Стадия 1. Поиски
...Как отыскать собственное сердце?
Если ты без него родился? Если чьим-то необъяснимым умыслом, оно не было даровано от рождения? Его будто нарочно спрятали так далеко от тебя, как только вообще возможно, чтобы по завершении долгих судорожных поисков тебе до безумия, до душевного содрогания и потери всяческого покоя хотелось обрести это трепетное постукивание где-то внутри себя.
Как отыскать собственное сердце, когда вокруг все не то, и это все безымянно? Жизнь полнится монотонными и абсолютно чужими людскими голосами, которые и на банальное "здрасте" не расшаркаются, не то, что бы проявлять что-то более глубокое, а именно - чувства. Твое одиночество, возможно, не такое благородное, каким сам себе его мнишь, нарушает бесцеремонный грохот лишенного всяческого очарования мегаполиса, а ты вынужденно или по наитию стоишь посреди свистящей магистрали и все прислушиваешься, пытаясь уловить чуть слышный трепет. И то ли шум мешает, то ли совсем тихо трепещет, а скорее и просто слушаешь не там... Но результат один - при всем обилии звуков, нет того единственного, который поистине достоин слушателя.
Ведь жаркой летней ночью, когда смолкает до рассвета последний тяжкий лязг цивилизации, сквозь распахнутое окно до тебя доносится его таинственный шепот откуда-то очень издалека. И, бросив грустный взгляд на чернеющий небосклон, ты вдруг замечаешь, что даже звездам слышен этот ритмичный монолог, и они одобрительно мерцают в такт одинокому стуку своим чистым металлическим сиянием...
И ты засыпаешь все с той же мыслью, а, просыпаясь, не знаешь, как выбросить ее из головы. И все-то из рук валится, и шаги совершаешь лишние, глупые, неверные, когда б заботы лишь об одном. И перед глазами она - мечта, а не до жути скучная реальность. Но нет поводов для отчаяния, все это симптомы лишь последних стадий «безумия», когда тебе уже и сон не сон, и губа до крови искусана от беспокойства, и жизнь – все больше вид с обочины.
И хорошо еще, если мучился не зря, если вопросами не напрасно терзался или в поисках метался из угла в угол, обретши все же искомое. Иные ведь и на пороге смерти, к коему пришли рука об руку с седовласой старостью, не ведают, в какой части света нужно было искать припрятанное сокровище.
Мне тридцать. И после стольких лет душевных скитаний, совершив не одну тысячу ошибок, избрав не одну сотню ложных направлений, я наконец знаю, где живет мое сердце…
* * *
Стадия 2. Об архаичности и чувствах
И веет от него какими-то нафталиновыми мечтами. Сейчас ведь чего люди желают? Работу солиднее получить, выбить заработок внушительнее, брак выгоднее заключить, чтоб непременно с иномаркой класса «люкс» да кошельком с коровник размером, ведь ботокс и прочая хирургия для увлеченных, как бы не оговориться – помешанных, повернутых, свихнувшихся, эй, ну хватит! стоят недешево. А ему, твоему нерадивому сердцу, совсем иное мечтается. Без меркантильных амбиций оно живет, все больше чувствами, и отвергает всяческую природу алчности. Хоть бы и мандарины собирать целый день под палящим солнцем, и машину желать полное кощунство, когда вокруг такие виды, будто бы созданные для пеших прогулок в тишине, вдали от хрипа металла и его искусственного тепла.
Там, где живет мое сердце, нет нужды хвастаться дорогими часами и модными штиблетами. Там, где оно обитает, принято гордиться иными заслугами. Правда, они не всегда так блестят, как бриллиантовое колье в свете софитов, и не так востребованы в современном обществе, как комфортабельный автомобиль, но оттого не теряют ни своей значимости для меня, ни очарования. Это снова о чувствах.
Мое сердце живет в маленьком домике с камином из серого камня и занавесками подернутого дымкой винтажного кружева. В нем много курьезного и порой до щекотания в носу старомодного, но оттого еще больше вызывающего желание дорожить этим местом. Каждая ступенька старой деревянной лестницы с резными перилами под ногой издает неповторимый скрип, и вот уже в коридоре эхом вторится ее печальная мелодия о былом. Сквозь кухонное окно она увлекает невесомые свои переливы, и продолжается звучание в яблоневом саду игривым босоногим шлепаньем по теплым летним лужам. Тонкой рябью подергивается отражающаяся в воде лазурь небесного свода, и до того безмятежные облака будто бы приходят в движение.
На закате небо вспыхивает алым заревом, что тотчас бережно накрывает своим розовым шелком покойные воды океана. И сотни птиц, притаившихся в изумрудных кронах, заливистым пением провожают уходящий день. А ночью в приоткрывшуюся невзначай дверь застенчиво стучится южный ветерок, принося с собой нежный шепот набегающих к золотистому берегу волн и аромат дикой плетистой розы, что так ревностно обнимает до самой крыши фасад домика. Домика, в котором живет мое сердце…
* * *
...Как отыскать собственное сердце?
Если ты без него родился? Если чьим-то необъяснимым умыслом, оно не было даровано от рождения? Его будто нарочно спрятали так далеко от тебя, как только вообще возможно, чтобы по завершении долгих судорожных поисков тебе до безумия, до душевного содрогания и потери всяческого покоя хотелось обрести это трепетное постукивание где-то внутри себя.
Как отыскать собственное сердце, когда вокруг все не то, и это все безымянно? Жизнь полнится монотонными и абсолютно чужими людскими голосами, которые и на банальное "здрасте" не расшаркаются, не то, что бы проявлять что-то более глубокое, а именно - чувства. Твое одиночество, возможно, не такое благородное, каким сам себе его мнишь, нарушает бесцеремонный грохот лишенного всяческого очарования мегаполиса, а ты вынужденно или по наитию стоишь посреди свистящей магистрали и все прислушиваешься, пытаясь уловить чуть слышный трепет. И то ли шум мешает, то ли совсем тихо трепещет, а скорее и просто слушаешь не там... Но результат один - при всем обилии звуков, нет того единственного, который поистине достоин слушателя.
Ведь жаркой летней ночью, когда смолкает до рассвета последний тяжкий лязг цивилизации, сквозь распахнутое окно до тебя доносится его таинственный шепот откуда-то очень издалека. И, бросив грустный взгляд на чернеющий небосклон, ты вдруг замечаешь, что даже звездам слышен этот ритмичный монолог, и они одобрительно мерцают в такт одинокому стуку своим чистым металлическим сиянием...
И ты засыпаешь все с той же мыслью, а, просыпаясь, не знаешь, как выбросить ее из головы. И все-то из рук валится, и шаги совершаешь лишние, глупые, неверные, когда б заботы лишь об одном. И перед глазами она - мечта, а не до жути скучная реальность. Но нет поводов для отчаяния, все это симптомы лишь последних стадий «безумия», когда тебе уже и сон не сон, и губа до крови искусана от беспокойства, и жизнь – все больше вид с обочины.
И хорошо еще, если мучился не зря, если вопросами не напрасно терзался или в поисках метался из угла в угол, обретши все же искомое. Иные ведь и на пороге смерти, к коему пришли рука об руку с седовласой старостью, не ведают, в какой части света нужно было искать припрятанное сокровище.
Мне тридцать. И после стольких лет душевных скитаний, совершив не одну тысячу ошибок, избрав не одну сотню ложных направлений, я наконец знаю, где живет мое сердце…
* * *
Стадия 2. Об архаичности и чувствах
И веет от него какими-то нафталиновыми мечтами. Сейчас ведь чего люди желают? Работу солиднее получить, выбить заработок внушительнее, брак выгоднее заключить, чтоб непременно с иномаркой класса «люкс» да кошельком с коровник размером, ведь ботокс и прочая хирургия для увлеченных, как бы не оговориться – помешанных, повернутых, свихнувшихся, эй, ну хватит! стоят недешево. А ему, твоему нерадивому сердцу, совсем иное мечтается. Без меркантильных амбиций оно живет, все больше чувствами, и отвергает всяческую природу алчности. Хоть бы и мандарины собирать целый день под палящим солнцем, и машину желать полное кощунство, когда вокруг такие виды, будто бы созданные для пеших прогулок в тишине, вдали от хрипа металла и его искусственного тепла.
Там, где живет мое сердце, нет нужды хвастаться дорогими часами и модными штиблетами. Там, где оно обитает, принято гордиться иными заслугами. Правда, они не всегда так блестят, как бриллиантовое колье в свете софитов, и не так востребованы в современном обществе, как комфортабельный автомобиль, но оттого не теряют ни своей значимости для меня, ни очарования. Это снова о чувствах.
Мое сердце живет в маленьком домике с камином из серого камня и занавесками подернутого дымкой винтажного кружева. В нем много курьезного и порой до щекотания в носу старомодного, но оттого еще больше вызывающего желание дорожить этим местом. Каждая ступенька старой деревянной лестницы с резными перилами под ногой издает неповторимый скрип, и вот уже в коридоре эхом вторится ее печальная мелодия о былом. Сквозь кухонное окно она увлекает невесомые свои переливы, и продолжается звучание в яблоневом саду игривым босоногим шлепаньем по теплым летним лужам. Тонкой рябью подергивается отражающаяся в воде лазурь небесного свода, и до того безмятежные облака будто бы приходят в движение.
На закате небо вспыхивает алым заревом, что тотчас бережно накрывает своим розовым шелком покойные воды океана. И сотни птиц, притаившихся в изумрудных кронах, заливистым пением провожают уходящий день. А ночью в приоткрывшуюся невзначай дверь застенчиво стучится южный ветерок, принося с собой нежный шепот набегающих к золотистому берегу волн и аромат дикой плетистой розы, что так ревностно обнимает до самой крыши фасад домика. Домика, в котором живет мое сердце…
* * *
