— Что, Леля, что? — спросила мама, входя в мою комнату. — Ой, вазочка разбилась, твоя любимая! Так это к счастью!
— Мама, — выдохнула я, шагнув ей навстречу.
— Ты чего? — спросила она встревоженно, обнимая меня в ответ. — Расстроилась так? Подарок ведь! Игоря! Хочешь скажу, я разбила? Леля, чего ты?
— Леля, — повторила я эхом.
— Ну да. Что опять не так? Сама просила меня так себя называть. Давай, давай, не рыдай, собирайся, а то опоздаешь. Уж очень ты эмоциональной стала! Ты там часом не беременна?
Я тут часом не беременна? Да откуда я знаю?! И куда мне собираться? Мне сейчас только в одно место нужно – туда, где я смогу найти Капалова, куратора по миру Прях.
— Я… у меня голова что-то болит, — проговорила я, прижимая ладони к вискам.
— Ох, горе мое, — вздохнула мама. — Устала, бедная. Но лекции пропускать нельзя. Четвертый курс. Сессия скоро. Сама же говорила, вас по результатам будут на практику распределять.
— Да, — с умным видом кивнула я, лихорадочно планируя свою деятельность на ближайшие часы: узнать, как связаться с Капаловым или Кингзманом. — Практика. Верно.
— Если хочешь, чтобы тебя действительно взяли в эту… как его… организацию по контролю миграции… вспомнила, подразделение один-один-восемь… нужно поднажать. Какое счастье, что ты теперь совсем здорова. А камешек носишь еще? — мама прижала к глазам краешек кухонного полотенца. — Все вспоминаю! А говорят еще, чудес не бывает! И не спорь! Что-то в нем есть, в амулетике!
Я не спорила. Схватилась рукой за каплю из мохового агата. Какой холодный! Один-один-восемь! Мир Прях в системе фантомоборческих организаций. Значит, Илэль – студентка АМД, Академии Магического ДОМоводства. Еще бы уловить хотя бы крохи ее памяти! Я позволила телу выполнять привычные движения: заглянула в сумку (тетради с конспектами, какой-то плащ из резины и кожаные бахилы), поправила волосы перед зеркалом, вышла на улицу и остановилась в ожидании, глядя на серое, набухающее дождем небо. Игорь Денисович, молодой врач, с которым свела меня судьба в обеих жизнях, подъехал минуты через три. Махнул рукой, вылез, даже дверь автомобиля придержал, дорогого, кстати, автомобиля. Поцеловал в щечку, фыркнул, приняв звонок и бросив в трубку пару непонятных медицинских терминов, протянул, включив дворники:
— Нет, ну погода! Прогноз был на солнце и плюс двенадцать! Это солнце и плюс двенадцать? Лель, если за город не выберемся, какие еще варианты?
— Э-э-э, — сказала я. — Ну…
— Ладно, ближе к выходным решим. Тебя после пар забрать?
— Ну…
— Не выспалась? Я тоже. Ладно, кинешь сообщение. Если не смогу, бери такси. В библиотеке не засиживайся.
— Ага.
Он Леле-Илэль жених, не иначе. Я прислушалась к своим ощущениям. Да, на сердце сладенько и томительно. Это хорошо. Игорь Денисович – отличный парень. Вот только я не Леля.
Я стояла и таращилась на огромное современное здание из стекла и стали за ажурным забором. «Академия Международная Дипломатии». Моргнула. «Академия Молекулярной Диагностики». На четвертый раз буквы сложились в правильное название.
— Красиво. Сама тоже часто любуюсь, особенно, в дождь, — сказал кто-то сзади. — Привет.
Я обернулась. Девушка лет двадцати. Миленькая, с приветливым выражением лица.
— Лель, Майка, здоров, — небрежно кинул высокий парень, пробегая мимо. — Чё стоите? Самые смелые? Первой парой мироведение у Олевского.
— Олевский! — вскрикнула Майя. — Он меня и так недолюбливает! Теперь совсем убьет! Демон чертов!
Девушка схватила меня за руку и потащила за собой. Парень не отставал. Мы вбежали в огромный вестибюль, ткнулись в забитый студентами лифт и рванули к лестнице. В аудиторию ворвались почти последние. Преподаватель, стоящий у кафедры, недовольно дернул бровью, но ничего не сказал – на часах над доской было восемь двадцать семь.
Я тоже села за парту. Сейчас все равно нет смысла искать Ивана Дмитриевича, скорее всего он ведет занятия. Осмотрюсь, приду в себя.
Мысленно присвистнула: а парень-то у доски действительно не совсем человек. Откуда я это узнала? Может, и сама почувствовала, раз память Илэль молчит. Препод скользнул по мне взглядом, я ощутила его настороженность. Что-то уловил?
Очень красивый мужик: высокий, смуглый, темноволосый, с выразительными зелеными глазами. Харизматичный. Но студентки посматривают на него с робостью, даже страхом. Ни одного кокетливого взгляда. Трепет. Правильно. Чтобы не огрести неприятностей в розарии девиц, преподавателю-мужчине, особенно с такой внешностью, следует возвести вокруг себя стену, неважно чего: высокомерия, сухости, требовательности, официального брака.
— Мир Прях, — начал Олевский. — Нынешняя политическая система. Кто ответит? Вы.
Смуглый палец с перстнем в форме кленового листа указал на меня.
— Проблемы? Не готовы?
Я дернула плечом и начала отвечать. С верхних столов кто-то робко подал голос:
— Назар Макарович, вы нам не так объясняли.
— Не так, — согласился Олевский. — У нее – правильнее. Продолжайте, Померанцева. А вы все записывайте. Я не по-русски велел?! Все записывают! Терентьева, особое распоряжение необходимо?!
Майя оторвала от препода завороженный взгляд, вздрогнула и принялась писать. Я специально говорила медленно, чтобы все успевали. А Олевский что-то набирал в своем пижонском телефоне. Вот я дура! Нужно было искать контакты Капалова у Илэль в мобильном!
Но искать не пришлось. Иван Дмитриевич сунул голову в лекционный класс и деликатно спросил:
— Олю Померанцеву можно… на минуточку?
— Даже на две, — любезно откликнулся Олевский. — Верните только потом… неважно, в каком виде.
Все захихикали.
— Оля? — взволнованно спросил меня Капалов в коридоре.
— Да, — всхлипнула я. — Что случилось?
— Вас выдернули. Буговец использовала старый добрый прием с прялкой.
— Илэль?
— Ее вернули в мир Прях.
— А этот… он откуда знает?
— Я предупредил Назара, чтобы присматривал за вами. Он у меня в долгу, так что постарался, молодец. Мы ждали чего-то подобного. Идемте. У нас очень много дел.
… Илэль доставили в ДОМ только через две недели, я уже вся извелась. Маме и Игорю пришлось сказать, что у меня практика, в АМД отправилась справка о болезни студнтки Померанцевой.
Мы с Илэль стояли у желтой границы в коридоре и таращились друг на друга. Боги, как же странно! Потом закидали друг друга вопросами: Игорь? Как он? Мама? Лейа? Догадалась? Неужели догадалась? Что спрашивала? Летают ли паровозы? Алан? Матушку видела? А брата?
Кингзман сентиментально вздыхал, Капалов хмурился, Клязмин ел в углу плюшку.
— А ну! — рявкнула Малиольда Таманиэлевна, отрываясь от вязания. (Интересно, не Амаше ли носки предназначаются, со снежинками? Для сурового климата королевства Коэд – самое то). — Угомонились, птахи! Вопрос сложный, жизни и смерти. Как отправлять вас будем? В живом виде али в мертвом? Ежели в живом, то такими, как сейчас.
— Вы серьезно? — озадачилась я. — Меня дочь родная не узнает.
— Узнает, — альвийка махнула рукой. — Зато Бастинда перехода уж точно не услышит.
— Это бы всех устроило, — Кингзман смущенно почесал в затылке. — Иначе пойдут проверки. Я прикрою, конечно, Академия в мире Прях для меня важнее. Но… Оля, вам туда в таком виде нельзя, вы – Госпожа Швов, на гобеленах ваше изображение вышивают, сам видел. И Леле туда нельзя. Не та магическая специализация.
— И не надо, умоляю! — пискнула Илэль. — У меня скоро свадьба!
— Поздравляю, — меланхолично отозвалась Малиольда Таманиэлевна. — Ну так что?
— А умирать… как это будет? — осмелилась спросить я.
— Обычно. Как в тот раз. От истощения. Только быстро. Как говорится, в ускоренном режиме, — Малиольда Таманиэлевна недобро хмыкнула. — Вот, — альвийка покопалась в холщовой сумке и выложила на стол красный кристалл размером с кулак. — Накопитель, высосет – «Доместос» сказать не успеете. Но помните, птахи, амулеты зашитой вам служить больше не смогут, в случае чего не спасут: то, что сегодня случится – это их предел, а запасных у меня уже нет, не делают таких уже. Отныне смерть для вас – просто смерть, а болезнь – болезнь, души ваши закрепятся в телах, и полагаться вам только на собственное умение.
— Я согласна! — хором сообщили мы.
— Вот и славно. А вы, Иван Дмитриевич, — Малиольда Таманиэлевна сверкнула глазами, — меня не недооценивайте. Любите вы меня недооценивать. А зря. Бастинда ваша пеленки пачкала, когда я сыночка от слуа в вашем мире прятала, и ни один фантом не нашел.
Капалов развел руками, мол, он доверяет, но все равно боится. Маги выстроились вокруг накопителя. Я не успела сказать «Доместос»… и умерла во второй раз.
… Тело болело, меня тошнило, из рук выпала книга, с шуршанием упала на землю, раскрывшись на странице с изображением старинного лифта. Я посидела немного на лавке, под дубом, с которого уже слетели почти все листья, приходя в себя. Я жива. Амулет исчез. Теперь только своими силами. И в ТОТ мир, уже не мой, – только через ДОМ-на-Грани. Это хорошо, что его не закрыли, этот ДОМ. Мне многому еще придется научиться у Капалов и всех остальных замечательных преподавателей Академии. И Леля… она обещала, что будет проходить у нас практику.
— Мама! — закричала Лейа.
Я бросилась к ней навстречу, поймала, закружила.
— Ты вернулась?
— Да, солнышко!
— Ты больше не уйдешь? Мы с папой волновались!
— Никогда больше! Так получилось! Мне самой это не понравилось!
Алан выступил из лучей солнца, ведя пони под уздцы. На лице его было написано такое облегчение, что я засмеялась.
— Любимая. Слава Свету! Ты вернулась!
— Любимый. Как же я скучала! Ты догадался? Она тебе рассказала?
— Нет. Она молчала. Старалась играть с Лейей и… держаться от меня подальше. Я решил, это та магия, в ту ночь… на Самухун… что на тебя воздействовали.
— Примерно так все и было. Ты подумал, она фантом?
— Подумал, — муж смущенно крякнул. — Но потом вспомнил ту Илэль из замка Коэд. Сложил два и два и стал ждать тебя. Верил, что ты вернешься. К тому же, Лейа и Ри-ши все объяснили.
— Как? — удивилась я, целуя дочь в макушку.
— Ри-ши сказал, что она плела ему косички, — Лейа подняла голову. — А ты ведь не плела, ты сама говорила. Другая Странница плела. Пап сначала не поверил, потом поверил. Та тетя очень многое знает, она ученая. Но ты лучше!
— Умница моя!
— Мы с ней еще встретимся?
— Да, однажды она нас навестит. И мы ее тоже.
— Ты больше не уйдешь? — Алан провел ладонью по моей щеке.
— Ни за что!
— Расскажешь… кто ты?
— Теперь – обязательно!
… — Опять дерево свое навещал? — проворчала Малиольда Таманиэлевна.
Аманиэль пожал плечами, поглядывая на снующих мимо девушек. Некоторые строили ему глазки. Не все. К представителям других миров в Академии привыкли, а многие продвинутые студентки-отличницы с пятеркой по мироведению даже знали, кто такие альвы и сколько у них наложниц в гаремах. Вот и славно, с него хватит уже… невест.
— Сымай сюртук, — велела мама, остановившись посреди коридора.
— Зачем?
— Помогать будешь.
— Я?!
— А кто еще, интересно?! Что, только судьбы королевствам менять научился, там у себя? Судьбы менять кто хошь может, а ты попробуй пол от этих… аманаций… отмой.
Аманиэль, вздохнув, снял парадный камзол с вышивкой, который надел ради визита в Коллегию по Предсказаниям (его там выслушали, к нему прислушались, а это уже большой шаг вперед), и взялся за швабру.
Конец
— Мама, — выдохнула я, шагнув ей навстречу.
— Ты чего? — спросила она встревоженно, обнимая меня в ответ. — Расстроилась так? Подарок ведь! Игоря! Хочешь скажу, я разбила? Леля, чего ты?
— Леля, — повторила я эхом.
— Ну да. Что опять не так? Сама просила меня так себя называть. Давай, давай, не рыдай, собирайся, а то опоздаешь. Уж очень ты эмоциональной стала! Ты там часом не беременна?
Я тут часом не беременна? Да откуда я знаю?! И куда мне собираться? Мне сейчас только в одно место нужно – туда, где я смогу найти Капалова, куратора по миру Прях.
— Я… у меня голова что-то болит, — проговорила я, прижимая ладони к вискам.
— Ох, горе мое, — вздохнула мама. — Устала, бедная. Но лекции пропускать нельзя. Четвертый курс. Сессия скоро. Сама же говорила, вас по результатам будут на практику распределять.
— Да, — с умным видом кивнула я, лихорадочно планируя свою деятельность на ближайшие часы: узнать, как связаться с Капаловым или Кингзманом. — Практика. Верно.
— Если хочешь, чтобы тебя действительно взяли в эту… как его… организацию по контролю миграции… вспомнила, подразделение один-один-восемь… нужно поднажать. Какое счастье, что ты теперь совсем здорова. А камешек носишь еще? — мама прижала к глазам краешек кухонного полотенца. — Все вспоминаю! А говорят еще, чудес не бывает! И не спорь! Что-то в нем есть, в амулетике!
Я не спорила. Схватилась рукой за каплю из мохового агата. Какой холодный! Один-один-восемь! Мир Прях в системе фантомоборческих организаций. Значит, Илэль – студентка АМД, Академии Магического ДОМоводства. Еще бы уловить хотя бы крохи ее памяти! Я позволила телу выполнять привычные движения: заглянула в сумку (тетради с конспектами, какой-то плащ из резины и кожаные бахилы), поправила волосы перед зеркалом, вышла на улицу и остановилась в ожидании, глядя на серое, набухающее дождем небо. Игорь Денисович, молодой врач, с которым свела меня судьба в обеих жизнях, подъехал минуты через три. Махнул рукой, вылез, даже дверь автомобиля придержал, дорогого, кстати, автомобиля. Поцеловал в щечку, фыркнул, приняв звонок и бросив в трубку пару непонятных медицинских терминов, протянул, включив дворники:
— Нет, ну погода! Прогноз был на солнце и плюс двенадцать! Это солнце и плюс двенадцать? Лель, если за город не выберемся, какие еще варианты?
— Э-э-э, — сказала я. — Ну…
— Ладно, ближе к выходным решим. Тебя после пар забрать?
— Ну…
— Не выспалась? Я тоже. Ладно, кинешь сообщение. Если не смогу, бери такси. В библиотеке не засиживайся.
— Ага.
Он Леле-Илэль жених, не иначе. Я прислушалась к своим ощущениям. Да, на сердце сладенько и томительно. Это хорошо. Игорь Денисович – отличный парень. Вот только я не Леля.
Я стояла и таращилась на огромное современное здание из стекла и стали за ажурным забором. «Академия Международная Дипломатии». Моргнула. «Академия Молекулярной Диагностики». На четвертый раз буквы сложились в правильное название.
— Красиво. Сама тоже часто любуюсь, особенно, в дождь, — сказал кто-то сзади. — Привет.
Я обернулась. Девушка лет двадцати. Миленькая, с приветливым выражением лица.
— Лель, Майка, здоров, — небрежно кинул высокий парень, пробегая мимо. — Чё стоите? Самые смелые? Первой парой мироведение у Олевского.
— Олевский! — вскрикнула Майя. — Он меня и так недолюбливает! Теперь совсем убьет! Демон чертов!
Девушка схватила меня за руку и потащила за собой. Парень не отставал. Мы вбежали в огромный вестибюль, ткнулись в забитый студентами лифт и рванули к лестнице. В аудиторию ворвались почти последние. Преподаватель, стоящий у кафедры, недовольно дернул бровью, но ничего не сказал – на часах над доской было восемь двадцать семь.
Я тоже села за парту. Сейчас все равно нет смысла искать Ивана Дмитриевича, скорее всего он ведет занятия. Осмотрюсь, приду в себя.
Мысленно присвистнула: а парень-то у доски действительно не совсем человек. Откуда я это узнала? Может, и сама почувствовала, раз память Илэль молчит. Препод скользнул по мне взглядом, я ощутила его настороженность. Что-то уловил?
Очень красивый мужик: высокий, смуглый, темноволосый, с выразительными зелеными глазами. Харизматичный. Но студентки посматривают на него с робостью, даже страхом. Ни одного кокетливого взгляда. Трепет. Правильно. Чтобы не огрести неприятностей в розарии девиц, преподавателю-мужчине, особенно с такой внешностью, следует возвести вокруг себя стену, неважно чего: высокомерия, сухости, требовательности, официального брака.
— Мир Прях, — начал Олевский. — Нынешняя политическая система. Кто ответит? Вы.
Смуглый палец с перстнем в форме кленового листа указал на меня.
— Проблемы? Не готовы?
Я дернула плечом и начала отвечать. С верхних столов кто-то робко подал голос:
— Назар Макарович, вы нам не так объясняли.
— Не так, — согласился Олевский. — У нее – правильнее. Продолжайте, Померанцева. А вы все записывайте. Я не по-русски велел?! Все записывают! Терентьева, особое распоряжение необходимо?!
Майя оторвала от препода завороженный взгляд, вздрогнула и принялась писать. Я специально говорила медленно, чтобы все успевали. А Олевский что-то набирал в своем пижонском телефоне. Вот я дура! Нужно было искать контакты Капалова у Илэль в мобильном!
Но искать не пришлось. Иван Дмитриевич сунул голову в лекционный класс и деликатно спросил:
— Олю Померанцеву можно… на минуточку?
— Даже на две, — любезно откликнулся Олевский. — Верните только потом… неважно, в каком виде.
Все захихикали.
— Оля? — взволнованно спросил меня Капалов в коридоре.
— Да, — всхлипнула я. — Что случилось?
— Вас выдернули. Буговец использовала старый добрый прием с прялкой.
— Илэль?
— Ее вернули в мир Прях.
— А этот… он откуда знает?
— Я предупредил Назара, чтобы присматривал за вами. Он у меня в долгу, так что постарался, молодец. Мы ждали чего-то подобного. Идемте. У нас очень много дел.
… Илэль доставили в ДОМ только через две недели, я уже вся извелась. Маме и Игорю пришлось сказать, что у меня практика, в АМД отправилась справка о болезни студнтки Померанцевой.
Мы с Илэль стояли у желтой границы в коридоре и таращились друг на друга. Боги, как же странно! Потом закидали друг друга вопросами: Игорь? Как он? Мама? Лейа? Догадалась? Неужели догадалась? Что спрашивала? Летают ли паровозы? Алан? Матушку видела? А брата?
Кингзман сентиментально вздыхал, Капалов хмурился, Клязмин ел в углу плюшку.
— А ну! — рявкнула Малиольда Таманиэлевна, отрываясь от вязания. (Интересно, не Амаше ли носки предназначаются, со снежинками? Для сурового климата королевства Коэд – самое то). — Угомонились, птахи! Вопрос сложный, жизни и смерти. Как отправлять вас будем? В живом виде али в мертвом? Ежели в живом, то такими, как сейчас.
— Вы серьезно? — озадачилась я. — Меня дочь родная не узнает.
— Узнает, — альвийка махнула рукой. — Зато Бастинда перехода уж точно не услышит.
— Это бы всех устроило, — Кингзман смущенно почесал в затылке. — Иначе пойдут проверки. Я прикрою, конечно, Академия в мире Прях для меня важнее. Но… Оля, вам туда в таком виде нельзя, вы – Госпожа Швов, на гобеленах ваше изображение вышивают, сам видел. И Леле туда нельзя. Не та магическая специализация.
— И не надо, умоляю! — пискнула Илэль. — У меня скоро свадьба!
— Поздравляю, — меланхолично отозвалась Малиольда Таманиэлевна. — Ну так что?
— А умирать… как это будет? — осмелилась спросить я.
— Обычно. Как в тот раз. От истощения. Только быстро. Как говорится, в ускоренном режиме, — Малиольда Таманиэлевна недобро хмыкнула. — Вот, — альвийка покопалась в холщовой сумке и выложила на стол красный кристалл размером с кулак. — Накопитель, высосет – «Доместос» сказать не успеете. Но помните, птахи, амулеты зашитой вам служить больше не смогут, в случае чего не спасут: то, что сегодня случится – это их предел, а запасных у меня уже нет, не делают таких уже. Отныне смерть для вас – просто смерть, а болезнь – болезнь, души ваши закрепятся в телах, и полагаться вам только на собственное умение.
— Я согласна! — хором сообщили мы.
— Вот и славно. А вы, Иван Дмитриевич, — Малиольда Таманиэлевна сверкнула глазами, — меня не недооценивайте. Любите вы меня недооценивать. А зря. Бастинда ваша пеленки пачкала, когда я сыночка от слуа в вашем мире прятала, и ни один фантом не нашел.
Капалов развел руками, мол, он доверяет, но все равно боится. Маги выстроились вокруг накопителя. Я не успела сказать «Доместос»… и умерла во второй раз.
… Тело болело, меня тошнило, из рук выпала книга, с шуршанием упала на землю, раскрывшись на странице с изображением старинного лифта. Я посидела немного на лавке, под дубом, с которого уже слетели почти все листья, приходя в себя. Я жива. Амулет исчез. Теперь только своими силами. И в ТОТ мир, уже не мой, – только через ДОМ-на-Грани. Это хорошо, что его не закрыли, этот ДОМ. Мне многому еще придется научиться у Капалов и всех остальных замечательных преподавателей Академии. И Леля… она обещала, что будет проходить у нас практику.
— Мама! — закричала Лейа.
Я бросилась к ней навстречу, поймала, закружила.
— Ты вернулась?
— Да, солнышко!
— Ты больше не уйдешь? Мы с папой волновались!
— Никогда больше! Так получилось! Мне самой это не понравилось!
Алан выступил из лучей солнца, ведя пони под уздцы. На лице его было написано такое облегчение, что я засмеялась.
— Любимая. Слава Свету! Ты вернулась!
— Любимый. Как же я скучала! Ты догадался? Она тебе рассказала?
— Нет. Она молчала. Старалась играть с Лейей и… держаться от меня подальше. Я решил, это та магия, в ту ночь… на Самухун… что на тебя воздействовали.
— Примерно так все и было. Ты подумал, она фантом?
— Подумал, — муж смущенно крякнул. — Но потом вспомнил ту Илэль из замка Коэд. Сложил два и два и стал ждать тебя. Верил, что ты вернешься. К тому же, Лейа и Ри-ши все объяснили.
— Как? — удивилась я, целуя дочь в макушку.
— Ри-ши сказал, что она плела ему косички, — Лейа подняла голову. — А ты ведь не плела, ты сама говорила. Другая Странница плела. Пап сначала не поверил, потом поверил. Та тетя очень многое знает, она ученая. Но ты лучше!
— Умница моя!
— Мы с ней еще встретимся?
— Да, однажды она нас навестит. И мы ее тоже.
— Ты больше не уйдешь? — Алан провел ладонью по моей щеке.
— Ни за что!
— Расскажешь… кто ты?
— Теперь – обязательно!
… — Опять дерево свое навещал? — проворчала Малиольда Таманиэлевна.
Аманиэль пожал плечами, поглядывая на снующих мимо девушек. Некоторые строили ему глазки. Не все. К представителям других миров в Академии привыкли, а многие продвинутые студентки-отличницы с пятеркой по мироведению даже знали, кто такие альвы и сколько у них наложниц в гаремах. Вот и славно, с него хватит уже… невест.
— Сымай сюртук, — велела мама, остановившись посреди коридора.
— Зачем?
— Помогать будешь.
— Я?!
— А кто еще, интересно?! Что, только судьбы королевствам менять научился, там у себя? Судьбы менять кто хошь может, а ты попробуй пол от этих… аманаций… отмой.
Аманиэль, вздохнув, снял парадный камзол с вышивкой, который надел ради визита в Коллегию по Предсказаниям (его там выслушали, к нему прислушались, а это уже большой шаг вперед), и взялся за швабру.
Конец
