— Конечно, — хмыкнула Леонтьева.
Настя заскочила внутрь. Из-за двери донеслось удовлетворенное журчание.
— Какая она у вас воспитанная и самостоятельная, — заметила Ядвига. — А ваши…?
— Родители? — Катя покачала головой. — Мы одни… совсем одни.
Леонтьева задумчиво кивнула, но дальше расспрашивать, как это часто делали любопытные пожилые дамы, не стала. И Катя была ей за это очень благодарна.
— Я думаю, мы согласны, — решилась Катерина, слабо улыбнувшись. — Вы правы: свежий воздух, все удобства… хоромы.
Она, наконец, осмелилась задать вопрос, который теперь поднялся на первое место в обновившемся рейтинге тревог: сколько?
— Умоляю вас, Катюша, — фыркнула Леонтьева. — Арендная плата? За это? Будете оплачивать свет и какие-то там мелкие суммы в платежках, я не в курсе. Нет, не радуйтесь раньше времени. Вам придется покупать дрова и топить печь. Увы, с этим тут по старинке. Газа в доме нет, его не разрешают завести внутрь. Потолок, что-то с потолком. Он… меняется… время от времени, — Ядвига снова посмотрела наверх.
— Проседает? — понимающе кивнула Катя и опять заволновалась. Во сколько может обойтись дровяное отопление?
— О доставке дров я поговорю со своим управляющим, — заверила ее актриса. — Полагаю, выбьем скидку.
… Леонтьева ушла, еще раз уточнив: ей важно, чтобы в доме кто-то жил, а денег у нее и так достаточно. Катя кивала и чувствовала себя неловко. Она не любила быть обязанной. И, главное, всегда с трудом говорила людям «нет».
Этим часто пользовались ее клиенты. Со временем Катя научилась противостоять наездам отдельных наглых элементов, но каждый раз долго восстанавливала после них душевное равновесие.
Доставали ее также диванные эксперты по рукоделию. Каждому нужно было отметиться на ее страничке с поделками. Зачем? Ведь она просто шьет куклы! Очаровательных домовых, Санта-Клаусов и разных зверушек. Нравится – покупайте. Не нравится – проходите мимо.
Иногда Кате казалось, что она не справляется. Что ее сил не хватит на работу, сестер и… вообще. Но каждое новое утро приносило надежду, и она маленькими шажками шла дальше, решая то одну проблему, то другую.
Вот и теперь у сестер была крыша над головой, и Катерина, наконец, смогла вычеркнуть из списка гнетущих проблем самый жирный пункт. Она поручила Маше и Насте уборку, а сама поехала в город. На грузовое такси и грузчиков ушли последние деньги, отложенные на переезд, зато удалось сэкономить на аренде новой квартиры.
Все имущество сестер Ключинских сводилось к пяти больших коробкам и трем сумкам. Минимум одежды, посуды и постельное белье – вот и все. Машкины учебники и то занимали больше места.
Баба Лера вдруг передумала и принялась заискивающе просить Катю остаться. Дескать, такие девочки хорошие, где она еще таких жиличек найдет? Вот тут Катя от души побаловала себя злорадством. Все! Никаких больше тараканов и унылого хвоща на подоконнике! Свежий воздух, домашнее молоко! А еще в саду плодоносит яблоня!
Когда Катя вернулась, Маша и Настя были похожи на двух замызганных хрюшек. Настюшу вообще было сложно узнать под слоем сажи. Сестры почему-то начали уборку с чистки печи и плиты. Пол на кухне украшали креативные черные разводы. Они же красовались у Маши на лбу.
— Катюх, не парься, все под контролем, — примирительно сказала Машка, пока Катерина искала полотенца в коробках. — Гугл мне все объяснил, как чистить и тягу проверять. Нам ведь нужно на чем-то готовить. Мы кушать хотим.
— Мы уголь нашли, в подвале! — радостно сообщила Настя. — Смотри, какой красивый! Блестючий!
На ее грязной ладошке действительно лежал кусок угля.
— Подвал большой, — добавила Машка. — Там еще целый дом поместится. Мы один шкаф открыть не смогли, а в нем явно что-то вкусное? Я варенья хочу с блинчиками.
— И я! И я!
— Мыться! — рявкнула Катя, снимая с Настюшкиной головы ком паутины.
Она подошла к плите и снова почувствовала сомнения. Справится ли она с угольно-дровяными громадинами? Может, купить маленькую электрическую плиту?
Катерина украдкой прислушалась к гудению труб в ванной и полезла в интернет. Так, где тут топливо в реактор засыпать?
Она сама удивилась, когда разобралась с устройством дедовского агрегата. В топке плиты сыто загудел огонь, а чугунные круги наверху начали нагреваться. Огонь завораживал. Кате захотелось сесть у топки и не отрываясь смотреть на танец пламени.
Она заставила себя заняться делами. Да что с ней вообще такое? С памятью плохо – ну это мозг еще не адаптировался к внезапному, резкому увеличению кислорода в крови, свежий воздух все-таки. Но в транс-то впадать зачем?
Вымытые девочки с большим энтузиазмом приветствовали огромную яичницу на огромной сковородке. Катерина не пожалела на нее домашних яиц, купленных на станции.
— В коридоре в потолке – люк, — чавкая, сообщила Машка. — Наверное, чердак.
— Да, точно, совсем крохотный, — задумчиво проговорила Катя, вспоминая, как выглядит дом снаружи. — Нужно залезть и проверить, что там. И крышу. Лестница нужна. Скоро дожди пойдут. Ядвига Павловна обещала все починить, если что.
— Мы теперь в избушке на курьих ножках живем, — важно сказала Настя. — Пора запасы на зиму делать. Я уже три яблока из сада запасла. И два орешка.
— Круто, — кивнула Машка.
Иван по привычке проснулся на рассвете. Он лежал и смотрел, как встает из-за Морок-горы солнце. На душе было тоскливо. Раньше он мечтал погостить у бабушки, от души выспаться, поваляться в постели до обеда, а затем не спеша сходить на речку или по грибы с местной ребятней. А сейчас рад бы вернуться на работу, да не разрешают.
И бабуля еще… со своими планами женить его чуть ли не на первой встречной. Как некстати, учитывая последние события!
Иван встал, побегал по дорожкам вокруг дома. Можно было бы и по селу пробежаться, да местные будут на бегуна удивленно оглядываться. Для них лучшая физическая активность – работа в огороде.
В доме было тихо. Иван вошел в столовую точно в восемь (бабушка не любила опозданий к столу) и удивленно повертел головой. Завтрак был на столе – кофе исходил ароматным дымком, на горячих тостах таяло масло – а за столом присутствовал лишь Шах, и то, скорее, под ним.
— А где бабуля? — растерялся Иван.
— Я за нее, — довольно промурлыкал ученый кот.
На дверце старинного буфета красовалась ярко-желтая наклейка: «Ушла в Лукоморье. Слушайся Шаха».
Иван фыркнул:
— Ей, значит, можно, а мне нельзя?
— У Ядвиги р-р-разговор с Оладьевым, — протяжно объяснил Шах.
— Не удивлюсь, если обо мне.
— Не угадал, мур-р-р. Не один ты на свете имеешься, Ваня. В Дом гости заселились.
— Ха! Надолго ли?
— А ты пойди да узнай. Заодно поможешь чем. Др-р-ров наколоть, штакетник поправить, мур-р-р.
Идея Ивану понравилась. Лучше сразу к жильцам приглядеться. Все равно они долго в Доме не протянут, а Ване потом перед Тарасом Петровичем отчитываться.
В голову Ивану пришла еще одна мысль, по его мнению, гениальнейшая: а вдруг Дом, занятый гостями, отвлечется и пропустит его в Лукоморье? Такой шанс упускать нельзя. Если уж Ядвига к Оладьеву поехала, заселенцы в этот раз перспективные.
Однако и требования у Избушки высоки, достаточно вспомнить ту лучезарную группу из «Цветов и корней». Откуда они узнали, что в селе пустует жилье, неизвестно. Явились и даже дверь открыть сумели. Рано обрадовались чудаковатые бродяги, не захотел их Дом. Чует Иван, и в этот раз полетят чьи-то клочки по закоулочкам.
— Зр-р-ря ты так, — попенял ему Шах. — Они в Избе Живой огонь зажечь смогли.
— Поем и схожу, — уступил Иван.
Ну вышло раз зажечь Печь, так это не значит, что Изба жильцов нашла. Сколько лет она без Бабы Яги стоит? Много. Функционал и так устаревшим был, а теперь, небось, окончательно выдохся.
— Будь остор-р-рожен, — кот аккуратно снял зубами свежего пескарика с тарелки и смачно им захрустел.
— Ну а вот этого не надо, пожалуйста. Я слово держу, в Лукоморье не хожу, — раздраженно сказал Иван, стуча по вареному яйцу. «Пока», — добавил он про себя. — А вот за бабулю волнуюсь. Ей бы тоже поосторожнее быть.
— Ядвигин род испокон веков людям служит, — возразил кот, облизываясь. — В колдовских мирах с выбором ее смир-р-рились, а вот ты…
— И я служу, и не вижу, в чем разница. Если одному безумному колдуну стукнуло в голову, что причина его бед во мне, это его проблемы, — Иван вытер рот салфеткой и решительно встал. — Схожу к Дому, погляжу, что там за заселенцы.
— Сходи, добр-р-рый молодец, сходи, — промурчал кот, сыто щурясь.
На новом месте Катерине снился какой-то бред. Будто она выходит замуж в саду, что начинается прямо за дверью, под аркой из чайной розы. И сад не сад, а лес какой-то, а от жениха виден один рукав, зато рука из него торчит крепкая и в золотых часах.
— Фух! — встряхнулась Катя, проснувшись. — Приснится же такое.
Машка сама вызвалась отвезти Настю в садик. Мелкая капризничала. В садик она не желала, ей хотелось в подвал, на чердак и во все места в доме, что еще не были исследованы. Маша злилась. Катя отпустила ее погулять после школы с друзьями (поделиться новостями и перетереть мелкие подростковые сенсации, вроде нового жилья), а Настюша ее задерживала.
Наконец сестры шумно выкатились за калитку. Вот тут-то Катя и поняла, как проведет весь день – в волнениях. Страх был иррациональным: Маша с двенадцати лет возила Настю в садик, а с недавних пор и на танцы, с пересадкой. К тому же, от станции девочкам теперь было гораздо ближе попасть в центр города, где находились все нужные им учреждения.
Но Кате стало казаться, что она отрезана от цивилизованного мира и в случае чего не сможет прийти на помощь. Нет, ей определенно нужна машина. Подержанная, самая простая. Водить Катя умела, но давно не практиковалась.
Она полезла в кладовку за шторами. Наверное, их прежние жильцы бросили, решила она. Ничего, сгодятся. Зачем добру пропадать? Из кладовки под ноги выкатился флакончик с валерьянкой. Катя шмыгнула носом, в сотый раз проверила сообщения на телефоне (а ну как в самый нужный момент включится?), подняла бутылочку и пошла на кухню за стаканом.
Открыла шкафчик и уставилась на полку. Коробку с посудой они еще не разбирали, и вчера полки были пустыми, это Катя точно помнила. Сейчас же на них выстроились три стакана с золотой каемкой, две белых чашечки для кофе и аккуратный чайный сервиз из шести предметов.
Наверное, Машка из кладовки достала, решила Катя. Что ж там за квартиранты такие перед ними жили? Настолько безалаберные, что все побросали? Или богатые? В любом случае Катерина от души поблагодарила их за рассеянность.
Накапав себе валерьянки, она замочила шторы в тазу и спустилась в подвал. Он действительно был большим, а компактный отопительный котел блестел новенькими боками. В нем игриво трепетал огонек.
Катя застыла перед ним в недоумении. Стоп! Здесь что-то не так! Катерина схватилась за мобильный. Телефон в подвале не брал, и Катя устремилась к лестнице. Нужно срочно позвонить Ядвиге и все выяснить. Если в доме нет газа, на чем тогда работает котел? Топки для топлива у него точно нет, Катя три раза вокруг обошла.
Сверху послышался какой-то грохот. Катерина на секунду застыла, потом схватила метлу, которую прихватила с собой для того, чтобы снять паутину, и ринулась вверх по лестнице. Пятнадцать капель валерьянки кипятили кровь. Если это воры, им не жить!
Шум и какое-то… кряхтение?... раздавались из Катиной комнаты. Катерина влетела туда с метлой наперевес. И застыла, недоуменно хлопая глазами. На полу корчился какой-то белобрысый парень. Дверь, ведущая в сад, покачивалась на петлях и громко дребезжала. Потому, видно, воришка Катю не услышал и продолжал стонать и ругаться.
— Да чтоб тебя, — бормотал парень. — Больно же! Неблагодарный! Я для тебя, а ты… Западло пропустить, да? У-у-у, монстр!
Дверь захлопнулась с оглушительным скрежетом петель. Кате показалось, что от грохота содрогнулся весь дом.
— А-а-а! — от неожиданности заорала она.
— А-а-а-а-а! — подхватил белобрысый парень.
— Вы кто?! — пропищала Катя, целясь в парня метлой.
— А вы кто?! — провыл тот.
— Я тут живу! Я арендо… арендо… — нужное слово почему-то вылетело из головы, на язык лез только какой-то «арендовзятель». — Я арендую этот дом!
Белобрысый перестал возиться и медленно поднял руки в жесте «сдаюсь». Учитывая, что он лежал на полу, получилось это у него комично.
— Я Ядвиги Павловны внук. Я Иван. Иван Леонтьев. Можно я встану?
Катя угрюмо кивнула. Парень с кряхтением встал, держась за плечо. Зло покосился на дверь в сад. Буркнул:
— Простите. Я не знал, что вы все-таки въехали.
— «Все-таки»? Нас вообще-то дом устраивает! А вас не учили стучаться?
Парень почесал в затылке:
— Учили… когда-то. Очень давно. Но здесь это не всегда прокатывает.
Катя сама несколько смутилась. Дверь в подвал отрезала все наружные звуки. Если бы не грохот, Катерина и не в курсе была бы, что по дому кто-то лазает.
— Как вы вошли?
— Дом впу… Дверь была открыта.
— Неправда. Я закрывала… кажется.
Или нет? Она ведь за метлой выходила в крошечный сарайчик у забора. Вчера днем она его не заметила, как и многое другое, впрочем, оно вообще выдалось сложным, это вчера.
В сарайчике хранились инструменты для сада и уборки. Даже какие-то новомодные приспособления имелись, вроде пылесоса для листьев. Маша и Настя его сразу опробовали. Оказалось, что если дунуть из него человеку в рот и снять процесс на телефон, на раздутые, шевелящиеся губы сбежится толпа лайкальщиков и последователей. «Запустили флэшмоб», — пояснила Маша.
Катерина все больше чувствовала неловкость. Дом-то укомплектован всякими полезностями, а денег хозяйка не хочет.
— Короче, — торопливо проговорила она, — вы меня испугали. Чего вы так орали?
— Я упал, — кратко пояснил Иван. — Я вообще-то шел узнать, нужна ли помощь. Вошел, а тут все так… поменялось. И пусто как-то? Где ваши вещи?
— Мы пока не распаковались, — остывая, проговорила Катерина. Вот же, наехала на человека. Но какого, однако, было так орать? — У нас... мало вещей. Вам самому помощь нужна… медицинская?
— Очень! — вдруг оживился гость. — Плечо… вот тут. И тут. И сзади.
Парень почему-то показал на себе столь обширную область поражения, что Катя засомневалась. Как можно было умудриться упасть на ровном месте при свете дня? Впрочем, когда она вошла, парень стонал вполне непритворно.
— Только метлу уберите. Вы меня… нервируете. А у меня травма, между прочим. Моральная и физическая, пятьдесят на пятьдесят.
Катя фыркнула, но орудие труда и обороны опустила.
— Покажите, что там у вас, — велела она.
Леонтьев охотно стащил свитер и сбросил рубашку. Катерина аж сглотнула. Ну что за день? Сплошной эмоциональный шок. В одежде парень казался худее и мосластее. А без рубашки спортивный вид его как-то… всколыхнул все нежное, девичье, за неимением времени «на глупости» давно засунутое Катей на задворки сознания. Она встряхнулась и сосредоточилась на ране.
На плече Леонтьева действительно красовался странный шрам, словно в него ударила крошечная молния, да так и осталась под кожей голубоватыми прожилками. Рана слегка кровоточила.
— Идемте на кухню, — проворчала Катя. — Зеленка устроит?
Настя заскочила внутрь. Из-за двери донеслось удовлетворенное журчание.
— Какая она у вас воспитанная и самостоятельная, — заметила Ядвига. — А ваши…?
— Родители? — Катя покачала головой. — Мы одни… совсем одни.
Леонтьева задумчиво кивнула, но дальше расспрашивать, как это часто делали любопытные пожилые дамы, не стала. И Катя была ей за это очень благодарна.
— Я думаю, мы согласны, — решилась Катерина, слабо улыбнувшись. — Вы правы: свежий воздух, все удобства… хоромы.
Она, наконец, осмелилась задать вопрос, который теперь поднялся на первое место в обновившемся рейтинге тревог: сколько?
— Умоляю вас, Катюша, — фыркнула Леонтьева. — Арендная плата? За это? Будете оплачивать свет и какие-то там мелкие суммы в платежках, я не в курсе. Нет, не радуйтесь раньше времени. Вам придется покупать дрова и топить печь. Увы, с этим тут по старинке. Газа в доме нет, его не разрешают завести внутрь. Потолок, что-то с потолком. Он… меняется… время от времени, — Ядвига снова посмотрела наверх.
— Проседает? — понимающе кивнула Катя и опять заволновалась. Во сколько может обойтись дровяное отопление?
— О доставке дров я поговорю со своим управляющим, — заверила ее актриса. — Полагаю, выбьем скидку.
… Леонтьева ушла, еще раз уточнив: ей важно, чтобы в доме кто-то жил, а денег у нее и так достаточно. Катя кивала и чувствовала себя неловко. Она не любила быть обязанной. И, главное, всегда с трудом говорила людям «нет».
Этим часто пользовались ее клиенты. Со временем Катя научилась противостоять наездам отдельных наглых элементов, но каждый раз долго восстанавливала после них душевное равновесие.
Доставали ее также диванные эксперты по рукоделию. Каждому нужно было отметиться на ее страничке с поделками. Зачем? Ведь она просто шьет куклы! Очаровательных домовых, Санта-Клаусов и разных зверушек. Нравится – покупайте. Не нравится – проходите мимо.
Иногда Кате казалось, что она не справляется. Что ее сил не хватит на работу, сестер и… вообще. Но каждое новое утро приносило надежду, и она маленькими шажками шла дальше, решая то одну проблему, то другую.
Вот и теперь у сестер была крыша над головой, и Катерина, наконец, смогла вычеркнуть из списка гнетущих проблем самый жирный пункт. Она поручила Маше и Насте уборку, а сама поехала в город. На грузовое такси и грузчиков ушли последние деньги, отложенные на переезд, зато удалось сэкономить на аренде новой квартиры.
Все имущество сестер Ключинских сводилось к пяти больших коробкам и трем сумкам. Минимум одежды, посуды и постельное белье – вот и все. Машкины учебники и то занимали больше места.
Баба Лера вдруг передумала и принялась заискивающе просить Катю остаться. Дескать, такие девочки хорошие, где она еще таких жиличек найдет? Вот тут Катя от души побаловала себя злорадством. Все! Никаких больше тараканов и унылого хвоща на подоконнике! Свежий воздух, домашнее молоко! А еще в саду плодоносит яблоня!
Когда Катя вернулась, Маша и Настя были похожи на двух замызганных хрюшек. Настюшу вообще было сложно узнать под слоем сажи. Сестры почему-то начали уборку с чистки печи и плиты. Пол на кухне украшали креативные черные разводы. Они же красовались у Маши на лбу.
— Катюх, не парься, все под контролем, — примирительно сказала Машка, пока Катерина искала полотенца в коробках. — Гугл мне все объяснил, как чистить и тягу проверять. Нам ведь нужно на чем-то готовить. Мы кушать хотим.
— Мы уголь нашли, в подвале! — радостно сообщила Настя. — Смотри, какой красивый! Блестючий!
На ее грязной ладошке действительно лежал кусок угля.
— Подвал большой, — добавила Машка. — Там еще целый дом поместится. Мы один шкаф открыть не смогли, а в нем явно что-то вкусное? Я варенья хочу с блинчиками.
— И я! И я!
— Мыться! — рявкнула Катя, снимая с Настюшкиной головы ком паутины.
Она подошла к плите и снова почувствовала сомнения. Справится ли она с угольно-дровяными громадинами? Может, купить маленькую электрическую плиту?
Катерина украдкой прислушалась к гудению труб в ванной и полезла в интернет. Так, где тут топливо в реактор засыпать?
Она сама удивилась, когда разобралась с устройством дедовского агрегата. В топке плиты сыто загудел огонь, а чугунные круги наверху начали нагреваться. Огонь завораживал. Кате захотелось сесть у топки и не отрываясь смотреть на танец пламени.
Она заставила себя заняться делами. Да что с ней вообще такое? С памятью плохо – ну это мозг еще не адаптировался к внезапному, резкому увеличению кислорода в крови, свежий воздух все-таки. Но в транс-то впадать зачем?
Вымытые девочки с большим энтузиазмом приветствовали огромную яичницу на огромной сковородке. Катерина не пожалела на нее домашних яиц, купленных на станции.
— В коридоре в потолке – люк, — чавкая, сообщила Машка. — Наверное, чердак.
— Да, точно, совсем крохотный, — задумчиво проговорила Катя, вспоминая, как выглядит дом снаружи. — Нужно залезть и проверить, что там. И крышу. Лестница нужна. Скоро дожди пойдут. Ядвига Павловна обещала все починить, если что.
— Мы теперь в избушке на курьих ножках живем, — важно сказала Настя. — Пора запасы на зиму делать. Я уже три яблока из сада запасла. И два орешка.
— Круто, — кивнула Машка.
Глава 4
Иван по привычке проснулся на рассвете. Он лежал и смотрел, как встает из-за Морок-горы солнце. На душе было тоскливо. Раньше он мечтал погостить у бабушки, от души выспаться, поваляться в постели до обеда, а затем не спеша сходить на речку или по грибы с местной ребятней. А сейчас рад бы вернуться на работу, да не разрешают.
И бабуля еще… со своими планами женить его чуть ли не на первой встречной. Как некстати, учитывая последние события!
Иван встал, побегал по дорожкам вокруг дома. Можно было бы и по селу пробежаться, да местные будут на бегуна удивленно оглядываться. Для них лучшая физическая активность – работа в огороде.
В доме было тихо. Иван вошел в столовую точно в восемь (бабушка не любила опозданий к столу) и удивленно повертел головой. Завтрак был на столе – кофе исходил ароматным дымком, на горячих тостах таяло масло – а за столом присутствовал лишь Шах, и то, скорее, под ним.
— А где бабуля? — растерялся Иван.
— Я за нее, — довольно промурлыкал ученый кот.
На дверце старинного буфета красовалась ярко-желтая наклейка: «Ушла в Лукоморье. Слушайся Шаха».
Иван фыркнул:
— Ей, значит, можно, а мне нельзя?
— У Ядвиги р-р-разговор с Оладьевым, — протяжно объяснил Шах.
— Не удивлюсь, если обо мне.
— Не угадал, мур-р-р. Не один ты на свете имеешься, Ваня. В Дом гости заселились.
— Ха! Надолго ли?
— А ты пойди да узнай. Заодно поможешь чем. Др-р-ров наколоть, штакетник поправить, мур-р-р.
Идея Ивану понравилась. Лучше сразу к жильцам приглядеться. Все равно они долго в Доме не протянут, а Ване потом перед Тарасом Петровичем отчитываться.
В голову Ивану пришла еще одна мысль, по его мнению, гениальнейшая: а вдруг Дом, занятый гостями, отвлечется и пропустит его в Лукоморье? Такой шанс упускать нельзя. Если уж Ядвига к Оладьеву поехала, заселенцы в этот раз перспективные.
Однако и требования у Избушки высоки, достаточно вспомнить ту лучезарную группу из «Цветов и корней». Откуда они узнали, что в селе пустует жилье, неизвестно. Явились и даже дверь открыть сумели. Рано обрадовались чудаковатые бродяги, не захотел их Дом. Чует Иван, и в этот раз полетят чьи-то клочки по закоулочкам.
— Зр-р-ря ты так, — попенял ему Шах. — Они в Избе Живой огонь зажечь смогли.
— Поем и схожу, — уступил Иван.
Ну вышло раз зажечь Печь, так это не значит, что Изба жильцов нашла. Сколько лет она без Бабы Яги стоит? Много. Функционал и так устаревшим был, а теперь, небось, окончательно выдохся.
— Будь остор-р-рожен, — кот аккуратно снял зубами свежего пескарика с тарелки и смачно им захрустел.
— Ну а вот этого не надо, пожалуйста. Я слово держу, в Лукоморье не хожу, — раздраженно сказал Иван, стуча по вареному яйцу. «Пока», — добавил он про себя. — А вот за бабулю волнуюсь. Ей бы тоже поосторожнее быть.
— Ядвигин род испокон веков людям служит, — возразил кот, облизываясь. — В колдовских мирах с выбором ее смир-р-рились, а вот ты…
— И я служу, и не вижу, в чем разница. Если одному безумному колдуну стукнуло в голову, что причина его бед во мне, это его проблемы, — Иван вытер рот салфеткой и решительно встал. — Схожу к Дому, погляжу, что там за заселенцы.
— Сходи, добр-р-рый молодец, сходи, — промурчал кот, сыто щурясь.
***
На новом месте Катерине снился какой-то бред. Будто она выходит замуж в саду, что начинается прямо за дверью, под аркой из чайной розы. И сад не сад, а лес какой-то, а от жениха виден один рукав, зато рука из него торчит крепкая и в золотых часах.
— Фух! — встряхнулась Катя, проснувшись. — Приснится же такое.
Машка сама вызвалась отвезти Настю в садик. Мелкая капризничала. В садик она не желала, ей хотелось в подвал, на чердак и во все места в доме, что еще не были исследованы. Маша злилась. Катя отпустила ее погулять после школы с друзьями (поделиться новостями и перетереть мелкие подростковые сенсации, вроде нового жилья), а Настюша ее задерживала.
Наконец сестры шумно выкатились за калитку. Вот тут-то Катя и поняла, как проведет весь день – в волнениях. Страх был иррациональным: Маша с двенадцати лет возила Настю в садик, а с недавних пор и на танцы, с пересадкой. К тому же, от станции девочкам теперь было гораздо ближе попасть в центр города, где находились все нужные им учреждения.
Но Кате стало казаться, что она отрезана от цивилизованного мира и в случае чего не сможет прийти на помощь. Нет, ей определенно нужна машина. Подержанная, самая простая. Водить Катя умела, но давно не практиковалась.
Она полезла в кладовку за шторами. Наверное, их прежние жильцы бросили, решила она. Ничего, сгодятся. Зачем добру пропадать? Из кладовки под ноги выкатился флакончик с валерьянкой. Катя шмыгнула носом, в сотый раз проверила сообщения на телефоне (а ну как в самый нужный момент включится?), подняла бутылочку и пошла на кухню за стаканом.
Открыла шкафчик и уставилась на полку. Коробку с посудой они еще не разбирали, и вчера полки были пустыми, это Катя точно помнила. Сейчас же на них выстроились три стакана с золотой каемкой, две белых чашечки для кофе и аккуратный чайный сервиз из шести предметов.
Наверное, Машка из кладовки достала, решила Катя. Что ж там за квартиранты такие перед ними жили? Настолько безалаберные, что все побросали? Или богатые? В любом случае Катерина от души поблагодарила их за рассеянность.
Накапав себе валерьянки, она замочила шторы в тазу и спустилась в подвал. Он действительно был большим, а компактный отопительный котел блестел новенькими боками. В нем игриво трепетал огонек.
Катя застыла перед ним в недоумении. Стоп! Здесь что-то не так! Катерина схватилась за мобильный. Телефон в подвале не брал, и Катя устремилась к лестнице. Нужно срочно позвонить Ядвиге и все выяснить. Если в доме нет газа, на чем тогда работает котел? Топки для топлива у него точно нет, Катя три раза вокруг обошла.
Сверху послышался какой-то грохот. Катерина на секунду застыла, потом схватила метлу, которую прихватила с собой для того, чтобы снять паутину, и ринулась вверх по лестнице. Пятнадцать капель валерьянки кипятили кровь. Если это воры, им не жить!
Шум и какое-то… кряхтение?... раздавались из Катиной комнаты. Катерина влетела туда с метлой наперевес. И застыла, недоуменно хлопая глазами. На полу корчился какой-то белобрысый парень. Дверь, ведущая в сад, покачивалась на петлях и громко дребезжала. Потому, видно, воришка Катю не услышал и продолжал стонать и ругаться.
— Да чтоб тебя, — бормотал парень. — Больно же! Неблагодарный! Я для тебя, а ты… Западло пропустить, да? У-у-у, монстр!
Дверь захлопнулась с оглушительным скрежетом петель. Кате показалось, что от грохота содрогнулся весь дом.
— А-а-а! — от неожиданности заорала она.
— А-а-а-а-а! — подхватил белобрысый парень.
— Вы кто?! — пропищала Катя, целясь в парня метлой.
— А вы кто?! — провыл тот.
— Я тут живу! Я арендо… арендо… — нужное слово почему-то вылетело из головы, на язык лез только какой-то «арендовзятель». — Я арендую этот дом!
Белобрысый перестал возиться и медленно поднял руки в жесте «сдаюсь». Учитывая, что он лежал на полу, получилось это у него комично.
— Я Ядвиги Павловны внук. Я Иван. Иван Леонтьев. Можно я встану?
Катя угрюмо кивнула. Парень с кряхтением встал, держась за плечо. Зло покосился на дверь в сад. Буркнул:
— Простите. Я не знал, что вы все-таки въехали.
— «Все-таки»? Нас вообще-то дом устраивает! А вас не учили стучаться?
Парень почесал в затылке:
— Учили… когда-то. Очень давно. Но здесь это не всегда прокатывает.
Катя сама несколько смутилась. Дверь в подвал отрезала все наружные звуки. Если бы не грохот, Катерина и не в курсе была бы, что по дому кто-то лазает.
— Как вы вошли?
— Дом впу… Дверь была открыта.
— Неправда. Я закрывала… кажется.
Или нет? Она ведь за метлой выходила в крошечный сарайчик у забора. Вчера днем она его не заметила, как и многое другое, впрочем, оно вообще выдалось сложным, это вчера.
В сарайчике хранились инструменты для сада и уборки. Даже какие-то новомодные приспособления имелись, вроде пылесоса для листьев. Маша и Настя его сразу опробовали. Оказалось, что если дунуть из него человеку в рот и снять процесс на телефон, на раздутые, шевелящиеся губы сбежится толпа лайкальщиков и последователей. «Запустили флэшмоб», — пояснила Маша.
Катерина все больше чувствовала неловкость. Дом-то укомплектован всякими полезностями, а денег хозяйка не хочет.
— Короче, — торопливо проговорила она, — вы меня испугали. Чего вы так орали?
— Я упал, — кратко пояснил Иван. — Я вообще-то шел узнать, нужна ли помощь. Вошел, а тут все так… поменялось. И пусто как-то? Где ваши вещи?
— Мы пока не распаковались, — остывая, проговорила Катерина. Вот же, наехала на человека. Но какого, однако, было так орать? — У нас... мало вещей. Вам самому помощь нужна… медицинская?
— Очень! — вдруг оживился гость. — Плечо… вот тут. И тут. И сзади.
Парень почему-то показал на себе столь обширную область поражения, что Катя засомневалась. Как можно было умудриться упасть на ровном месте при свете дня? Впрочем, когда она вошла, парень стонал вполне непритворно.
— Только метлу уберите. Вы меня… нервируете. А у меня травма, между прочим. Моральная и физическая, пятьдесят на пятьдесят.
Катя фыркнула, но орудие труда и обороны опустила.
— Покажите, что там у вас, — велела она.
Леонтьев охотно стащил свитер и сбросил рубашку. Катерина аж сглотнула. Ну что за день? Сплошной эмоциональный шок. В одежде парень казался худее и мосластее. А без рубашки спортивный вид его как-то… всколыхнул все нежное, девичье, за неимением времени «на глупости» давно засунутое Катей на задворки сознания. Она встряхнулась и сосредоточилась на ране.
На плече Леонтьева действительно красовался странный шрам, словно в него ударила крошечная молния, да так и осталась под кожей голубоватыми прожилками. Рана слегка кровоточила.
— Идемте на кухню, — проворчала Катя. — Зеленка устроит?
