Видимо, что-то отразилось на лице пусть даже временного, но – пока ещё! – главы Республики. И Бергер, видя это, очень осторожно и мелко кивнул и ответил:
– Значит, плохо делали. Или делали не то. Или и то, и другое... А... заметили уже? Повезло нам, что в море Башня упала: и поранило не сильно, и вы, так сказать, не очень запачкались... Хотя в плане репутации вам теперь отмываться придётся гораздо дольше... Сейчас здесь развёрнут палаточный городок, где хозяйствуют поднятые по тревоге подразделения. Журналистов всех заставили уехать... конечно же, тех, кто выжил и не сильно пострадал...
– Почему вы так резко в последнюю минуту подорвались нас обоих спасать? – Штинк вспомнил эпизод прямо перед провалом в памяти и внезапно всколыхнувшимся умом сопоставил факты. – Если вас предупредили об атаке, то зачем вам было вытаскивать меня? Оставили бы там, увели бы своих людей...
– А зачем «Бхаггару» было бы вас вытаскивать, ответьте на милость? Как политическая фигура вы провалились, и вашему начальству пришлось принимать меры... А я хочу, чтобы всё было по закону. Чтобы вы ответили за свои преступления, а ваши бывшие союзники – за свои. И я всё ещё предлагаю вам их сдать.
– Я требую адвоката, – вырвалось у Штинка.
Бергер захохотал, насколько ему позволял фиксатор для шеи. Солдаты, стоявшие по краям палатки, удивлённо на него посмотрели.
– Что в этом смешного? – спросил Штинк, также не понимая веселья военачальника. – Если хотите, чтоб всё по закону, то обеспечьте мне и эту формальность!
– Формальность? – переспросил Бергер, когда отсмеялся. – А мне отчего-то кажется, что вы всё ещё надеетесь соскочить с крючка. Это импичмент, Штинк! Первый в истории нашей системы драконников и викингов! Всё, момент ушёл, президентом вам уже не быть!.. Но это я так, к слову. Конечно, защитника вам предоставят. Думаю, им будет мистер Гордон, как человек, который единственный из нашего сообщества получил ещё в «той» части мира юридическое образование... Он тоже был у меня под подозрением, но, кроме возложенных позавчера вами на него обязанностей, его с вами, как мне доложили перед вашим пробуждением, больше ничто не связывает...
– Позавчера? Я был в отключке всю ночь?
– Да... уж не знаю, к счастью или к сожалению. Я на всякий случай решил не сообщать о том, что вы остались живы: вдруг получится дезинформировать противника перед ответным ударом, который нам придётся планировать только вместе с драконниками... Кстати, вы же не слышали о том, что в Федерации сейчас творится?
– А что там?
– Почти то же, что и у нас... только ракетой по ещё докризисной власти стреляли. Известно, что драконы слетаются куда-то в центр Америки, и туда уже направилось больше сотни их хозяев, но все подтверждённо погибли или пропали без вести. Власть в лице Марины Шалот пока не предприняла никаких серьёзных действий, поэтому в соцсетях драконников в последние часы прошла акция по сбору подписей под меморандумом о недоверии. Как мне совсем недавно сообщили, подписи поставили уже сто два человека: семьдесят восемь драконников (больше половины из всех) и двадцать четыре «привлечённых» из Дракон-банка, с Д-видения и так далее. В общем, там власть тоже однозначно сменится снова... И всё-таки мне интересно, Штинк: откуда у вашего начальства из «Бхаггара» доступ к управлению европейскими ракетами?
– Привлечь на свою сторону можно разных людей. А если поддерживать их привязанность, то, когда понадобится их помощь, они не подведут.
– Меня вы привлечь, заметьте, побоялись. И не надо так на меня смотреть; это же очевидно...
– Какие у нас диагнозы? – спросил Штинк. – Хочу понять, кому из нас всё-таки больше повезло.
– У вас ничего серьёзного – только ушибы и уже вправленные вывихи, а ещё тупость. И в этом смысле вам действительно повезло больше. – Бергер тяжело вздохнул. – А вот у меня дела похуже. Когда вы тогда в зале мне в спину кресло кинули, вы мне сломали позвонок и повредили спинной мозг. Можете меня поздравить: теперь я больше не смогу ходить.
– Поздравляю... – протянул Штинк.
В его голосе генерал не услышал ожидаемого сарказма или даже горькой иронии. Нет: вместо них сквозило раздумье, а под ним – тщательно скрываемая, рвущаяся наружу злоба.
– Мы оба проиграли, – сказал Бергер. – Поэтому теперь вы, как проигравший – проигравшему, можете спокойно всё рассказать. И мы сможем решить, что нам делать дальше.
Штинк не ответил – похоже, взвешивал все «за» и «против».
Тут один из солдат вновь подошёл к койке Бергера и произнёс:
– Господин генерал, сюда только что прибыли драконники. Четверо, из них – двое несовершеннолетних. Просят пропустить их к вам и господину президенту.
– Что ж, пропустите, – ответил Бергер и, когда солдат отошёл, обратился к Штинку: – Если это те, о ком мы оба думаем, то, может, будет лучше, если они нас с пафосными речами застрелят?
Генерал хохотнул, но тут же скривился от боли и застыл, задержав дыхание.
Штинк даже не улыбнулся. Ему шутка Бергера показалась весьма неудачной.
2
Боец в камуфляже с погонами лейтенанта долго и внимательно рассматривал наши удостоверения драконников (документы, оказывается, взяли с собой все – ещё перед тем, как спуститься в «метро»), сверял фотографии с нашими лицами, словно искал в ситуации скрытый подвох.
В это время мы (я и Ульяна впереди, Вилле с Элизой – чуть сзади) стояли под прицелом автоматов десятка его подчинённых, – наверное, чтобы мы даже не думали без спроса ворваться в палатку, где размещалось высшее руководство Республики.
Ой, больно нам надо. И так пройдём.
Эх, а все мы помнили времена, когда нас бы здесь застрелили только за то, что мы драконники. Ну и плюс тогда местные военные были в меховых жилетках поверх несвежей повседневной одежды, а не в отглаженной зелёной форме.
Что ж, tempora mutantur et nos mutantur in illis – времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Мы с Ульяной ведь уже тоже не те подростки, что не смогли, штурмуя Покинутую Башню, уберечь от гибели профессора Хеглена.
Теперь мы пришли не спасать. Мы пришли, чтобы обвинять – и требовать ответа.
Наконец, процедура проверки документов подошла к концу. Лейтенант, всё ещё подозрительно глядя на нас, вернул нам удостоверения. Мы сдали оружие и драконофоны (нас на всякий случай ещё и обыскали) и под дулами автоматов прошли внутрь просторной палатки.
Там также стояло с десяток вооружённых военнослужащих, а в дальнем от входа конце «помещения» располагались две койки, на которых лежали те, кого я узнал с фотографий и видео из Д-нета: генерал Юлиус Бергер и наш нынешний враг Герхард Штинк, показавшийся мне вдруг похожим на Джеймса Леннистара из «Войны тронов». (Кто в теме, поймёт, кого я имею в виду.)
Я и Ульяна стремительно шагнули к ним, но нас остановил, протянув руку, один из охранников, сказав по-английски (на этом же языке мы договаривались и со стражами у входа):
– Not so quickly... please.
И это добавленное в конце «пожалуйста» чуть подтопило ту ледяную ненависть, которую я, войдя в палатку, ощутил по отношению к живому и почти что невредимому Штинку.
Я кивнул, чтобы успокоить солдата, и он подпустил нас ещё на пару метров к своему высшему начальству. В результате мы с Ульяной встали, держа на виду руки, примерно в метре от изножья коек; Вилле и Элиза немного смущённо выглядывали у нас из-за спины.
А на всех нас смотрели Бергер и Штинк. Один – спокойно и даже, как мне показалось, устало; другой – с явным испугом и напряжением.
Я вдруг понял, что врио президента Республики сейчас вообще не контролирует ситуацию – ни в мире, ни у себя в государстве, ни даже в пределах этой палатки. Значит, и говорить с ним мы имеем право так, как считаем нужным.
Надо было с чего-то начинать разговор, поэтому я кашлянул и вежливо сказал на родном языке, чтобы солдаты не смогли понять нашу беседу:
– Здравствуйте, господа. Надеюсь, вы говорите по-русски?
– Ну, допустим, говорим, – ответил генерал Бергер. – Давайте без долгих расшаркиваний и предисловий: что вас сюда привело? Не затем же вы проделали столь долгий путь сюда, чтобы поболтать «за жизнь» с верхушкой Республики, верно?
– Верно. Нам нужны не пустые разговоры. Нам нужна справедливость.
– Герхард Штинк. – Ульяна медленно, чтобы не давать охране повод для лишних подозрений, вытянула руку и указала пальцем на врио президента, отчего тот, казалось, весь сжался, до пояса укрытый одеялом. – Вы обвиняетесь в участии в террористической организации, подготовке и осуществлении теракта, даче взятки сотрудникам правоохранительных органов, организации похищения и по меньшей мере одного вооружённого нападения. От имени Федерации драконников мы требуем ответа за совершённые преступления и вашей отставки с поста временного главы государства. Вы хотите что-нибудь сказать нам в своё оправдание?
– Хм, однако! Много же вы успели наворотить за последние двое суток на своей новой должности!.. – Бергер как-то по-новому посмотрел на соседа по палатке... с интересом, что ли.
– Я буду говорить только в присутствии своего адвоката... – выдохнул Штинк и собрался было накрыться одеялом с головой.
Но тут его взгляд пробежался по нашей компании, и, возможно, он что-то в нас увидел, потому что сразу изменил своё решение:
– А впрочем, кое-что я вам расскажу. У меня среди драконников был информатор, поставлявший мне сведения о расположении ферм, вашем местонахождении и планах... Да-да, именно ваших, – он обвёл нас четверых пальцем, – остальные драконники не представляли собой такой же серьёзной угрозы всему плану. Отталкиваясь от полученных мною данных, я и придумал использовать похищение этой вашей... Дарьи Алексеевой как рычаг давления на вас всех – и конкретно тебя, парень...
Штинк сел на койке и взглянул мне в глаза, и я заметил в них что-то... конечно, не раскаяние, этим там и не пахло – но хотя бы осознание всего содеянного. Наверное, для себя он под свои поступки, как и я, подогнал определённую логику, которая позволяла ему не считать себя до конца во всём виноватым.
– ...А координаты ферм позволили навести в эти места в нужное время отряды полиции. Но тут я допустил просчёт: вы успели морально подготовиться. Кто-то сбежал...
Взгляд Штинка на миг задержался на Ульяне.
– Кто-то вырвался по дороге...
Он снова посмотрел на меня.
– Кто жил слишком далеко от населённых мест, тех обстреляли...
– Что? – переспросил Вилле, которого Штинк буравил глазами теперь. Затем на лице парня отразилось понимание. – Так вот что это были за взрывы! И это всё устроили вы? – Вилле сжал кулаки. – Там же были наши с Элизой драконы!..
В этот миг его подруга положила руки ему на плечи, и Вилле сразу как-то остыл.
До меня донёсся шёпот Элизы:
– Не горячись. Кто-то из них, скорее всего, спасся – и теперь летит куда-то за океан... Мы вернём всех наших... Обещаю...
– И кто же информатор? – спросила Ульяна. – Мы его знаем?
– Знаете. – Штинк гадко усмехнулся. – Это один из вас.
– И кто же?
Ульяна косо посмотрела на меня. Я понял, о чём она сейчас думает, и мне стало немного не по себе. Ведь теперь всё, получается, зависит от того, на кого укажет Штинк...
Палец врио президента (уже, возможно, бывшего) взлетел в одно мгновение.
– Она.
3
Я несколько секунд не мог заставить себя повернуться к человеку, на которого показал Штинк. Затем всё-таки сделал это и посмотрел на... неё.
– Элиза?.. – спросила Ульяна с какой-то странной интонацией. Мне показалось, что в голосе бывшей напарницы было недоумение. – Ты ничего не хочешь нам рассказать?..
Штинк улыбался, довольный произведённым эффектом. Я, Ульяна и генерал Бергер были озадачены. Вилле, когда я мельком глянул на него, сохранял на лице маску ледяного спокойствия.
А Элиза, на которую теперь смотрели мы все, сверлила Штинка взглядом своих голубых глаз. Взглядом, полным достоинства... и пренебрежения к тому, на кого он был устремлён.
– Да, я делала это, – заговорила Элиза, и я будто бы услышал в её голосе нотки гордости. – Но только потому, что мне угрожали. Угрожали убить меня, Вилле, наших драконов... и всех вас. – Она повернула на секунду голову к нам с Ульяной. – Всех... Я терпела до последнего. Но потом поняла, что меня тоже в случае чего не пощадят. И этот «случай чего» наступил вчера днём. Когда мы уезжали с Вилле на «метро», я ему во всём призналась. Он всё понял и не стал меня винить. Знаете, а я сейчас чувствую облегчение... и гордость тем, что я перестала плясать под чью-то дудку. И у меня больше не осталось ничего, что нужно скрывать. А у вас, герр Штинк?
– Куда летят драконы? – спросила Ульяна у Штинка. – Скажите нам, и мы можем снять с вас часть обвинений... точнее, не накладывать новые, связанные с обстрелом фермы Элизы и Вилле, – поправилась она, заметив мой косой взгляд.
– Я буду говорить только в присутствии адвоката, – сказал Штинк, снова лёг на койке и полностью накрылся-таки одеялом.
– Известен лишь примерный район, – ответил за него Бергер. – Это где-то в северо-западной части штата Небраска в Америке. Точнее смогут указать радиомаячки в ошейниках драконов.
– В принципе прошло уже достаточно времени, и я смогу на драконофоне вычислить искомую точку... – сообщил шёпотом Вилле.
– И ещё кое-что. – Я вспомнил наше позавчерашнее совещание по видеосвязи. – Что с Уле Райнером?
Было заметно, как Штинк вздрогнул под одеялом.
– Райнер? – переспросил генерал. – Это же вроде был секретарь Ларса... Кажется, я знаю, что с ним. Он мёртв. Как и несколько моих людей, которые в ту ночь стояли на посту в коридоре Башни и приёмной президента... И убиты они из пистолета, найденного при разборе развалин в сейфе в ваших, Штинк, апартаментах. Так что я добавляю к выдвинутым обвинениям ещё и множественное убийство. Кстати, где вы их зарыли?
Обвиняемый молчал и не двигался, как будто ему вообще не было дела до того, о чём мы говорили.
– А так как в похищении, подкупе полицейских и одном вооружённом нападении вы фактически признались, – продолжил Бергер, – то я требую немедленного созыва Верховного совета Республики для вашего отстранения от должности и выбора нового временного главы государства. Если что, весь наш разговор записывался.
Он указал пальцем через плечо на заднюю стенку палатки.
Присмотревшись, я различил на ткани цвета хаки невзрачную серую горошину «жучка».
Одеяло на груди Штинка странно задёргалось. Когда он заговорил, стало ясно, что это – от сдерживаемых рыданий.
– Летите туда... – В голосе теперь уже точно бывшего врио не было слышно слёз, но они могли подразумеваться. – Летите следом за своими драконами... И убейте эту тварь в плаще! Это она всё... это всё она...
Мы подождали продолжения, но его не последовало. Штинк, похоже, беззвучно плакал под одеялом.
– Идите. Выручайте своих драконов – и постарайтесь, пожалуйста, спасти ещё и наших. Теперь это зависит только от вас, – сказал нам Бергер, а когда мы направились к выходу, жестом подозвал к себе одного из охранников и приказал на норвежском. – Готовьте машины. После собрания Совета нам всем нужно будет отсюда сваливать. – Я узнал, что именно он сказал, когда потом повторил это же в голосовой ввод онлайн-переводчика.
Солдат кивнул, достал из кармана рацию и что-то в неё зашептал.
– Значит, плохо делали. Или делали не то. Или и то, и другое... А... заметили уже? Повезло нам, что в море Башня упала: и поранило не сильно, и вы, так сказать, не очень запачкались... Хотя в плане репутации вам теперь отмываться придётся гораздо дольше... Сейчас здесь развёрнут палаточный городок, где хозяйствуют поднятые по тревоге подразделения. Журналистов всех заставили уехать... конечно же, тех, кто выжил и не сильно пострадал...
– Почему вы так резко в последнюю минуту подорвались нас обоих спасать? – Штинк вспомнил эпизод прямо перед провалом в памяти и внезапно всколыхнувшимся умом сопоставил факты. – Если вас предупредили об атаке, то зачем вам было вытаскивать меня? Оставили бы там, увели бы своих людей...
– А зачем «Бхаггару» было бы вас вытаскивать, ответьте на милость? Как политическая фигура вы провалились, и вашему начальству пришлось принимать меры... А я хочу, чтобы всё было по закону. Чтобы вы ответили за свои преступления, а ваши бывшие союзники – за свои. И я всё ещё предлагаю вам их сдать.
– Я требую адвоката, – вырвалось у Штинка.
Бергер захохотал, насколько ему позволял фиксатор для шеи. Солдаты, стоявшие по краям палатки, удивлённо на него посмотрели.
– Что в этом смешного? – спросил Штинк, также не понимая веселья военачальника. – Если хотите, чтоб всё по закону, то обеспечьте мне и эту формальность!
– Формальность? – переспросил Бергер, когда отсмеялся. – А мне отчего-то кажется, что вы всё ещё надеетесь соскочить с крючка. Это импичмент, Штинк! Первый в истории нашей системы драконников и викингов! Всё, момент ушёл, президентом вам уже не быть!.. Но это я так, к слову. Конечно, защитника вам предоставят. Думаю, им будет мистер Гордон, как человек, который единственный из нашего сообщества получил ещё в «той» части мира юридическое образование... Он тоже был у меня под подозрением, но, кроме возложенных позавчера вами на него обязанностей, его с вами, как мне доложили перед вашим пробуждением, больше ничто не связывает...
– Позавчера? Я был в отключке всю ночь?
– Да... уж не знаю, к счастью или к сожалению. Я на всякий случай решил не сообщать о том, что вы остались живы: вдруг получится дезинформировать противника перед ответным ударом, который нам придётся планировать только вместе с драконниками... Кстати, вы же не слышали о том, что в Федерации сейчас творится?
– А что там?
– Почти то же, что и у нас... только ракетой по ещё докризисной власти стреляли. Известно, что драконы слетаются куда-то в центр Америки, и туда уже направилось больше сотни их хозяев, но все подтверждённо погибли или пропали без вести. Власть в лице Марины Шалот пока не предприняла никаких серьёзных действий, поэтому в соцсетях драконников в последние часы прошла акция по сбору подписей под меморандумом о недоверии. Как мне совсем недавно сообщили, подписи поставили уже сто два человека: семьдесят восемь драконников (больше половины из всех) и двадцать четыре «привлечённых» из Дракон-банка, с Д-видения и так далее. В общем, там власть тоже однозначно сменится снова... И всё-таки мне интересно, Штинк: откуда у вашего начальства из «Бхаггара» доступ к управлению европейскими ракетами?
– Привлечь на свою сторону можно разных людей. А если поддерживать их привязанность, то, когда понадобится их помощь, они не подведут.
– Меня вы привлечь, заметьте, побоялись. И не надо так на меня смотреть; это же очевидно...
– Какие у нас диагнозы? – спросил Штинк. – Хочу понять, кому из нас всё-таки больше повезло.
– У вас ничего серьёзного – только ушибы и уже вправленные вывихи, а ещё тупость. И в этом смысле вам действительно повезло больше. – Бергер тяжело вздохнул. – А вот у меня дела похуже. Когда вы тогда в зале мне в спину кресло кинули, вы мне сломали позвонок и повредили спинной мозг. Можете меня поздравить: теперь я больше не смогу ходить.
– Поздравляю... – протянул Штинк.
В его голосе генерал не услышал ожидаемого сарказма или даже горькой иронии. Нет: вместо них сквозило раздумье, а под ним – тщательно скрываемая, рвущаяся наружу злоба.
– Мы оба проиграли, – сказал Бергер. – Поэтому теперь вы, как проигравший – проигравшему, можете спокойно всё рассказать. И мы сможем решить, что нам делать дальше.
Штинк не ответил – похоже, взвешивал все «за» и «против».
Тут один из солдат вновь подошёл к койке Бергера и произнёс:
– Господин генерал, сюда только что прибыли драконники. Четверо, из них – двое несовершеннолетних. Просят пропустить их к вам и господину президенту.
– Что ж, пропустите, – ответил Бергер и, когда солдат отошёл, обратился к Штинку: – Если это те, о ком мы оба думаем, то, может, будет лучше, если они нас с пафосными речами застрелят?
Генерал хохотнул, но тут же скривился от боли и застыл, задержав дыхание.
Штинк даже не улыбнулся. Ему шутка Бергера показалась весьма неудачной.
2
Боец в камуфляже с погонами лейтенанта долго и внимательно рассматривал наши удостоверения драконников (документы, оказывается, взяли с собой все – ещё перед тем, как спуститься в «метро»), сверял фотографии с нашими лицами, словно искал в ситуации скрытый подвох.
В это время мы (я и Ульяна впереди, Вилле с Элизой – чуть сзади) стояли под прицелом автоматов десятка его подчинённых, – наверное, чтобы мы даже не думали без спроса ворваться в палатку, где размещалось высшее руководство Республики.
Ой, больно нам надо. И так пройдём.
Эх, а все мы помнили времена, когда нас бы здесь застрелили только за то, что мы драконники. Ну и плюс тогда местные военные были в меховых жилетках поверх несвежей повседневной одежды, а не в отглаженной зелёной форме.
Что ж, tempora mutantur et nos mutantur in illis – времена меняются, и мы меняемся вместе с ними. Мы с Ульяной ведь уже тоже не те подростки, что не смогли, штурмуя Покинутую Башню, уберечь от гибели профессора Хеглена.
Теперь мы пришли не спасать. Мы пришли, чтобы обвинять – и требовать ответа.
Наконец, процедура проверки документов подошла к концу. Лейтенант, всё ещё подозрительно глядя на нас, вернул нам удостоверения. Мы сдали оружие и драконофоны (нас на всякий случай ещё и обыскали) и под дулами автоматов прошли внутрь просторной палатки.
Там также стояло с десяток вооружённых военнослужащих, а в дальнем от входа конце «помещения» располагались две койки, на которых лежали те, кого я узнал с фотографий и видео из Д-нета: генерал Юлиус Бергер и наш нынешний враг Герхард Штинк, показавшийся мне вдруг похожим на Джеймса Леннистара из «Войны тронов». (Кто в теме, поймёт, кого я имею в виду.)
Я и Ульяна стремительно шагнули к ним, но нас остановил, протянув руку, один из охранников, сказав по-английски (на этом же языке мы договаривались и со стражами у входа):
– Not so quickly... please.
И это добавленное в конце «пожалуйста» чуть подтопило ту ледяную ненависть, которую я, войдя в палатку, ощутил по отношению к живому и почти что невредимому Штинку.
Я кивнул, чтобы успокоить солдата, и он подпустил нас ещё на пару метров к своему высшему начальству. В результате мы с Ульяной встали, держа на виду руки, примерно в метре от изножья коек; Вилле и Элиза немного смущённо выглядывали у нас из-за спины.
А на всех нас смотрели Бергер и Штинк. Один – спокойно и даже, как мне показалось, устало; другой – с явным испугом и напряжением.
Я вдруг понял, что врио президента Республики сейчас вообще не контролирует ситуацию – ни в мире, ни у себя в государстве, ни даже в пределах этой палатки. Значит, и говорить с ним мы имеем право так, как считаем нужным.
Надо было с чего-то начинать разговор, поэтому я кашлянул и вежливо сказал на родном языке, чтобы солдаты не смогли понять нашу беседу:
– Здравствуйте, господа. Надеюсь, вы говорите по-русски?
– Ну, допустим, говорим, – ответил генерал Бергер. – Давайте без долгих расшаркиваний и предисловий: что вас сюда привело? Не затем же вы проделали столь долгий путь сюда, чтобы поболтать «за жизнь» с верхушкой Республики, верно?
– Верно. Нам нужны не пустые разговоры. Нам нужна справедливость.
– Герхард Штинк. – Ульяна медленно, чтобы не давать охране повод для лишних подозрений, вытянула руку и указала пальцем на врио президента, отчего тот, казалось, весь сжался, до пояса укрытый одеялом. – Вы обвиняетесь в участии в террористической организации, подготовке и осуществлении теракта, даче взятки сотрудникам правоохранительных органов, организации похищения и по меньшей мере одного вооружённого нападения. От имени Федерации драконников мы требуем ответа за совершённые преступления и вашей отставки с поста временного главы государства. Вы хотите что-нибудь сказать нам в своё оправдание?
– Хм, однако! Много же вы успели наворотить за последние двое суток на своей новой должности!.. – Бергер как-то по-новому посмотрел на соседа по палатке... с интересом, что ли.
– Я буду говорить только в присутствии своего адвоката... – выдохнул Штинк и собрался было накрыться одеялом с головой.
Но тут его взгляд пробежался по нашей компании, и, возможно, он что-то в нас увидел, потому что сразу изменил своё решение:
– А впрочем, кое-что я вам расскажу. У меня среди драконников был информатор, поставлявший мне сведения о расположении ферм, вашем местонахождении и планах... Да-да, именно ваших, – он обвёл нас четверых пальцем, – остальные драконники не представляли собой такой же серьёзной угрозы всему плану. Отталкиваясь от полученных мною данных, я и придумал использовать похищение этой вашей... Дарьи Алексеевой как рычаг давления на вас всех – и конкретно тебя, парень...
Штинк сел на койке и взглянул мне в глаза, и я заметил в них что-то... конечно, не раскаяние, этим там и не пахло – но хотя бы осознание всего содеянного. Наверное, для себя он под свои поступки, как и я, подогнал определённую логику, которая позволяла ему не считать себя до конца во всём виноватым.
– ...А координаты ферм позволили навести в эти места в нужное время отряды полиции. Но тут я допустил просчёт: вы успели морально подготовиться. Кто-то сбежал...
Взгляд Штинка на миг задержался на Ульяне.
– Кто-то вырвался по дороге...
Он снова посмотрел на меня.
– Кто жил слишком далеко от населённых мест, тех обстреляли...
– Что? – переспросил Вилле, которого Штинк буравил глазами теперь. Затем на лице парня отразилось понимание. – Так вот что это были за взрывы! И это всё устроили вы? – Вилле сжал кулаки. – Там же были наши с Элизой драконы!..
В этот миг его подруга положила руки ему на плечи, и Вилле сразу как-то остыл.
До меня донёсся шёпот Элизы:
– Не горячись. Кто-то из них, скорее всего, спасся – и теперь летит куда-то за океан... Мы вернём всех наших... Обещаю...
– И кто же информатор? – спросила Ульяна. – Мы его знаем?
– Знаете. – Штинк гадко усмехнулся. – Это один из вас.
– И кто же?
Ульяна косо посмотрела на меня. Я понял, о чём она сейчас думает, и мне стало немного не по себе. Ведь теперь всё, получается, зависит от того, на кого укажет Штинк...
Палец врио президента (уже, возможно, бывшего) взлетел в одно мгновение.
– Она.
3
Я несколько секунд не мог заставить себя повернуться к человеку, на которого показал Штинк. Затем всё-таки сделал это и посмотрел на... неё.
– Элиза?.. – спросила Ульяна с какой-то странной интонацией. Мне показалось, что в голосе бывшей напарницы было недоумение. – Ты ничего не хочешь нам рассказать?..
Штинк улыбался, довольный произведённым эффектом. Я, Ульяна и генерал Бергер были озадачены. Вилле, когда я мельком глянул на него, сохранял на лице маску ледяного спокойствия.
А Элиза, на которую теперь смотрели мы все, сверлила Штинка взглядом своих голубых глаз. Взглядом, полным достоинства... и пренебрежения к тому, на кого он был устремлён.
– Да, я делала это, – заговорила Элиза, и я будто бы услышал в её голосе нотки гордости. – Но только потому, что мне угрожали. Угрожали убить меня, Вилле, наших драконов... и всех вас. – Она повернула на секунду голову к нам с Ульяной. – Всех... Я терпела до последнего. Но потом поняла, что меня тоже в случае чего не пощадят. И этот «случай чего» наступил вчера днём. Когда мы уезжали с Вилле на «метро», я ему во всём призналась. Он всё понял и не стал меня винить. Знаете, а я сейчас чувствую облегчение... и гордость тем, что я перестала плясать под чью-то дудку. И у меня больше не осталось ничего, что нужно скрывать. А у вас, герр Штинк?
– Куда летят драконы? – спросила Ульяна у Штинка. – Скажите нам, и мы можем снять с вас часть обвинений... точнее, не накладывать новые, связанные с обстрелом фермы Элизы и Вилле, – поправилась она, заметив мой косой взгляд.
– Я буду говорить только в присутствии адвоката, – сказал Штинк, снова лёг на койке и полностью накрылся-таки одеялом.
– Известен лишь примерный район, – ответил за него Бергер. – Это где-то в северо-западной части штата Небраска в Америке. Точнее смогут указать радиомаячки в ошейниках драконов.
– В принципе прошло уже достаточно времени, и я смогу на драконофоне вычислить искомую точку... – сообщил шёпотом Вилле.
– И ещё кое-что. – Я вспомнил наше позавчерашнее совещание по видеосвязи. – Что с Уле Райнером?
Было заметно, как Штинк вздрогнул под одеялом.
– Райнер? – переспросил генерал. – Это же вроде был секретарь Ларса... Кажется, я знаю, что с ним. Он мёртв. Как и несколько моих людей, которые в ту ночь стояли на посту в коридоре Башни и приёмной президента... И убиты они из пистолета, найденного при разборе развалин в сейфе в ваших, Штинк, апартаментах. Так что я добавляю к выдвинутым обвинениям ещё и множественное убийство. Кстати, где вы их зарыли?
Обвиняемый молчал и не двигался, как будто ему вообще не было дела до того, о чём мы говорили.
– А так как в похищении, подкупе полицейских и одном вооружённом нападении вы фактически признались, – продолжил Бергер, – то я требую немедленного созыва Верховного совета Республики для вашего отстранения от должности и выбора нового временного главы государства. Если что, весь наш разговор записывался.
Он указал пальцем через плечо на заднюю стенку палатки.
Присмотревшись, я различил на ткани цвета хаки невзрачную серую горошину «жучка».
Одеяло на груди Штинка странно задёргалось. Когда он заговорил, стало ясно, что это – от сдерживаемых рыданий.
– Летите туда... – В голосе теперь уже точно бывшего врио не было слышно слёз, но они могли подразумеваться. – Летите следом за своими драконами... И убейте эту тварь в плаще! Это она всё... это всё она...
Мы подождали продолжения, но его не последовало. Штинк, похоже, беззвучно плакал под одеялом.
– Идите. Выручайте своих драконов – и постарайтесь, пожалуйста, спасти ещё и наших. Теперь это зависит только от вас, – сказал нам Бергер, а когда мы направились к выходу, жестом подозвал к себе одного из охранников и приказал на норвежском. – Готовьте машины. После собрания Совета нам всем нужно будет отсюда сваливать. – Я узнал, что именно он сказал, когда потом повторил это же в голосовой ввод онлайн-переводчика.
Солдат кивнул, достал из кармана рацию и что-то в неё зашептал.
