Мы живём на тихом островке невежества
посреди темного моря бесконечности,
и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния.
Г. Ф. Лавкрафт
Abissus abissum invocat
Уже который день в доме царила одновременно суматоха и какая-то подавленность. Слуги перебегали по комнатам очень быстро, при этом на цыпочках, стараясь, чтобы ни одна половица не скрипнула. Трижды приходила полиция, но ей говорили далеко не всю правду, и она уходила ни с чем. Всем заправляла миссис Симпсон, и делала это по своему обыкновению бестолково, а мистер Гамильтон закрылся в библиотеке и даже не пытался хоть на что-то повлиять. Элинор чувствовала себя ненужной. Она была гувернанткой, но ее подопечного здесь больше не было. И как бы она не хотела помочь мистеру Гамильтону, от нее было немного толка. Чтобы оказаться хоть как-то полезной, она спустилась вниз, когда позвонили, и открыла дверь, ожидая увидеть полицейских, или, может быть, миссис Гамильтон, любую из двух. На пороге стоял высокий мужчина, весь в черном, в низко надвинутой на лицо шляпе, из-под которой загадочно поблескивали очки. Руки его в черных перчатках сжимали дорогую эбеновую трость так, словно это был остро заточенный клинок. Конец трости ткнулся в дверной косяк, а нога воспрепятствовала закрыть перед этим жутким человеком дверь.
- Скажите Грегори, что пришел его брат.
Элинор впервые слышала, чтобы у мистера Гамильтона был брат, но, кажется, понимала, отчего потребовалось скрывать его. Этот мужчина был полной противоположностью обаятельного, радушного мистера Гамильтона, в котором все души не чаяли. Он бесцеремонно отодвинул Элинор в сторону, прошел в холл и бросил на столик шляпу и трость. Очки с темными стеклами придавали бледному лицу загадочно-злодейский вид, словно этот мужчина сошел со сцены мелодраматичного спектакля.
- Ну же, передайте Грегори, что я пришел. Шевелитесь, барышня!
Элинор поджала губы, подобрала юбку и поспешила к библиотеке. Помешкав немного, она постучала, приоткрыла дверь и заглянула осторожно внутрь. Мистер Гамильтон сидел в кресле возле камина с раскрытой книгой на коленях, и неотрывно смотрел в огонь. Элинор откашлялась.
- Кхм-кхм. Мистер Гамильтон…
Мистер Гамильтон повернул голову.
- Да, мисс Кармайкл. Что-то произошло? – голос его, глубокий и обычно такой нежный, звучал неестественно ровно, сухо и безжизненно.
- Там пришел мужчина, мистер Гамильтон… который утверждает, что он ваш брат…
Мистер Гамильтон стремительно поднялся с кресла, уронив книгу, и выбежал в холл. Черный гость его стоял у лестницы, разглядывая семейный портрет кисти Тиссо, написанный чуть более года назад: улыбающийся мистер Гамильтон, миссис Лаура Гамильтон в чудесной бальной накидке и Джеймс с Тотзи на коленях.
- Это, стало быть, мой племянник? – черный оббежал взглядом комнату и кивнул на Элинор. – А это?
- Мисс Кармайкл, гувернантка Джеймса, - сухо ответил мистер Гамильтон. – Вы свободны, мисс.
Элинор кивнула нервно и взбежала вверх по лестнице, провожаемая неприятным, изучающим, исследующим взглядом. Только в своей комнате она почувствовала себя в безопасности, и все же повернула ключ в замке на всякий случай. Что за жуткий человек! Как он может быть братом любезнейшего, заботливейшего мистера Гамильтона? Здесь крылась какая-то тайна, как в романах, но Элинор приказала себе усмирить любопытство. Оно было не к месту, когда в доме такое горе.
* * *
Дамиан медленно обходил библиотеку, изучая содержимое шкафов, и Грегори следил за ним, отмечая неловкость некоторых движений. Вот отказывает на мгновение колено, и Дамиан оступается, но находит равновесие и продолжает идти неспешно и внешне вальяжно. Вот руки дрожат, и Дамиан не решается взять слишком тяжелую для него книгу.
- Притуши свет.
Грегори погасил половину ламп, и только тогда Дамиан снял свои очки и потер переносицу.
- Выпьешь?
- Ты очень любезен, - саркастически заметил Дамиан.
- Виски? Вина?
- Кофе с капелькой шоколада, - Дамиан опустился в кресло, вытягивая перекрещенные ноги, сложил руки на животе и принялся разглядывать брата. – Прекрати делать вид, что позвал меня сюда для светской беседы. Ты прислал мне паническую телеграмму, а теперь предлагаешь выпить? А не сыграть ли нам на бильярде, брат?
- Она вовсе не была панической, - возразил Грегори.
- Ты прав, я скверный бильярдист, - Дамиан достал из жилетного кармана сложенный вчетверо лист. «Дамиан приезжай срочно лаура бежала нашим сыном вопрос жизни смерти Грегори». Ты чудесно сэкономил на знаках препинания. Или просто позабыл о них?
Грегори сел в кресло и запустил руки в и без того взъерошенные волосы.
- Лаура…
- Сделала то, о чем я предупреждал тебя еще тогда по-братски: бежала. Она вышла за тебя только для того, чтобы как-то компенсировать все ужасы нашего фамильного склепа. Но, в конце концов, решила, что жить с Гамильтонами – даже с тобой, ты у нас не худший – невыносимо. Держу пари, матушка посещала вас слишком часто. Выше нос, Лаура – не последняя женщина на этой планете. И уж точно не лучшая.
- Да… - Грегори потер подлокотник кончиками пальцев, глядя в огонь, потом поднялся, подошел к камину и раскрыл стоящую на полке шкатулку. – А после ее ухода я обнаружил это.
Лист был черный, будто обугленный, но необыкновенно прочный; его невозможно было порвать, разрезать или повредить любым другим способом. По всей его поверхности проступали знаки, слова, но смысл их ускользал, сколько Грегори не пытался его понять. Дамиан взял этот лист кончиками пальцев, лицо, его и без того бледное, стало совершенно белым. Поднеся лист к самому носу, Дамиан принюхался, скривился, покачал головой.
- Значит, Лаура решила прибегнуть к Силам… Опрометчиво с ее стороны.
- Едва ли она понимала, чем поплатится за это.
- Понимала, - покачал головой Дамиан. – Вашим сыном. Иначе оставила бы его здесь.
Грегори никогда не бил брата, но сейчас отчаянно хотелось ударить это самодовольное, бесчувственное чудовище.
- Злись на меня, обижайся, можешь даже полезть в драку, - вновь качнул головой Дамиан, - делу это не поможет.
- Я надеялся, ты поможешь, - тихо проговорил Грегори. – Иначе не стал бы отсылать телеграмму.
- Конечно, конечно, - Дамиан улыбнулся. – Я ни на секунду не подумал, что в тебе взыграли братские чувства. Лаура вела себя… странно?
- Что, интересно, ты имеешь в виду под странностями?
- Справедливо, - кивнул Дамиан. – Были ли у нее необычные знакомства? Поменялся ли как-то распорядок ее жизни или ее поведение? Ее… отношения с тобой? Была ли она в постели с тобой такой же, как и десять лет назад?
- Нам обязательно обсуждать это? – поморщился Грегори.
- Приехав в Гамильтон-Холл Лаура пересекла границу теней, чтобы вернуться, она обратилась к Силам. И тем и другим доставляет удовольствие игра с человеческими душами. Страсть лишь одна из граней.
- Она вела себя, как обычно, - сухо ответил Грегори. – Занималась домом, ходила в гости к подругам, занималась благотворительностью.
- Это Лаура-то? – удивился Дамиан.
- Да. Уж извини, если ее жизнь здесь как-то отличалась от ее жизни в поместье бок о бок с нашей матерью и живым трупом! – разозлился Грегори.
Дамиан и ухом не повел.
- Что за благотворительность?
- Не знаю. Это были ее личные дела, Лаура предпочитала держать их при себе. Ей нужно было немного… места после тех месяцев, проведенных с нашей матерью.
- Как же ты невнимателен, Грегори, - усмехнулся Дамиан. – И как только женщины находят тебя очаровательным? Ее подруги?
- Леди Александра Морроу и леди Дениза де Брессей, у них артистический салон или что-то вроде того. Читают и обсуждают романы, пишут картины, приглашают артистов, - Грегори пожал плечами. – Я был там раз или два, не более. Еще она водила дружбу с Сибилл Кесуотер из общества Спиритуалистов, но они разошлись год или два назад и даже, кажется, рассорились.
- А кто-то из домашних? Секретарь? Помощница? Наперсница?
- Полагаю, Лаура довольно много времени проводила с мисс Кармайкл, - после недолгих раздумий ответил Грегори. – Она контролировала процесс обучения Джеймса.
- Мисс Кармайкл? А-а, это прелестное создание, открывшее мне дверь, - Дамиан криво усмехнулся. – Славная девочка. Влюблена в тебя, как ребенок в новую куклу.
Глупо было злиться на него, проще избегать. Но сейчас впервые за десять лет Грегори действительно нуждался в брате. Без его помощи он потеряет сына. Судьба Лауры все меньше волновала его, последние два-три года они отдалялись все сильнее и сильнее, но ребенок… в нем была вся жизнь Грегори.
Дамиан поднялся.
- К вечеру прибудет мой багаж, найди для меня хорошую комнату и скажи своим бестолковым слугам, чтобы не беспокоили. А мисс Кармайкл… Я поговорю с ней сам, будет забавно.
- Нам надо торопиться, - Грегори поднялся тоже и принялся ходить по комнате.
- Рассвет через час, - Дамиан указал на высокие напольные часы. – Я ехал сюда больше суток и порядком вымотался. Признаться честно, я едва стою на ногах. Если в ближайшие несколько часов я потеряю сознание, толку от меня будет мало. Если же тебе непременно нужно чем-то заняться, дорогой брат, выбери себе наряд пошикарнее: завтра вечером мы навестим салон достойных леди.
Грегори не решился спорить, с неохотой признавая правоту младшего брата.
* * *
Задернув шторы и полог старинной кровати, Дамиан забрался в нее, лег и скрестил руки на груди. Как покойник. Ему случалось погружаться в глубокую летаргию, когда он был так измотан, и это неизменно забавляло его: всегда находилась какая-нибудь любопытная служанка, которая совала свой нос в чужую постель и находила там хладный труп со свечкой в руках и аккуратно приколотой к жилету запиской «Зажигайте аккуратно, не закапайте мне руки воском». Ну и визгу всегда было! Дамиан признавал, что чувство юмора у него исчерна-черное, но должен же был он хоть как-то развлекаться в своем прискорбном положении. Медленно он закрыл глаза, досчитал до десяти и погрузился в транс.
Когда он был меньше измотан, не так измучан дорогой или необходимостью общаться с людьми, то удавалось поспать. Но сегодня сон мог обернуться большими неприятностями, поэтому пришлось прибегнуть к самогипнозу, погрузиться во внутреннюю бездну, а затем воспарить. Поднявшись над собственным телом, Дамиан полюбовался немного. Чудо, как хорош! Особенно эти глубокие тени под глазами! Прав был малыш Франк, дорогому Дамиану нужно больше отдыхать, поспать этак год с небольшим. Дамиан поднялся выше, выше, пока не взлетел над черепичной крышей дома. Рассвет уже занимался над городом, хотя из-за угольного дыма труб, постоянного украшения больших городов, его было плохо видно. Этот дым позволял скрыть многое. Тени таились в нем днем, сливаясь с сажевой чернотой. Силы использовали его, когда нужно было проникнуть в на первый взгляд защищенное жилище. Дамиан взлетел выше этого дыма.
Силы прислали свое послание, но сами не рискнули приблизиться к дому. Хотел того Грегори или нет, но материнские заклятья хранили его. Елизавета Гамильтон была чудовищем, но исключительно умным. Но как-то же Лаура связалась с ними – или они с ней, значит была брешь в защите.
Если разобраться, скорее Силы нашли Лауру. Она была непередаваемо глупа, это женщина, возомнившая себя героиней готического романа, Гамильтон-Холл замком Отранто, а Грегори принцем на белом коне. С последним, впрочем, она почти угадала. Но она была глупа, а значит, сама не могла получить доступ к запретным знаниям и едва ли решилась бы ради собственной свободы пожертвовать сыном, все-таки она мать. Матери неизменно пугали Дамиана.
Он облетел крышу, ища малейшую щель, в которую может просочиться крыса, песчинка, струйка дыма. Силы принимают различный облик, им не составляет труда проникнуть туда, где защита нарушена самым незначительным образом.
Чердачное окно! Дамиан подлетел ближе. Если сощуриться и поглядеть под особым углом, то весь дом мерцал кроваво-красным – то был цвет Гамильтоновой тени. Дамиан и Грегори выросли, озаренные этим мерцающим светом. Мерцал весь дом, кроме этого окна. В углу стекла была нацарапана крошечная пентаграмма – знак Сил. Значит, в доме у них есть – или был – помощник, открывший им «черный ход». Живой человек, с ними всегда дело иметь проще, чем с бесплотными Силами.
Резкая боль заставила его очнуться.
- Закройте шторы!
- Мистер Гамильтон велел разбудить вас, - ответила женщина, - сказать, что пришла мадам Кесуотер.
Дамиан отодвинулся в тень, растирая обожженную руку. Глаза болели от яркого солнечного света, затопившего комнату. В нем плясали пылинки, и это неизменно возвращало его в детство.
Грегори и Дамиан лежат на лугу, заросшем разнотравьем, ярко-красными маками, желтыми медоносами. Пахнет медом и свежескошенной травой. Гудят низко пчелы, а в отдалении слышится песня косарей. Лето подходит к концу. Грегори шестнадцать, он должен вернуться в Итон, чтобы продолжить обучение. Грегори двенадцать, учителя скоро приедут к нему, мать не выпускает его за пределы имения, практически – не выпускает из рук. но пока еще лето, солнечный свет золотится, в нем пляшут пылинки и порхают бабочки, но Грегори и Дамиану лень браться за сачки и гоняться за ними, как было еще несколько лет назад. Они просто лежат на траве, в окружении ароматов, и разговаривают о всякой ерунде, услышанной или вычитанной.
После этого только тьма и могильный холод.
- Закрой шторы, идиотка! – резко потребовал Дамиан.
Женщина фыркнула, но послушалась его. Комната погрузилась во мрак на мгновение, а потом вспыхнула лампа.
- Мистер Гамильтон просил проводить вас, это большой дом.
- Это? – Дамиан поднялся, одергивая жилет. – Пф-ф! Грегори, очевидно, позабыл родные пенаты. Прекратите светить мне прямо в лицо!
Женщина – мисс Кармайкл, гувернантка – отодвинулась, поджав губы. Дамиан оглядел ее от мысков практичных туфель до небрежно сколотых в пучок рыжих волос на затылке. Красивая девушка, утонченная, даже изысканная, но едва ли подозревающая об этом. В ней была одновременно строгость и игривость, хорошая, должно быть, гувернантка. Но только не для дитя, предназначенного Теням. Дамиану она напомнила мисс Хэвершем, его собственную гувернантку. Что с ней сталось? Что-то плохое… это была одна из тех вещей, которые Дамиан не мог вспомнить, а стоило мыслям о ней мелькнуть, и начиналась жуткая мигрень.
- Как вас зовут?
- Что? – опешила мисс Кармайкл.
- Не выношу называть людей по фамилиям, - Дамиан подошел к зеркалу и принялся завязывать галстук. Отражение гувернантки было зыбким, если сощуриться, она светилась, но не красным. Нет, у нее был собственный свет. Это хорошо. – Вы же станете звать меня мистером Гамильтоном, верно? Мистер Гамильтон у нас Грегори.
- А вы задержитесь настолько, что мне придется вас как-то называть? – не сдержалась мисс Кармайкл.
Вчера вечером Дамиан думал, что это будет забавно. Но нет, забавно – не то слово. Правильное слово… да нет, все равно «забавно». Она была смешная, эта мисс Кармайкл. И дерзкая, хотя Дамиан готов был позакладывать имение на то, что с Грегори она себя так не вела.
- Так как ваше имя, любезная Шпилька?
- Элинор, - неохотно сказала девушка, словно выдавая какой-то важный секрет, причем под пытками.
посреди темного моря бесконечности,
и нам вовсе не следует плавать на далекие расстояния.
Г. Ф. Лавкрафт
Abissus abissum invocat
Уже который день в доме царила одновременно суматоха и какая-то подавленность. Слуги перебегали по комнатам очень быстро, при этом на цыпочках, стараясь, чтобы ни одна половица не скрипнула. Трижды приходила полиция, но ей говорили далеко не всю правду, и она уходила ни с чем. Всем заправляла миссис Симпсон, и делала это по своему обыкновению бестолково, а мистер Гамильтон закрылся в библиотеке и даже не пытался хоть на что-то повлиять. Элинор чувствовала себя ненужной. Она была гувернанткой, но ее подопечного здесь больше не было. И как бы она не хотела помочь мистеру Гамильтону, от нее было немного толка. Чтобы оказаться хоть как-то полезной, она спустилась вниз, когда позвонили, и открыла дверь, ожидая увидеть полицейских, или, может быть, миссис Гамильтон, любую из двух. На пороге стоял высокий мужчина, весь в черном, в низко надвинутой на лицо шляпе, из-под которой загадочно поблескивали очки. Руки его в черных перчатках сжимали дорогую эбеновую трость так, словно это был остро заточенный клинок. Конец трости ткнулся в дверной косяк, а нога воспрепятствовала закрыть перед этим жутким человеком дверь.
- Скажите Грегори, что пришел его брат.
Элинор впервые слышала, чтобы у мистера Гамильтона был брат, но, кажется, понимала, отчего потребовалось скрывать его. Этот мужчина был полной противоположностью обаятельного, радушного мистера Гамильтона, в котором все души не чаяли. Он бесцеремонно отодвинул Элинор в сторону, прошел в холл и бросил на столик шляпу и трость. Очки с темными стеклами придавали бледному лицу загадочно-злодейский вид, словно этот мужчина сошел со сцены мелодраматичного спектакля.
- Ну же, передайте Грегори, что я пришел. Шевелитесь, барышня!
Элинор поджала губы, подобрала юбку и поспешила к библиотеке. Помешкав немного, она постучала, приоткрыла дверь и заглянула осторожно внутрь. Мистер Гамильтон сидел в кресле возле камина с раскрытой книгой на коленях, и неотрывно смотрел в огонь. Элинор откашлялась.
- Кхм-кхм. Мистер Гамильтон…
Мистер Гамильтон повернул голову.
- Да, мисс Кармайкл. Что-то произошло? – голос его, глубокий и обычно такой нежный, звучал неестественно ровно, сухо и безжизненно.
- Там пришел мужчина, мистер Гамильтон… который утверждает, что он ваш брат…
Мистер Гамильтон стремительно поднялся с кресла, уронив книгу, и выбежал в холл. Черный гость его стоял у лестницы, разглядывая семейный портрет кисти Тиссо, написанный чуть более года назад: улыбающийся мистер Гамильтон, миссис Лаура Гамильтон в чудесной бальной накидке и Джеймс с Тотзи на коленях.
- Это, стало быть, мой племянник? – черный оббежал взглядом комнату и кивнул на Элинор. – А это?
- Мисс Кармайкл, гувернантка Джеймса, - сухо ответил мистер Гамильтон. – Вы свободны, мисс.
Элинор кивнула нервно и взбежала вверх по лестнице, провожаемая неприятным, изучающим, исследующим взглядом. Только в своей комнате она почувствовала себя в безопасности, и все же повернула ключ в замке на всякий случай. Что за жуткий человек! Как он может быть братом любезнейшего, заботливейшего мистера Гамильтона? Здесь крылась какая-то тайна, как в романах, но Элинор приказала себе усмирить любопытство. Оно было не к месту, когда в доме такое горе.
* * *
Дамиан медленно обходил библиотеку, изучая содержимое шкафов, и Грегори следил за ним, отмечая неловкость некоторых движений. Вот отказывает на мгновение колено, и Дамиан оступается, но находит равновесие и продолжает идти неспешно и внешне вальяжно. Вот руки дрожат, и Дамиан не решается взять слишком тяжелую для него книгу.
- Притуши свет.
Грегори погасил половину ламп, и только тогда Дамиан снял свои очки и потер переносицу.
- Выпьешь?
- Ты очень любезен, - саркастически заметил Дамиан.
- Виски? Вина?
- Кофе с капелькой шоколада, - Дамиан опустился в кресло, вытягивая перекрещенные ноги, сложил руки на животе и принялся разглядывать брата. – Прекрати делать вид, что позвал меня сюда для светской беседы. Ты прислал мне паническую телеграмму, а теперь предлагаешь выпить? А не сыграть ли нам на бильярде, брат?
- Она вовсе не была панической, - возразил Грегори.
- Ты прав, я скверный бильярдист, - Дамиан достал из жилетного кармана сложенный вчетверо лист. «Дамиан приезжай срочно лаура бежала нашим сыном вопрос жизни смерти Грегори». Ты чудесно сэкономил на знаках препинания. Или просто позабыл о них?
Грегори сел в кресло и запустил руки в и без того взъерошенные волосы.
- Лаура…
- Сделала то, о чем я предупреждал тебя еще тогда по-братски: бежала. Она вышла за тебя только для того, чтобы как-то компенсировать все ужасы нашего фамильного склепа. Но, в конце концов, решила, что жить с Гамильтонами – даже с тобой, ты у нас не худший – невыносимо. Держу пари, матушка посещала вас слишком часто. Выше нос, Лаура – не последняя женщина на этой планете. И уж точно не лучшая.
- Да… - Грегори потер подлокотник кончиками пальцев, глядя в огонь, потом поднялся, подошел к камину и раскрыл стоящую на полке шкатулку. – А после ее ухода я обнаружил это.
Лист был черный, будто обугленный, но необыкновенно прочный; его невозможно было порвать, разрезать или повредить любым другим способом. По всей его поверхности проступали знаки, слова, но смысл их ускользал, сколько Грегори не пытался его понять. Дамиан взял этот лист кончиками пальцев, лицо, его и без того бледное, стало совершенно белым. Поднеся лист к самому носу, Дамиан принюхался, скривился, покачал головой.
- Значит, Лаура решила прибегнуть к Силам… Опрометчиво с ее стороны.
- Едва ли она понимала, чем поплатится за это.
- Понимала, - покачал головой Дамиан. – Вашим сыном. Иначе оставила бы его здесь.
Грегори никогда не бил брата, но сейчас отчаянно хотелось ударить это самодовольное, бесчувственное чудовище.
- Злись на меня, обижайся, можешь даже полезть в драку, - вновь качнул головой Дамиан, - делу это не поможет.
- Я надеялся, ты поможешь, - тихо проговорил Грегори. – Иначе не стал бы отсылать телеграмму.
- Конечно, конечно, - Дамиан улыбнулся. – Я ни на секунду не подумал, что в тебе взыграли братские чувства. Лаура вела себя… странно?
- Что, интересно, ты имеешь в виду под странностями?
- Справедливо, - кивнул Дамиан. – Были ли у нее необычные знакомства? Поменялся ли как-то распорядок ее жизни или ее поведение? Ее… отношения с тобой? Была ли она в постели с тобой такой же, как и десять лет назад?
- Нам обязательно обсуждать это? – поморщился Грегори.
- Приехав в Гамильтон-Холл Лаура пересекла границу теней, чтобы вернуться, она обратилась к Силам. И тем и другим доставляет удовольствие игра с человеческими душами. Страсть лишь одна из граней.
- Она вела себя, как обычно, - сухо ответил Грегори. – Занималась домом, ходила в гости к подругам, занималась благотворительностью.
- Это Лаура-то? – удивился Дамиан.
- Да. Уж извини, если ее жизнь здесь как-то отличалась от ее жизни в поместье бок о бок с нашей матерью и живым трупом! – разозлился Грегори.
Дамиан и ухом не повел.
- Что за благотворительность?
- Не знаю. Это были ее личные дела, Лаура предпочитала держать их при себе. Ей нужно было немного… места после тех месяцев, проведенных с нашей матерью.
- Как же ты невнимателен, Грегори, - усмехнулся Дамиан. – И как только женщины находят тебя очаровательным? Ее подруги?
- Леди Александра Морроу и леди Дениза де Брессей, у них артистический салон или что-то вроде того. Читают и обсуждают романы, пишут картины, приглашают артистов, - Грегори пожал плечами. – Я был там раз или два, не более. Еще она водила дружбу с Сибилл Кесуотер из общества Спиритуалистов, но они разошлись год или два назад и даже, кажется, рассорились.
- А кто-то из домашних? Секретарь? Помощница? Наперсница?
- Полагаю, Лаура довольно много времени проводила с мисс Кармайкл, - после недолгих раздумий ответил Грегори. – Она контролировала процесс обучения Джеймса.
- Мисс Кармайкл? А-а, это прелестное создание, открывшее мне дверь, - Дамиан криво усмехнулся. – Славная девочка. Влюблена в тебя, как ребенок в новую куклу.
Глупо было злиться на него, проще избегать. Но сейчас впервые за десять лет Грегори действительно нуждался в брате. Без его помощи он потеряет сына. Судьба Лауры все меньше волновала его, последние два-три года они отдалялись все сильнее и сильнее, но ребенок… в нем была вся жизнь Грегори.
Дамиан поднялся.
- К вечеру прибудет мой багаж, найди для меня хорошую комнату и скажи своим бестолковым слугам, чтобы не беспокоили. А мисс Кармайкл… Я поговорю с ней сам, будет забавно.
- Нам надо торопиться, - Грегори поднялся тоже и принялся ходить по комнате.
- Рассвет через час, - Дамиан указал на высокие напольные часы. – Я ехал сюда больше суток и порядком вымотался. Признаться честно, я едва стою на ногах. Если в ближайшие несколько часов я потеряю сознание, толку от меня будет мало. Если же тебе непременно нужно чем-то заняться, дорогой брат, выбери себе наряд пошикарнее: завтра вечером мы навестим салон достойных леди.
Грегори не решился спорить, с неохотой признавая правоту младшего брата.
* * *
Задернув шторы и полог старинной кровати, Дамиан забрался в нее, лег и скрестил руки на груди. Как покойник. Ему случалось погружаться в глубокую летаргию, когда он был так измотан, и это неизменно забавляло его: всегда находилась какая-нибудь любопытная служанка, которая совала свой нос в чужую постель и находила там хладный труп со свечкой в руках и аккуратно приколотой к жилету запиской «Зажигайте аккуратно, не закапайте мне руки воском». Ну и визгу всегда было! Дамиан признавал, что чувство юмора у него исчерна-черное, но должен же был он хоть как-то развлекаться в своем прискорбном положении. Медленно он закрыл глаза, досчитал до десяти и погрузился в транс.
Когда он был меньше измотан, не так измучан дорогой или необходимостью общаться с людьми, то удавалось поспать. Но сегодня сон мог обернуться большими неприятностями, поэтому пришлось прибегнуть к самогипнозу, погрузиться во внутреннюю бездну, а затем воспарить. Поднявшись над собственным телом, Дамиан полюбовался немного. Чудо, как хорош! Особенно эти глубокие тени под глазами! Прав был малыш Франк, дорогому Дамиану нужно больше отдыхать, поспать этак год с небольшим. Дамиан поднялся выше, выше, пока не взлетел над черепичной крышей дома. Рассвет уже занимался над городом, хотя из-за угольного дыма труб, постоянного украшения больших городов, его было плохо видно. Этот дым позволял скрыть многое. Тени таились в нем днем, сливаясь с сажевой чернотой. Силы использовали его, когда нужно было проникнуть в на первый взгляд защищенное жилище. Дамиан взлетел выше этого дыма.
Силы прислали свое послание, но сами не рискнули приблизиться к дому. Хотел того Грегори или нет, но материнские заклятья хранили его. Елизавета Гамильтон была чудовищем, но исключительно умным. Но как-то же Лаура связалась с ними – или они с ней, значит была брешь в защите.
Если разобраться, скорее Силы нашли Лауру. Она была непередаваемо глупа, это женщина, возомнившая себя героиней готического романа, Гамильтон-Холл замком Отранто, а Грегори принцем на белом коне. С последним, впрочем, она почти угадала. Но она была глупа, а значит, сама не могла получить доступ к запретным знаниям и едва ли решилась бы ради собственной свободы пожертвовать сыном, все-таки она мать. Матери неизменно пугали Дамиана.
Он облетел крышу, ища малейшую щель, в которую может просочиться крыса, песчинка, струйка дыма. Силы принимают различный облик, им не составляет труда проникнуть туда, где защита нарушена самым незначительным образом.
Чердачное окно! Дамиан подлетел ближе. Если сощуриться и поглядеть под особым углом, то весь дом мерцал кроваво-красным – то был цвет Гамильтоновой тени. Дамиан и Грегори выросли, озаренные этим мерцающим светом. Мерцал весь дом, кроме этого окна. В углу стекла была нацарапана крошечная пентаграмма – знак Сил. Значит, в доме у них есть – или был – помощник, открывший им «черный ход». Живой человек, с ними всегда дело иметь проще, чем с бесплотными Силами.
Резкая боль заставила его очнуться.
- Закройте шторы!
- Мистер Гамильтон велел разбудить вас, - ответила женщина, - сказать, что пришла мадам Кесуотер.
Дамиан отодвинулся в тень, растирая обожженную руку. Глаза болели от яркого солнечного света, затопившего комнату. В нем плясали пылинки, и это неизменно возвращало его в детство.
Грегори и Дамиан лежат на лугу, заросшем разнотравьем, ярко-красными маками, желтыми медоносами. Пахнет медом и свежескошенной травой. Гудят низко пчелы, а в отдалении слышится песня косарей. Лето подходит к концу. Грегори шестнадцать, он должен вернуться в Итон, чтобы продолжить обучение. Грегори двенадцать, учителя скоро приедут к нему, мать не выпускает его за пределы имения, практически – не выпускает из рук. но пока еще лето, солнечный свет золотится, в нем пляшут пылинки и порхают бабочки, но Грегори и Дамиану лень браться за сачки и гоняться за ними, как было еще несколько лет назад. Они просто лежат на траве, в окружении ароматов, и разговаривают о всякой ерунде, услышанной или вычитанной.
После этого только тьма и могильный холод.
- Закрой шторы, идиотка! – резко потребовал Дамиан.
Женщина фыркнула, но послушалась его. Комната погрузилась во мрак на мгновение, а потом вспыхнула лампа.
- Мистер Гамильтон просил проводить вас, это большой дом.
- Это? – Дамиан поднялся, одергивая жилет. – Пф-ф! Грегори, очевидно, позабыл родные пенаты. Прекратите светить мне прямо в лицо!
Женщина – мисс Кармайкл, гувернантка – отодвинулась, поджав губы. Дамиан оглядел ее от мысков практичных туфель до небрежно сколотых в пучок рыжих волос на затылке. Красивая девушка, утонченная, даже изысканная, но едва ли подозревающая об этом. В ней была одновременно строгость и игривость, хорошая, должно быть, гувернантка. Но только не для дитя, предназначенного Теням. Дамиану она напомнила мисс Хэвершем, его собственную гувернантку. Что с ней сталось? Что-то плохое… это была одна из тех вещей, которые Дамиан не мог вспомнить, а стоило мыслям о ней мелькнуть, и начиналась жуткая мигрень.
- Как вас зовут?
- Что? – опешила мисс Кармайкл.
- Не выношу называть людей по фамилиям, - Дамиан подошел к зеркалу и принялся завязывать галстук. Отражение гувернантки было зыбким, если сощуриться, она светилась, но не красным. Нет, у нее был собственный свет. Это хорошо. – Вы же станете звать меня мистером Гамильтоном, верно? Мистер Гамильтон у нас Грегори.
- А вы задержитесь настолько, что мне придется вас как-то называть? – не сдержалась мисс Кармайкл.
Вчера вечером Дамиан думал, что это будет забавно. Но нет, забавно – не то слово. Правильное слово… да нет, все равно «забавно». Она была смешная, эта мисс Кармайкл. И дерзкая, хотя Дамиан готов был позакладывать имение на то, что с Грегори она себя так не вела.
- Так как ваше имя, любезная Шпилька?
- Элинор, - неохотно сказала девушка, словно выдавая какой-то важный секрет, причем под пытками.
