Шеффи была наоборот воплощением страсти и порывистости. В нее не то, что влюблялись – падали, как в омут. И прощали все, включая презрительное отношение. Находясь между этими двумя полярными крайностями, Лиза ощущала себя никакой, пустышкой. Зачем она пришла сюда? С Арвидженом Тричентом ей не сладить.
Одного взгляда Лизе хватило, чтобы понять: перед ней не какой-нибудь полукровка. Перед ней сильный и очень старый Змей, скорее всего аспид. Маг. О, магию Лиза чуяла загодя. Не могла ощутить на себе результат, но само колдовство для нее разливалось озоном в воздухе.
Арвиджен Тричент поднимался по лестнице. Лиза неосознанно выпрямила спину, а потом вдруг поняла, что даст отпор каждому взгляду, каждому слову, каждому действию. Именно потому, что силы принципиально неравны.
Аспид застыл в дверях, посмотрел на нее внимательно, а потом вернулся на свой диван.
- Дела нужно разобрать. Закрытые отнести в архив. Отчеты напечатать, ты, надеюсь, владеешь печатной машинкой? И живо, живо! – и аспид закрыл глаза.
Ровно в семь часов сорок девять минут Одри захлопнула крышку часов, положила на блюдечко чаевые и поднялась. Лиза так и не появилась, а значит, ей все удалось. Одри в этом не на секунду не сомневалась. Прикидываясь порой беспомощной, Лиза сама начала в это верить. Между тем, упорства ей хватало на семерых. Но не Одри. О, ей стоило большого труда покинуть залитую солнцем площадь и окунуться в зеленоватое марево набережной.
Профессор Стерн постукивал ногтем по часам, дожидаясь ее в просторном холле. Он всегда так делал, если Одри приходила вовремя. Назойливый жест, означающий: «Еще пара мгновений, и мы пришлось бы ждать вас, мэссиэ». Если же Одри не дай бог опаздывала, на нее обрушивался поток брани. Если же она приходила заранее… Нет, такого ни разу еще не было, и отчего-то не хотелось проверять, что же будет.
- Идемте, мэссиэ Льюис, - отрывисто бросил профессор.
Одри закончила Университет с отличием, но так и не утратила трепета перед величественным древним зданием. Его начали строить в третьем году и завершили через сорок семь лет – рекордные сроки по тем временам. Он был свидетелем переломного момента истории. И все же, память его была намного глубже. Каждый предмет здесь хранил отпечаток времени, с портретов глядели те, кому случалось двигать большую политику и поворачивать колесо истории. А уж книги… За сокровища университетской библиотеки Одри согласилась бы и на пытки.
- Хроники Северного Килама, - менторским тоном говорил профессор, - очень древние и хрупкие. Они выдаются только по особому распоряжению, подписанному лично ректором, и вы должны гордиться оказанной вам честью.
- Благодарю, профессор.
- У вас есть время до половины одиннадцатого, затем библиотека закрывается.
- Благодарю, профессор.
Стерн посмотрел на нее неодобрительно, кивнул библиотекарю и вышел. Одри надела тонкие нитяные перчатки, зачарованные «на заботу» Саффрон и села. Сердце бешено колотилось. Библиотекарь выложил на стол три тома «Хроник», ободряюще подмигнул любимой посетительницей и отошел к своей стойке. Одри с трудом проглотила образовавшийся в горле комок.
Строго говоря, «Хроники» не были такими уж древними. Сам текст был написан на киламском наречии шрифтом рзиру в 364 году до эры мира*. То, что лежало перед Одри, было переводом на виттанийский, выполненным около 240 года и подаренным послу Виттании в Северном Киламе. В 260 году герцогиня Грашанж преподнесла «Хроники» в дар Университету. Одри всегда подозревала, что это было чем-то вроде взятки, чтобы неугомонного герцогского сыночка не отчислили. Но, не смотра на все легенды, подчас курьезные, книга была великолепна.
Три больших фолианта, переплетенные в тисненую кожу и украшенные серебряными накладками, истрепались за годы использования. Лет двести назад история Северного Килама была очень популярна.
Это была скучная история, традиционная. Мелкие корольки сражались за власть с мелкими князьками. Подливалась отрава, сыпались удары в спину. Устраивались революции. И все это на клочке плодородной земли в самом сердце пустыни. Оазис, дар богов, Великая Цитадель. Ее описание давалось в первом томе, и Одри выучила его наизусть. Но сейчас ее волновал не древний город, а короли времен Грехопадения, впервые заключившие союз с Южным Киламом, а потом совершившие предательство.
Конечно, киламские хроникеры не называли это так. Изгнание королей и их чернокожей Королевы в пустыню, это не предательство, это политика.
Это было во втором томе. Одри нашла нужную страницу. «Агриден, белый король Килама и его побратим, Рун, черный король Килама и их возлюбленная прекрасная Мэсия наполнили сердца свои черной кровью и возжелали, чтобы только черные дикари с юга правили Благодатным Оазисом. Рун сладкими речами, а Мэсия жаркими объятьями соблазнили Агридена, и велел он повесить каждого третьего, а на его место поставить чернокожего дикаря, и велел он каждому второму отрезать язык и выжечь глаза, а на его место поставить чернокожего дикаря, а последнюю треть изгнать в пустыню, а…»
На страницу легла тень. Одри обернулась. Миклош. Одри не знала, имя это, или фамилия, но она знала, что боится. Что-то дикое, лишенное разума было в глазах Миклоша.
- Чудовищное злодеяние, - сказал он и покосился на Одри.
- Да, наверное. Но мы даже не знаем, правда ли это, - пожала плечами Одри.
- Есть места, - вкрадчиво сказал Миклош, наклоняясь к самому ее уху, - где пески до сих пор красны от крови праведников. Где Мэсия Черный Аспид сожрала их.
Он вышел, и Одри с трудом перевела дух. Миклош был безумен. И как его только держали в Университете? Ах, да. Северный Килам, культурный обмен. Политика.
Одри попыталась читать дальше, но смысл ускользал. Тогда она закрыла книгу и нежно погладила переплет. Что-то тенькнуло под ее пальцами. Одри на короткое время дала волю чувствам и смертельно побледнела. Если что-то случится с «Хрониками», Стерн постарается придумать по-настоящему мучительное наказание. Она старательно осмотрела обложку. С одного угла отскочил треугольник ажурной серебряной накладки, кожа встопорщилась, словно под ней что-то лежало. Движимая любопытством, Одри ногтем поддела кожу и вытащила сложенные в несколько раз листки тончайшей бумаги.
- Мэссиэ Льюис?
Одри, застигнута врасплох, сунула накладку и бумаги в карман и сложила книги стопкой. Руки дрожали.
- О, мэти Боу. Уже десять? – голос тоже дрожал, но библиотекарь к счастью не обратил на это внимание.
- Можете завтра прийти к пяти, мэссиэ Льюис, тогда все успеете.
- Спасибо, - сказала Одри и на негнущихся ногах пошла к выходу. Находка, вернее покража жгла ей карман.
Саффрон была самой противоречивой из всех знакомых Лизы. В частности, несмотря на то, как громко она возмущалась известному изречению, что место женщины на кухне, проще всего ее было найти именно там. Помешивая рагу, Шеффи напевала что-то себе под нос.
- Как все прошло?
- Ну, как тебе сказать… - Лиза опустилась на стул и разгладила складку на скатерти. – в общем…
- Отказать тебе не могли, - рассудительно сказала Шеффи. – Но лучше бы отказали, да?
- Я несколько часов разбирала пыльные бумаги, а этот…
- Этот? – оживилась Саффрон. – Теперь подробнее.
Еще одно явное противоречие: будучи в целом невысокого мнения о мужчинах, Шеффи обожала кружить им головы. Хотя, при здравом размышлении, никакого противоречия тут и не было.
- Арвиджен Тричент, - вздохнула Лиза. – Мой, вроде как, непосредственный начальник.
- Тричент, Тричент… - Саффрон пощелкала пальцами. – Постой, чистокровный?
Ответить Лиза не успела. Хлопнула дверь, послышался звук сбрасываемых туфель, и мимо кухни пронеслась Одри.
- Представляешь, Лиза работает с Чистым, - не без восторга сказала Шеффи.
- Я не голодна, - пробормотала Одри и скрылась в своей комнате.
- Мне показалось, или она действительно бросила обув на середине комнаты?
Лиза кивнула. Саффрон выглянула в прихожую и покачала головой.
- Прямо посреди комнаты! Что это с ней? Ладно, ты-то есть будешь? Рагу Жуарец. Я туда положила фриш-фриш.
Готовила Шеффи божественно. Ее и безо всякого патента взяли бы в «Луну». К счастью, работая в лучшем ресторане Рюнцэ, она не забывала подруг. Если легкий завтрак они еще были в состоянии приготовить, то ужины Саффрон взяла на себя, объявив, что не намерена травиться на ночь глядя.
Разделываясь с рагу, Лиза успевала жаловаться подруге на нанесенные за день обиды. Злилась, и весьма бурно, на Вира, который наверняка устроил ее помощницей к этому Триченту, и на самого аспида, вознамерившегося отравить ей жизнь. Однако,сдаваться Лиза не собиралась, по крайней мере из принципа.
А потом ее осенило.
- Послушай, Шеффи, а можешь мне найти имя этого Тричента?
- Гм… - Саффрон поднялась. – Думаю, да. Минуту.
Вернулась она через пять минут, неся все четыре тома «Большого Именовника Виттании». Издание было столетней в самом прямом смысле давности, но раз уж речь шла о змеях, едва ли это создавало проблемы. Чистокровные жили, наверное, и по тысяче лет, а то и дольше.
- Тричент, Тричент… - Саффрон изучила указатель. – Это в Грабви, на северном побережье, между Грабвийскими горами и морем Слёз. Замок Близнецов, полуразрушен. Располагался во владении братьев-аспидов, потом был признан непригодным для жилья. Так, братья… Бенширу… не то. Ага!
Саффрон победно ударила в ладоши и прочла старательно по слогам:
- Ашш-ршаш-вид-шшен.
- Как-как? – переспросила Лиза.
- Ш-ш-ш-ш, - зашипела Шеффи.
Лиза отобрала у нее книгу и несколько раз прочитала злополучное имя.
- Ничего, пообещала она. – Время есть. Я его еще выучу.
- Зачем это? – удивилась Саффрон.
- Затем, что никто не может безнаказанно обижать сирот!
- О да, - согласилась Шеффи. – Этих сирот лучше не обижать.
Мысль эта подняла Лизе настроение.
«Мы покидаем дома,
И тотчас наступает зима.
Под снегом – весна
В предвкушении крепкого сна…»
В окно ударило некое предожидание ветра. Сашель поднял голову и отложил ручку. К Рюнцэ с севера, со стороны моря Слёз, двигалась буря, готовая охладить жар. И что-то еще… Поднявшись, Сашель вышел на улицу, чтобы закрыть ставни. В жаркие лета город, случалось, навещали бури, способные расколотить все окна. Воздух неощутимо, но неотвратимо густел, тяжелел и наливался влагой.
- Будет весело, да?
Едва не споткнувшись о рассевшегося на тротуаре племянника, Сашель выругался.
- Прости.
Джен поднялся, чтобы помочь со ставнями. В отличие от Сашеля, он легко доставал до верхних задвижек. По улице, прижимаясь к брусчатой мостовой, пробежал первый порыв ветра. Засланец.
- Пошли, - Сашель хлопнул племянника по спине. – Согрею лос.
Его не покидала тревога. Как там в старой поговорке? “Ruthe nenger ruthth”*. Мертвец идет со стихией.
- Что-то надвигается…
Джен пожал плечами.
- По-моему, ты просто устал, дядя.
Увы, никому из детей Лиции не досталось ее чуткости. Племяннички, чтоб их. Сашель фыркнул и сменил тему.
- Зато ты выглядишь бодрым. Убили кого-нибудь тебе на радость?
- Этот кретин Вир разыскал мне помощницу. Девочка с королевским патентом, - Джен скривился и явно передразнил девушку. – «Я на четверть боа». В лучшем случае – восьмушка.
- Рыженькая? – проницательно уточнил Сашель. Почему-то именно рыжие женщины сбивали Джена с толку. Была, помнится, одна красотка, не побоявшаяся ценой собственной жизни избавить крестьян от жесткого аспида. Джен покушение пережил без потерь, но стал, если это только возможно, еще невыносимее. А еще он считал себя взрослым, с чем Сашель был категорически не согласен. Зрелые не дуются.
- Как ее зовут?
- Не помню, - отмахнулся Джен.
- Ой-ли?
- Лиза Уатамер. Доволен?
Сашель протянул племяннку кружку с лосом и присел на край стола. В главном зале таверны было очень темно, только из кухни падала медово-желтая полоса света. Сквозняк – бедный родственник шквала – холодил ноги. Пили молча. К городу шла гроза.
Когда первый раскат расколол небо, Сашель вздрогнул и поймал запястье Джена. Пульс бился ровно, но неуловимо почти сбивался на каждом двадцатом ударе. Кровь, косица рыжих, медно-рыжих волос, пуговица, сдвинутое кресло, новый раскат грома, зеленое, как чешуя, платье, медянки ядовиты, холод, ледяной холод, Клянусь Ледяными Гробницами.
Джен вырвал руку и зажег лампу над стойкой. Сашель на секунду зажмурился. Это было верное предсказание, слишком верное и безжалостное. Что бы не принесла гроза в Рюнцэ – это буря, а бури быстро не заканчиваются.
- Мальчик, - начал Сашель на змеином наречьи. Сам он предпочитал людской язык, или же двусмысленность амади, о надо же было как-то показать, подчеркнуть свою серьезность. – Мальчик, то, что начнется этой ночью… кого-то приведет к смерти.
- И? – спросил внимательно слушающий Джен.
Сашель не знал, предсказание ли это, которое может быть изменено, или все уже решено раз и навсегда. Он просто погладил племянника по руке, забрал пустую кружку и пошел на кухню. Зазвонил телефон. Перегнувшись через стойку, Джен снял трубку.
- Арвиджен. Да. Да. Буду. Вызовите эту Уатамер, мне потребуется помощь. Экспертов пока не нуэно.
Сашель, придерживая шуршащую занавесь нитей искрящихся бусин, замер в дверях. Джен засуетился, собирая все необходимое. Вопреки обыкновению снял с крючка автомобильные ключи.
- Труп в Университете. Кто-то из профессуры.
- Ну что ж, - тихо сказал Сашель. – Ты заказывал убийство.
------------------
* Ледяные Гробницы – традиционное место погребения Змеев, а также место, куда они уходят, чтобы улечься в длительную спячку; чрезвычайно протяженная цепь ледяных пещер
* Эра Мира (сокращенно э.м.) время, начинающееся с победы людей над змеями. В Виттании на описанный момент идет 565 год э.м.
* “Ruthe neng’er ruthth” (амади, раннезмеиный), читается как «Руше ненкер рухш», дословный перевод «Мертвец следует за (природным) первоэлементом»
Университетская библиотека, обычно погруженная в благородный полумрак, была ярко освещена. Зажгли все лампы, магические шары и полицейские прожекторы. Свет получился неприятный – кричаще-оранжевый. Обрушившаяся на Рюнцэ гроза с проливным дождем заставила Лизу пуститься на унизительные уговоры. Спустя минут семь таксист - за дополнительную плату – согласился подъехать к служебному входу и встать под козырьком. Расплатившись, Лиза выбралась на мокрую мостовую. В босоножки потекла вода. Защищая сумку от косых струй дождя, она галереей добралась до библиотеки, оглушенная светом и гомоном.
- Здесь нельзя находиться посторонним, мэссиэ.
Открыв глаза, Лиза нашарила в сумке пропуск, полученный вечером перед уходом из Управления. На нем значилось: «Л. Уатамер. Мл. ассист» и шла длинная цепочка цифр, явно имеющих какое-то сакральное значение. По крайней мере, на полицейского она произвела должное впечатление.
- Проходите.
- Где я могу найти мэти Тричента?
Полицейский изобразил странный жест и пробормотал:
- В читальном зале.
Лиза прошла через большой, величественный холл, украшенный портретами ректоров, деканов и знатных донаторов. Левая дверь в его конце вела в главное книгохранилище, правая – в читальный зал, а лестница шла на узкую галерею. Заглянув в читальный зал, залитый тем же неестественно ярким светом, Лиза замешкалась на пороге.
Одного взгляда Лизе хватило, чтобы понять: перед ней не какой-нибудь полукровка. Перед ней сильный и очень старый Змей, скорее всего аспид. Маг. О, магию Лиза чуяла загодя. Не могла ощутить на себе результат, но само колдовство для нее разливалось озоном в воздухе.
Арвиджен Тричент поднимался по лестнице. Лиза неосознанно выпрямила спину, а потом вдруг поняла, что даст отпор каждому взгляду, каждому слову, каждому действию. Именно потому, что силы принципиально неравны.
Аспид застыл в дверях, посмотрел на нее внимательно, а потом вернулся на свой диван.
- Дела нужно разобрать. Закрытые отнести в архив. Отчеты напечатать, ты, надеюсь, владеешь печатной машинкой? И живо, живо! – и аспид закрыл глаза.
Ровно в семь часов сорок девять минут Одри захлопнула крышку часов, положила на блюдечко чаевые и поднялась. Лиза так и не появилась, а значит, ей все удалось. Одри в этом не на секунду не сомневалась. Прикидываясь порой беспомощной, Лиза сама начала в это верить. Между тем, упорства ей хватало на семерых. Но не Одри. О, ей стоило большого труда покинуть залитую солнцем площадь и окунуться в зеленоватое марево набережной.
Профессор Стерн постукивал ногтем по часам, дожидаясь ее в просторном холле. Он всегда так делал, если Одри приходила вовремя. Назойливый жест, означающий: «Еще пара мгновений, и мы пришлось бы ждать вас, мэссиэ». Если же Одри не дай бог опаздывала, на нее обрушивался поток брани. Если же она приходила заранее… Нет, такого ни разу еще не было, и отчего-то не хотелось проверять, что же будет.
- Идемте, мэссиэ Льюис, - отрывисто бросил профессор.
Одри закончила Университет с отличием, но так и не утратила трепета перед величественным древним зданием. Его начали строить в третьем году и завершили через сорок семь лет – рекордные сроки по тем временам. Он был свидетелем переломного момента истории. И все же, память его была намного глубже. Каждый предмет здесь хранил отпечаток времени, с портретов глядели те, кому случалось двигать большую политику и поворачивать колесо истории. А уж книги… За сокровища университетской библиотеки Одри согласилась бы и на пытки.
- Хроники Северного Килама, - менторским тоном говорил профессор, - очень древние и хрупкие. Они выдаются только по особому распоряжению, подписанному лично ректором, и вы должны гордиться оказанной вам честью.
- Благодарю, профессор.
- У вас есть время до половины одиннадцатого, затем библиотека закрывается.
- Благодарю, профессор.
Стерн посмотрел на нее неодобрительно, кивнул библиотекарю и вышел. Одри надела тонкие нитяные перчатки, зачарованные «на заботу» Саффрон и села. Сердце бешено колотилось. Библиотекарь выложил на стол три тома «Хроник», ободряюще подмигнул любимой посетительницей и отошел к своей стойке. Одри с трудом проглотила образовавшийся в горле комок.
Строго говоря, «Хроники» не были такими уж древними. Сам текст был написан на киламском наречии шрифтом рзиру в 364 году до эры мира*. То, что лежало перед Одри, было переводом на виттанийский, выполненным около 240 года и подаренным послу Виттании в Северном Киламе. В 260 году герцогиня Грашанж преподнесла «Хроники» в дар Университету. Одри всегда подозревала, что это было чем-то вроде взятки, чтобы неугомонного герцогского сыночка не отчислили. Но, не смотра на все легенды, подчас курьезные, книга была великолепна.
Три больших фолианта, переплетенные в тисненую кожу и украшенные серебряными накладками, истрепались за годы использования. Лет двести назад история Северного Килама была очень популярна.
Это была скучная история, традиционная. Мелкие корольки сражались за власть с мелкими князьками. Подливалась отрава, сыпались удары в спину. Устраивались революции. И все это на клочке плодородной земли в самом сердце пустыни. Оазис, дар богов, Великая Цитадель. Ее описание давалось в первом томе, и Одри выучила его наизусть. Но сейчас ее волновал не древний город, а короли времен Грехопадения, впервые заключившие союз с Южным Киламом, а потом совершившие предательство.
Конечно, киламские хроникеры не называли это так. Изгнание королей и их чернокожей Королевы в пустыню, это не предательство, это политика.
Это было во втором томе. Одри нашла нужную страницу. «Агриден, белый король Килама и его побратим, Рун, черный король Килама и их возлюбленная прекрасная Мэсия наполнили сердца свои черной кровью и возжелали, чтобы только черные дикари с юга правили Благодатным Оазисом. Рун сладкими речами, а Мэсия жаркими объятьями соблазнили Агридена, и велел он повесить каждого третьего, а на его место поставить чернокожего дикаря, и велел он каждому второму отрезать язык и выжечь глаза, а на его место поставить чернокожего дикаря, а последнюю треть изгнать в пустыню, а…»
На страницу легла тень. Одри обернулась. Миклош. Одри не знала, имя это, или фамилия, но она знала, что боится. Что-то дикое, лишенное разума было в глазах Миклоша.
- Чудовищное злодеяние, - сказал он и покосился на Одри.
- Да, наверное. Но мы даже не знаем, правда ли это, - пожала плечами Одри.
- Есть места, - вкрадчиво сказал Миклош, наклоняясь к самому ее уху, - где пески до сих пор красны от крови праведников. Где Мэсия Черный Аспид сожрала их.
Он вышел, и Одри с трудом перевела дух. Миклош был безумен. И как его только держали в Университете? Ах, да. Северный Килам, культурный обмен. Политика.
Одри попыталась читать дальше, но смысл ускользал. Тогда она закрыла книгу и нежно погладила переплет. Что-то тенькнуло под ее пальцами. Одри на короткое время дала волю чувствам и смертельно побледнела. Если что-то случится с «Хрониками», Стерн постарается придумать по-настоящему мучительное наказание. Она старательно осмотрела обложку. С одного угла отскочил треугольник ажурной серебряной накладки, кожа встопорщилась, словно под ней что-то лежало. Движимая любопытством, Одри ногтем поддела кожу и вытащила сложенные в несколько раз листки тончайшей бумаги.
- Мэссиэ Льюис?
Одри, застигнута врасплох, сунула накладку и бумаги в карман и сложила книги стопкой. Руки дрожали.
- О, мэти Боу. Уже десять? – голос тоже дрожал, но библиотекарь к счастью не обратил на это внимание.
- Можете завтра прийти к пяти, мэссиэ Льюис, тогда все успеете.
- Спасибо, - сказала Одри и на негнущихся ногах пошла к выходу. Находка, вернее покража жгла ей карман.
Саффрон была самой противоречивой из всех знакомых Лизы. В частности, несмотря на то, как громко она возмущалась известному изречению, что место женщины на кухне, проще всего ее было найти именно там. Помешивая рагу, Шеффи напевала что-то себе под нос.
- Как все прошло?
- Ну, как тебе сказать… - Лиза опустилась на стул и разгладила складку на скатерти. – в общем…
- Отказать тебе не могли, - рассудительно сказала Шеффи. – Но лучше бы отказали, да?
- Я несколько часов разбирала пыльные бумаги, а этот…
- Этот? – оживилась Саффрон. – Теперь подробнее.
Еще одно явное противоречие: будучи в целом невысокого мнения о мужчинах, Шеффи обожала кружить им головы. Хотя, при здравом размышлении, никакого противоречия тут и не было.
- Арвиджен Тричент, - вздохнула Лиза. – Мой, вроде как, непосредственный начальник.
- Тричент, Тричент… - Саффрон пощелкала пальцами. – Постой, чистокровный?
Ответить Лиза не успела. Хлопнула дверь, послышался звук сбрасываемых туфель, и мимо кухни пронеслась Одри.
- Представляешь, Лиза работает с Чистым, - не без восторга сказала Шеффи.
- Я не голодна, - пробормотала Одри и скрылась в своей комнате.
- Мне показалось, или она действительно бросила обув на середине комнаты?
Лиза кивнула. Саффрон выглянула в прихожую и покачала головой.
- Прямо посреди комнаты! Что это с ней? Ладно, ты-то есть будешь? Рагу Жуарец. Я туда положила фриш-фриш.
Готовила Шеффи божественно. Ее и безо всякого патента взяли бы в «Луну». К счастью, работая в лучшем ресторане Рюнцэ, она не забывала подруг. Если легкий завтрак они еще были в состоянии приготовить, то ужины Саффрон взяла на себя, объявив, что не намерена травиться на ночь глядя.
Разделываясь с рагу, Лиза успевала жаловаться подруге на нанесенные за день обиды. Злилась, и весьма бурно, на Вира, который наверняка устроил ее помощницей к этому Триченту, и на самого аспида, вознамерившегося отравить ей жизнь. Однако,сдаваться Лиза не собиралась, по крайней мере из принципа.
А потом ее осенило.
- Послушай, Шеффи, а можешь мне найти имя этого Тричента?
- Гм… - Саффрон поднялась. – Думаю, да. Минуту.
Вернулась она через пять минут, неся все четыре тома «Большого Именовника Виттании». Издание было столетней в самом прямом смысле давности, но раз уж речь шла о змеях, едва ли это создавало проблемы. Чистокровные жили, наверное, и по тысяче лет, а то и дольше.
- Тричент, Тричент… - Саффрон изучила указатель. – Это в Грабви, на северном побережье, между Грабвийскими горами и морем Слёз. Замок Близнецов, полуразрушен. Располагался во владении братьев-аспидов, потом был признан непригодным для жилья. Так, братья… Бенширу… не то. Ага!
Саффрон победно ударила в ладоши и прочла старательно по слогам:
- Ашш-ршаш-вид-шшен.
- Как-как? – переспросила Лиза.
- Ш-ш-ш-ш, - зашипела Шеффи.
Лиза отобрала у нее книгу и несколько раз прочитала злополучное имя.
- Ничего, пообещала она. – Время есть. Я его еще выучу.
- Зачем это? – удивилась Саффрон.
- Затем, что никто не может безнаказанно обижать сирот!
- О да, - согласилась Шеффи. – Этих сирот лучше не обижать.
Мысль эта подняла Лизе настроение.
«Мы покидаем дома,
И тотчас наступает зима.
Под снегом – весна
В предвкушении крепкого сна…»
В окно ударило некое предожидание ветра. Сашель поднял голову и отложил ручку. К Рюнцэ с севера, со стороны моря Слёз, двигалась буря, готовая охладить жар. И что-то еще… Поднявшись, Сашель вышел на улицу, чтобы закрыть ставни. В жаркие лета город, случалось, навещали бури, способные расколотить все окна. Воздух неощутимо, но неотвратимо густел, тяжелел и наливался влагой.
- Будет весело, да?
Едва не споткнувшись о рассевшегося на тротуаре племянника, Сашель выругался.
- Прости.
Джен поднялся, чтобы помочь со ставнями. В отличие от Сашеля, он легко доставал до верхних задвижек. По улице, прижимаясь к брусчатой мостовой, пробежал первый порыв ветра. Засланец.
- Пошли, - Сашель хлопнул племянника по спине. – Согрею лос.
Его не покидала тревога. Как там в старой поговорке? “Ruthe nenger ruthth”*. Мертвец идет со стихией.
- Что-то надвигается…
Джен пожал плечами.
- По-моему, ты просто устал, дядя.
Увы, никому из детей Лиции не досталось ее чуткости. Племяннички, чтоб их. Сашель фыркнул и сменил тему.
- Зато ты выглядишь бодрым. Убили кого-нибудь тебе на радость?
- Этот кретин Вир разыскал мне помощницу. Девочка с королевским патентом, - Джен скривился и явно передразнил девушку. – «Я на четверть боа». В лучшем случае – восьмушка.
- Рыженькая? – проницательно уточнил Сашель. Почему-то именно рыжие женщины сбивали Джена с толку. Была, помнится, одна красотка, не побоявшаяся ценой собственной жизни избавить крестьян от жесткого аспида. Джен покушение пережил без потерь, но стал, если это только возможно, еще невыносимее. А еще он считал себя взрослым, с чем Сашель был категорически не согласен. Зрелые не дуются.
- Как ее зовут?
- Не помню, - отмахнулся Джен.
- Ой-ли?
- Лиза Уатамер. Доволен?
Сашель протянул племяннку кружку с лосом и присел на край стола. В главном зале таверны было очень темно, только из кухни падала медово-желтая полоса света. Сквозняк – бедный родственник шквала – холодил ноги. Пили молча. К городу шла гроза.
Когда первый раскат расколол небо, Сашель вздрогнул и поймал запястье Джена. Пульс бился ровно, но неуловимо почти сбивался на каждом двадцатом ударе. Кровь, косица рыжих, медно-рыжих волос, пуговица, сдвинутое кресло, новый раскат грома, зеленое, как чешуя, платье, медянки ядовиты, холод, ледяной холод, Клянусь Ледяными Гробницами.
Джен вырвал руку и зажег лампу над стойкой. Сашель на секунду зажмурился. Это было верное предсказание, слишком верное и безжалостное. Что бы не принесла гроза в Рюнцэ – это буря, а бури быстро не заканчиваются.
- Мальчик, - начал Сашель на змеином наречьи. Сам он предпочитал людской язык, или же двусмысленность амади, о надо же было как-то показать, подчеркнуть свою серьезность. – Мальчик, то, что начнется этой ночью… кого-то приведет к смерти.
- И? – спросил внимательно слушающий Джен.
Сашель не знал, предсказание ли это, которое может быть изменено, или все уже решено раз и навсегда. Он просто погладил племянника по руке, забрал пустую кружку и пошел на кухню. Зазвонил телефон. Перегнувшись через стойку, Джен снял трубку.
- Арвиджен. Да. Да. Буду. Вызовите эту Уатамер, мне потребуется помощь. Экспертов пока не нуэно.
Сашель, придерживая шуршащую занавесь нитей искрящихся бусин, замер в дверях. Джен засуетился, собирая все необходимое. Вопреки обыкновению снял с крючка автомобильные ключи.
- Труп в Университете. Кто-то из профессуры.
- Ну что ж, - тихо сказал Сашель. – Ты заказывал убийство.
------------------
* Ледяные Гробницы – традиционное место погребения Змеев, а также место, куда они уходят, чтобы улечься в длительную спячку; чрезвычайно протяженная цепь ледяных пещер
* Эра Мира (сокращенно э.м.) время, начинающееся с победы людей над змеями. В Виттании на описанный момент идет 565 год э.м.
* “Ruthe neng’er ruthth” (амади, раннезмеиный), читается как «Руше ненкер рухш», дословный перевод «Мертвец следует за (природным) первоэлементом»
Глава вторая
Университетская библиотека, обычно погруженная в благородный полумрак, была ярко освещена. Зажгли все лампы, магические шары и полицейские прожекторы. Свет получился неприятный – кричаще-оранжевый. Обрушившаяся на Рюнцэ гроза с проливным дождем заставила Лизу пуститься на унизительные уговоры. Спустя минут семь таксист - за дополнительную плату – согласился подъехать к служебному входу и встать под козырьком. Расплатившись, Лиза выбралась на мокрую мостовую. В босоножки потекла вода. Защищая сумку от косых струй дождя, она галереей добралась до библиотеки, оглушенная светом и гомоном.
- Здесь нельзя находиться посторонним, мэссиэ.
Открыв глаза, Лиза нашарила в сумке пропуск, полученный вечером перед уходом из Управления. На нем значилось: «Л. Уатамер. Мл. ассист» и шла длинная цепочка цифр, явно имеющих какое-то сакральное значение. По крайней мере, на полицейского она произвела должное впечатление.
- Проходите.
- Где я могу найти мэти Тричента?
Полицейский изобразил странный жест и пробормотал:
- В читальном зале.
Лиза прошла через большой, величественный холл, украшенный портретами ректоров, деканов и знатных донаторов. Левая дверь в его конце вела в главное книгохранилище, правая – в читальный зал, а лестница шла на узкую галерею. Заглянув в читальный зал, залитый тем же неестественно ярким светом, Лиза замешкалась на пороге.
