- Простите... не сочтите за резкость, мсье Ренар... вчера вы пригласили меня на выставку, почему?
Улыбка стала ироничной.
- А почему вы согласились? Как я уже сказал, мои дети игнорируют подобные мероприятия.
- Это формальная причина, мьсе, - покачала я головой.
В коридоре послышался какой-то шум. Насколько я могла судить, это был топот очень решительных ног и удары по ни в чем не повинным стенам. Полет ириний какой-то. Ренар прислушался.
- Мсье?
- А? Предполагаете посадить меня за сексуальное домогательство? - рассеяно спросил он, все еще вслушиваясь в шум.
Дверь распахнулась, с грохотом ударилась о стену. Что-то разбилось. Ренар побледнел. Влетевшая в кабинет молодая особа вполне сходила за иринию: всклоченная, с размазанным по лицу макияжем, вся в черном - и это по такой-то жаре. Демоница из преисподней просто. За ней еле поспевала секретарша, бормочущая, как молитву, слова: "Я должна о вас доложить. Я должна о вас доложить..."
- Нет необходимости! - резко выплюнул девица. - Вижу, папочка с очередной своей шлюхой!
Называется - повезло: только я захотела навести справки... так вот ты какая, Евгения Ренар... Наши взгляды встретились. Мда, у девушки мимика похожа на отцовскую, но все мышечные усилия идут не на улыбки, а на гримасы. Без этих гримас мадмуазель была бы, наверное, прехорошенькой.
Бросив пялиться на меня, Евгения резко развернулась к отцу.
- Нахрен ты его уволил?!
Ренар побледнел еще сильнее, погасил улыбку и неестественно спокойным голосом спросил:
- Кого?
- Джерри!
- А, садовник... Эжени, не будем ссориться сейчас, ладно. При посетителях.
Я удостоилась еще одного злого взгляда.
- Ты об этой шлюхе? Пускай выметается!
Я осталась сидеть, переводя взгляд с Ренара на его дочь и обратно. Любопытное зрелище. Они во многом похожи, только мелкой шавке породы не хватает, что ли? Я вновь посмотрела на Ренара, чтобы подтвердить свою догадку. Был он бледен, как полотно, и скрюченными пальцами цеплялся за столешницу. Потом покачнулся, вцепился в нее еще сильнее, так что пальцы посинели, и начал медленно оседать назад. По счастью там стояло кресло.
Что я почувствовала? Кроме страха? Ненавистное мне чувство беспомощности! Я вскочила - на самом деле мне показалось, что вскочила, - я медленно поднялась и замерла. Евгения Ренар также застыла с раскрытым для очередного вопля ртом. Не растерялась только секретарша: она выскочила из комнаты и понеслась по коридору, покрикивая: "Врача!"
А мы что? Мы - две дуры - остались стоять.
Рене
Я открываю глаза и несколько мгновений разглядываю знакомый потолок. Голова немного гудит, и виски ломит из-за того что пришлось много времени провести зажмурившись. Или же, от раздражения, которое вызывает каждый новый скандал. Впрочем, он мне только на руку, не пришлось изобретать способ вызвать доктора. Я сажусь, медленно, осторожно, и перед глазами мелькает пронзительно-белый халат.
- Я дал Евгении успокоительное и отправил ее домой с Раулем, - рапортует Брис. - Твой сын тигром носился по клетке, знаешь ли. Кристиан отправился на встречу с вашей клиенткой. Лисичка поджидает тебя в приемной.
Остается только вздохнуть облегченно. Любимые мои детишки убрались куда подальше, и не будут дальше трепать нервы. Я спускаю ноги на прохладный пол и протягиваю руку. Брис закатывает глаза, но достает из нагрудного кармана пачку сигарет. Затягиваюсь.
- Не ушла, значит.
- И в самом деле прелесть, - Брис хмыкает удовлетворенно. - И такая спокойная. Выпила пятьдесят грамм коньяка и села листать какой-то дрянной журнальчик.
- Лучше бы и она тоже уехала, - качаю головой. Мне сейчас больше всего хочется побыть одному, и недосуг раздумывать, кто же она такая, эта Флери, и что ей нужно.
- Тебя подвезти? - спрашивает Брис, разглядывая меня профессиональным взглядом.
- Полагаю, это может сделать мадмуазель Флери.
- Как знаешь, - разводит руками Брис. - Не забудь, в субботу тебе нужно приехать ко мне на обследование. Поменьше нервничай, не ешь тяжелую пищу, выгони детей из дома, не увлекайся хорошенькими девушками. Что бы еще посоветовать....
- Избавиться от лечащего врача.
- ...пить успокоительное, - Брис делает вид, что моего сарказма не расслышал. Он, впрочем, невосприимчив. - Это поможет тебе сбросить раздражение. Ну, до субботы, старина.
Дверь за ним захлопывается. Я тушу окурок в пепельнице и поднимаюсь. Несущая вахту возле дверей мадмуазель Женетт распахивает дверь и смотрит встревоженно своими вечно рыдающими глазами. Ей только дай повод всплакнуть, этой особе! Не будь она исключительно исполнительной секретаршей, и я давно бы уже от нее избавился.
- Луиза, я еду домой, - говорю я голосом усталым и слабым, и мне почти не надо изображать эту усталость. - Передайте Кристиану, чтобы он позвонил мне, когда закончит беседу с мадам Венганза.
- Но... - бормочет секретарша. Глаза у нее наливаются крупными, точно у мультипликационного персонажа, слезами.
- Мадемуазель Флёри еще здесь?
- О... да, она в приемной, - в лице моей нежно-суровой секретарши появляется странная в сочетании с несчастными глазами жесткость. - И... мсье, извините, я не хотела пропускать мадемуазель Евгению...
- Но не смогли ее остановить. Все в порядке, Луиза. Вы можете идти на свое место. Все в полном порядке.
Мой спокойный и ровный тон не производит на печальную мадмуазель никакого впечатления. Но правда в том, что ей нравится страдать, а я всегда подаю дополнительные поводы. Она удаляется медленно, едва слышно постукивая каблуками. Я тоже иду медленно, как и положено человеку, перенесшему приступ. Захожу в кабинет, беру пиджак, ключи от машины, свои папки.
Орхидея выглядит немного подвядшей. Даже растения с трудом переносят вспышки гнева моей очаровательной дочери.
Шанталь Флёри все еще сидит в приемной. Сегодня она работает на публику: преувеличенно простой и скромный наряд, явно дешевый, столь же невинная скромная поза, напряженная, прямая спина, и полная погруженность в чтение. Прошлогодний ежегодник Британского музея такого внимания едва ли заслуживает. Прежде, чем перелистнуть страницу, она облизывает кончики пальцев, и делает это удивительно соблазнительно. - Мадемуазель Флёри.
Флёри быстро вскидывает голову, так что рыжие кудряшки еще пару мгновений пляшут вокруг ее лица. Книга с негромким шелестом опускается на столик.
- Вы... вы в порядке?
- Благодарю.
- Я испугалась, - Шанталь вновь встряхивает головой, вызывая новое кудретрясение. Интересно, они у нее от природы такие, или же это результат долгой и кропотливой работы парикмахера? - Никогда больше так не делайте! Господи, что я несу? Мсье Рауль уже уехал, просил меня подождать вас...
сын…
Вот тут не сомневаюсь. Мой заботливый сын уже вложил много сил в то, чтобы мы встретились. Теперь он будет стараться, чтобы мы не расстались, и в конце концов сам все испортит.
- Мадемуазель, вы водите машину?
- О... - ее очаровательный ротик, чуть тронутый неярким блеском, округляется, потом девушка корчит весьма странную рожицу. - Я... не очень хорошо, мсье Ренар.
- А, собственно, что мне терять? - я протягиваю ключи.- Хотя, полагаю, города вы не знаете.
Флёри качает головой.
- Значит, я могу устроить вам экскурсию.
А заодно, юная мадмуазель, проверить вас на прочность.
Улыбка стала ироничной.
- А почему вы согласились? Как я уже сказал, мои дети игнорируют подобные мероприятия.
- Это формальная причина, мьсе, - покачала я головой.
В коридоре послышался какой-то шум. Насколько я могла судить, это был топот очень решительных ног и удары по ни в чем не повинным стенам. Полет ириний какой-то. Ренар прислушался.
- Мсье?
- А? Предполагаете посадить меня за сексуальное домогательство? - рассеяно спросил он, все еще вслушиваясь в шум.
Дверь распахнулась, с грохотом ударилась о стену. Что-то разбилось. Ренар побледнел. Влетевшая в кабинет молодая особа вполне сходила за иринию: всклоченная, с размазанным по лицу макияжем, вся в черном - и это по такой-то жаре. Демоница из преисподней просто. За ней еле поспевала секретарша, бормочущая, как молитву, слова: "Я должна о вас доложить. Я должна о вас доложить..."
- Нет необходимости! - резко выплюнул девица. - Вижу, папочка с очередной своей шлюхой!
Называется - повезло: только я захотела навести справки... так вот ты какая, Евгения Ренар... Наши взгляды встретились. Мда, у девушки мимика похожа на отцовскую, но все мышечные усилия идут не на улыбки, а на гримасы. Без этих гримас мадмуазель была бы, наверное, прехорошенькой.
Бросив пялиться на меня, Евгения резко развернулась к отцу.
- Нахрен ты его уволил?!
Ренар побледнел еще сильнее, погасил улыбку и неестественно спокойным голосом спросил:
- Кого?
- Джерри!
- А, садовник... Эжени, не будем ссориться сейчас, ладно. При посетителях.
Я удостоилась еще одного злого взгляда.
- Ты об этой шлюхе? Пускай выметается!
Я осталась сидеть, переводя взгляд с Ренара на его дочь и обратно. Любопытное зрелище. Они во многом похожи, только мелкой шавке породы не хватает, что ли? Я вновь посмотрела на Ренара, чтобы подтвердить свою догадку. Был он бледен, как полотно, и скрюченными пальцами цеплялся за столешницу. Потом покачнулся, вцепился в нее еще сильнее, так что пальцы посинели, и начал медленно оседать назад. По счастью там стояло кресло.
Что я почувствовала? Кроме страха? Ненавистное мне чувство беспомощности! Я вскочила - на самом деле мне показалось, что вскочила, - я медленно поднялась и замерла. Евгения Ренар также застыла с раскрытым для очередного вопля ртом. Не растерялась только секретарша: она выскочила из комнаты и понеслась по коридору, покрикивая: "Врача!"
А мы что? Мы - две дуры - остались стоять.
Рене
Я открываю глаза и несколько мгновений разглядываю знакомый потолок. Голова немного гудит, и виски ломит из-за того что пришлось много времени провести зажмурившись. Или же, от раздражения, которое вызывает каждый новый скандал. Впрочем, он мне только на руку, не пришлось изобретать способ вызвать доктора. Я сажусь, медленно, осторожно, и перед глазами мелькает пронзительно-белый халат.
- Я дал Евгении успокоительное и отправил ее домой с Раулем, - рапортует Брис. - Твой сын тигром носился по клетке, знаешь ли. Кристиан отправился на встречу с вашей клиенткой. Лисичка поджидает тебя в приемной.
Остается только вздохнуть облегченно. Любимые мои детишки убрались куда подальше, и не будут дальше трепать нервы. Я спускаю ноги на прохладный пол и протягиваю руку. Брис закатывает глаза, но достает из нагрудного кармана пачку сигарет. Затягиваюсь.
- Не ушла, значит.
- И в самом деле прелесть, - Брис хмыкает удовлетворенно. - И такая спокойная. Выпила пятьдесят грамм коньяка и села листать какой-то дрянной журнальчик.
- Лучше бы и она тоже уехала, - качаю головой. Мне сейчас больше всего хочется побыть одному, и недосуг раздумывать, кто же она такая, эта Флери, и что ей нужно.
- Тебя подвезти? - спрашивает Брис, разглядывая меня профессиональным взглядом.
- Полагаю, это может сделать мадмуазель Флери.
- Как знаешь, - разводит руками Брис. - Не забудь, в субботу тебе нужно приехать ко мне на обследование. Поменьше нервничай, не ешь тяжелую пищу, выгони детей из дома, не увлекайся хорошенькими девушками. Что бы еще посоветовать....
- Избавиться от лечащего врача.
- ...пить успокоительное, - Брис делает вид, что моего сарказма не расслышал. Он, впрочем, невосприимчив. - Это поможет тебе сбросить раздражение. Ну, до субботы, старина.
Дверь за ним захлопывается. Я тушу окурок в пепельнице и поднимаюсь. Несущая вахту возле дверей мадмуазель Женетт распахивает дверь и смотрит встревоженно своими вечно рыдающими глазами. Ей только дай повод всплакнуть, этой особе! Не будь она исключительно исполнительной секретаршей, и я давно бы уже от нее избавился.
- Луиза, я еду домой, - говорю я голосом усталым и слабым, и мне почти не надо изображать эту усталость. - Передайте Кристиану, чтобы он позвонил мне, когда закончит беседу с мадам Венганза.
- Но... - бормочет секретарша. Глаза у нее наливаются крупными, точно у мультипликационного персонажа, слезами.
- Мадемуазель Флёри еще здесь?
- О... да, она в приемной, - в лице моей нежно-суровой секретарши появляется странная в сочетании с несчастными глазами жесткость. - И... мсье, извините, я не хотела пропускать мадемуазель Евгению...
- Но не смогли ее остановить. Все в порядке, Луиза. Вы можете идти на свое место. Все в полном порядке.
Мой спокойный и ровный тон не производит на печальную мадмуазель никакого впечатления. Но правда в том, что ей нравится страдать, а я всегда подаю дополнительные поводы. Она удаляется медленно, едва слышно постукивая каблуками. Я тоже иду медленно, как и положено человеку, перенесшему приступ. Захожу в кабинет, беру пиджак, ключи от машины, свои папки.
Орхидея выглядит немного подвядшей. Даже растения с трудом переносят вспышки гнева моей очаровательной дочери.
Шанталь Флёри все еще сидит в приемной. Сегодня она работает на публику: преувеличенно простой и скромный наряд, явно дешевый, столь же невинная скромная поза, напряженная, прямая спина, и полная погруженность в чтение. Прошлогодний ежегодник Британского музея такого внимания едва ли заслуживает. Прежде, чем перелистнуть страницу, она облизывает кончики пальцев, и делает это удивительно соблазнительно. - Мадемуазель Флёри.
Флёри быстро вскидывает голову, так что рыжие кудряшки еще пару мгновений пляшут вокруг ее лица. Книга с негромким шелестом опускается на столик.
- Вы... вы в порядке?
- Благодарю.
- Я испугалась, - Шанталь вновь встряхивает головой, вызывая новое кудретрясение. Интересно, они у нее от природы такие, или же это результат долгой и кропотливой работы парикмахера? - Никогда больше так не делайте! Господи, что я несу? Мсье Рауль уже уехал, просил меня подождать вас...
сын…
Вот тут не сомневаюсь. Мой заботливый сын уже вложил много сил в то, чтобы мы встретились. Теперь он будет стараться, чтобы мы не расстались, и в конце концов сам все испортит.
- Мадемуазель, вы водите машину?
- О... - ее очаровательный ротик, чуть тронутый неярким блеском, округляется, потом девушка корчит весьма странную рожицу. - Я... не очень хорошо, мсье Ренар.
- А, собственно, что мне терять? - я протягиваю ключи.- Хотя, полагаю, города вы не знаете.
Флёри качает головой.
- Значит, я могу устроить вам экскурсию.
А заодно, юная мадмуазель, проверить вас на прочность.
