- И давно вы пьете? - выдохнула я, скрестив руки на груди.
- Часа три, наверное, - ответила за Игоря, появившаяся в дверном проеме Юля.
На девушке был надет короткий халатик кремового цвета, а малиновые волосы Пчелкиной были немного растрепаны.
От увиденного я рассмеялась.
Юля и Игорь. Кто бы мог подумать, что они знакомы!
В голову мгновенно пришла шальная мысль, об приятном времяпрепровождении, которую я несколько минут никак не решалась озвучить.
Вместо этого я прыснула от смеха и прикрыла лицо ладонью.
Моя реакция мгновенно удивила Пчелкину.
Она запахнула халат и удивленно уставилась на меня.
- Что смешного? - обиделась Юля.
Ее щеки непроизвольно стали покрываться легким румянцем, и я едва сдержалась, чтобы вновь не расхохотаться.
- Да, так, - отмахнулась я, проходя в квартиру.
С этими словами я скинула с ног ботинки и задумчивым взглядом уставилась на парочку.
И тут я решилась.
Сделав глубокий вдох, а затем и выдох, я подошла к рядом стоявшей Юле и прошептала ей на ушко:
- Только не говорите мне, что вы...
От услышанного Пчелкина потеряла дар речи и молча застыла на месте.
За сестренку мне ответил Игорек, который все еще стоял в дверном проеме и изучал меня взглядом.
- Нет, мы не спали, - отрезал он, поправляя кепку, - Хотя...
На этих словах он хмыкнул и задумчиво почесал подбородок.
- Собственно, почему бы и нет..., - как бы невзначай продолжил он.
Услышав слова Игорька, Пчелкина покраснела еще больше.
- Что?! - только и смогла вымолвить моя сестренка.
И тут уже Игорек прыснул от смеха.
Шатающейся походкой он подошел ко мне, после чего положил руку на мое плечо и едва заметно улыбнулся:
- Ну, а что? Вам с Разумовским можно, а нам с Юлей нельзя?
На этих словах он вновь хмыкнул, а затем подошел к обескураженной Пчелкиной, которая все еще пребывала в состоянии шока.
Юля перевела взгляд с меня на Игоря, а затем чуть слышно спросила:
- Моя сестра мутит с Разумовским?!
Казалось, будто бы Пчелкина не верит собственным словам.
В ее взгляде все еще читалось удивление, а большие светлые глаза по-прежнему были широко распахнуты, впрочем, как и рот.
Услышав вопрос Юли, Игорь утвердительно кивнул.
- А ты разве не в курсе? - чуть наклонив голову в бок, поинтересовался он.
В ответ на вопрос Грома Пчелкина отрицательно покачала головой.
- Ну..., - задумчиво протянул Игорек, - Значит, вам будет, что обсудить.
На этих словах он вновь ослепительно улыбнулся, после чего покинул квартиру Юли, оставляя нас одних в неловкой ситуации.
Как только Игорь ушел, я присела на диван и скрестила ноги.
Пчелкина не заставила себя долго ждать.
Она буквально влетела в комнату и, схватив все еще стоявшую на столе бутылку красного вина, вмиг ее осушила.
То ли от вина, то ли от волнения, то ли от слов Игорька, румянец все никак не сходил с щек моей сестры.
Краснея, как рак, она присела рядом со мной, протерла лицо ладонями, а затем обратилась ко мне:
- Ты и Разумовский..., - повторила Юля, все еще протирая лицо ладонями, - Неужели вы и вправду...
- Да, мы встречаемся! - выпалила я, опуская взгляд.
От услышанного Пчелкина вжалась в диван.
Она перевела в мою сторону испуганный взгляд, а затем скрестила руки на груди.
На лице Юли все еще читалось легкое волнение вперемешку со страхом, и я никак не могла понять, чем вызвано такое состояние сестры.
На несколько секунд между нами повисло молчание, которое Пчелкина вскоре нарушила.
Сделав для храбрости очередной глоток красного вина, она осторожно сказала:
- Ты не все о нем знаешь. За красивым фасадом миллионера и филантропа скрывается...
- Убийца, я знаю, - выдохнула я, заканчивая за сестру ее мысль.
От моих слов Пчелкина пришла в еще большее удивление.
-Что?!
Она была настолько шокирована моими словами, что чуть было не выпустила бокал с вином из рук, который я успела ловко подхватить и вернуть на стол.
Пчелкина все еще пребывала в состоянии легкого замешательства.
Она вновь смерила меня испуганным взглядом, а затем продолжила:
- Но ведь он убийца! - попыталась мне возразить Юля, - Я не понимаю, как ты можешь быть с ним после всего!
С этими словами Пчелкина вцепилась обеими руками в диван и выдохнула.
- А он рассказывал тебе о своих питерских похождениях? Говорил о том, как он сжег директора Ростгарантбанка, Ольгу Исаеву? Делился с тобой печальной историей Гречина-младшего? Ну, а про Бехтерева он, наверняка, тебе рассказывал? - с издевкой в голосе поинтересовалась Юля.
В тот момент ее голос почему-то переходил на крик, и я догадывалась, что стало причиной такого состояния моей сестренки.
Чтобы немного успокоить Пчелкину, я осторожно накрыла ее ладонь своей.
От моего прикосновения Юля мгновенно подняла на меня свои светлые глаза.
- А убийство Синичкиных - это ведь его рук дело? Не так ли? - внезапно догадалась Пчелкина, - Это из-за него ты не выбежала из здания? Это из-за него ты осталась там? - едва сдерживая свои эмоции, проговорила Юля.
В ответ на вопрос Юли я утвердительно кивнула.
- О, Боже! - хлопнув себя по лбу, выпалила Пчелкина.
Перестав скрывать свои эмоции, она вскочила с дивана и, подойдя к окну, скрестила руки на груди:
- Говорю тебе, как есть. Этот твой Разумовский втянет тебя в неприятности! Ты и понятия не имеешь, что было в Питере год назад...
- А что было? - спросила я, подходя к сестре.
Заправив за ухо выпавший локон своих каштановых волос, я скрестила руки на груди и с недоумением уставилась на сестренку.
- Мне интересно, откуда ты так много о нем знаешь? Да и Игорь... Когда вы успели познакомиться и обменяться адресами? - удивленно изогнув бровь, поинтересовалась я.
Услышав мой вопрос, Юля закатила глаза.
- Если это так важно, скажу. Год назад мы с Игорем ловили Чумного Доктора, который убивал богачей...
- Переступивших закон, - подсказала я.
От моих слов Пчелкина вновь закатила глаза.
- Это неважно! Они были людьми! Какими-никакими, но людьми! А твой Разумовский...
- Достаточно! - рявкнула я, стукнув кулаком по столу, - Я не буду обсуждать Сережу, с кем бы то ни было, даже с тобой!
С этими словами я бросилась к выходу и, спешно натянув ботинки и накинув на плечи куртку, выскочила на лестничную площадку.
В тот момент злость и обида душили меня, и я ничего не могла с этим поделать.
С одной стороны я ужасно злилась на Юлю за то, что она обливает грязью моего любимого.
Но с другой...
С другой стороны я понимала, что моя сестренка права.
Чтобы то ни было, Сергей убивал людей, и все происходящее могло очень плохо для него кончиться.
Это я прекрасно понимала.
Но, все же, отказываться от Сережи я не собиралась.
Я любила этого мужчину, я так сильно его любила, что была готова пойти за ним, хоть на край света. И, даже если бы все люди были против него, я бы молча подавала ему патроны и стояла рядом.
========== Глава 32 ==========
Между нами возникло молчание, которое никто из нас так и не решался нарушить.
Один переводил задумчивый взгляд с Локи на меня и все еще сжимал в руках злосчастный кристалл.
На лице моего супруга читался животный ужас.
Он сжимал мою руку, а его сердце так бешено колотилось, что даже я слышала его стук.
В ту минуту Локи боялся, он очень боялся потерять меня и нашу семью, которую мы с большим трудом создали в этом мире, который с самой первой минуты прибывания в нем моего супруга стал ему чужим.
Асы не принимали моего мужа из-за его демонической природы. Частично его принимали только Один, Браги и Тор, с которыми моему любимому удалось установить в Асгарде шаткий мир и подружиться.
Но Локи не был бы собой, если бы постоянно не влипал в различные переделки.
Последняя его проделка окончательно разрушила отношения моего мужа с Одином, который был одним из немногих богов, все еще поддерживающих и верящих в искупление моего супруга.
На самом деле я все еще никак не могла поверить в то, что мой Локи был причастен к смерти Бальдра.
Он не мог так поступить, он просто не могу пойти на подобную подлость и низость, ведь Один - его побратим, и Локи знал, как сильно его брат любит своего единственного сына от любимой жены.
Все это время я пресекала любые попытки богов и богинь обсуждать со мной эту тему, ведь большинство из асов были убеждены в том, что Локи действительно виноват в гибели Бальдра, а я всем своим сердцем отказывалась верить в случившееся.
Иногда я думала о том, что было бы, если бы я узнала правду и если бы мой супруг действительно был виновен в гибели Бальдра...
Даже если бы Локи и был виновен в случившемся, я бы никогда от него не отказалась, ведь он мой воздух, он моя душа и моя единственная любовь, которую мне с таким трудом удалось обрести.
Я бы не оставила Локи. Я бы никогда его не оставила, ведь я - его жена, и мы с ним - единое целое, которое никакие бедствия не в силах разрушить или разлучить.
Вскоре тишину нарушил до этих пор молчавший Фрейр.
Он одарил меня грустным взглядом, после чего как можно громче произнес, обращаясь к Одину:
- Всеотец, Сигюн не виновата. Я думаю, она просто...
Но Один жестом его остановил.
Он скрестил руки за спиной и подошел к моему супругу, который все еще сжимал мою ладонь и не отпускал.
- Что молчишь, брат? Язык проглотил? - не сводя с Локи пронзительного взгляда, спросил Один.
В тот момент он, как и Тор, просто пылал от ярости, но, в отличие от своего сына, Один старался держать себя в руках и не выдавать своих эмоций.
И тут Локи не выдержал.
В одну секунду он закрыл меня собой и, упав на колени, громко зарыдал:
- Один, прошу тебя, хотя в память о нашем прошлом и моих прошлых заслугах...
На этих словах мой муж проглотил невидимый ком в горле и перевел короткий взгляд в мою сторону.
Я все еще молчала и не отрываясь смотрела на мужа.
Из глаз Локи градом катились слезы, и он, как мог, старался держать себя в руках.
- Сигюн не знала ни о чем. Это я во всем виноват. Я! Только я и никто больше! Она знала лишь то, что я позволил ей знать. Прошу тебя, отпусти ее! Она ни в чем не виновата!
С этими словами Локи с мольбой посмотрел на своего названного брата.
От ужаса у меня перехватило дыхание, а Один лишь переводил растерянный взгляд с меня на Локи и нервно чесал затылок.
В ужасе от происходящего был и Тор, который явно не ожидал от моего супруга такой реакции.
Он молчал, широко раскрыв рот, и не знал, как ему реагировать на происходящее.
Рядом стоявший цверг тоже прибывал в легком шоке и молчал.
Он нервно чесал затылок и наблюдал за происходящим.
Краем глаза я заметила, как к Одину подошел все еще молчавший Фрейр и, положив ему руку на плечо, с мольбой посмотрел на него, а затем заговорил:
- Всеотец, я думаю, Локи на этот раз говорит правду, и Сигюн действительно не причем. Она не знала о том, что за кристалл был в этой пещере, да и про само это место она не была осведомлена должным образом. Прошу тебя, отпусти ее.
Он с мольбой во взгляде смотрел на бога мудрости и ждал его ответа.
И, вскоре, Один заговорил.
- Будь по-твоему. Я отпускаю ее.
С этими словами Один тяжело вздохнул, после чего вновь скрестил руки за спиной и подошел к неподалеку стоявшему цвергу, который все это время продолжал хранить молчание.
- А Локи? Что будет с ним? - нетерпеливо спросил карлик.
Услышав вопрос цверга, бог мудрости тяжело вздохнул и одарил нас с любимым грустным взглядом.
- Локи будут судить, и мы позже решим, как его наказать, - чуть слышно ответил Один, обращаясь к своему собеседнику.
Судить? О, боги! Только не это!
От услышанного у меня мгновенно потемнело в глазах, и я рухнула на землю.
В тот момент я поняла, что привычный для меня мир рухнул и что я не в силах что-либо изменить.
***
В ту ночь я долго не могла заснуть.
Из головы все не выходили слова Юли о том, что Разумовский никогда не изменится и что я отношениями с ним сведу себя в могилу.
"Этот твой Разумовский втянет тебя в неприятности!" - говорила мне Пчелкина.
Тогда я жутко разозлилась на сестру и, выскочив из ее дома, поймала такси, после чего со всех ног бросилась домой.
Слезы градом струились по моим глазам, и я довольно долго не могла перестать плакать.
Приставучий таксист то и дело интересовался моим состоянием, но на все его вопросы я ответила молчанием.
Всю дорогу от дома Пчелкиной до своего подъезда я сидела в машине с каменным лицом и пялилась в окно.
В тот вечер телефон Разумовского по какой-то непонятной причине молчал, чему я была не удивлена.
Периодические исчезновения Сережи и недомолвки - все это было синонимами наших странных отношений.
Сергей даже предложение мне сделал самым дурацким образом и, возможно, если бы не Игорь, то он бы и вовсе не додумался предложить мне стать его женой!
Действия Сережи меня немного пугали и одновременно бесили.
Иногда мне хотелось сорваться и, накрыв его трехэтажным матом, наконец, отвести душу.
Но, увы, этого я сделать не могла по одной простой причине - я любила Сергея, я настолько сильно любила этого свихнувшегося идиота, что была готова абсолютно на все ради него!
Поднявшись на этаж и вытерев слезы, я встретила на пороге свою маму, которая тут же приступила к очередному допросу, ведь полностью скрыть от нее свое состояние я не могла, да и не особо хотела.
Я не стала рассказывать маме обо всем случившемся. Вместо этого я на скорую руку сняла макияж, после чего переоделась и, запрыгнув в постель, попыталась уснуть.
На следующий день мне нужно было вставать на работу, а чувствовать себя утренним зомби в понедельник мне, увы, не хотелось.
Закрыв глаза и укрывшись одеялом, я отчаянно пыталась уснуть, но сон, увы, не шел.
Вместо сна в моей голове вновь и вновь прокручивались последние события, связанные с Разумовским.
Вот, я впервые встречаю Сережу в автобусе, такого странного и немного замкнутого, но безумно красивого мужчину. Потом он неожиданно бросается на водителя, оскорбившего незадавшуюся авто-леди. Позднее у нас завязываются отношения, и вдруг я узнаю, что мой возлюбленный никто иной, как Чумной Доктор, известный питерский убийца и народный герой!
Все это никак не укладывалось в моей голове.
Более того, я никак не могла понять, как такие две разные и противоположные личности могут уживаться в одном теле, и, что самое удивительное, как я могла любить одновременно две его личности!
Сережа был спокойным, уравновешенным и немного стеснительным.
Он любил искусство, был довольно интересным собеседником, а рядом с ним я ощущала себя любимой и единственной.
Но Птица... Птица был явной противоположностью Сергея.
Он был горяч, ужасно сексуален. Рядом с ним я чувствовала себя желанной, рядом с ним я чувствовала себя в полной безопасности, которую я так и не ощутила от других мужчин за все двадцать семь лет своей жизни. Кроме того, Птица давал мне бешеный адреналин и драйв, о котором я так давно мечтала.
Но, все же, было одно но.
Он был опасен, он был ужасно опасен, правда, уже не для меня, а для зажравшихся мажоров, переступивших закон, или же для людей, которые в прошлом причиняли мне боль.
