А договориться с женщиной было жизненно необходимо. Только сообща они смогут выбраться отсюда. Как начал подозревать Кранцингар, виной всех попаж в Суор были раздоры. И этот эдикт, запрещающий проливать кровь иллуэнов… триста тридцать девять тысяч семьсот четырнадцать дней тому назад, вскоре после происшествия с Советом. Это явно было взаимосвязано. И кровь, которую так жаждал выпить из него Суор… Кранцингар потер ноющий бок.
Нужно было непременно отыскать спасительное решение. Спасительное и достаточно остроумное, иное бы тут не помогло.
Часа два – если здесь существовало время – Кранцингар провел в размышлениях, а потом разбудил женщину. Она села, сонно оглядываясь, и кое-как привела себя в порядок.
- Если будем здесь сидеть, ничего не добьемся, - сказал Кранцингар. – Нужно осмотреться.
После секундный колебаний, он отдал женщине один из своих кушаков.
- Замотай голову. Этим пеплом, думается мне, лучше не дышать.
-----
15. 340 тысяч дней – 931,5 год. У иллуэнов очень своеобразное летоисчисление, вернее, полное его отсутствие
16. Кос-Водамар – город-цитадель воданов
17. Кос-Дерен – город-цитадель юфэ
18. 2 500 дней – 6,8 лет
* * *
Агнесса кое-как соорудила из шарфа подобие головного платка, низко нависающего надо лбом и закрывающего рот, и следом за бесом выбралась наружу. «Метель» унялась, и хлопья пепла просто мягко кружились в воздухе. Пейзаж казался безмятежным, что ничуть не умаляло его скрытой враждебности. Бес, словно ничего его не пугало, упрямо шел вперед. Агнесса семенила за ним, глядя себе под ноги, чтобы не упасть, и как оказалось – зря. Она все равно споткнулась, сковырнула что-то, сокрытое пеплом, и на свет выкатился череп. Агнесса подавила испуганный возглас, это было неподходящее место, чтобы кричать. Бес все же услышал ее, обернулся и поднял череп, держа его за рог.
- Водан… Рога завитые. Интересно, сколько он пролежал здесь?
- Какая разница? – устало спросила Агнесса. – Скоро мы будем выглядеть так же. Только я без рогов.
Вместо того, чтобы успокоиться и пойти себе дальше, бес отложил череп и принялся разгребать пепел, открывая два скелета. У второго черепе было три пары рогов и костяные наросты на затылке. Сидя по позам скелетов и зажатым в руках ножам, пали они в кровопролитье.
- Водан и вуррен, - бес аккуратно приложил череп к шее. Теперь покойники, казалось, скалились друг на друга.
- Такая трогательная дружба, сколько нежности во взгляде, - голос беса звучал саркастически. – Просто не могли не устроить драку от переизбытка нежности. Вывод?
- Будем дружелюбнее друг к другу, - холодно сказала Агнесса.
Бес обернулся через плечо.
- Если тебе станет легче, я никогда не держал рабов.
- Я никогда не убивала бесов, - любезно ответила Агнесса. – Я – ведунья. Но у меня есть подруга, которая просто мечтает оторвать кусок побольше и утащить в лабораторию.
- Пусть берет юфе, - ответил бес. – Юфе – мерзейшие существа. Где же выход? Стоп! А как вы открываете портал?
- Делаем подношение, - неохотно сказала Агнесса. – Молодую женщину.
- Мы пускаем кровь негодному рабу, - рассеянно кивнул бес. – Без обид.
Он сделал несколько шагов и остановился, похоже, изумленный.
- Вы убиваете себе подобных?! Чтобы получить иллуэна?!
- Преступниц, - сухо сказала Агнесса. – Это замена смертной казни.
- Очень практично, - согласился бес. – Та, что прошла давеча мимо нас, надо полагать, одна из них.
- Ради мира и спокойствия не будем развивать эту тему, - так же сухо попросила Агнесса.
Бес кивнул. Кажется, он даже не замечал, что в действительности говорит, погруженный в свои мысли. Все еще рассматривая скелеты, он рассуждал вслух.
- Чтобы открыть ворота, преподносится жертвенная кровь. Последний раз рани19 совершали ритуал сорок четыре дня назад. Маловато времени… Когда вы в следующий раз откроете врата?
Агнесса не сразу поняла, что бес обращается к ней. Он нетерпеливо пощелкал пальцами.
- М-м-м, в Аттаве в день Осеннего откровения. Месяца через три.
- Три месяца? – видно было, что бесу это слово непонятно. Агнесса сообразила, что он вообще очень странно считает. Триста сорок тысяч дней, надо же!
- Примерно через девяносто дней, - сказала она. – Нескоро.
- Даже с учетом визита юфе рани возьмутся за дело дней через тридцать, - бес поморщился. – Мы здесь застряли.
* * *
Некоторое время спустя вновь поднялся ветер, взметнувший в воздух пепел. Он несильно, но достаточно ощутимо жег кожу. Все здесь было неправильным, но хуже всего оказалось ощущение, будто медленно, по капле тело покидают сила и разум. Он был не самым сильным магом (никто из иллуэнов таковым не был), но привык полагаться на волшебство в собственной крови: укротить книги, прибраться в башне, запутать следы, чтобы никто из родных не отыскал. Теперь все чаще возникало ощущение, что сила вытекла из него, и не получится даже слабый огонек затеплить.
- Я, кажется, знаю, что здесь сводит с ума, - пробормотала женщина, плотнее закрывая лицо тканью.
Медленная потеря силы, составляющей смысл жизни магов и самую суть иллуэнов; да уж, тут есть с чего потерять и разум.
Поднявшийся ветер, разошедшийся настолько, что весь мир стал пепельно-серым, заставил вновь искать убежище. На этот раз Кранцингар и его спутница не выбирали укрытие, а попросту свалились в яму и кубарем скатились по ступеням. Эти ступени, а еще поскрипывающая на ветру дверь, говорили, что здесь есть – или были – обитатели. Кранцингару очень сложно было представить кого-то, способного жить здесь. Закрыв дверь и подперев ее вывалившимся из стены камнем, иллуэн спросил у затихшей где-то в темноте ведьмы:
- Можешь зажечь свет?
Бормоча что-то неразборчивое, женщина хлопнула в ладоши. Яркая вспышка моментально ослепила Кранцингара.
- Не рассчитала, - тихо и, кажется, виновато сказала ведьма. – Я хотела тихонечко. Это место слишком бурно реагирует на мои заклинания…
Кранцингар осторожно открыл глаза. Источник света определить было невозможно, просто комнату затапливало ровное сияние, порождающее контрастные тени. Стены комнаты были испещрены рельефами и чрезвычайно архаичными знаками обана 20. Это помещение было не просто рукотворным, его создавали иллуэны.
Кранцингар осмотрел надписи, но разобрать их не смог. Этим стенам, должно быть, были тысячи тысяч дней. Зато рельефы были весьма красноречивы: на них иллуэны убивали друг друга в изощренных кровавых схватках, отрубали головы, терзали плоть. Вся кровожадность рода иллуэнского словно выплеснулась на стены. Кранцингар невольно задумался, какой же была жизнь его сородичей до принятия эдикта. И как бы долго он протянул в те времена.
Прошло какое-то время, прежде чем погруженный в разглядывание обана Кранцингар начал понимать, что же там написано, а еще сообразил – его окликают, нетерпеливо и довольно резко.
- Да?
- Нас завалит пеплом, - хмуро сказала женщина. – Ты надумал что-нибудь?
- Почему я? – спросил юмэн, водя ладонями по стене.
- А почему нет? – женщина фыркнула. – Ты хочешь вернуться домой не меньше моего.
- Ну, я погулял бы седьмицу-другую, - рассеяно сказал Кранцингар. – Пока юфе не уберутся в свой Кос-Вадамар. Не мешай читать.
- И что здесь написано? – спросила женщина.
- Не так быстро! Этим знакам миллион дней, не меньше.
Женщина нахмурилась и произвела какие-то расчеты, водя пальцем в пепле на полу.
- Больше двух с половиной тысяч лет? Впечатляет.
Поднявшись с пола, она подошла и с оттенком брезгливости на лице изучила рельефы. Что ж, даже Кранцингар находил их неприятными.
- Мы здесь задохнемся скоро. Но если ты считаешь это важным…
- Важным, - отрезал иллуэн.
- Тогда поторопись.
* * *
* * *
Бес водил руками по стене, разбирая причудливые знаки. Казалось, его вовсе не тревожит то, что с каждым мгновением дышать все труднее. Агнессе ко всему прочему все сложнее становилось контролировать магию. Хотела зажечь язычок пламени – осветила одним махом все комнату. Нельзя было даже предположить, какой эффект даст любое другое, пусть и самое безобидное заклинание.
Затевать ссору с бесом не хотелось: оба они были заложниками этого незавидного положения. И, как показывала практика, они вполне могли вести себя благоразумно и мирно. Агнесса всегда полагала, что два разумных человека – в широком смысле слова – смогут договориться. Бес был куда благоразумнее кузена Яноша. Бес был даже симпатичнее.
Агнессу, кажется, сморил сон. По крайней мере, глаза ее закрылись, а когда открылись, в комнате было гораздо темнее. За дверью что-то выло и грохотало, словно непогода разбушевалась вовсю. Или – пришла неприятная мысль – там сражаются друг с другом бесы и люди, проливая в пепел свою кровь. А пепел впитывает ее, и не меняет цвет, и просит еще. Агнесса это видела, как наяву, а потом, открыв глаза, сообразила, что это тоже был сон. Бес за все это время не поменял позу, даже, кажется, не шелохнулся. Только фиолетовый коготь водил по ровным колонкам знаков между отвратительными рельефами.
С тех пор, как Агнесса залечила рану, а бес принял это, как должное, у нее не было времени задуматься. Его сородичи похищали людей и пожирали. Или нет. Тут не было достоверных сведений.
«Я никогда не держал рабов»… Агнесса не обратила тогда внимания на эти слова, но…
- Зачем вам люди?
- Эдикт запретил нам проливать кровь друг друга, - ответил бес рассеяно.
- И что?
- Инудаль, - сказал бес таким тоном, словно это все объясняло.
- Ину - что?
- Тебе это словно непонятно? – бес, заинтересовавшись, обернулся. – Любопытно. Вот это – инудаль.
Он указал на рельеф, изображающий схватку двух бесов. Один, вооруженный чем-то вроде топора с длинной рукоятью, разрубал второму голову. Рельеф выглядел особенно отвратительно из-за той радости, что была написана на лицах обоих бесов.
- Ритуал? – уточнила Агнесса.
- Увеселительные бои.
Увеселительные?! Агнесса посмотрела на сцены, запечатленные на рельефах, и содрогнулась от омерзения.
- С тех пор, как вышел эдикт, - невозмутимо продолжил бес, - инудаль запрещен.
- Вы похищаете людей, чтобы… - выдохнула Агнесса. – Чтобы…
Бес посмотрел на нее внимательно и спокойно.
- А зачем вам иллуэны?
Чтобы разрубить на части и бросить в какое-нибудь паршивое зелье.
- Квиты, - мрачно кивнула ведунья.
Бес улыбнулся. По крайней мере, обнажил острые черные клыки он с достаточно дружелюбным видом.
- Это очень древнее место. Судя по тому, что я смог прочесть, это Кос-Ореди.
- И это важно? – хмуро спросила Агнесса.
- С исторической точки зрения это потрясающая находка. Ореди пропал полтора миллиона дней назад.
- Четыре тысячи лет, - безразлично кивнула ведунья. – Бесовская Загровень. Как это поможет нам выжить?
- Полтора миллиона дней назад у нас были неизмеримо более сильные маги, чем сейчас, - пояснил бес. – По преданию, они умели пересекать границы, открывая дороги между мирами. Но однажды не совладали с собственной силой и сгинули без следа.
- Попав в этот… Суор? – сообразила Агнесса. – И мы тоже здесь. Потрясающая историческая находка. Толку – чуть!
- Да, - сварливо согласился бес. – Потрясающая находка. Я мог бы написать книгу… и угодить в Ваду на тысячу дней. Но ты не права, польза от Кос-Ореди немалая. Иллуэны, воданы особенно, все записывают. Здесь должны быть подробности ритуалов.
- За четыре тысячи лет книги истлели, - напомнила Агнесса. – Вон, от твоих бе… иллуэнов одни кости остались.
- В это время писали в основном на глиняных табличках, - ответил бес. – Нужно только найти хранилище.
- Где? Там, - Агнесса указала на дверь, - буря, и судя по всему нешуточная.
- Например – здесь, - бес совершил странные манипуляции с крайним рельефом, и в стене со страшным грохотом открылся дверной проем.
19. Рани (староиллуэнск.) – заклинатели, умеющие открывать краткосрочные порталы между мирами
20. Обан – чрезвычайно архаичная письменность древних иллуэнов, иероглифическое письмо. Современные иллуэны используют слоговое письмо обаэн, по принципу напоминающее хангыль
* * *
Кранцингара потряхивало слегка от возбуждения. Подумать только! Кос-Ореди, считающийся давным-давно утраченным! Ученые гад’гар’жи всех семи родов завидовали бы, узнай они о такой сногсшибательной находке. Впрочем, в действительности иллуэн сомневался, что кто-нибудь еще добровольно сунулся бы в Суор, даже ради такого грандиозного открытия. Рисковать жизнью и рассудком ради истины было глупо. Иногда Кранцингару казалось, что иллуэны все записывают оттого, что с легкостью забывают даже самое важное. А то и просто выкидывают из головы, потому что так проще.
Коридор был тесным и темным, а медленно затухающее колдовское пламя наводило на невеселые мысли. Когда чары иссякнут, иллуэн и женщина окажутся в ловушке. В кромешной тьме.
Совместная гибель уравняет их, сотрет все существующие между народами разногласия, как в какой-нибудь древней балладе.
И, может статься, так и не удастся найти библиотеку. Может статься, здесь только та часть Кос-Ореди, где ее нет и быть не может. Кранцингар посмотрел на свою спутницу. Женщина показалась ему достаточно разумной, значит ей это не могло не прийти в голову. Она молчала. Впрочем, как помнил Кранцингар, ее запугивали в ту самую минуту, когда бездна разверзлась под их ногами. Женщина и тогда молчала.
- У тебя есть родственники?
Это был самый странный и самый неуместный вопрос, который только можно было услышать в данной ситуации.
- Что? – опешил Кранцингар.
- Этнографический интерес, - ответила женщина.
Это слово было Кранцингару непонятно, и он решил, что в языках иллуэнов ему нет аналога. Или же самой женщине оно неродное.
- Какой-какой?
- Изучаю принципиальные различия между людьми и бе… иллуэнами, - женщина выдержала паузу и призналась: - Мне страшно. Тишина сводит меня с ума.
Кранцингар пока не испытывал ничего подобного, но он и не был никогда особенно общителен и разговорчив. Вернее, в большинстве случаев ему не о чем было поговорить с окружающими. Впрочем, обезумевшая спутница его не устраивала, тем более, что могла еще пригодиться.
- Конечно, у меня есть семья. Не в зарослях же тумы21 меня нашли. У меня есть мать и сестра. Пара дюжин сестриных поклонников считаются? Ты?
В эту минуту ему вдруг стало любопытно: а как выглядит семья у людей? Вступают ли они в брак? Воспитывают ли детей? Или живут беспорядочным полубезумным стадом, как те, что попадают в Каллан?
- Я сирота, - сказала женщина. – Мой отец погиб на охоте еще до моего рождения, а мать двадцать лет назад убили, чтобы открыть путь.
Кранцингар обернулся и обнаружил, что женщина стоит, привалившись к стене и держась за горло, словно ей нечем дышать. Голос ее звучал неестественно, механически.
- Я все не могу отделаться от мысли, что ее кости где-то здесь.
Кранцингар окаменел, не представляя, что же делать. Не кидаться же утешать человека! В эту минуту спасение пришло, откуда не ждали: что-то хрустнуло под каблуком. Кранцингар посмотрел вниз. Пол коридора был усеян глиняными табличками.
- Помоги их собрать, - приказал Кранцингар.
* * *
Истерика прошла так же неожиданно, как и наступила. Агнесса, обычно ничем таким не страдающая, предпочла списать ее на общее дурное влияние этого места.
Нужно было непременно отыскать спасительное решение. Спасительное и достаточно остроумное, иное бы тут не помогло.
Часа два – если здесь существовало время – Кранцингар провел в размышлениях, а потом разбудил женщину. Она села, сонно оглядываясь, и кое-как привела себя в порядок.
- Если будем здесь сидеть, ничего не добьемся, - сказал Кранцингар. – Нужно осмотреться.
После секундный колебаний, он отдал женщине один из своих кушаков.
- Замотай голову. Этим пеплом, думается мне, лучше не дышать.
-----
15. 340 тысяч дней – 931,5 год. У иллуэнов очень своеобразное летоисчисление, вернее, полное его отсутствие
16. Кос-Водамар – город-цитадель воданов
17. Кос-Дерен – город-цитадель юфэ
18. 2 500 дней – 6,8 лет
* * *
Агнесса кое-как соорудила из шарфа подобие головного платка, низко нависающего надо лбом и закрывающего рот, и следом за бесом выбралась наружу. «Метель» унялась, и хлопья пепла просто мягко кружились в воздухе. Пейзаж казался безмятежным, что ничуть не умаляло его скрытой враждебности. Бес, словно ничего его не пугало, упрямо шел вперед. Агнесса семенила за ним, глядя себе под ноги, чтобы не упасть, и как оказалось – зря. Она все равно споткнулась, сковырнула что-то, сокрытое пеплом, и на свет выкатился череп. Агнесса подавила испуганный возглас, это было неподходящее место, чтобы кричать. Бес все же услышал ее, обернулся и поднял череп, держа его за рог.
- Водан… Рога завитые. Интересно, сколько он пролежал здесь?
- Какая разница? – устало спросила Агнесса. – Скоро мы будем выглядеть так же. Только я без рогов.
Вместо того, чтобы успокоиться и пойти себе дальше, бес отложил череп и принялся разгребать пепел, открывая два скелета. У второго черепе было три пары рогов и костяные наросты на затылке. Сидя по позам скелетов и зажатым в руках ножам, пали они в кровопролитье.
- Водан и вуррен, - бес аккуратно приложил череп к шее. Теперь покойники, казалось, скалились друг на друга.
- Такая трогательная дружба, сколько нежности во взгляде, - голос беса звучал саркастически. – Просто не могли не устроить драку от переизбытка нежности. Вывод?
- Будем дружелюбнее друг к другу, - холодно сказала Агнесса.
Бес обернулся через плечо.
- Если тебе станет легче, я никогда не держал рабов.
- Я никогда не убивала бесов, - любезно ответила Агнесса. – Я – ведунья. Но у меня есть подруга, которая просто мечтает оторвать кусок побольше и утащить в лабораторию.
- Пусть берет юфе, - ответил бес. – Юфе – мерзейшие существа. Где же выход? Стоп! А как вы открываете портал?
- Делаем подношение, - неохотно сказала Агнесса. – Молодую женщину.
- Мы пускаем кровь негодному рабу, - рассеянно кивнул бес. – Без обид.
Он сделал несколько шагов и остановился, похоже, изумленный.
- Вы убиваете себе подобных?! Чтобы получить иллуэна?!
- Преступниц, - сухо сказала Агнесса. – Это замена смертной казни.
- Очень практично, - согласился бес. – Та, что прошла давеча мимо нас, надо полагать, одна из них.
- Ради мира и спокойствия не будем развивать эту тему, - так же сухо попросила Агнесса.
Бес кивнул. Кажется, он даже не замечал, что в действительности говорит, погруженный в свои мысли. Все еще рассматривая скелеты, он рассуждал вслух.
- Чтобы открыть ворота, преподносится жертвенная кровь. Последний раз рани19 совершали ритуал сорок четыре дня назад. Маловато времени… Когда вы в следующий раз откроете врата?
Агнесса не сразу поняла, что бес обращается к ней. Он нетерпеливо пощелкал пальцами.
- М-м-м, в Аттаве в день Осеннего откровения. Месяца через три.
- Три месяца? – видно было, что бесу это слово непонятно. Агнесса сообразила, что он вообще очень странно считает. Триста сорок тысяч дней, надо же!
- Примерно через девяносто дней, - сказала она. – Нескоро.
- Даже с учетом визита юфе рани возьмутся за дело дней через тридцать, - бес поморщился. – Мы здесь застряли.
* * *
Некоторое время спустя вновь поднялся ветер, взметнувший в воздух пепел. Он несильно, но достаточно ощутимо жег кожу. Все здесь было неправильным, но хуже всего оказалось ощущение, будто медленно, по капле тело покидают сила и разум. Он был не самым сильным магом (никто из иллуэнов таковым не был), но привык полагаться на волшебство в собственной крови: укротить книги, прибраться в башне, запутать следы, чтобы никто из родных не отыскал. Теперь все чаще возникало ощущение, что сила вытекла из него, и не получится даже слабый огонек затеплить.
- Я, кажется, знаю, что здесь сводит с ума, - пробормотала женщина, плотнее закрывая лицо тканью.
Медленная потеря силы, составляющей смысл жизни магов и самую суть иллуэнов; да уж, тут есть с чего потерять и разум.
Поднявшийся ветер, разошедшийся настолько, что весь мир стал пепельно-серым, заставил вновь искать убежище. На этот раз Кранцингар и его спутница не выбирали укрытие, а попросту свалились в яму и кубарем скатились по ступеням. Эти ступени, а еще поскрипывающая на ветру дверь, говорили, что здесь есть – или были – обитатели. Кранцингару очень сложно было представить кого-то, способного жить здесь. Закрыв дверь и подперев ее вывалившимся из стены камнем, иллуэн спросил у затихшей где-то в темноте ведьмы:
- Можешь зажечь свет?
Бормоча что-то неразборчивое, женщина хлопнула в ладоши. Яркая вспышка моментально ослепила Кранцингара.
- Не рассчитала, - тихо и, кажется, виновато сказала ведьма. – Я хотела тихонечко. Это место слишком бурно реагирует на мои заклинания…
Кранцингар осторожно открыл глаза. Источник света определить было невозможно, просто комнату затапливало ровное сияние, порождающее контрастные тени. Стены комнаты были испещрены рельефами и чрезвычайно архаичными знаками обана 20. Это помещение было не просто рукотворным, его создавали иллуэны.
Кранцингар осмотрел надписи, но разобрать их не смог. Этим стенам, должно быть, были тысячи тысяч дней. Зато рельефы были весьма красноречивы: на них иллуэны убивали друг друга в изощренных кровавых схватках, отрубали головы, терзали плоть. Вся кровожадность рода иллуэнского словно выплеснулась на стены. Кранцингар невольно задумался, какой же была жизнь его сородичей до принятия эдикта. И как бы долго он протянул в те времена.
Прошло какое-то время, прежде чем погруженный в разглядывание обана Кранцингар начал понимать, что же там написано, а еще сообразил – его окликают, нетерпеливо и довольно резко.
- Да?
- Нас завалит пеплом, - хмуро сказала женщина. – Ты надумал что-нибудь?
- Почему я? – спросил юмэн, водя ладонями по стене.
- А почему нет? – женщина фыркнула. – Ты хочешь вернуться домой не меньше моего.
- Ну, я погулял бы седьмицу-другую, - рассеяно сказал Кранцингар. – Пока юфе не уберутся в свой Кос-Вадамар. Не мешай читать.
- И что здесь написано? – спросила женщина.
- Не так быстро! Этим знакам миллион дней, не меньше.
Женщина нахмурилась и произвела какие-то расчеты, водя пальцем в пепле на полу.
- Больше двух с половиной тысяч лет? Впечатляет.
Поднявшись с пола, она подошла и с оттенком брезгливости на лице изучила рельефы. Что ж, даже Кранцингар находил их неприятными.
- Мы здесь задохнемся скоро. Но если ты считаешь это важным…
- Важным, - отрезал иллуэн.
- Тогда поторопись.
* * *
* * *
Бес водил руками по стене, разбирая причудливые знаки. Казалось, его вовсе не тревожит то, что с каждым мгновением дышать все труднее. Агнессе ко всему прочему все сложнее становилось контролировать магию. Хотела зажечь язычок пламени – осветила одним махом все комнату. Нельзя было даже предположить, какой эффект даст любое другое, пусть и самое безобидное заклинание.
Затевать ссору с бесом не хотелось: оба они были заложниками этого незавидного положения. И, как показывала практика, они вполне могли вести себя благоразумно и мирно. Агнесса всегда полагала, что два разумных человека – в широком смысле слова – смогут договориться. Бес был куда благоразумнее кузена Яноша. Бес был даже симпатичнее.
Агнессу, кажется, сморил сон. По крайней мере, глаза ее закрылись, а когда открылись, в комнате было гораздо темнее. За дверью что-то выло и грохотало, словно непогода разбушевалась вовсю. Или – пришла неприятная мысль – там сражаются друг с другом бесы и люди, проливая в пепел свою кровь. А пепел впитывает ее, и не меняет цвет, и просит еще. Агнесса это видела, как наяву, а потом, открыв глаза, сообразила, что это тоже был сон. Бес за все это время не поменял позу, даже, кажется, не шелохнулся. Только фиолетовый коготь водил по ровным колонкам знаков между отвратительными рельефами.
С тех пор, как Агнесса залечила рану, а бес принял это, как должное, у нее не было времени задуматься. Его сородичи похищали людей и пожирали. Или нет. Тут не было достоверных сведений.
«Я никогда не держал рабов»… Агнесса не обратила тогда внимания на эти слова, но…
- Зачем вам люди?
- Эдикт запретил нам проливать кровь друг друга, - ответил бес рассеяно.
- И что?
- Инудаль, - сказал бес таким тоном, словно это все объясняло.
- Ину - что?
- Тебе это словно непонятно? – бес, заинтересовавшись, обернулся. – Любопытно. Вот это – инудаль.
Он указал на рельеф, изображающий схватку двух бесов. Один, вооруженный чем-то вроде топора с длинной рукоятью, разрубал второму голову. Рельеф выглядел особенно отвратительно из-за той радости, что была написана на лицах обоих бесов.
- Ритуал? – уточнила Агнесса.
- Увеселительные бои.
Увеселительные?! Агнесса посмотрела на сцены, запечатленные на рельефах, и содрогнулась от омерзения.
- С тех пор, как вышел эдикт, - невозмутимо продолжил бес, - инудаль запрещен.
- Вы похищаете людей, чтобы… - выдохнула Агнесса. – Чтобы…
Бес посмотрел на нее внимательно и спокойно.
- А зачем вам иллуэны?
Чтобы разрубить на части и бросить в какое-нибудь паршивое зелье.
- Квиты, - мрачно кивнула ведунья.
Бес улыбнулся. По крайней мере, обнажил острые черные клыки он с достаточно дружелюбным видом.
- Это очень древнее место. Судя по тому, что я смог прочесть, это Кос-Ореди.
- И это важно? – хмуро спросила Агнесса.
- С исторической точки зрения это потрясающая находка. Ореди пропал полтора миллиона дней назад.
- Четыре тысячи лет, - безразлично кивнула ведунья. – Бесовская Загровень. Как это поможет нам выжить?
- Полтора миллиона дней назад у нас были неизмеримо более сильные маги, чем сейчас, - пояснил бес. – По преданию, они умели пересекать границы, открывая дороги между мирами. Но однажды не совладали с собственной силой и сгинули без следа.
- Попав в этот… Суор? – сообразила Агнесса. – И мы тоже здесь. Потрясающая историческая находка. Толку – чуть!
- Да, - сварливо согласился бес. – Потрясающая находка. Я мог бы написать книгу… и угодить в Ваду на тысячу дней. Но ты не права, польза от Кос-Ореди немалая. Иллуэны, воданы особенно, все записывают. Здесь должны быть подробности ритуалов.
- За четыре тысячи лет книги истлели, - напомнила Агнесса. – Вон, от твоих бе… иллуэнов одни кости остались.
- В это время писали в основном на глиняных табличках, - ответил бес. – Нужно только найти хранилище.
- Где? Там, - Агнесса указала на дверь, - буря, и судя по всему нешуточная.
- Например – здесь, - бес совершил странные манипуляции с крайним рельефом, и в стене со страшным грохотом открылся дверной проем.
19. Рани (староиллуэнск.) – заклинатели, умеющие открывать краткосрочные порталы между мирами
20. Обан – чрезвычайно архаичная письменность древних иллуэнов, иероглифическое письмо. Современные иллуэны используют слоговое письмо обаэн, по принципу напоминающее хангыль
* * *
Кранцингара потряхивало слегка от возбуждения. Подумать только! Кос-Ореди, считающийся давным-давно утраченным! Ученые гад’гар’жи всех семи родов завидовали бы, узнай они о такой сногсшибательной находке. Впрочем, в действительности иллуэн сомневался, что кто-нибудь еще добровольно сунулся бы в Суор, даже ради такого грандиозного открытия. Рисковать жизнью и рассудком ради истины было глупо. Иногда Кранцингару казалось, что иллуэны все записывают оттого, что с легкостью забывают даже самое важное. А то и просто выкидывают из головы, потому что так проще.
Коридор был тесным и темным, а медленно затухающее колдовское пламя наводило на невеселые мысли. Когда чары иссякнут, иллуэн и женщина окажутся в ловушке. В кромешной тьме.
Совместная гибель уравняет их, сотрет все существующие между народами разногласия, как в какой-нибудь древней балладе.
И, может статься, так и не удастся найти библиотеку. Может статься, здесь только та часть Кос-Ореди, где ее нет и быть не может. Кранцингар посмотрел на свою спутницу. Женщина показалась ему достаточно разумной, значит ей это не могло не прийти в голову. Она молчала. Впрочем, как помнил Кранцингар, ее запугивали в ту самую минуту, когда бездна разверзлась под их ногами. Женщина и тогда молчала.
- У тебя есть родственники?
Это был самый странный и самый неуместный вопрос, который только можно было услышать в данной ситуации.
- Что? – опешил Кранцингар.
- Этнографический интерес, - ответила женщина.
Это слово было Кранцингару непонятно, и он решил, что в языках иллуэнов ему нет аналога. Или же самой женщине оно неродное.
- Какой-какой?
- Изучаю принципиальные различия между людьми и бе… иллуэнами, - женщина выдержала паузу и призналась: - Мне страшно. Тишина сводит меня с ума.
Кранцингар пока не испытывал ничего подобного, но он и не был никогда особенно общителен и разговорчив. Вернее, в большинстве случаев ему не о чем было поговорить с окружающими. Впрочем, обезумевшая спутница его не устраивала, тем более, что могла еще пригодиться.
- Конечно, у меня есть семья. Не в зарослях же тумы21 меня нашли. У меня есть мать и сестра. Пара дюжин сестриных поклонников считаются? Ты?
В эту минуту ему вдруг стало любопытно: а как выглядит семья у людей? Вступают ли они в брак? Воспитывают ли детей? Или живут беспорядочным полубезумным стадом, как те, что попадают в Каллан?
- Я сирота, - сказала женщина. – Мой отец погиб на охоте еще до моего рождения, а мать двадцать лет назад убили, чтобы открыть путь.
Кранцингар обернулся и обнаружил, что женщина стоит, привалившись к стене и держась за горло, словно ей нечем дышать. Голос ее звучал неестественно, механически.
- Я все не могу отделаться от мысли, что ее кости где-то здесь.
Кранцингар окаменел, не представляя, что же делать. Не кидаться же утешать человека! В эту минуту спасение пришло, откуда не ждали: что-то хрустнуло под каблуком. Кранцингар посмотрел вниз. Пол коридора был усеян глиняными табличками.
- Помоги их собрать, - приказал Кранцингар.
* * *
Истерика прошла так же неожиданно, как и наступила. Агнесса, обычно ничем таким не страдающая, предпочла списать ее на общее дурное влияние этого места.
