не двинулся. Он вытянул руку и взял со стола перед ним жирный кусок мяса и с наслаждением впихнул его в рот. Теперь он поднял другую руку и один из стражников сорвался с места и подбежал к нему. Эмир нашептал ему что–то, и стражник отошел к нескольким другим воинам. Тройка воинов в доспехах отошли от колонн и прошли через зал к орлиного вида слуге. Тот наконец пришел в себя и увидел приближающихся стражников. Он гулко упал на колени и ударил головой об пол в сторону эмира.
– Уважаемый господин эмир Адиль–Джавад II! – в этот раз паузы он не делал. – Умоляю, пощадите! – в ужасе кричал слуга.
Один из подошедших к нему стражников, не задумываясь резкой дугой рубанул изогнутым мечом по шее слуги и алая кровь брызнула на белый пол. Красное пятно размеренно росло, доходя до краёв некоторых ковров и подбиралось к ложе эмира. Наложницы эмира в страхе отодвинулись к стене и съёжились, в их глазах стол ужас и колыхались страшные воспоминания. Эмир сначала безразлично взирал на мёртвого слугу, но постепенно на лице появилась улыбка и становилась всё шире. Как только кровь достигла первых подушек у стены, обтекая ножки стола, эмир разразился глухим, хлюпающим смехом. Он улюлюкал и покачивался, будто защекоченный ребёнок; мерзкий и жирный ребёнок.
Осмус едва сдержал презрительную гримасу и лишь опустил голову стараясь скрыть глаза, выражавшие яростный гнев. «Спокойно, держи себя в руках.» – проговаривал он себе. Если он начал игру – он её закончит.
Двое стражников вернулись к колоннам и встали будто нечего не случилось и в зале сейчас не валялся мёртвый человек, третий ушел в боковую дверь, в углу. Через несколько минут он вернулся с пухлым низким человеком, с жиденькими усиками и бородкой. Он раболепно подошел к эмиру всё время кланяясь и обливаясь потом. Тучный эмир в несколько раз больше слуги, пошептал ему что–то на ухо и тот развернулся. Он немного отдышался и взвизгивая “прокричал”.
– Восхитительный эмир Адиль–Джавад II, позволяет вам присоединиться к его двору и выделяет вам гостевые покои в Солнечном доме! – слуге пришлось немного отдышаться и он продолжил. – Восхваляйте эмира Адиль–Джавад II, такая честь выпадает не каждому! – слуга старался накинуть важности этим словам.
«Да уж, большая честь быть игрушкой свиньи.» – подумал Осмус.
Несколько стражников отошли от колонн и приблизившись, один из них заговорил.
– Идите за нами, мы проведём вас в ваши покои. – не выражая никаких эмоций проговорил стражник.
Осмус нерешительно последовал в след за стражниками. Они прошли в угловую двери и вышли в длинный коридор, устеленный красным ковром. На стенах весело множество портретов людей, в круглых позолоченных рамах. В конце коридора они поднялись по винтовой лестнице и через несколько коридоров наконец дошли до нужной двери. Один из стражников кивнул другому и тот пошел обратно. Юноша встретился взглядом с оставшимся стражником, большие закрученные усы были едва тронуты сединой, глаза выражали жалость.
– Парень, твоя песня была невероятна, – стражник помедлил будто обдумывая следующие слова, – Лучше тебе уйти. Я не знаю, что тебе пообещали за службу, но эмир жестокий человек и больше всего это знают его дворовые, – Осмуса удивило откровение стражника, ведь это грозит ему смертью, – А с таким как ты, – он бегло осмотрел юношу, – Беги парень, очень тебе советую. – стражник кинул последний взгляд преисполненный жалостью, развернулся, и пошел обратно.
Осмус нисколько не удивился, войдя в гостевые покои; дорогая мебель; ковры и шкуры на полах; картины в позолоченных рамах. У стены стаяла огромная кровать с мерцающим на свету тонким балдахином. В центре комнаты стоял низкий столик в окружении нескольких кресел и дивана с резными ножками. Огромная корзина на столе была наполнена южными фруктами. Юноша прошелся по комнате и завалился на кровать.
«Он позовёт меня вечером. Голову даю на отсечение.» – кому на отсечение, юноша не уточнил.
Он прикрыл глаза и заснул.
В дверь постучали, когда солнце уже скрылось за горизонтом и воздух стал прохладнее. В комнате горели свечи и Осмус прошелся, всколыхнув их пламя. Он открыл дверь и увидел того же толстого слугу с визгливым голосом. Лицо тучного мужчины было покрыто капельками пота и раскрасневшимся от усилия.
«Лестницы ему явно противопоказаны.»
– Добрый вечер, – с улыбкой сказал юноша. – Что вас привело?
– Вас хочет видеть эмир Адиль–Джавад II. – напыщенно сказал слуга шевеля пухлыми губами.
– Хорошо. – с улыбкой бросил юноша.
Осмус закинул риксу за спину и пошел за слугой. Тот медленно ковылял, покачиваясь из стороны в сторону. Юноша смотрел вниз на спину толстого слуги, на ней рос горб и ткань дорого халата на плечах, была усыпана мелкой перхотью. Толстяк всю дорогу почёсывал голову и просыпал новые порции на плечи.
Слуга остановился на минуту, как только они дошли до винтовой лестницы и громко вздохнул.
«Будь сильным и мужественным, встреть достойно врага своего.» – в мыслях усмехался юноша, наблюдая за толстяком.
Тот же самый путь от зала до комнаты, теперь занял в несколько раз больше времени. Они пересекли зал и вышли через дверь в другом углу, куда большую предыдущей. Коридор не сильно отличался от предыдущего, только теперь через каждые метра пять, стояли по пояс голые слуги. Они не шевелились и даже не смотрели на проходящих мимо них, людей. В конце коридора расположилась огромная арка, во всю стену. Зайдя внутрь, слуга несколько раз стукнул ногой, и маленькая комнатушка затряслась и медленно поползла вверх.
Наконец преодолев ещё несколько коридоров, они добрались до покоев эмира. Перед ними, полукругом, стоял десяток воинов, тех же самых что и в зале. Тут юноша встретил и того усатого воина, что советовал ему бежать. Его глаза были наполнены жалостью и бессилием, он лишь тихо вздохнул. Около получаса, воины осматривали юношу и ощупывали одежду; крутили риксу и всматривались в круглое отверстие под струнами. В итоге, убедившись, что юноша не представляет серьёзной опасности и не пытается пронести с собой что–либо способное навредить господину, они пропустили его с слугой. Слуга тихо постучал в дверь и по ту сторону донёсся хриплый голос.
– Пусть войдёт.
Слуга поклонился резной двери и подтолкнул Осмуса вперёд. Юноша вздрогнул от неприятного ощущения прикосновения липких рук толстяка. Он потянул за ручку и вошел.
Комната была устелена яркими красными коврами; всюду стояла мебель, возможно из золота, обитая золотистыми тканями; занавеси были золотистыми. Всё убранство комнаты было окрашено в золотой и красный. По воздуху плавали дымные волны, издающиеся и душные. Все окна были закрыты и дыму было некуда деваться.
– Здравствуйте, господин, – юноша низко поклонился.
Эмир лежал на том же подобии ложа из подушек, только теперь его не окружали девушки; он был один. Огромный торс, расплывшийся складками, был голым, ниже ноги и пах были укрыты лёгким одеялом. Он держал в руке трубку от которой отходил тёмный изогнутый шланг, присоединённый к стеклянному сосуду. Эмир не спешил говорить, вместо этого он подносил трубку к губам и втягивал дым в сопровождении бульканья в сосуде.
– Я прибыл на ваш зов, уважаемый эмир, – заискивающи сказал Осмус, вытаскивая риксу из–за спины. – Позвольте исполнить для вас песню, позвольте усладить ваши уши. – с улыбкой, уважительно проговорил юноша.
– Раздевайся… – хрипло сказал эмир.
Юноша помедлил минуту и залился краснотой. Он переменился с ноги на ноги и руки его подрагивали. Он бросил беглый взгляд, встретил похотливую улыбку на лице эмира и опустил глаза не шевелясь.
– Раздевайся! – хрипло крикнул на юношу, эмир.
Осмус вздрогнул всем телом и начал медленно снимать одежду под внимательным взглядом эмира. Он сбросил жилетку на пол и стянул штаны развязав ткань у колен и поясе. На нём осталась лишь бедренная перевязь. Осторожно подняв глаза, он увидел, как эмир недовольно кивнул. Медленно развязав шнурки по бокам таза, ткань упала на пол. Юноша стоял абсолютно нагим и дрожал.
– Не песни мне сейчас нужны, твой рот подходит и для других дел, – сказал эмир, лицо юноши покраснело ещё больше, то ли от смущения, то ли от гнева. – У меня затекла шея, сделай массаж. – мерзко причмокивая, сказал эмир.
Осмус медленно подходил к эмиру, не выпуская из рук риксу. Сев рядом с эмиром, на край ложа, он умоляющи заглянул в глаза Адиль–Джавада II.
– Она мне сегодня уже не понадобится? – спросил Осмус немного приподняв риксу.
– Нет, – бросил эмир, брызнув слюной, – Но у меня есть занятия для твоих рук; много занятий. – эмир ухмыльнулся и облизнул губы.
– Прошу вас, господин, позвольте ослабить струны и после этого я сделаю всё что вы пожелаете, – тихо молил юноша.
Эмир махнул рукой, и юноша положил инструмент на голые колени. Он выкрутил три первых болтика в вершине грифа и положил на пол. Юноша незаметно тряхнул риксой и из отверстий от болтов на правую ладонь выскочили три короткие иглы. Краем глаза он видел, что эмир втягивает дым и взгляд его сосредоточен на спине юноши. Осмус взял в левую руку одну из игл и резким оборотом вонзил её в шею эмира. Тот только попытался вскрикнуть, но юноша уже прикрыл ему рот ладонью, рикса слетела на пол. Эмир бился из всех сил и пытался отпихнуть юношу, тот быстро забрался на его живот и обхватил ногами его тело. Глаза юноши яростно смотрели в испуганные глаза эмира; на шеи юноши вздулись вены от усилий; лицо уже не было красивым, искажённое в безумном гневе с безумной улыбкой. Жирные руки неуклюже били по худому телу юноши, но тот не ослабевал хватки. Эмир подпрыгивал и мотался из стороны в сторону, будто на необъезженном хойте; очень жирном необъезженном хойте. Движения эмира постепенно затихали, пока его руки безвольно не упали на подушки.
Юноша медленно убрал ладони от рта эмира и не слезая смотрел на того. Толстые губы были не способны пошевелится, челюсть ослабла раскрыв рот. Только широко раскрытые глаза эмира, заливающиеся потом, метались в стороны. Юноша улыбался, теперь ему больше не нужно было скрывать свою натуру.
– Первая игла, парализует, – с наслаждением и гордостью проговорил юноша. – Следующие пять часов, ты и пальцем не сумеешь пошевелить. – покачивая плечами сказал юноша.
Осмус дотронулся до носа эмира, кончиком указательного пальца и повёл палец ниже, по кубам и подбородку.
– Знаешь, обычно мои дела не приносят особого удовольствия, – уголок рта пополз выше, Осмус продолжал вести палец ниже, – Но иметь дело с такой свиньёй, с такой мерзкой тушей – необычно. Да и зная твои согрешения, я возможно даже испытаю наслаждения от твоих страданий, – палец юноши дошел до груди и обводил сосок, – Ох, такому тупому борову надо всё объяснять, – он хлопнул по лбу ладонью и вернул руку к соску, – Уж не будем вспоминать всех твоих жертв, да и вряд ли у нас есть столько времени. Пришел я к тебе в гости, из–за некой Лисии, дочери лорда Вишмута. Помнишь ли ты о некой осаде, некого замка Мигдор? По глазам вижу, помнишь. – юноша ухватился за левый сосок эмира, двумя пальцами и приблизил своё лицо к лицу эмира, – Так вот, там твои воины захватили в плен Лисию и привезли к тебе. По военному закону, ты должен был содержать её в тепле и уюте, таком же как содержат ваших людей в военном плену. – юноша приблизил лицо ещё ближе и сжал пальцы ещё сильнее. – Ну а что ты? А? Изнасилования, пытки и истязания. Так же нельзя, ты же знаешь, не так ли? – юноша отстранил лицо и повёл пальцем ниже, по животу.
Позади послышался стук в дверь, и юноша обернулся ожидая. Без разрешения дверь не откроют, но, если долго не отзываться, будет не хорошо. Повернув голову к эмиру, он встретил весёлый; почти победоносный взгляд.
«Глупая свинья думает, что его спасут. Сначала интрига, потом страх, а потом крайнее изумление – люблю это.»
Глаза юноши наполнились страхом, и он начал суетливо ёрзать на животе эмира.
– Господин, вам нечего не требуется? – донёсся визгливый голос слуги из–за двери.
Теперь глаза юноши наполнились настоящим ужасом. Эмир же, наверное, улыбался сейчас если бы мог. Юноша смотрел ему в глаза с минуту и внезапно весь страх покинул его глаза. Осмис улыбнулся и шепнул эмиру на ухо.
– Никто тебя не спасёт, – он обернулся к двери и крикнул, – Нет! – голос его был совершенно таким же как у эмира, он даже хрипотцой не обделил. – из–за двери послышалось шарканье удаляющихся шагов.
Взгляд эмира моментально растерял всю радость и вновь наполнился ужасом, ещё большим прежнего. Осмис вернул палец на живот эмира и продолжил.
– Так на чём мы остановились… Точно! Изнасилования, пытки и истязания. – ухмыляясь продолжил юноша, – Мало того что после капитуляции, ты ещё больше года мучил бедную девушку, – он повел пальцем ниже, уже дойдя до пупка, – Так вы вернули её истерзанную, покрытую шрамами и ожогами, – его палец дошел до лобка покрытого липкими складками жира, – Так ещё и беременную; оплодотворённую твоим ублюдочным семенем, – юноша крепко ухватился за член эмира, – Ну а в конце концов, девушка не выдержала такой жизни и родив ребёнка, задушила его своей же пуповиной, после чего покончила с собой. – юноша крепче сжал руку, и глаза эмира наполнились болью, – Ты хоть представляешь как был убит горем её отец? Нет, не представляешь… – юноша отпустил хватку и слез с тела эмира, – Ну так это же и не важно; совсем не важно. – юноша отсоединил одну из струн и вернулся к туше эмира, усевшись рядом с туловищем, — Вот уважаемый и очень убитый горем, лорд Вишмут, нанял меня.
Осмис отложил иглы на пол и обернул струну вокруг достоинства эмира, медленно он затягивал всё сильнее. Кровь проступила вокруг струны и несколько капель потянулись вниз. Всё сильнее стягивал юноша струну, пока в конце концов, сопротивление исчезло и самый важный кусок мужчины опал на подушку под ногами. Юноша взял его и завернул в жилетку. Вернувшись к эмиру, он заглянул в глаза, забитые бесконечной безвольной болью. Кровь поливала подушки под ногами жирного эмира.
Осмис подобрал оставшиеся иглы и подошел, и вновь заговорил, тихо, очень тепло.
— Вот эта игла, – он повертел одну из игл перед лицом эмира, – Заставит тебя уснуть, крепко, младенческим сном. – юноша взял следующую иглу и тоже покрутил перед лицом эмира, – А вот эта игла, остановит твоё сердце, не сразу, постепенно. Возможно через неделю, а может через месяц. Ты представляешь, что существует подобный яд? Он очень редкий, из очень редкого растения, растущего в очень труднодоступном месте, – он задумчиво и уважительно посмотрел на тонкую иглу, — Вот как? Я даже не представляю каким образом обнаруживали настолько сложные свойства у этого растения. – Осмис слегка пожал плечами, – И кстати, я хочу, что бы ты помнил имя смерти своей. Ну конечно, косвенно, это лорд Вишмут.
