И в тот момент я, наконец-то, решилась.
Сделав глубокий вдох, я вновь коснулась ладонью дверной ручки.
Я уже собиралась было войти в комнату Марии, как внезапно дверь приоткрылась, и я чуть было не столкнулась с нашей горничной Пелагеей, выходящей из комнаты моей сестры.
Поймав на себе мой удивленный взгляд, женщина чуть было не выронила из рук небольшой прямоугольный поднос серебристого цвета.
- Элиза Алексеевна, как я рада Вас видеть! – отчего-то тихим голосом произнесла горничная.
Словно пытаясь убедиться в том, что наш разговор останется строго конфиденциальным, женщина на миг обернулась, после чего осторожно закрыла дверь, а затем жестом попросила меня отойти в сторону окна.
Недоуменно пожав плечами, я подчинилась.
И, стоило нам с Пелагеей отойти в сторону, как женщина почти сразу же заговорила:
- Элиза Алексеевна, Ваша сестра попросила меня принести ей утренний кофе, вот я и…
Но внезапно я оборвала горничную на полуслове.
- Маша… Как она? Моя сестра не отказывается от еды?
Сжав в своих тонких пальцах ладони горничной, я с мольбой во взгляде уставилась на нее, мысленно умоляя ответить «Да».
И, словно прочтя мои мысли, в следующую минуту, Пелагея утвердительно закивала.
- Слава Всевышнему, не отказывается.
На этих словах женщина зачем-то осенила себя крестным знаменем и мягко улыбнулась.
- Несмотря на все пережитое, Ваша сестра продолжает держаться, а я стараюсь, как можно чаще, заглядывать к ней, чтобы убедиться в том, что Мария Алексеевна, не дай Господь…
На этих словах горничная запнулась, и, отчего-то смерив меня испуганным взглядом, опустила глаза в пол.
Довольно не сразу, но, все же, я догадалась, на что, а, точнее даже сказать, на кого, намекает Пелагея.
Все еще сжимая ладони горничной в своих пальцах, я одарила женщину внимательным взором, после чего чуть слышно произнесла:
- Пелагея, полно тебе! В то время я была сама не своя… Да и не думаю, что моя сестра окажется такой же глу… грустной девушкой, чтобы решиться на подобный грех.
Сделав глубокий вдох, я попыталась выдавить из себя улыбку, хотя, признаться честно, сделать это было довольно сложно.
В тот момент меня утешало лишь то, что я сказала Пелагее чистую правду, ведь той девушкой, которая пыталась покончить с собой, была вовсе не я, а настоящая Элиза Курбатова, в тело которой переселилась моя душа по воле случая.
Не выдержав гибели единственного супруга и ребенка, девушка решилась на подобный тяжкий грех.
Она оказалась слабой, и обстоятельства сломали ее…
Но, несмотря на то, что Мария являлась старшей сестрой моей ныне покойной тезки, я даже и помыслить не могла, что она способна решиться на подобный шаг.
«Нет, она не может себя убить! Это просто невозможно!» - безмолвно произнесла я, продолжая прожигать пристальным взором свою собеседницу, которая все это время продолжала стоять рядом со мной, изредка поглядывая в сторону комнаты моей старшей сестры.
Сделав глубокий вдох, Пелагея вновь посмотрела на меня, после чего чуть слышно сказала:
- Элиза Алексеевна, Ваша сестра очень просила, чтобы Вы…
Но Пелагея не успела договорить, потому что в следующее мгновенье дверь в комнату Маши отворилась, а сама девушка оказалась на пороге.
Переведя грустный взгляд с горничной на меня, Мария смахнула с щеки слезинку, а затем чуть слышно произнесла, обращаясь ко мне:
- Лиза, нам нужно поговорить… Прошу тебя…
На этих словах девушка осторожно скрылась за дверью, а я, не теряя времени даром, последовала за ней.
Осторожно пройдя в комнату сестры, я заметила Машу, сидящей в одном из кресел, и от увиденного я ужаснула.
Только в это мгновение я решилась, наконец, рассмотреть свою старшую сестру, с которой не виделась с того самого рокового дня, когда жандармы схватили ее возлюбленного на той самой злополучной площади.
Некогда румяное и веселое лицо девушки осунулось.
Зеленые глаза покраснели от слез, а некогда длинные рыжие локоны, которые Мария так любила укладывать в высокие прически, были растрепаны и струились по плечам.
Сама девушка была одета в легкую ночную сорочку персикового цвета, а ее ноги были босыми.
Подняв на меня отрешенный взгляд, Мария жестом пригласила меня присесть рядом с ней, в одно из соседних кресел, и я, не раздумывая, выполнила безмолвный приказ своей сестры.
Облокотившись локтями на стол, девушка уронила голову в ладони, и, проглотив в горле невидимый ком, вскоре заговорила:
- Я тебе когда-нибудь рассказывала про нашу первую встречу с Виктором? – чуть слышно произнесла Мария, обращаясь ко мне.
В ответ на вопрос девушки, я отрицательно помотала головой.
- Нет, ты никогда не…
Но я не успела договорить, потому что Маша прервала поток моих мыслей.
- Прошло уже больше десяти лет, я так хорошо помню тот день, словно все случилось еще вчера… C'est marrant, non?(Забавно, не правда ли? (фран.)) В тот день прошло чуть больше года после гибели моего первого супруга на войне с японцами, и Лена каким-то чудом смогла уговорить меня явиться на бал по случаю предстоящего Нового Года…
От воспоминаний о прошлом на лице Марии мелькнула едва заметная улыбка, а на щеках появился едва заметный румянец.
- Признаться честно, я не горела желанием идти. К тому же, маменька с папенькой, почти сразу же после гибели графа Алмазова, решили подыскать мне новую партию и поскорее выдать меня замуж… Еще бы! Старшая дочь бывшей фрейлины Ее Императорского Величества Александры Федоровны просто обязана поскорее вновь обрести супруга… Как же иначе!
На этих словах Маша всплеснула руками и прикусила губу, дабы остановить внезапный поток гневных мыслей.
Сделав глубокий вдох, девушка осторожно протерла лицо ладонями, после чего вновь продолжила свой рассказ:
- В тот день я чувствовала себя пустой и отрешенной. В то время, как остальные гости вальсировали, я продолжала стоять в стороне от всеобщего торжества… Пока…
На миг Мария запнулась.
Проглотив в горле невидимый ком, девушка зажмурила глаза, словно пытаясь сдержать новый поток внезапно нахлынувших эмоций…
Но, увы.
Сделать этого ей в тот день так и не удалось.
От воспоминаний о прошлом, из глаз Маши брызнули слезы, но, не обращая на это внимание, девушка все же продолжила свой рассказ:
- Он появился, словно луч во тьме. В тот вечер он взял меня за руку и вывел из темноты во свет. Лишь рядом с ним одним я почувствовала себя самой. Той самой Марией Курбатовой, которой являюсь, а не графиней именитой семьи…
На этих словах Маша приложила руки к сердцу и, тяжело вздохнув, улыбнулась сквозь слезы.
- В тот вечер я танцевала лишь с ним одним… А потом мы говорили… Говорили несколько часов точно, и никак не могли остановиться…
Смахнув с щеки очередную слезинку, Мария в миг поднеслась со своего места и, подойдя к окну, снова зажмурила глаза.
- Лишь рядом с Виктором я смогла обрести себя… Лишь рядом с ним одним я была счастлива… Я была готова ради него на все. Войти в революционное сообщество, я вошла… Стать одной из сторонников «Доброй воли», я стала… Поддерживать его абсолютно во всем, я поддерживала… Ведь он для меня – все! Ведь он – мой мир! Моя вселенная! Ах, Лиза! Что же мне делать? Как мне помочь ему?
Встав со своего места, я поравнялась с Машей, которая почти сразу же сжала меня в объятьях и разразилась громкими рыданиями.
Девушка никак не могла прийти в себя и осмыслить увиденное, а я в тот момент могла лишь поддержать ее и только.
И, вскоре, Маша, казалось бы, ненадолго пришла в себя.
Выпустив меня из объятий, девушка вновь рухнула в одно из кресел, и, протерев лицо ладонями, вновь одарила меня грустным взором.
- Лизавета, я могу попросить тебя сделать кое-что важное для меня? – внезапно попросила Мария.
Услышав вопрос сестры, я утвердительно закивала.
- Конечно. А что я могу для тебя сделать сестренка?
С этими словами я внимательно посмотрела на Машу, глаза которой все еще были красными от слез.
Взяв меня за руки, девушка чуть слышно вздохнула, после чего, наконец-то, решила озвучить свою просьбу:
- Марк ни раз хвастался нам тем, что его люди работают в полицейском участке. Частенько он любил говорить, что у него везде и повсюду свои глаза и уши, особенно среди жандармов…
На этих словах Мария вновь вздохнула, после чего, наконец-то, решила озвучить свою просьбу, которая буквально выбила почву у меня из-под ног:
- Сестренка, я прошу тебя лишь об одном. Поговори с Марком, убеди его освободить Витю. Ведь он тебе не откажет, я в этом уверена!
С этими словами Маша вновь подняла на меня полные слез глаза, отчего мое сердце до боли сжалось в груди.
- Лизонька, прошу тебя! Поговори с ним! Он уж точно тебе не откажет! – взмолилась сестра, продолжая прожигать меня пристальным взглядом.
И от столь внезапной просьбы я чуть было не выпала в осадок.
- Но почему? Почему ты думаешь, что Марк меня послушает? – изумилась я, все еще пытаясь осмыслить неожиданную просьбу сестры.
Не обращая внимания на мое замешательство, девушка лишь пожала плечами, после чего спокойно ответила:
- Потому что ты ему приглянулась, ведь это уже давно очевидно всем и каждому. Прошу тебя, Лизавета, помоги!
Сжав мои ладони в своих пальцах, Маша вновь взмолилась, обращаясь ко мне.
И на предложение сестры я ответила согласием.
Ведь Маша – моя сестра. Разве я могла поступить иначе?
========== Глава 33 ==========
«Я смогу! Я обязательно смогу! Я справлюсь!» – как матру, мысленно твердила я все следующее утро, отчаянно пытаясь осмыслить свой каждый дальнейший шаг и ту безумную авантюру, в которую меня невольно втянула старшая сестра.
Признаться честно, идти на поклон к самому Марку Волкову, в тот день я хотела меньше всего.
Вполне возможно, если бы еще пару месяцев назад мне довелось встретиться с этим товарищем, то я бы неслась к нему на крыльях любви, параллельно размазывая по лицу розовые сопли и прокручивая в голове все возможные до боли пошлые сценарии горизонтальных бесед с ним.
Как странно…
Ведь еще, казалось бы, вчера, я сходила с ума по этому ледяному и довольно харизматичному мужчине, за один лишь взгляд которого была готова абсолютно на все.
Казалось бы, еще вчера он был моим кумиром и настоящим героем, которым я воистину восхищалась и которого боготворила…
Однако люди умеют разочаровывать.
Как бы не прискорбно это было признавать.
Сделав глубокий вдох, я взъерошила свои светлые волосы и, подойдя к зеркалу, взглянула на свое отражение.
Из зеркальной глади на меня смотрела светловолосая девушка с правильными чертами лица и фарфоровой кожей.
Это была я и одновременно не я.
Моя новая жизнь, моя новая ипостась, или даже, наверное, правильнее будет сказать, инкарнация, если уж выражаться научными терминами XXI века.
Кем была настоящая Элиза Курбатова, место которой я заняла по воле случая?
Богатой красавицей, у ног которой были завидные холостяки Петербурга, или же просто несчастной особой, утратившей, по воле злодейки-судьбы, двух самых близких людей, мужа и маленького ребенка, которых она, несмотря ни на что, любила сильнее всего на свете?
Но, какой бы грустной и печальной не была судьба настоящей Элизы, она прожила довольно интересную и яркую жизнь, о которой, наверное, мечтает каждая вторая девушка в современном мире.
Она была богата, успешна, вращалась в высших кругах элиты Петербурга…
И, что самое главное, она любила и была любима, а истинная любовь во все времена была истиной роскошью, которую, подобно бриллианту, далеко не каждому суждено узреть.
С настоящей Элизой мы были довольно схожи характерами.
У нас обеих было огромное сердце, мы любили и ценили свою семью и были готовы пойти абсолютно на все ради своих близких.
Но, все же, было кое-то, что разительно отличало нас, и это – внутренняя сила.
Ведь, как ни крути, но Элиза Курбатова оказалась довольно слабой натурой.
Ей не хватило силы и внутреннего стержня, чтобы пережить смерть близких и найти в себе силы двигаться дальше, что и стало ее роковой ошибкой.
Как ни крути, но Элиза все-таки решилась на страшный, особенно по тем временам, грех…
Она решила свести счеты с жизнью, и, возможно, так бы печально и закончилась судьба дворянки Элизы Курбатовой, если бы я, волею случая, не заняла ее место в XX веке.
Вполне возможно, что настоящая Элиза не стала бы и вовсе бороться за счастье собственной сестры.
Нет, разумеется, она бы уж точно никогда не бросила в беде Марию…
Дело было совершенно в другом.
Настоящая Элиза никогда бы не решилась просить аудиенции у лидера революционного общества, Марка Волкова, как и впрочем никогда бы не оказалась в революционном сообщества.
Почему бы она не согласилась на столь опасный шаг?
Все было бы довольно просто.
Она бы просто-напросто испугалась, ведь посещать подобные общества элите Петербурга было подобно самоубийству, как и, впрочем, вести беседы с их революционным лидером.
Элиза бы испугалась.
Она никогда бы не решилась на подобный шаг.
Но, все же, я не она, даже не смотря на тот факт, что я, волею случая, заняла ее место в этом мире и даже в этом теле.
Вновь вздохнув, я взяла лежавшую на туалетном столике небольшую овальную щетку и стала расчесывать свои длинные волосы.
В тот день родители уехали во дворец, Лена вызвалась помочь Елизавете Федоровне в местном госпитале, а нашей горничной Пелагее мы с Машей решили дать выходной.
Все-таки, в каком бы веке я не жила, но мне было довольно неловко, когда кто-то помогал мне одеться или же делал прическу.
Что бы то ни было, но к горничным и служанкам я так и не привыкла и, по всей видимости, не привыкну никогда.
Ведь с самого детства я привыкла сама выбирать себе одежду и одеваться.
Хотя…
Все же, наверное, я бы не отказалась, если бы мне кто-нибудь помог уложить волосы в красивую прическу.
Но, увы.
В тот день, кроме нас с Машей, в поместье никого не было, и поэтому собираться на встречу с ныне бывшим героем собственных грез мне приходилось самой.
С трудом, но, все же, мне удалось уложить свои непослушные локоны в красивый пучок на затылке.
С выбором платья я также определилась довольно быстро.
В то утро я решила надеть приталенное бирюзовое платье с белой ажурной вышивкой на рукавах.
Наверное, то платье стало одним из моих самых любимых в коллекции платьев Элизы Курбатовой, ведь оно одновременно мои выразительные глаза и тонкую талию, к тому же смотрелось на мне весьма эффектно.
Вновь подойдя к зеркалу, я решила в последний раз взглянуть на свое отражение перед тем, как направиться к Волкову, как внезапно увидела за спиной знакомую фигуру.
От неожиданности я вздрогнула и чуть было не выронила из рук ридикюль, который решила взять с собой на встречу.
- Ох, Маша… Как же ты меня напугала…, - схватившись за сердце, выдохнула я.
Отвернувшись от зеркала, я заметила сестру, издали наблюдающую за мной, которая в то утро, по всей видимости, волновалась не меньше меня.
Большие зеленые глаза девушки были красными то ли от слез, то ли от недосыпа, ведь после случившегося с Виктором у Марии участилась бессонница, которая мучила несчастную девушку чуть ли не каждую ночь.
