Часть 1. Фонарь, что мигает
В асфальтовых лужах отражается скорбь фонарей.
Они все, как один – так печально безлики.
Я ступаю по городу. Ночь. Тишина.
Забываюсь в петле отравляющих мыслей.
А мой путь инстинктивно ведет лишь к нему:
К фонарю, что мигает.
Он один здесь такой.
Не такой.
Много дней уже что-то сигналит,
Он себя возомнил маяком.
Слава богу, его все не чинят.
Я боюсь перекрестков и пустых городов.
Но не здесь –
В моем внутреннем мире.
Иногда просто нужно, чтобы кто-то обнял.
Нет. Не так!
Нужен здесь лишь особенный кто-то.
И особенный сплошь для тебя одного.
Для других может быть он и вовсе нормальным.
Тускло тлеть для иных в темноте,
А тебе,
Как маяк,
Освещать перекрестки.
Часть 2. Мудрость
Иди туда, где зреют облака,
Насмешливые вихри из твоих сомнений.
Не думай, что пришли издалека,
Они сплошь сотканы из верных рассуждений.
Постой под ними, растворись в тени.
Впитай всю боль, что каплями огня прольется.
Бегут, сгорая, спруты времени.
Истаял смысл, и сердце будто тише бьется.
Зачем? Схватила, душит темнота.
Душа из знаний бьется птицей, ей не скрыться.
Зажги лампадку цели, не беда,
Чтоб жить - сгодится даже к глупости стремиться.
Часть 3. Капля
Я не из тех,
Кто, проливаясь дождем,
Будто не попадает в грязь.
Я простучу по крыше,
Кристально смеясь:
Пустите!
Я проскользну по окнам,
Замолкнув,
Уже понимая -
Мне не суждено разбиться,
Но и не жить,
Летая.
Один мой полет безумный
Дарован был всем таким же:
То молодость жизни лихая,
Мелькнула,
И крылья ее увяли.
Теперь я в грязи,
Но не отрава.
Терпким сознанием жизни
Горчу,
Как полынью.
Но не побрезгуйте -
Пейте!
Иные вам скажут,
Что так -
Даже лучше...
Часть 4. Вдохновение
Твой голос в ночи за призыв полагаю,
Я вовсе не слышу его – ощущаю:
Ни кожей, ни запах, не вижу и глазом.
Муар выстилается чудно и разом.
Цунами мой панцирь легко отворяет.
Мотив не играет, поспешно вещает.
Зачем ты кричишь им? Тебя не услышат.
Рисуешь в душе сочленение чисел…
Ты жадный дурман, разгоревшимся ветром,
Скользишь по мирам для себя незаметно.
Ты яркие песни: в моем мирозданье
Ломаешься стаей о рифы признанья.
И острой насмешкой, вернувшихся мыслей,
Грядет озаренье, что я кто-то лишний.
Цветешь из-под нервов, болезнь-наважденье.
Я только гитара твоя, вдохновенье.
Часть 5. Мои слова - отточенные стрелы
Мои слова - отточенные стрелы.
Могу легонько перышком погладить,
Но чаще метко в цель, да так, что брызжет кровь.
Чья боль? Моя ль или чужая?
Нет, не жестока я, то правды самоцель.
И можно ль меня в честности винить?
Я много мыслю, значит существую.
А что ж тогда не существуют дураки?
Вопросы, образы... Здесь нет ответов -
Теченье жизни или движение, как мыслишь ты.
Я написать могу о многом.
Дается мне и ямб и амфибрахий.
Я даже с дактилем дружу.
Но о тебе писать не смею.
Ты тот, пред кем я замираю в восхищенье.
Тот с кем душа попала в атональный такт.
То сладостное интеллектов единенье.
Услышишь ли меня среди помех и нот фальшивых,
Тот, кому стихов не напишу?
Часть 6. Обновление
Я долго тяну веточки в протухшее гнездо,
Дурацкую надежду все лелею.
На то,
Что может еще будет хорошо.
И человек очнется,
Протрезвеет.
Но сны отсутствующего разума
Так глубоки.
В них наглость
Вдох от вдоха зреет.
Тогда я злюсь
И жгу мосты.
Я ведьма!
Во мне столько силы!
Я в пламени сожгу свой прошлый мир.
Я в нем сама сгорю,
Но не погибну.
Я переплавлюсь,
Закалюсь, как сталь.
И выйду в жизнь,
Как прежде –
Непоколебимой.
Часть 7. Покрывало оптимизма
Мне не досталось покрывало оптимизма.
На выходе,
Или на входе,
Их раздавали без разбора.
Всем.
Мне дать хотели
Одеяло,
И даже слоган завели:
Мол, защитит меня
От всех невзгод житейских,
Надеждой,
Верой в чудо одарит.
Тут обнаружилась дыра
И много маленьких
В диковинке бесценной.
Как будто моль его большая,
Да с бандой маленьких жрала.
Жрала,
Преисполнялась оптимизма,
И с верой в лучшее.
Куда ж без веры?
Меня просили подождать,
Из очереди оттеснили,
А покрывало унесли
И обещали залатать.
Но видно диво жизнелюбия
Починке уж не подлежало.
В итоге сплавили меня,
Пробормотав невнятно,
Что дело быстро разрешат.
Обещание, как водится,
Конечно, не сдержали.
С тех пор живу без оптимизму
И знаю точно -
Ничто не к лучшему.
Мы все умрем.
Часть 8. Когда надеждой заштормит
Когда надеждой заштормит
И верой выбросит на скалы,
А суша выжжена любви пожаром.
Ещё бушует,
Драконом огненным в затылок дышит,
Сожрать грозится.
Лишь кости вправив,
Глядишь с тоскою
На взбесившуюся толщу океана…
Сгореть иль утопиться?
И слабости телесной потакая,
На брег ложишься,
Звездой морскою.
И холодно. И неудобно.
И ветер стылый душу с мясом выдувает,
И тучи серые все по небу гоняет.
Пальцами тонкими зарываешься в гальку,
Камни морские ладонью сжимаешь.
И что-то меняется неуловимо,
Из камня, из суши черпается сила.
И искрой по жилам
До самого сердца
Огонь разжигает, как будто огниво.
И воля кусается, сесть заставляя,
Жить вынуждая.
Океан затихает и небо светлеет.
Оглядевшись,
Ты думаешь вдруг –
Как красиво!
С пожарища дымом приятно так пахнет…
Часть 9. Ненависть
Я сегодня злой и немного пьяный.
Я сегодня вежливость к черту послал.
Да ковром ей туда дорога,
Я угрюмо сплюну и закурю.
Ну и пусть, что давно я бросил,
Медленно,
Но сию минуту
Желаю себя убивать.
Вы бы лучше держались подальше.
Отказали,
Отказали мои тормоза.
Свои бредни засуньте поглубже,
Вашу тупость я не стерплю.
Оптимизм ваш безмозглый
Сегодня, как спичка,
Рядом с порохом.
Порох здесь я.
Я вам мир распрекрасный
Прямо в глотку вобью.
Если сквозь отупенье
Не пробиться никак состраданью,
Что ж, я побуду орудьем.
Что весь мир -
Лишь страданье,
Я наглядно вам покажу.
Часть 10. Угар
И льется алою рекой
Напиток крепкий и хмельной.
Он незнакомца вдруг, на миг,
В твоего друга превратит.
Но в кольцах дыма дрогнет мир,
Надежда, сгинь, ты здесь один.
Часть 11. На пороге роковом
А на пороге роковом
Я волны страха разгоню
И буду думать о другом:
Что, погибая,
Пользу принесу –
Пойду цветам на удобренье.
Страх вновь вернется,
Он попутчик жизни.
Вечный…
Я с ним смирюсь,
Я с ним сольюсь.
По мере сил,
Как с неизменной песней бытия.
Лишь в смерти истинное с миром единенье.
Прекрасно,
Что никто не избежит
Такого принудительного просветленья.
Часть 12. Непокорная смерть
Спусти меня с небес на землю,
Я тебя видеть не хочу.
Что создал ты?
Все так злодейски!
И никому не по плечу!
Я брошу всё,
Пойду к твоим твореньям.
Меж ними стану я ходить
И даровать успокоенье
От боли вечности твоей,
Простым руки прикосновеньем.
Пусть станут все меня бояться
И проклинать —
Я не поддамся!
Я смерть!
Моя душа от боли рвётся!
Закончить не дал ей творец,
Перстом уста сомкнул навеки
И сбросил вниз с небес.
С тех пор мрачна и молчалива
Здесь бродит добрая душа,
И своей ласковой рукой
Дарует вечный нам покой.
Часть 13. Где-то есть шторма
Я дрейфую
В нейтральных водах.
Здесь нет свободы
И несвободы.
Лишь необъятность пустоты
И я, да крысы
На старом и соленом корабле.
Мы голодны.
Из тьмы без смысла
Нам курс не проложить.
И я бросаю свой хронометр:
- Грызите, носики!
Нам пристань не найти.
Придерживая лапками,
Смешно усами шевеля,
Отгрызли якорь
Мои пушистые друзья.
И опустилось безвременье,
Извечным штилем нас губя.
А мы желали только бури.
Погибнуть в сладостной борьбе.
Мы знали -
Где-то есть шторма.
Нет только странников.
Нас.
Нет.
Нигде.
Часть 14. У правды злые глаза
У правды злые глаза.
Она рождается в боли.
Поэтому немудрено,
Что многие предпочитают не думать.
Комфортнее завязать глаза,
Зарыться в юмор и пустословье
И с глупой улыбкой по жизни
Шагать,
Шагать и не думать.
Но только буря внутри меня
На это никак не согласна.
Она грозится меня взорвать,
Залить этот мир правдой-болью.
Всю жизнь я в узде держу
И неустанно ее убеждаю:
Нет, не неправильный этот мир!
Это она, она не такая!
Я словно одна оболочка,
Темница для нее неуемной.
Замрет ненадолго –
Снова бушует.
И никогда,
Никогда мне не верит.
Зато, если честно признаться,
Я… всегда в нее верю.
Часть 15. Сквозь молчание
Ты сквозь молчанье и злые версты
Нить протянула.
Пахнуло свежим морским прибоем
В мой стылый вечер.
Ты, как виденье, стоишь у моря.
Уже темнеет.
И бурунами соленый зверь зарывается в гальку.
Холодный ветер не ласково волосы треплет.
Прохладные капли иглами впиваются в кожу.
Стихия шальная могучей природы -
Прекрасна.
Опасна.
И так до конца и не ясно...
Чего в этом вечере больше?
Приятности или страданья?..
Но вижу я,
Вижу сквозь расстоянья.
Как жадно ты влажный воздух вдыхаешь
И расправляются плечи.
Да, я тебя понимаю:
Лишь здесь душа дышит
И плещется сила.
Я будто бы рядом,
В ночи,
У твоего океана.
В бурлящие воды смотрю -
Здесь чудо
Творится.
Часть 16. Мир давно испортил всех
Я презираю омуты колдунские,
Я в них не верю.
Все это бредни наносные,
Лишь только значимость поднять.
Я верю в силу.
Нет, не в ту, что у джедая.
Простую человеческую силу духа,
Крупинкой яркой в редком заблестит.
Я не люблю обид и озлоблений,
С ножом в спине смеяться дух велит.
Но то не принужденье,
Задорно, искренне и от души.
А что еще тут можно делать?
Серьезность миру этому претит.
Здесь все навыворот, любовь и вера.
Да что об этом говорить.
Ленивый только в воз тот не впрягался
И не хулил других.
Послушать, ангелы кругом.
Да непонятно, кто ж злодеи?
Где те, что портят этот мир?
Их быть не может и в помине,
Ведь мир давно испортил всех.
Здесь остановятся слова,
В пустом молчаньи больше смысла.
Ведь каждый выдох людей –
Оды самим себе.
Я не хочу ни доносить, ни спорить,
Не приведи кого-то убеждать.
Последний рубикон разрушен
И душ я родственных отныне не ищу.
Очередную выдумку отринув,
Сподоблюсь я ли, наконец-то, созерцать?
Но ежели умны и смелы
Вы приходите.
Не в поисках надежд и откровений,
Так просто, на крылечке посидеть.
Пока дышу
Я дверь открытой придержу.
Часть 17. Летяга
Ты летишь в зыбком мире.
Он будто трясина.
Не любит полетов,
Не любит горенья.
Как спрут в синей бездне,
Следит за движеньем.
Найдя, нападает
И душит всей тушей.
Он любит, чтоб все друг на друга похожи,
Тихи и послушны,
Умом не пригожи.
Лететь осторожно не выйдет.
Не выйдет.
С монстром в битву вступить
Тебе все же придется.
Помни:
Гидры главою
Любой обернется.
И знаешь, приятель,
Хоть я тоже летяга,
В этой битве бесчестной
На тебя не поставлю.
Часть 18. О любви повсеместно лишь мифы
О любви повсеместно лишь мифы,
А в следах больно лысые грифы.
Ухмыляются, щурятся гадко.
Посмотри, говорят, если сладко,
То всегда разложенье и мухи,
И двуличье, и лживые слухи.
Ты копни откровенно поглубже
И вдохни безразличия стужу.
Я не верила мудрым тем птицам,
Кочевала по толпам и лицам.
И блуждала в фантомах годами.
Оказалось, что грифы все ж правы.
Горьких выдумок бред, сплошь завесы,
Зло иллюзий, шуты и повесы.
Мне любовь повстречать бы однажды,
Навсегда уничтожить надежды.
Часть 19. Печально так шуршит прибой
Печально так шуршит прибой.
Ну что же ты такой тупой?
Пустая музыка без слов,
Вот вся начинка у мозгов.
Одна мелодия – пожрать,
Сменяется другой – играть.
Нет цели в жизни у тебя,
Еще ты любишь лишь себя.
Когда строгали из бревна,
Игрушка-брак не ожила.
Создатель твой совсем злодей,
Ты имитируешь людей.
Пустою бездной, что внутри,
И на врагов ты не смотри.
На кой мне лучше быть одной?
Да потому, что ты тупой!
Часть 20. Вечная страсть трепетала пороками жизни
Вечная страсть трепетала пороками жизни,
Дерзко вела напрямую по скользкой дорожке.
Чудные образы в плоть облекала и в песни,
Как мотыльков нас пленяли анархии рожки.
Мудрую суть находили мы в сказочных ритмах,
Вслед за тобою в волшебные грезы спешили.
Ты не вмещался в обыденных мира границах,
Словом не выразить все, мы тебя так любили…
Вместе с тобою мы счастья искали беспечно,
Скоро и нам предстоит тот же выход из роли.
Ну а пока всем удача нужна ненадолго,
Память пусть калит сердца переливами боли.
Часть 21. Одиночная камера
Я все время хочу курить
Тушить сигарету и закуривать новую.
После третьей, когда уже станет дурно -
Мне станет полегче.
Эта тварь,
Что раздирает душу когтями,
Отвлечется.
Она не хочет моей смерти
Прежде времени.
Не любит, когда мне больно -
Физически.
Катастрофически мерзко, что я не курю.
Я желаю хоть раз проснуться,
Взглянуть на кого-то рядом
И почувствовать Равного.
Хочу поймать за хвост мысль восхищения
И насладиться ею.
Прочь ласково-снисходительная реальность.
Надоели зверьки.
Желаю собрата по разуму.
Мне тесно в моей одиночной камере,
Хоть бетонные стены и раскрашены красками.
Взгляни на меня человеческими глазами,
Пусть плеснется в них Интеллект.
Часть 22. Ступая по каменным скрижалям своей души
Ступая по каменным скрижалям своей души,
Тьмы не убоюсь я.
Когда протянет жадные лапы,
Обступит со всех сторон,
Тоскливо так станет вдруг.
Будто питаясь моей печалью,
Набросится и задавит.
Ни света не видно, ни зги.
И трудно так, почти невозможно дышать.
Когда весь мир кругом черная бездна лжи,
Липкий и бесконечный мрак,
Бездонная пропасть ночи,
В которую летишь,
В паденьи застыв на века.
Как не сломаться тут,
Когда только ты и мгла?
Зачем продолжать светить,
Если тут никого и нет?
Здесь никого не спасти.
Некого здесь любить.
Нет!
Свет мой не погасить.
Пусть некого здесь любить,
Я то и есть любовь.
Часть 23. Последний день лета
Число августа:
Тридцать первое.
Настроение –
Предосеннее.
И печаль в душе
Кружит ласкою,
Прогрызает путь
В пору майскую.
Часть 24. Загнанные белки
Сквозь дебри вековые
идем-бредем в пустыне снов.
Всегда по кругу...
Загнанные белки
устало лижут маленьких бельчат.
Пусты и вера,
и надежда,
но жду что б круг
сложился вдруг в спираль.
Часть 25. В придорожном тумане поют соловьи
В придорожном тумане поют соловьи,
Я стою у обочины – слушаю ночь.
Фиолетовой дымкой растворяюсь в тенях,
И стремительно вдаль уношусь звонким лаем собак.
Воздух сладок и свеж, как хмельное вино,
В темноте скользят призраки и тоски и надежды.
Дуновеньем прохладным принесена,
В волосах вдруг запуталась, бьется мечта.
Или нет? Уже где-то у сердца…
Одиночество здесь уж не режет, как нож,
Но звучит мелодичным аккордом.
И вплетается в жизнь осознаньем простым:
