A tuo lare incipe
Начинай со своего дома
За рулем был Барклен, и это существенно сокращало их шансы добраться до Абартона живыми. Но он был по крайней мере трезвым, чего никак не скажешь о Лине, де Блати, Или и трех шлюшках, которых они подцепили, кажется, в «Сване». Ну, почти трезвым. Под кайфом. Лин поймал себя на ленивой мысли, что не против отправиться на тот свет и поскорее. Раздраженный, он столкнул хихикающую девицу с колен и отвернулся к окну.
Мысль оставить Кингемор и рвануть в Абартон была спонтанной. Неделя пьянства, загулов, случайного секса, визгливой музыки и модных наркотиков, и они заскучали. К тому же, никто из их четверки не хотел показываться на глаза родителям. Дома все было так… чопорно, так… правильно… лицемерно. От каждого слова и жеста выворачивало наизнанку. Лина во всяком случае. А еще дома ждали разговоры. Отец его тут был мастер. Точно с трибуны, он вещал из своего глубокого кресла об Ответственности, Родовой Чести, Долге, Месте в Парламенте, Партнерстве, Политики и Удачной Партии; и отчаянно хотелось совершить что-нибудь эдакое и окончательно утратить расположение родителей. Все эти громкие, пафосные слова казались прутьями клетки.
Пальчики девицы потянулись к застежке ремня, и Лин оттолкнул ее в еще большем раздражении, отбросил на Или, увлеченно сосавшегося с подружкой. Или не возражал и приобнял вторую девчонку.
Лин не знал, когда это началось. Быть может весной — весной многое случилось разом — а может и того раньше. Просто все вдруг стало серым. Девчонки не возбуждали, выпивка не пьянила, дурман… его Лин избегал сознательно, насмотрелся, что эта дрянь может сотворить с человеком. В иные дни все, что Лин ощущал, было одиночество. И когда оно становилось совсем невыносимым, Лин принимался творить, что вздумается, лишь бы заполнить пустоту. Чем угодно. Любой грязью.
Мысли о самоубийстве впервые посетили его в день пожара. Он видел, как горит толстяк Дьюкен, слышал крики, и долго еще потом рвало желчью. И буквально рвало — и словесно. Вся накопившаяся дрянь текла изо рта, лилась зловонным потоком. А потом ему снилось это, и казалось заманчивым.
Вернувшись на каникулы, Лин посетил семейного мозгоправа, доктора Суонси. Старикашка пользовал мать порошками от истерик, отца — пилюлями от нервного переутомления, а малыша Люка — капельками от излишней живости. Словом, был бывалым наркобарыгой. Доктор Лина выслушал, налил чаю с ромашкой и лавандой и сказал, что это всего лишь обычное для подобного Дара проявление. Когда Дар реализуется, это пройдет. Лин помечтал немножечко о том, как спасает короля от страшного проклятия и получает в награду собственный остров. А потом посетовал, что нет у доктора подходящего порошка и на его случай.
Суонси избегал вмешиваться в магию. Чаропаты — те еще перестраховщики.
- Ты ж мать твою!
Машина остановилась. Барклен саданул по рулю.
- Чё там?
- Бензин не залили.
Лин выглянул в окно. В наступающих сумерках очертания предметов искажались, путали, морочили, и не сразу он сообразил, что они остановились на окраине приуниверситетского городка. Медленно загорались фонари и окна, воздух был тяжелый, густой и вязкий от избытка магии. Лин ощущал ее в последние недели как-то особенно остро.
Рассказывать об этом мозгоправу он не стал. Явно не было в том ничего хорошего.
- Мы почти на месте, - сказал Лин, выбираясь из машины. - Пешком дойдем.
- А если… если нас не пустят? - осенило вдруг Или. Он всегда был трусоват. Вот и сейчас голосок его жиденький дрогнул. Как водку пить и баб трахать, Или был первый, а перед профессорами робел, что девственница.
Лин ухмыльнулся.
- Кто нас не пустит?
- Ректор.
- И. О. ректора. Никто. Функция. Фикция. Я жрать хочу.
Или и Барклен плотно сидели на какой-то новой дряни, из-за чего почти не ощущали голода. Де Блати был чист и согласился, что пожрать бы не мешало.
Приуниверситетский городок уже засыпал. Он жил по своему распорядку, который студенты Королевского Колледжа находили всегда забавным. Было нечто неистребимо — и нелепо — сельское в том, чтобы засыпать с закатом и вставать с петухами. Не раз и не два в месяц юноши устраивали городу встряску. Вот как сейчас: хохот, сопровождаемый визгливым смехом девиц, пронесся по узким старинным улочкам. Хлопнули одна за другой оконные створки.
Барклену это показалось невероятно забавным.
Трактир оказался закрыт, что было не так уж удивительно. Основными клиентами его были студенты и профессора, и теперь, когда Университет опустел, хозяйка решила устроить себе небольшой отпуск.
Или, чуждый какого-либо логического мышления, принялся барабанить по двери. Противно загоготали девицы, вызывая приступ мигрени. Где их подцепили? В клубе? Нет, не в «Сване», там шлюхи поприличнее да и вообще, развлекаются по большей части аристократки (имел как-то Лин в туалете «Свана» четвертую кузину Его Величества. В зад, ибо дева блюла девственность для будущего законного мужа). Не «Сван», нет. Развеселый «Пилсуоси»? Не-нет… Точно! Уже перед отъездом, как раз, когда в дурную голову Барклена пришла мысль рвануть в Абартон, они зарулили в какой-то дешевый бордель на окраине. И три шлюхи с радостью согласились — за умеренную, конечно, плату — покататься. Четвертая в машину не влезла.
Мигрень с новой силой ударила в висок.
- Глянь, какие сиськи! - восхитился де Блати.
Разумом он ушел недалеко от младенца, так и тянуло его присосаться к женской груди.
- Эй, Линни, а это не она тебя тогда батоном по голове двинула?
Лин поднял голову и сквозь стеклянную дверь с надписью «Шоколадня» встретился со светло-карими глазами. Девушка была миловидная, пухленькая, точно сдобная булочка и в самом деле, с немалых размеров пышной грудью. Как точно определил малыш де Блати «вот это сиськи!». Но запомнилась она отнюдь не по этому. И не из-за батона, сломанного о голову Лина, конечно, не настолько уж он мелочный. А просто… просто…
Рыжая, потому что. Лину всегда нравились рыжие.
Взгляд метнулся к одной из девиц, такой рыжей, словно голову ее облили медью. Модный в этом сезоне бальзам с просторечным прозванием «Ярь-медянка». Три-четыре применения, и можно запросто облысеть.
Когда Лин вновь повернулся к двери. Девушка уже пропала, а над надписью «Шоколадня» болталась табличка «ЗАКРЫТО».
- Пошли отсюда, - Барклен дернул Лина за локоть. - Я знаю одно местечко.
* * *
С утра пораньше позвонила тетка Ивонна. Карла была занята заварным тестом для эклеров и малодушно этим воспользовалась, чтобы не брать трубку. Но тетка всегда была настырна. Когда прозвучал пятый звонок, Карла отряхнула руки и подошла наконец к чарофону.
Старенький аппарат достался ей вместе с домом и частью мебели. Ему было, наверное, лет тридцать, и все эти годы его ни один артефактор не касался. Связь была нестабильная, сигнал сбоил, и голоса на том конце казались какими-то замогильными. Впрочем, Ивонна Клэй и без того никогда не была приятной собеседницей. Как обычно свой разговор она начала с оскорблений.
Карла была паршивой овцой, действительно была несколько лет подряд. Связалась с дурной компанией, спуталась с мужчиной еще хуже и насовершала столько глупостей, что самой становилось страшно. Но неприязнь тетки имела куда более глубокие корни. Карла единственная в семье унаследовала магические силы деда. Жалкие крохи — плиту зажечь да чашку склеить — но у Марка и Мэнди и того не было. Сил Карлы даже для школы было недостаточно, но их вполне доставало для зависти и ненависти.
Наконец, сотню оскорблений спустя, тетка добралась до сути.
- Тебя искали.
Это была единственная причина, по которой Карла поддерживала связь с родственниками. Информация. Новости. Люди, которые могли заинтересоваться ею, всегда сначала приходили в дом семьи Клэй и задавали вопросы дяде и тетке.
- Мрачный тип, мутный, - не без удовольствия проговорила тетка. - Я не сказала ему ничего.
Тот человек несомненно сулил вознаграждение, но для Ивонн Клэй племянница была постоянным источником дохода. Тетка ценила стабильность.
- Ваше содержание будет как обычно, - сказала Карла и повесили трубку.
Села на табурет. Потерла лицо. Чарофон зазвонил снова. Внутри разлилась пустота. И страх. Карла не знала звонившего, и это пугало. А еще — он нес с собой неприятности. И непонятно было, что же лучше: поднять трубку или же сделать вид, что никакого звонка не было.
Звонивший был настойчив.
В конце концов Карла поднялась и вновь подошла к чарофону.
- Карла Клэй?
Голос был приятный. Обманчиво-приятный. Не мужской и не женский. Словом, говорящий расщедрился на по-настоящему дорогой артефакт. Одно это нагоняло панику.
- Я… я… - промямлила Карла, обнаружив, что не может врать этому страшному голосу.
У Карлы обычно не возникало с этим проблем. В конце концов, большую часть жизни она прожила с теткой и дядей, а им правда не нужна была вовсе. Правда часто создавала проблемы, и в результате Карла перестала считать вранье чем-то дурным, а со временем оно стало одним из наилучших способов выживания. И вот, она стоит и слово не может промямлить.
- У вас есть чудесный маленький секрет, госпожа Клэй, - продолжил голос. В животе у Карлы что-то скрутилось болезненным узлом. - Я хорошо храню секреты. В обмен на услугу.
- Что… вам нужно? - просипела Карла. Потом пришла в голову мысль, что этот голос попросту блефует. И всякого человека есть секреты.
- Загляните в почтовый ящик, госпожа Клэй, - сказал голос ласково, - а после мы продолжим.
Карла положила трубку на полку рядом с чарофоном и подошла к задней двери. Открыла ее. Из ящика торчало черное, синевой отливающее перо. Карла выдернула его, сломала в пальцах и широким шагом пошла назад.
- Что вам нужно?!
- Вот ваши перспективы, госпожа Клэй. Вами заинтересуется королевская полиция. И человек, который сейчас ищет вас… он вас убьет. Хотя это, пожалуй, будет даже предпочтительнее королевской полиции.
- Что! Вам! Нужно?! - сорвалась Карла.
- Чтобы вы трахнули Маркуса Дильшенди, студента Королевского Колледжа.
Нарочитая грубость выбила дух и смутила на мгновение.
- Поленом по голове? - уточнила Карла, собравшись с мыслями. Она вовсе не имела желания шутить, просто с языка соскочило.
- Соблазните Маркуса Дильшенди, переспите с ним, и ваш маленький секрет умрет.
И голос умолк. В трубке послышался шелест, потом щелчок. Тишина. Карла обеими руками ухватилась за столик, чтобы не упасть.
Она надеялась, что сумеет спрятаться в Абартоне. Здесь было много людей, и много магии, а это всегда сбивало с толку тех, кто собирался ее искать. У нее были деньги, и Карла сняла небольшой домик в приуниверситетском городке и открыла кондитерскую, которая даже начала приносить доход. Карла рассчитывала, что когда осенью студенты вернутся, доход этот будет весьма приличным. В конце концов, девушкам нравятся пирожные, особенно если их снабдить этикетками вроде «не прибавляют веса». Карла отлично умела врать.
Увы, Абартон со своей задачей не справился. Тайна настигла ее. Бежать было некуда.
А может и в самом деле, соблазнить этого самого Маркуса Дильшенди и избавиться ото всех проблем разом?
Вот только… Дильшенди… Он ведь должен приходиться родственником кардиналу Генри Дильшенди, а это фигура такого масштаба… Он легко сметет Карлу, просто пошевелив рукой. Размажет, перемелет, превратит во прах, и даже не заметит. Он значительно страшнее любой королевской полиции. А еще, поговаривают, кардинал — любовник королевы, и одно это утраивает его собственное влияние. Карла, стоит ей только приблизиться к Маркусу Дильшенди, обречена.
Нет, нужно бежать.
Карла вернула трубку на рычаг чарофона, выключила плиту и, на ходу развязывая фартук, взбежала по узкой темной лестнице на второй этаж. Здесь располагались несколько жилых комнат, также обставленных оставленной прежними хозяевами мебелью — массивной, старой, но добротной, хранящей многолетний, въевшийся в дерево запах воска. Покрывало, украшенное рельефной сидонской вышивкой, Карла купила на небольшом базаре у одной приятной пожилой дамы. Оно слишком тяжелое, с собой взять не получится. Как и книги. Ничего особенного, всего пара дюжин романов, но недавно вышедший свежий детектив леди Бреслунд Карла еще даже не начала читать. Он был издан в паре толстеньких томов и обещал увлекательные приключения леди Астории и ее верного дворецкого Мартина. Карла уже четыре романа ждала, когда наконец чопорная и немного высокомерная леди снизойдет наконец до своего верного и безумно привлекательного слуги. Но оба тома придется оставить.
В чемодан полетели платья, чулки, белье, шкатулка с незамысловатыми, простенькими украшениями — не бог весть что, но эта была единственная память о родителях, даже фотокарточки их у Карлы не было. Потом пальто, осенние сапожки, несесер с деньгами. Чемодан закрылся с трудом, пришлось навалиться на него всем своим весом. Наконец Карла щелкнула замочками, подхватила чемодан и поспешила вниз. Очень жаль, что пропадут деньги, вложенные в шоколадню, но безопасность обходится куда дороже.
Напоследок Карла выглянула в зал, окинула его печальным взглядом. В витрине дожидались своего часа конфеты и несколько вчерашних пирожных, на которые она собиралась сделать хорошую скидку. Что ж, что не суждено, то не суждено. Перехватив поудобнее ручку чемодана, достаточно тяжелого и безо всяких книг, Карла вышла на кухню, проверила напоследок плиту — не хватало еще пожар устроить — и открыла дверь. Тупичок, в который выходила ее кухня, был как всегда безлюден и тих. Соседние дома были отделены высокими заборами, за которыми прятались огороды или свалки старого хлама — у кого как. Ночью это место, по счастью, освещалось фонарем, а то попервоначалу Карле было страшновато.
Все это больше не имело значения.
По привычке проверив почтовый ящик, в котором лежала только пара рекламных буклетов, предлагающих нижнее белье и обувь по каталогу, Карла сбежала вниз по лестнице.
Резкая боль в левой щиколотке швырнула ее на брусчатую мостовую. Чемодан полетел в сторону, замочки не выдержали, крышка откинулась, явив свое весьма пикантное содержимое: корсет, розовое кружевное бюстье, панталончики, выглядывающие из-под мятного вельвета пальто. Карле было не до того. Подтянув колени к груди, она ощупала щиколотку, закусив губу, чтобы только не завыть от боли.
«Не пытайся сбежать, - шепнула вкрадчиво зачарованная ступенька. - Или хуже будет».
Лин вовсе не удивился, что Барклен сыскал в тишайшем приуниверситетском городке притон и был его завсегдатаем. Свинья, как говорится, грязи найдет. «Местечко» располагалось на окраине городка в старом, не самого опрятного вида кирпичном доме с грязными окнами и перекошенной дверью. Рядом располагались пустырь и лавка старьевщика, а дальше — лес, настолько неприятный на вид, что даже самые отчаянные из студентов Королевского Колледжа избегали туда соваться. Любому безрассудству есть предел.
Лин и в притон бы этот лезть не стал. В тесной прихожей пахло потом, кислой капустой, прогорклым маслом и чем-то еще сладким и очень порочным. Здесь, стало быть, Барклен закупался своей излюбленной дрянью.
Начинай со своего дома
Глава первая, в которой все ведет в Абартон
За рулем был Барклен, и это существенно сокращало их шансы добраться до Абартона живыми. Но он был по крайней мере трезвым, чего никак не скажешь о Лине, де Блати, Или и трех шлюшках, которых они подцепили, кажется, в «Сване». Ну, почти трезвым. Под кайфом. Лин поймал себя на ленивой мысли, что не против отправиться на тот свет и поскорее. Раздраженный, он столкнул хихикающую девицу с колен и отвернулся к окну.
Мысль оставить Кингемор и рвануть в Абартон была спонтанной. Неделя пьянства, загулов, случайного секса, визгливой музыки и модных наркотиков, и они заскучали. К тому же, никто из их четверки не хотел показываться на глаза родителям. Дома все было так… чопорно, так… правильно… лицемерно. От каждого слова и жеста выворачивало наизнанку. Лина во всяком случае. А еще дома ждали разговоры. Отец его тут был мастер. Точно с трибуны, он вещал из своего глубокого кресла об Ответственности, Родовой Чести, Долге, Месте в Парламенте, Партнерстве, Политики и Удачной Партии; и отчаянно хотелось совершить что-нибудь эдакое и окончательно утратить расположение родителей. Все эти громкие, пафосные слова казались прутьями клетки.
Пальчики девицы потянулись к застежке ремня, и Лин оттолкнул ее в еще большем раздражении, отбросил на Или, увлеченно сосавшегося с подружкой. Или не возражал и приобнял вторую девчонку.
Лин не знал, когда это началось. Быть может весной — весной многое случилось разом — а может и того раньше. Просто все вдруг стало серым. Девчонки не возбуждали, выпивка не пьянила, дурман… его Лин избегал сознательно, насмотрелся, что эта дрянь может сотворить с человеком. В иные дни все, что Лин ощущал, было одиночество. И когда оно становилось совсем невыносимым, Лин принимался творить, что вздумается, лишь бы заполнить пустоту. Чем угодно. Любой грязью.
Мысли о самоубийстве впервые посетили его в день пожара. Он видел, как горит толстяк Дьюкен, слышал крики, и долго еще потом рвало желчью. И буквально рвало — и словесно. Вся накопившаяся дрянь текла изо рта, лилась зловонным потоком. А потом ему снилось это, и казалось заманчивым.
Вернувшись на каникулы, Лин посетил семейного мозгоправа, доктора Суонси. Старикашка пользовал мать порошками от истерик, отца — пилюлями от нервного переутомления, а малыша Люка — капельками от излишней живости. Словом, был бывалым наркобарыгой. Доктор Лина выслушал, налил чаю с ромашкой и лавандой и сказал, что это всего лишь обычное для подобного Дара проявление. Когда Дар реализуется, это пройдет. Лин помечтал немножечко о том, как спасает короля от страшного проклятия и получает в награду собственный остров. А потом посетовал, что нет у доктора подходящего порошка и на его случай.
Суонси избегал вмешиваться в магию. Чаропаты — те еще перестраховщики.
- Ты ж мать твою!
Машина остановилась. Барклен саданул по рулю.
- Чё там?
- Бензин не залили.
Лин выглянул в окно. В наступающих сумерках очертания предметов искажались, путали, морочили, и не сразу он сообразил, что они остановились на окраине приуниверситетского городка. Медленно загорались фонари и окна, воздух был тяжелый, густой и вязкий от избытка магии. Лин ощущал ее в последние недели как-то особенно остро.
Рассказывать об этом мозгоправу он не стал. Явно не было в том ничего хорошего.
- Мы почти на месте, - сказал Лин, выбираясь из машины. - Пешком дойдем.
- А если… если нас не пустят? - осенило вдруг Или. Он всегда был трусоват. Вот и сейчас голосок его жиденький дрогнул. Как водку пить и баб трахать, Или был первый, а перед профессорами робел, что девственница.
Лин ухмыльнулся.
- Кто нас не пустит?
- Ректор.
- И. О. ректора. Никто. Функция. Фикция. Я жрать хочу.
Или и Барклен плотно сидели на какой-то новой дряни, из-за чего почти не ощущали голода. Де Блати был чист и согласился, что пожрать бы не мешало.
Приуниверситетский городок уже засыпал. Он жил по своему распорядку, который студенты Королевского Колледжа находили всегда забавным. Было нечто неистребимо — и нелепо — сельское в том, чтобы засыпать с закатом и вставать с петухами. Не раз и не два в месяц юноши устраивали городу встряску. Вот как сейчас: хохот, сопровождаемый визгливым смехом девиц, пронесся по узким старинным улочкам. Хлопнули одна за другой оконные створки.
Барклену это показалось невероятно забавным.
Трактир оказался закрыт, что было не так уж удивительно. Основными клиентами его были студенты и профессора, и теперь, когда Университет опустел, хозяйка решила устроить себе небольшой отпуск.
Или, чуждый какого-либо логического мышления, принялся барабанить по двери. Противно загоготали девицы, вызывая приступ мигрени. Где их подцепили? В клубе? Нет, не в «Сване», там шлюхи поприличнее да и вообще, развлекаются по большей части аристократки (имел как-то Лин в туалете «Свана» четвертую кузину Его Величества. В зад, ибо дева блюла девственность для будущего законного мужа). Не «Сван», нет. Развеселый «Пилсуоси»? Не-нет… Точно! Уже перед отъездом, как раз, когда в дурную голову Барклена пришла мысль рвануть в Абартон, они зарулили в какой-то дешевый бордель на окраине. И три шлюхи с радостью согласились — за умеренную, конечно, плату — покататься. Четвертая в машину не влезла.
Мигрень с новой силой ударила в висок.
- Глянь, какие сиськи! - восхитился де Блати.
Разумом он ушел недалеко от младенца, так и тянуло его присосаться к женской груди.
- Эй, Линни, а это не она тебя тогда батоном по голове двинула?
Лин поднял голову и сквозь стеклянную дверь с надписью «Шоколадня» встретился со светло-карими глазами. Девушка была миловидная, пухленькая, точно сдобная булочка и в самом деле, с немалых размеров пышной грудью. Как точно определил малыш де Блати «вот это сиськи!». Но запомнилась она отнюдь не по этому. И не из-за батона, сломанного о голову Лина, конечно, не настолько уж он мелочный. А просто… просто…
Рыжая, потому что. Лину всегда нравились рыжие.
Взгляд метнулся к одной из девиц, такой рыжей, словно голову ее облили медью. Модный в этом сезоне бальзам с просторечным прозванием «Ярь-медянка». Три-четыре применения, и можно запросто облысеть.
Когда Лин вновь повернулся к двери. Девушка уже пропала, а над надписью «Шоколадня» болталась табличка «ЗАКРЫТО».
- Пошли отсюда, - Барклен дернул Лина за локоть. - Я знаю одно местечко.
* * *
С утра пораньше позвонила тетка Ивонна. Карла была занята заварным тестом для эклеров и малодушно этим воспользовалась, чтобы не брать трубку. Но тетка всегда была настырна. Когда прозвучал пятый звонок, Карла отряхнула руки и подошла наконец к чарофону.
Старенький аппарат достался ей вместе с домом и частью мебели. Ему было, наверное, лет тридцать, и все эти годы его ни один артефактор не касался. Связь была нестабильная, сигнал сбоил, и голоса на том конце казались какими-то замогильными. Впрочем, Ивонна Клэй и без того никогда не была приятной собеседницей. Как обычно свой разговор она начала с оскорблений.
Карла была паршивой овцой, действительно была несколько лет подряд. Связалась с дурной компанией, спуталась с мужчиной еще хуже и насовершала столько глупостей, что самой становилось страшно. Но неприязнь тетки имела куда более глубокие корни. Карла единственная в семье унаследовала магические силы деда. Жалкие крохи — плиту зажечь да чашку склеить — но у Марка и Мэнди и того не было. Сил Карлы даже для школы было недостаточно, но их вполне доставало для зависти и ненависти.
Наконец, сотню оскорблений спустя, тетка добралась до сути.
- Тебя искали.
Это была единственная причина, по которой Карла поддерживала связь с родственниками. Информация. Новости. Люди, которые могли заинтересоваться ею, всегда сначала приходили в дом семьи Клэй и задавали вопросы дяде и тетке.
- Мрачный тип, мутный, - не без удовольствия проговорила тетка. - Я не сказала ему ничего.
Тот человек несомненно сулил вознаграждение, но для Ивонн Клэй племянница была постоянным источником дохода. Тетка ценила стабильность.
- Ваше содержание будет как обычно, - сказала Карла и повесили трубку.
Села на табурет. Потерла лицо. Чарофон зазвонил снова. Внутри разлилась пустота. И страх. Карла не знала звонившего, и это пугало. А еще — он нес с собой неприятности. И непонятно было, что же лучше: поднять трубку или же сделать вид, что никакого звонка не было.
Звонивший был настойчив.
В конце концов Карла поднялась и вновь подошла к чарофону.
- Карла Клэй?
Голос был приятный. Обманчиво-приятный. Не мужской и не женский. Словом, говорящий расщедрился на по-настоящему дорогой артефакт. Одно это нагоняло панику.
- Я… я… - промямлила Карла, обнаружив, что не может врать этому страшному голосу.
У Карлы обычно не возникало с этим проблем. В конце концов, большую часть жизни она прожила с теткой и дядей, а им правда не нужна была вовсе. Правда часто создавала проблемы, и в результате Карла перестала считать вранье чем-то дурным, а со временем оно стало одним из наилучших способов выживания. И вот, она стоит и слово не может промямлить.
- У вас есть чудесный маленький секрет, госпожа Клэй, - продолжил голос. В животе у Карлы что-то скрутилось болезненным узлом. - Я хорошо храню секреты. В обмен на услугу.
- Что… вам нужно? - просипела Карла. Потом пришла в голову мысль, что этот голос попросту блефует. И всякого человека есть секреты.
- Загляните в почтовый ящик, госпожа Клэй, - сказал голос ласково, - а после мы продолжим.
Карла положила трубку на полку рядом с чарофоном и подошла к задней двери. Открыла ее. Из ящика торчало черное, синевой отливающее перо. Карла выдернула его, сломала в пальцах и широким шагом пошла назад.
- Что вам нужно?!
- Вот ваши перспективы, госпожа Клэй. Вами заинтересуется королевская полиция. И человек, который сейчас ищет вас… он вас убьет. Хотя это, пожалуй, будет даже предпочтительнее королевской полиции.
- Что! Вам! Нужно?! - сорвалась Карла.
- Чтобы вы трахнули Маркуса Дильшенди, студента Королевского Колледжа.
Нарочитая грубость выбила дух и смутила на мгновение.
- Поленом по голове? - уточнила Карла, собравшись с мыслями. Она вовсе не имела желания шутить, просто с языка соскочило.
- Соблазните Маркуса Дильшенди, переспите с ним, и ваш маленький секрет умрет.
И голос умолк. В трубке послышался шелест, потом щелчок. Тишина. Карла обеими руками ухватилась за столик, чтобы не упасть.
Она надеялась, что сумеет спрятаться в Абартоне. Здесь было много людей, и много магии, а это всегда сбивало с толку тех, кто собирался ее искать. У нее были деньги, и Карла сняла небольшой домик в приуниверситетском городке и открыла кондитерскую, которая даже начала приносить доход. Карла рассчитывала, что когда осенью студенты вернутся, доход этот будет весьма приличным. В конце концов, девушкам нравятся пирожные, особенно если их снабдить этикетками вроде «не прибавляют веса». Карла отлично умела врать.
Увы, Абартон со своей задачей не справился. Тайна настигла ее. Бежать было некуда.
А может и в самом деле, соблазнить этого самого Маркуса Дильшенди и избавиться ото всех проблем разом?
Вот только… Дильшенди… Он ведь должен приходиться родственником кардиналу Генри Дильшенди, а это фигура такого масштаба… Он легко сметет Карлу, просто пошевелив рукой. Размажет, перемелет, превратит во прах, и даже не заметит. Он значительно страшнее любой королевской полиции. А еще, поговаривают, кардинал — любовник королевы, и одно это утраивает его собственное влияние. Карла, стоит ей только приблизиться к Маркусу Дильшенди, обречена.
Нет, нужно бежать.
Карла вернула трубку на рычаг чарофона, выключила плиту и, на ходу развязывая фартук, взбежала по узкой темной лестнице на второй этаж. Здесь располагались несколько жилых комнат, также обставленных оставленной прежними хозяевами мебелью — массивной, старой, но добротной, хранящей многолетний, въевшийся в дерево запах воска. Покрывало, украшенное рельефной сидонской вышивкой, Карла купила на небольшом базаре у одной приятной пожилой дамы. Оно слишком тяжелое, с собой взять не получится. Как и книги. Ничего особенного, всего пара дюжин романов, но недавно вышедший свежий детектив леди Бреслунд Карла еще даже не начала читать. Он был издан в паре толстеньких томов и обещал увлекательные приключения леди Астории и ее верного дворецкого Мартина. Карла уже четыре романа ждала, когда наконец чопорная и немного высокомерная леди снизойдет наконец до своего верного и безумно привлекательного слуги. Но оба тома придется оставить.
В чемодан полетели платья, чулки, белье, шкатулка с незамысловатыми, простенькими украшениями — не бог весть что, но эта была единственная память о родителях, даже фотокарточки их у Карлы не было. Потом пальто, осенние сапожки, несесер с деньгами. Чемодан закрылся с трудом, пришлось навалиться на него всем своим весом. Наконец Карла щелкнула замочками, подхватила чемодан и поспешила вниз. Очень жаль, что пропадут деньги, вложенные в шоколадню, но безопасность обходится куда дороже.
Напоследок Карла выглянула в зал, окинула его печальным взглядом. В витрине дожидались своего часа конфеты и несколько вчерашних пирожных, на которые она собиралась сделать хорошую скидку. Что ж, что не суждено, то не суждено. Перехватив поудобнее ручку чемодана, достаточно тяжелого и безо всяких книг, Карла вышла на кухню, проверила напоследок плиту — не хватало еще пожар устроить — и открыла дверь. Тупичок, в который выходила ее кухня, был как всегда безлюден и тих. Соседние дома были отделены высокими заборами, за которыми прятались огороды или свалки старого хлама — у кого как. Ночью это место, по счастью, освещалось фонарем, а то попервоначалу Карле было страшновато.
Все это больше не имело значения.
По привычке проверив почтовый ящик, в котором лежала только пара рекламных буклетов, предлагающих нижнее белье и обувь по каталогу, Карла сбежала вниз по лестнице.
Резкая боль в левой щиколотке швырнула ее на брусчатую мостовую. Чемодан полетел в сторону, замочки не выдержали, крышка откинулась, явив свое весьма пикантное содержимое: корсет, розовое кружевное бюстье, панталончики, выглядывающие из-под мятного вельвета пальто. Карле было не до того. Подтянув колени к груди, она ощупала щиколотку, закусив губу, чтобы только не завыть от боли.
«Не пытайся сбежать, - шепнула вкрадчиво зачарованная ступенька. - Или хуже будет».
Глава вторая, в которой есть туман и слезы
Лин вовсе не удивился, что Барклен сыскал в тишайшем приуниверситетском городке притон и был его завсегдатаем. Свинья, как говорится, грязи найдет. «Местечко» располагалось на окраине городка в старом, не самого опрятного вида кирпичном доме с грязными окнами и перекошенной дверью. Рядом располагались пустырь и лавка старьевщика, а дальше — лес, настолько неприятный на вид, что даже самые отчаянные из студентов Королевского Колледжа избегали туда соваться. Любому безрассудству есть предел.
Лин и в притон бы этот лезть не стал. В тесной прихожей пахло потом, кислой капустой, прогорклым маслом и чем-то еще сладким и очень порочным. Здесь, стало быть, Барклен закупался своей излюбленной дрянью.
