Часть 1. О маленькой одинокой безымянной феечке
Она родилась от пламени свечи…
Крохотная, нежная, с ярко-рыжими волосами и крылышками цвета огня. А ещё с очень горячим сердцем.
Никто не ждал и не звал её. Это произошло случайно, в момент, когда ветер, ворвавшийся в комнату, разорвал цельное пламя на тысячи искр.
Все они просуществовали недолго, некоторые снова поглотил огонь, другие погасли, она же обрела жизнь.
Когда это было… Год, два, месяц или века назад? Никто не знал, да и сама она не помнила. Лето сменяло зиму столько раз, что маленькая огненная фея потеряла счёт прошедшим годам.
Да и умела ли она считать? Знала ли о той волшебной силе, которой наделена?
Откуда? Знание передаётся от одного другому, а маленькая огненная фея никак не могла найти друзей.
Она пыталась, только безуспешно. Искала кого-то подобного себе, перелетая из одного дома в другой. Только в домах жили люди, они не видели или просто не могли видеть маленькую фею. Зато она научилась понимать их разговоры, слышать их сердца и видеть, что творится в их душах.
Но представиться она была не в состоянии, потому что имя даёт кто-то извне: родители, дяди, тёти, родственники. А огню и ветру до неё не было никакого дела. Так и осталась она безымянной.
Лесные феи, гномы, эльфы не приняли её, посчитав чужой и очень странной.
Им не нравилось, как переливаются всеми отблесками огня её прозрачные крылышки, они боялись, что она подожжёт лес. Так же к ней отнеслись все волшебные существа рек и озёр, степей и лугов.
Что поделать, они были земными или водяными. Огонь считался их врагом.
Часть 2. Роман
Вот и наступил самый последний день года. Всего восемнадцать часов отделяло Романа да и всех жителей столицы от первого января. Страна готовилась к празднику.
«Ну какого чёрта тридцать первое декабря так и оставили рабочим днём?!» С этой мыслью Роман стоял в пробке, угрожавшей ему опозданием на работу и, соответственно, выговором от начальства. Вот только этим не хватало закончить и так самый мерзопакостный год в его жизни.
Ещё представитель центрального офиса именно сегодня должна приехать аж из самой Голландии. Конечно, они рождество в своём Амстердаме уже отпраздновали, и до нашего Нового года им нет никакого дела. Как нет дела, что план по продажам он в этом году выполнил, а вот что прироста продаж не дал — точно заметят и ругать будут. Ну и ладно, и фиг бы с ними. Роман на доску почёта не претендует, на работе бы удержаться. Зарплата у него терпимая, плюс командировочные. А командировок столько, что могло бы быть и поменьше. Хотя после перемен в его личной жизни множество разъездов в самый раз: и заскучать не заскучаешь, и хандра не возьмёт за горло.
Продвинувшись всего на пару метров к светофору, Роман с силой надавил на клаксон. От безысходности, наверно, но его голос поддержали десятки машин слева и справа.
Конечно, он опоздал…
В офис компании прибыл последним. Припарковал машину на своё место и, открывая двери, придумывал уважительную причину своей задержки. Ага, задержки… Это начальство задерживается, даже если застревает в автомобильной пробке, а он опаздывает, хоть и по уважительной причине!
— Роман Владимирович, пробка? — спросила офис-менеджер, с которой он столкнулся прямо у кофемашины, пытаясь привести нервы в порядок, выпив хорошего ароматного, крепкого эспрессо.
— Пробка, и какая! Я думал пропаду там до конца рабочего дня. Вот за что, скажи мне? Ну сделали бы на один выходной больше. Кто б пострадал от этого?
— Да никто, сама злюсь. Но им там сверху виднее. — Она многозначительно указала пальцем в небо, то есть в потолок, объясняя, кому виднее и на каком уровне. А потом продолжила: — Твоя звонила, уж не знаю, бывшая или настоящая, тебя, Рома, к телефону требовала.
— Хорошо, что опоздал, выходит. Пробка мне в помощь, а я ругался… Спасибо за компанию. Пошёл работать. Вдруг кому именно сегодня, тридцать первого декабря, семена салата или капусты понадобятся! Хотя банки наверняка уже проводки финансовые не делают, тоже год закрыли. Так что ничего я сегодня не продам.
— Она просила позвонить. Если что, я передала. — Девушка опустила глаза.
— Услышал я, всё услышал.
С этими словами Роман вошёл в свой кабинет, включил компьютер и удобно развалился в офисном кресле.
Пытался сосредоточиться на составлении презентации для будущего семинара. Разбирал снимки овощей, сделанные в различных хозяйствах, и снова наткнулся на её фотографии. Такой красивой, беззаботной, улыбающейся. На одном фото она держит огромный салат, на другом - капусту. Вспомнил, как фотографировал её тогда в теплице, говорил, что на обложку журнала она точно попадёт. Так и вышло, вот эта фотка с салатом прошлый номер их фирменного глянца украшала, и на календаре красоваться будет, на том, что на следующий год.
Нет, не станет он звонить своей бывшей и поздравлять её с наступающим тоже не станет. Всё, что с ней связано, осталось в прошлом, а будущее у него впереди. И найдётся другая женщина, которая любить его будет, какие его годы! Ему всего-то тридцать два, а в этом возрасте жизнь не заканчивается. Думал и не верил сам себе. Не смог простить. Как ни старался — не смог.
Роман продолжил составлять презентацию, оформляя очередную показательную таблицу, одновременно думая о ней, о себе, о родителях, о том, что могло быть, но уже никогда не произойдёт. И на душе становилось всё тоскливей.
Звонок внутреннего телефона решил всё. Нежный голос секретарши приглашал его в кабинет директора.
— Роман Владимирович, вас вызывает Мадлен Рейнжер, ничего с собой брать не нужно, она хочет просто поговорить.
Просто поговорить с представителем высшего руководства… Вот и началось, подумал Роман и вошёл в кабинет директора их местного филиала с блокнотом и ручкой. Мадлен, временно занимавшая это помещение, одарила его радушной улыбкой.
— Герр Роман. Рада встретится с вами лично. Много наслышана о вас хорошего. Наша компания гордится таким сотрудником, как вы.
— Спасибо. Думаю, что вызвали вы меня всё-таки не затем, чтобы хвалить. — Он сам не мог понять отчего, но в дружелюбной иностранке чувствовал какую-то скрытую опасность.
— Ну почему же, мы действительно довольны вашей работой, хотя после перевода вашей жены в центральный офис показатели у вас заметно снизились. Видите, мы очень внимательны к своим сотрудникам и знаем о них всё.
— Я войду в форму. Обещаю.
— Конечно, войдёте, и мы можем вам в этом помочь. Думаю, если бы вы имели возможность раз в месяц прилетать к нам на несколько дней, если бы вы получали немного больше денег, чем сейчас, если бы стали старшим менеджером, то вам не составило бы труда выполнять для руководства компании и в частности для меня небольшую дополнительную работу, которая не касается продаж.
— Интересная мысль. За что вы хотите мне платить? — Он не мог скрыть удивления. Ему предлагают дополнительные деньги, но за что? А Мадлен тем временем заливалась соловьём.
— Если бы мы знали раньше, то не допустили бы перевода вашей жены в центральный офис. Брак свят для нас. Потому мы обращаемся к вам, Роман, с таким взаимовыгодным предложением. Вы сможете сохранить семью, не будете так остро переживать потерю любимой женщины. Мы стали с ней подругами, я не могу выносить её слёз, когда она рассказывает о вас, о вашей жизни, планах. Это так печально… Но ведь можно всё исправить.
— Фрау Рейнжер, о каких услугах компании идёт речь?
— Сущие пустяки, нас интересует психологический климат в вашем офисе. Кто из сотрудников чем живёт, в чём нуждается. Вы меня понимаете?
— Похоже, что понимаю. Разговоры, недовольства, склоки, личная жизнь, любовники и любовницы. Я прав, вас интересует это?
— Это тоже. На работоспособность влияет всё. Вы ощущаете это на своём примере. Я могу обрадовать вашу жену?
Внутри Романа всё не просто кипело, там клокотало от возмущения. Эта тётка предлагала ему быть стукачом за отдельную плату. Никогда он не подпишется на такое. Никогда!
— Скажите, Мадлен, бейджик вы мне новый выдадите? Там вместо «менеджер» будет написано «главный стукач»? Не был я предателем никогда и не буду. Можете меня уволить за это. И моей бывшей рассказать. Мне тут место в фирме «Enza Zaden» предлагали, зарплату поболе. Я предложение отверг, чувствую — зря. Надо рассмотреть. А то, оказывается, и в Нидерландах стукачество приветствуется. Ошиблись вы адресом, фрау Рейнжер.
Он вышел из кабинета и громко хлопнул дверью.
— Ну что? — спросила секретарь, участливо глядя на молодого мужчину.
— Да ничего, новые принципы работы обсуждали. Меня они не впечатлили.
С тем он и вернулся к своему компьютеру. А дальше позвонил фермер за консультацией, потом другой, узнать о новинках и урожайности томатов. Так пролетела большая часть времени. Когда делом занят, то о плохом не думается.
Рабочий день сделали коротким, отпустили на два часа раньше.
Простояв именно это время в очередной пробке, Роман всё-таки доехал до родителей, поздравил с наступающим, выслушал лекцию о том, что у подруги матери уже второй внук родился, а они с отцом, похоже, и не дождутся такой радости. Потом рассуждения о том, что если в тридцать лет жены нет, то уже и не будет. Это отец заявил, спросив, не звонила ли сыну ЭТА. А потом добавил, что лучше одному, чем с такой.
Последние два месяца Роман выслушивал от родителей одно и то же каждый визит, но родители есть родители. Только вот Новый год встречать с ними не хотелось. Да вообще ни с кем не хотелось.
По пути домой, простояв в очередной пробке уйму времени, потом отстояв огромную очередь в «Пятёрочке», но приобретя бутылку перцовки и связку бананов, он таки попал домой.
На мобильном высвечивалась уйма пропущенных вызовов, большей частью от неё. Но говорить с ней он не думал. Время близилось к двадцати одному часу. Как раз чтобы напиться и уснуть. К чёрту Новый год и все эти рождественские праздники. Спать, спать и спать — вот все планы на ближайшие дни.
Беруши в уши, телефон отключить — и весь мир пусть живёт отдельной жизнью. Ни тебе радости с шампанским, ни петард, ни развеселых криков. Ничего! Тишина, водка и сон.
Роман разгружал сумку с едой в контейнерах, которые мама с собой дала, когда услышал трель мобильника. Когда он включил звук, сам не помнил.
Решил ответить и послать её куда подальше, чтоб не названивала больше.
Номер оказался незнакомым, и в трубке жил радостный чужой мужской голос.
— Ромка, ты, что ли? Не, ну ты прикинь, открываю проспект фирмы, я теплицы ставить надумал, но это не важно, а там ты и телефон твой! Ты не представляешь, как я обрадовался. Ромка, не узнаёшь, что ли?! Это я, Андрей Родан. Ну мы с тобой за одной партой в восьмом сидели, ты над фамилией моей всё смеялся. Ромка! Да что ж ты молчишь!
— Родан? Рыжий? Какие теплицы? Ты где? Вот уж не ожидал! Слушай, а я рад. Не представляешь, как рад. Где ты сейчас? Чем занимаешься? Это мы ж с восьмого класса с тобой не виделись!
— Ну да, как вы в Москву переехали, так и всё. На расстоянии дружба ж затухает. Но я помню тебя.
— И я тебя…
— Ты Новый год с кем встречаешь? Семья? Дети?
— Да нет, Андрюха, один я.
— Приезжай, вот прямо сейчас садись в авто. Есть же у тебя конь железный? И давай ко мне. Мы тут все. И родители мои, и все, короче. Я так рад, что нашёл тебя. Адрес пиши. Давай сразу в дом Берендея. Мы там встречаем. Но и домашний мой не забудь.
Решение Роман принял мгновенно. Быстро собрал сумку со всем необходимым на несколько дней, позвонил родителям, чтоб не теряли, и отправился в подземный гараж за машиной. Путь-то не близкий. Переславль-Залесский не рядом с домом, туда пилить и пилить. До двенадцати бы успеть.
Часть 3. Дорога
Путь Роману предстоял неблизкий. Зато времени было в обрез. Сначала он думал добраться до Московского Большого Кольца, которым обычно дальнобойщики пользуются, чтобы миновать все столичные пробки, но потом решил, что ночью блуждать по совершенно незнакомой и, возможно, тёмной дороге не стоит, и потому направился по Девятой парковой к Щёлковскому шоссе, а там по Большой Черкизовской, затем через Сокольники на проспект Мира в районе ВДНХа. Двигался он в потоке машин очень медленно, но тем ни менее точно знал, что проспект Мира перейдёт в Ярославское шоссе, и дальше по шоссе он доберётся до того самого домика Берендея, что в Переславле-Залесском стоит. Вот такой путь в сказку выбрал Роман…
Что вело его туда, сказать трудно. Семнадцать лет он не видел своего школьного товарища. Чего ждал от встречи? За эти годы они стали практически незнакомыми, чужими друг другу людьми. Ну, будет несколько радостных воспоминаний детства, поговорят, а что потом? Нет ничего общего в их жизнях. Ничего…
Андрей, правда, о теплицах говорил, вот тема для разговора, и не только разговора — для сотрудничества на долгое время.
Роман улыбнулся сам себе — опять в приоритете работа. Но новое живое общение было необходимо, и возможность увидеть друга детства оказалась глотком свежего воздуха.
Да, сколько всего он делил с Андрюхой. Думал, что не расстанутся никогда, но родители переехали, и он с ними. Новые друзья, новая компания и впечатления вытеснили старого друга сначала из жизни Романа, а потом из памяти. И вот теперь…
А теперь появилась возможность вернуться к людям, с которыми когда-то был счастлив…
Время же работало против него, оно неумолимо двигалось вперёд и уже подходило к двадцати двум часам, а из города он ещё не выехал. Думал, что главное — добраться до участка, где машин почти нет, а там… там будет проще. Чем дальше от Москвы, тем меньше движение по дорогам. И чего людям приспичило ехать куда-то в Новогоднюю ночь? Ему понятно почему — друг позвал, а им?
Ещё почти час Роман был вынужден передвигаться по шоссе со скоростью черепахи. Но постепенно позади остались Мытищи и Пушкино. Вдарить бы по газам, но камеры тут же завалят штрафами. Решение пришло неожиданно, вместе с мыслью об отсутствии подарков для Андрюхи и его семьи.
Роман решил свернуть в Сергиев Пасад, там купить какую-нибудь мягкую большую игрушку, цветы, шампанское и дальше двинуть по старому Ярославскому шоссе. Конечно, оно не так комфортно и не с таким покрытием, но зато без камер, а значит, расстояние можно покрыть за меньшее время. Так он к полуночи точно доберётся.
Сказано — сделано. Вскоре на заднем сиденье расположился полутораметровый медведь белого цвета, рядом стояла корзина с шампанским и фруктами и лежал огромный букет алых роз. Старое шоссе, как и предполагалось, оказалось пустынным. Роман набрал скорость, включил музыку и полетел…
Всё вроде бы складывалось удачно, но пришли усталость и сонливость. Роман боролся с ними как мог, пил воду, подпевал льющемуся из плейера року, разговаривал сам с собой, но всё-таки уснул. Однообразный снежный пейзаж за окнами автомобиля плавно перекочевал из реальности в сон, а Рома всё так же давил на газ и летел вперёд.
Пришёл в себя от боли в левом ухе, попытался смахнуть то, что вызывало неприятные ощущения, открыл глаза и с ужасом обнаружил, что движется по встречной полосе со скоростью сто восемьдесят километров в час, а впереди мелькают огни фуры. Резко свернул на свою сторону, сбросил скорость и затормозил так, что ремень безопасности впился в грудную клетку.
