Нити Судьбы

Глава 1. Вивиана.

       На рукав пальто села бабочка. Белая с серыми прожилками на крылышках и нежным перламутровым переливом. Красивая. Вот только откуда она здесь в четвертой декаде месяца Алхимика ^[1] Ты же замёрзнешь, глупая. Порыв ветра пошевелил её крылья, пытаясь сдуть, но бабочка только крепче уцепилась за ворсинки пальто. Ну и что мне с тобой делать? Сняла рукавицу и аккуратно накрыла бедолагу ладонью, чтобы не раздавить и чтобы её не сдуло по пути домой. А что, может, и получится донести. Кое-как поправила шапку, спрятала замёрзшие щёки в пухлый шарф - снежинки в волосах это, конечно, красиво, но, во-первых, на белых волосах их не видно, а во-вторых, между красотой и простудой я выберу второе. Вернее выберу шапку, чтобы не заболеть. Хорошо, что идти не далеко. Главное, не поскользнуться. Улицы посыпают какой-то смесью, но она - как по мне - больше разъедает подошву ботинок, чем защищает от падения. Особенно если днём на солнце снежок подтаял, а ночью подморозило – улицы словно покрываются прозрачной сахарной глазурью.
       Сегодня день выдался пасмурным и морозным. Снега в городе было не так уж много - справлялась снегоуборочная техника и дворники. Серые и холодные дни, а скорее - затянувшиеся сумерки. Дно года, как его и называют. Может, к дню рождения выпадет побольше снега и станет поприятнее - свежо и нет так уныло. Очень не хватает в Омеле этой снежной яркой пронзительной свежести. Столица - чего от неё ждать? Это у инчи ^[2] в Тиалене, что на берегу южного моря Зодиака, зимы толком нет, да из мастеров только ткачи и ремесленники. А Омела - кузнечный и инженерный центр. Кузни так иногда дымят, что неба не видно. Что поделать, исконно сложилось, что вендэ - лучшие ковали. Не зря же предки наши Кузнеца себе в покровители выбрали, а может, он их. Я никогда в веру нашу не углублялась. Есть Зодиак, так в него хоть верь, хоть нет - он существует. Живут себе на острове, мировое равновесие удерживают. К ним, говорят, даже в храм прийти можно, если, конечно, они соизволят его показать. Я не в высшие силы верю, а в то, что каждый выбирает свой путь сам и отвечает за выбор тоже самостоятельно.
       За размышлениями я не заметила, как ноги уже принесли меня к дому. Сегодня быстрее обычного из мастерской добежала - холодно, чего уж! Так, достать ключи от главной двери, осторожно, чтобы бабочку не смахнуть. Держится ведь, жить хочет, понимает, что в тепло несу. Вивиана, ну как насекомое может что-то понимать? Холодно, она если ещё не померла, так застыла, пошевелиться не может, вот и сидит. Куда ей деваться-то? Кое-как попала в замочную скважину - рука, что бабочку накрывала, замёрзла, покраснела, пальцы еле гнутся. Попробуй только умереть! У меня из-за тебя суставы заболят, а мне это очень некстати. Как работать-то буду, картины писать, если рука кисть держать не сможет? Нет, голубушка, ты уж давай, живи!
       - Вивиана, добрый вечер! - раздался голос хозяйки квартиры, что жила на первом этаже. Лита Датарика окинула меня внимательным взглядом и протянула пачку писем. - Вот, пришли сегодня на твоё имя.
       - Спасибо, фейден ^[3] Датарика! - улыбнувшись, я взяла письма, сунула их в сумку и поднялась к себе.
       Работа в мастерской у мастера Апарика мне нравилась: запах красок, кисти, бумага, возможность писать свои картины на его материалах - если время останется, - но платы хватало только на небольшую комнатушку в мансарде. Можно было бы найти что-то попросторнее, но или на окраине, или отдавать все деньги только за съём. А так и жить можно и на еду хватает, и даже чуток откладывать получается. На самом деле, моя комнатка мне нравится. Да, маленькая, но уютная и ничего в ней лишнего нет. У одной стены кровать, рядом грубо сколоченный комод, где я храню немногочисленные вещи, стол, пара стульев, маленьких холодильный шкаф и узкий на пять полок буфет. Правда, еда там только на двух, остальные заняты кистями, красками и холстами. Рядом с буфетом узкий стол, за которым я и готовлю, и ем, и маленькая электрическая плитка.
       Есть тут и санузел. Видно, что делали его не так давно, видимо специально для квартирантов. Простой унитаз, раковина и поддон с душем. Никакой отдельной комнаты для них - всё за плотной шторой. Горячая вода сюда доходит едва тёплой, но помыться можно. Осталась я здесь ещё и из-за окна в половину стены, из которого видно несколько домов пониже и реку. Из-за него приходится включать обогреватель, что увеличивает счёт за электричество, но мне так нравится сидеть на широком подоконнике, смотреть на город, рисовать, думать. А какие краски появляются в комнате, когда садится солнце!
       Сегодня за окном всё тот же серый город: за рекой дымит металлоплавильный цех - его домны не гаснут никогда, - желтоватый свет фонарей подсвечивает плотные снежные тучи, от чего они переливаются оттенками серого и жёлто-рыжего, но не яркого и радостного, а какого-то унылого. А может, это у меня настроение такое сегодня? Я ж с утра почти ничего не ела и хлеб забыла купить, придется снова идти. Так, сначала разобраться с бабочкой.
       Аккуратно подставила ей палец и она, медленно перебирая лапками, перебралась на него. Я достала из кармана носовой платок, расстелила его на столе и аккуратно пересадила бабочку туда. Интересно, её крылышки словно порозовели. Как приду, надо будет повесить сушиться пальто. Снега сегодня не было, но от влажности оно покрылось капельками воды и если не высушить его как следует, то завтра я точно замёрзну.
       Это пальто было первым, что я купила, когда почти год назад приехала в Омелу. Я тогда только выпустилась из школы и перед выбором дальнейшего пути решила пожить в столице ^[4] .
       Бабушка пыталась меня отговорить, но потом смирилась. Связала мне пару свитеров, шарф и шапку, перешила несколько своих платьев, дала денег на первое время и купила билет на поезд. Поначалу я приезжала к ней на каждые выходные, но потом с деньгами стало туго и теперь я навещала её от силы раз в месяц. Благо, что до нашего маленького городка - а скорее даже деревни - Осинки можно было доехать на поезде за пол дня. Она тоже пару раз у меня была. Убедилась, что я не голодаю, попробовала уговорить уехать с ней, но поняла, что это бесполезно, и уехала.
       Иногда, когда на меня находила тоска по дому, я звонила ей. Сначала надо было отстоять очередь на заказ звонка, а потом в определённый день и время прийти в здание телеграфа. Бабушка в Осинках делала то же самое. На разговор давалось десять минут, если больше, то оплата была поминутная и я бы точно разорилась на этих звонках. За эти минуты мы успевали рассказать друг другу самые важные новости, посмеяться и пореветь. Всё же что у неё, что у меня не было никого ближе. Если вдаваться в подробности, то бабушка не была мне очень уж близкой родственницей по крови - двоюродная сестра моего дедушки по отцу. Когда маму убили, а папочка куда-то сбежал, она оказалась единственной, кто остался у меня из родных. Я жила с ней с двух лет, и не помнила ничего из жизни до этого.
       Так, если бабочки едят нектар, а он сладкий, значит, можно попробовать дать ей сладкой воды. Чайник засвистел и я сняла его с плитки. Налила в чашку воды, положила туда пару сахарных кристаллов и поставила на окно остужаться. Проверив, что кошелёк на месте в сумке, я вышла за дверь.
       Взрыв прогремел, когда я спустилась на один пролёт. Дом тряхнуло и я больно приложилась головой о стену. Прикоснулась ко лбу и увидела на пальцах кровь. Сознание затопил страх и ещё какое-то неведомое мне чувство. Словно проснулась часть меня, живущая лишь инстинктами. Не понимая, почему я это делаю, я толкнула дверь пустующей квартиры. Она поддалась с третьего удара и краешком сознания я отметила, что на плече теперь будет синяк. Осторожно закрыла её изнутри и сделала пару глубоких вдохов и выдохов.
       Это же звериное чутьё повело меня на балкон, по пожарной лестнице - вниз. Быстро и по возможности бесшумно. Спрыгнула на землю, прижалась спиной к стене дома, переводя дыхание. Сердце, казалось, выпрыгнет из груди. Выглянула из-за угла, и оно точно пропустило пару ударов. По телу побежали мурашки и выступил холодный пот, а желудок скрутило в узел от страха. Новая порция адреналина заставила его биться ещё быстрее, мысли заметались, словно загнанная в ловушку лиса. Именно так я себя и чувствовала. Бежать. Срочно бежать!
       Около подъезда собиралась толпа и я заметила в ней мужчину со знакомым символом на рукаве. Знак Ликрии - ведьмы, что убила мою маму. Он смотрел туда же, куда и остальные - на дымящуюся дыру, что осталась от моей мансарды. Меня он не заметил. Пока.
       Я досчитала до пяти и со всех ног побежала прочь от дома, петляя между зданиями, полностью доверившись проснувшемуся чутью. Очнулась, когда оказалась около вокзала. Кое-как отряхнувшись от прилипшей грязи, вошла в здание. Нужно привести себя в порядок и обдумать, что делать дальше. Зеркало в туалете отразило растрёпанную меня: белые волосы выбились из-под шапки, щёки ярко-розовые, искусанные губы и глаза лихорадочно блестят. На мгновение показалось, что они изменили цвет с серо-голубого на чуть желтоватый и зрачок стал более вытянутым, но только показалось - игра света и адреналин. Я нашла свободную лавку в зале ожидания, в углу, чтобы видеть весь зал, и с облегчением уселась на неё.
       Итак, что у меня есть? Все немногочисленные вещи и большая часть денег были в мансарде, а значит, их больше нет. У меня есть только то, что сейчас на мне. Проверила сумку: маленький альбом, пара карандашей, нож для заточки, пачка крекеров, кошелёк и письма. Прикинула, денег должно хватить на билет до Осинок. Куда мне ещё податься? Дом - самое безопасное место. Ближайший поезд, проходящий через Осинки, отправлялся через час. Я купила билет и вернулась на свою скамейку. Открыла пачку с крекерами и достала письма.
       Их было три. Одно от бабушки. Я пробежала его, особо не вчитываясь, завтра я буду дома, вот и наговоримся. Второе - в конверте из голубоватой бумаги и с незнакомыми мне буквами на штемпеле и марках - оказалось от папочки. Вот уж, от кого я давно не жду писем. Неужели Эвальд Василика вспомнил о существовании дочери? Не хочу даже открывать этот конверт! Третье письмо вызвало у меня дрожь предвкушения. Даже этот злосчастный взрыв и возможная погоня на какое-то время показались незначительными. Его прислали из Университета магических наук Релей. Это письмо должно было решить мою дальнейшую судьбу. Если меня примут, то однажды я стану дипломированной магичкой. Об этом я мечтала с того времени, как стала понимать, кто такие маги. Лучшая работа была у тех, кто обладал Силой. А для меня это была ещё и возможность разобраться в гибели мамы и моих приступах.
       Первый из тех, что я помню, случился в младшей школе. Моё сознание куда-то уплыло, а очнувшись, я увидела, что вырубила половину класса. Они уснули. Тогда меня перевели на индивидуальное обучение. Магическая Сила была практически нулевая, но я честно учила всё, что давал мне клановый маг. Второй - и пока последний - произошёл три года назад, когда к бабушке внезапно приехал мой папочка. Мы повздорили, кажется, я накричала на него и швырялась подарками, что он мне привез. Пока я была маленькая, я ждала его писем и редких приездов, потом обижалась, а после этого случая просто перестала реагировать на его существование. В тот раз уснули наши соседи - по два дома в обе стороны от бабушкиного. И снова маги только руками развели. Кроме этих двух приступов других-то способностей не проявлялось и все их приборы, измеряющие магию, показывали минимум, который бывает у каждого.
       Уехав на свой свободный год в столицу, я отправила письма во все известные мне академии и университеты магии на материке и ближайших островах. Ответ пришёл только из Релея. Нет, ну на что я надеюсь? Наверное, остальные даже не стали бумагу переводить на вежливый отказ. Способности у меня так и не проявились, как ни старался клановый маг, обучающий меня. Я могла почувствовать течение Силы, пару раз удавалось сдвинуть на несколько сантиметров перо на столе учителя. Но и всё на этом. Глупая это была затея, Ви. Лучше бы сдала экзамены в обычный, немагический университет. В конце концов, и без магии можно найти нормальную работу. А так придётся ещё год ждать.
       Трясущимися руками - от стресса или от волнения, не знаю - я распечатала конверт. Строчки поплыли перед глазами. Успокойся, Ви, сосредоточься.
       "Вивиана Василика! Эхо вашей ауры показало низкий уровень магического потенциала в 29 магединиц. Минимальный уровень для зачисления в Межрасовый Университет Магических наук и Прикладной магии «Релей» - 28,9 магединиц. Вы приняты…"
       Что? Я прошла?! Неужели, я прошла! Это просто чудо какое-то! Дальше я читала через слово. "Вам надлежит прибыть в Университет не позднее десятого дня месяца Менестреля…", "…пятого Менестреля к вам прибудет сопровождающий, Эрик Ровье…", "Список необходимых покупок…", "Правила…", "Заявление на зачисление и предоставление комнаты…"
       Радостная я едва не прослушала, как объявили посадку на мой поезд. Торопливо запихнула письма в сумку и пошла на платформу. Сердце забилось сильнее, когда я наткнулась взглядом на того самого мужчину со знаком Ликрии, что ошивался около подъезда. Мне снова повезло - он не смотрел в мою сторону. Я натянула шапку посильнее, чтобы полностью скрыть волосы, и едва не побежала к поезду. Успокоилась только когда оказалась в тёмном пустом купе. Поезд тронулся, а мой странный преследователь остался на перроне. Зачем им я? Почему шестнадцать лет назад Ликрия убила маму? Я обязательно найду ответы.
       
       

***

       
       В Осинки я приехала на рассвете. Станция была небольшая, и поезд стоял всего минуту. Хорошо, что мое купе было первым в вагоне, не пришлось прыгать на перрон на ходу. Солнце едва высветлило небо, окрасив редкие облака бледно-розовым. Силуэты обеих лун, большой и маленький, выцветали, словно переходили из мира реального в сон. Снега в Осинках было намного больше, чем в Омеле. А я ведь не сказала никому, что уезжаю. Не узнала даже, не пострадал ли кто из жильцов из-за взрыва. Вчера меня гнал вперед страх, и мысли не проскользнуло о других людях, что остались в Омеле. Зато теперь совесть проснулась.