В сумерках черных
она заблудилась
и плачет росою,
пленница ночи.
Ф. Гарсиа Лорка
- Знаешь, русские полетели в Космос, - сказал Генри Мрак, качнувшись на стуле.
- Да. Лет сорок назад.
- Земля вращается вокруг Солнца.
- Мне в школе рассказывали.
- Дочка Белой Королевы ушла из дома…
Доминикь наконец поднял голову, но особого воодушевления изображать не стал. Ему не нравилась Белая Королева, и всяческие новости, с ней связанные, были чреваты неприятностями. Впрочем, Белая Королева никому не нравилась.
- Куда? – спросил Доминикь.
- Кажется, в Нью-Йорк. Утащила у матери зеркало и сбежала. Где она сейчас, никто не знает, - Мрак пожал костлявыми плечами.
Доминикь осторожно закрыл книгу, используя в качестве закладки выцветшую ленту.
- Мне пора.
Генри задрал голову и посмотрел на своего подчиненного особенным взглядом, специально предназначенным для подобных случаев. Он сразу же превратился в очаровательного старичка – чьего-то доброго дедушку. Голубые глаза блеснули за стеклами стареньких очков-лекторов в тонкой медной оправе. Впрочем, это и в лучшие годы, пока Доминикь еще не успел изучить старика, не срабатывало. Доминикь бросил книгу в саквояж и щелкнул замком.
- Это не просьба, мальчик мой.
Генри снял очки, вытащил из кармана платок и принялся деловито протирать стекла. Делал он это долго и обстоятельно, и Доминику оставалось только терпеливо ждать, пока старику это не надоест. Сев обратно на высокий табурет у стойки, Доминикь сплел пальцы. Наконец Генри водрузил очки на нос.
- Ее Величество хочет, чтобы ты разыскал девочку и вернул домой. Взамен…
Доминикь поднял руку в упреждающем жесте.
- Предпочитаю ничего не брать у Королев. Ни у Белой, ни у Красной. Если вы захотите, Генри, я разыщу девочку. И все.
- Белая Королева знает один из способов разыскать Гарриббальдди, - сказал тихо Мрак.
Накинув на плече темно-серое осеннее пальто, Доминикь поднял свой саквояж.
- Как зовут дочь Белой Королевы?
- Фобия.
- М-да… - Доминикь покачал головой. – Я должен был догадаться. Я отправлюсь в Нью-Йорк.
Открыв разнообразия ради дверь в подсобку, он шагнул на пыльную мостовую. Доминикь затруднялся сказать, был ли это Нью-Йорк. И был ли это город, знакомый его жителям и туристам. И был ли это город вообще. За Домиником давно уже тянулся легкий шлейф безумия, преображающий мир.
Доминикь заглянул в Старбакс и взял навынос стаканчик горького, как хина, кофе. После затхлости магазина Генри Мрака с извечным запахом чая, пыли и старости, требовался глоток свежего воздуха, или хотя бы кофе. Пошел дождь, забарабанил по тусклому серому асфальту. Скомкав опустивший стаканчик и кинув его в урну, Доминикь пошел вниз по улице.
Ночь окрашивала город в неестественные фосфоресцирующие краски, декорировала стены неоновыми рекламами и маскировала темнотой всяческие уродства. Благопристойная красота и мерзость менялись местами. С высоты птичьего полета города ночами казались россыпью углей в топке. А вот на его улицах Доминикь ощущал себя потерянным. Обойдя противусолонь старый кинотеатр (для этого пришлось идти через весь квартал и еще – грязными дворами), он нырнул в гостеприимно распахнутый зев. На экране показывали «Танцующих под дождем», и Джин Келли как раз исполнял свой знаменитый танец, разбрызгивая воду. Заняв место в последнем ряду, Доминикь тихо спросил:
- Здесь не появлялась девушка по имени Фобия?
Хозяин «Юпитера» был натуральный гоблин, и надо еще посмотреть, в какой степени это была метафора. Он обернулся – сухой коротышка-старичок, чем-то похожий на Генри Мрака – и протянул банку с эмблемой кинотеатра, наполовину заполненную поп-корном.
- Здесь, это в «Юпитере» или в городе?
Голос у него был скрипучий, но не слишком противный. Он напоминал чем-то стук каблуков по каменной мостовой.
- Фобия, Чарли, - сказал Доминикь. – Если она появлялась, ты ее точно не пропустил.
Старый гоблин закинул ноги на спинку кресла и задумчиво пожевал губами. Закинул в рот горсть поп-корна.
- Нет, не видел ее. Но Нью-Йорк большой город, и она могла воспользоваться любым другим перекрестком. Вон, возьми хоть сосисочника в Центральном парке.
Доминикь подался вперед.
- Она воспользовалась зеркалом..
Чарли отшатнулся. Потом столь же быстро успокоился.
- Сперла, значит, у мамаши… Тогда она могла вообще сюда не добраться.
Доминикь протянул руку и набрал полную горсть поп-корна. Соленый. Лучше бы с карамелью.
- Почему? – спросил он.
- А что тебе известно о зеркале Белой Королевы? – спросил в свою очередь Чарли.
Доминикь пожал плечами.
- Оно… - Чарли нахмурился. – Нельзя сказать, что кривое. Оно особенное. Это зеркало исполняет желания.
- Прямо как в сказке, - хмыкнул Доминикь.
- Вовсе нет. Оно исполняет желания, как само того хочет. И какие хочет. И в конечном итоге все выходит боком. Многие люди потерялись прежде, чем Белая Королева убрала его в свою сокровищницу. Вообще-то тебе лучше поговорить с зеркальщиками.
- Мне нужно всего лишь найти девушку.
- Если она воспользовалась зеркалом, - качнул головой Чарли, - «всего лишь» ты не обойдешься.
Старик вытащил из-за отворота рукава своей светло-голубой рубашки небольшую карточку. Доминикь уже достаточно на такие насмотрелся. На этой конкретной значилось: «Магазин «Этрусское зеркало». Примем вас в любое время».
- Несмотря на всю ненадежность, у них отбоя нет от клиентов, - сказал Чарли. – Они хотели купить то зеркало у Белой Королевы. Не вышло. И тем не менее, они знают о зеркалах все.
В этом «они» чудилось что-то неприятное, ядовитое. Захотелось курить. Доминикь потянулся к карману, а потом вспомнил, что окончательно бросил в тридцать девятом. Тогда он вытащил баночку мятных леденцов.
- Кто – они?
Старый гоблин сощурился. «Танцующие под дождем» закончились, в будке киномеханика за спиной Доминика что-то щелкнуло, и на экран полилась увертюра «Больших гонок». Доминикь предложил леденец Чарли.
Ответа на поставленный вопрос он так и не услышал. Старый гоблин катал за щекой мятную конфету и задумчиво смотрел на экран. Тогда Доминикь откинулся на спинку кресла и тоже стал смотреть. На экране начиналась гонка от Нью-Йорка до Парижа.
Здесь было страшно. Не то игрушечное «страшно», которое Фобия пыталась изобразить дома. Все по-настоящему. Дрожали колени, и предательский холодок ходил по спине.
Фобии здесь очень нравилось. Гораздо лучше, чем дома в окружении мраморно-белых стен. Здесь были кругом зеркала, отражающие странно переменчивый мир. Отражали они и Фобию, сидящую, вытянув ноги в полосатых серо-фиолетовых чулках. Сейчас неплохо бы было выпить чашечку чая. С плюшками. С такими пышными, обсыпанными сахарной пудрами и корицей плюшками, которые пекла по четвергам Эллис. Она называла их: «мои сновиденческие плюшки». Королева Гибберишь*, конечно же, терпеть Эллис не могла, но плюшки…
Потом Фобия подумала, что это не дело – в таком страшном месте думать о плюшках. Тогда она подтянула острые колени к подбородку и принялась бояться.
Зеркальщики – Доминика это ничуть не удивило – содержали небольшой китайский ресторанчик под названием Тин Лун*. И в этом, и в том мире люди часто заняты не тем, чем, казалось бы, должны. Кормили здесь неплохо, хотя Доминикь никогда не был поклонником китайской кухни. Главное, здесь подавали ядовито-острый карри, от которого тарелка начинала таять, а вилка окислялась. И неплохую лапшу с чернильными грибами, наводящими, впрочем, на неприятные мысли. Минут семь Доминикь сражался с палочками, а потом попросил принести нормальные приборы. Тогда из-за соседнего столика поднялась женщина, склонилась над ним и элегантно подцепила палочками лапшу. Она походила на китаянку, эта женщина. По крайней мере, у нее были гладкие черные волосы и китайское шелковое платье.
- Я не ошибусь, если скажу, что ты принадлежишь нам. Так или иначе, - сказала женщина, присаживаясь за стол.
На самом деле она была одним из худших существ, когда либо выдуманных человеком. Она исполняла желания. Только те, которые хотела и так, как хотела.
- Меня зовут Доминикь, - сказал Доминикь.
- И ты так спокойно об этом говоришь?
- Это всего лишь имя.
Женщина рассмеялась. Доминику захотелось курить.
- Так с чем ты пожаловал, Доминикь? – отсмеявшись, спросила женщина.
- Ты не представилась, - заметил Доминикь, разламывая печенье счастья. Бумажки с предсказанием внутри не оказалось. Тогда он поднял голову.
На красивом лице женщины отразились эмоции исключительно омерзительные. Потом она все же сказала:
- Май.
- Я ищу зеркало Белой Королевы.
- Мы его не делали.
На лице «китаянки» отразился испуг. Доминику это зеркало окончательно разонравилось.
- Я знаю. Но мне нужно его разыскать. И девушку, которая им воспользовалась.
Май вытащила трубку, бережно обернутую куском шелка, и шелковый кисет и закурила. В лицо Доминику ударил сладковатый дым.
- М-м-м… - протянула женщина. – Мы хотели купить это зеркало. Оно – истинное произведение искусства. Белая Королева нам отказала. А теперь просто потеряла его.
«Китаянка» рассмеялась, звонко и неприятно, и внезапно оборвала смех.
- Я знаю, кто сделал это зеркало. Ему должно быть известно, как им пользоваться, и как его отыскать.
- И?
- Ты знаешь правила, - сладко улыбнулась Май. – Чтобы что-то получить, надо что-то отдать взамен. Эти правила были установлены, когда вы еще жили в пещерах и носили шкуры. Для вашей же защиты.
Доминикь вытащил из кармана баночку леденцов. Здесь были мятные, барбарисовые, земляничные, дюшес, конфеты со вкусом тропических фруктов, которые он терпеть не мог. Он выбрал апельсиновую и закинул в рот.
- Такие, как ты, никогда ничего не теряют. Или думают, что не теряют. Назови имя, я впоследствии окажу тебе услугу.
- Какой забавный старичок… - Май выпустила дым прямо ему в лицо. – Думаешь, сможешь однажды быть мне полезным? М-м-м… Что ж, не исключено. Но лучше бы тебе помнить свое обещание.
Она ловко выбила трубку об угол стола.
- Лондон. Софистикейтед стрит, 10.
Доминикь поднялся, поклонился и вышел. Глотнул холодный и влажный осенний воздух с привкусом городского смога и, как не странно, сжигаемых листьев. Он был изрядно напуган. «Китаянка» Май слишком сильно напоминала ему одну особу, жившую на маленьком острове в Карибском бассейне.
Подняв ворот пальто, он пошел вверх по улице.
Бояться Фобии наскучило довольно быстро. Она в принципе не могла сидеть на одном месте более пяти минут. Фобия вскочила на ноги, попрыгала немного, чтобы размяться, отряхнула платье от мелкой блестящей крошки. Потом она решила пройти и оглядеться. Местечко оказалось совсем небольшое – квадрат шагов в десять-пятнадцать, сплошь из зеркал. Они – эти кривые зеркала – многократно увеличивали и искажали пространство. В них чудились если не целые вселенные, то небольшие планетарные системы, притом обитаемые.
Вообще-то Фобия хотела попасть в Нью-Йорк. Она много про него слышала. Вернее, она много раз слышала это слово «Нью-Йорк». От той же Элис, например. Элис вообще много где путешествовала, и как Королеве ей не нужны были Перекрестки. Фобия так не умела, пока.
В общем, она планировала оказаться в Нью-Йорке, где-нибудь с Центральном парке в окружении лоточников и белок. Правда существование белок в Центральном парке Фобия ставила под сомнение. Она их вообще никогда не видела.
Вместо Нью-Йорка – с белками или без – она оказалась в этом странном зеркальном месте, где с первого взгляда было жутко страшно, а на поверку – скучно.
Фобия скорчила рожу. Ее многочисленные отражения сделали то же самое. У них у всех вышло гораздо лучше, и это Фобию уязвило. Она немного побила стены ногами, обутыми в симпатичные ботиночки на платформе. Зеркала оказались небьющиеся. Тогда Фобия немножечко покричала. Это не повлекло за собой ровным счетом ничего особенного, да и вообще ничего, но ей стало повеселее. Потом Фобия еще немного попрыгала. Потом села на пол, подтянула колени к груди, обняла их и заплакала.
Чтобы попасть на Софистикейтед стрит, нужно было свернуть с Флит-стрит прямо за домом, по весьма достоверной легенде принадлежавшим одному известному брадобрею. Улицу эту – темную и негостеприимную – находили только те, кто знал дорогу и собственную цель. Ну и те, кому просто не повезло свернуть с Флит-стрит и оказаться в совсем ином Лондоне. В самом конце узкой, извивающейся, как червяк, улицы, на которой кроме заколоченных окон и мусорных баков ничего не было, располагался маленький игрушечный магазин. К удивлению Доминика перекрестком он не был, при всем том, что место было явно неправильное. Над входом горела газовая лампа в запылившемся матовом абажуре. В стене слева от изящной двери кто-то проделал двадцать отверстий в виде монограммы королевы Виктории, и это отдавало дешевой цитатой. Доминикь ковырнул стену, и на ладонь ему выпала сплющенная серебряная пуля. Доминикь толкнул дверь и оказался в помещении, похожем на магазинчик Генри Мрака. И на все маленькие дряхлые магазинчики мира. Этот, правда, был страшен: со всех полок глядели на настороженного посетителя неподвижными стеклянными глазами всевозможные игрушки. Девушку за стойкой он первоначально тоже принял за куклу: у нее было лицо сердечком, золотистые кудрявые волосы, локонами ложащиеся на плечи и большие лучистые карие глаза. И прелестный коралловый ротик, сложившийся в озорную улыбку.
- А вы знаете, - сказала «кукла» по-французски, - что у слова sophisticated* два значения?
- Я не слишком хорошо знаю английский язык, - сказал Доминикь.
Девушка рассмеялась негромко.
- С чем пожаловали, мсье? У нас не часто бывают посетители.
- Магазин неудачно расположен? – предположил Доминикь.
- Ну, раньше он был ближе к Флит-стрит, - девушка нахмурилась. – Или это Флит-стрит была с другой стороны? Так что вы ищите?
- Кукольного мастера Люнге, - сказал Доминикь.
Выражение лица девушки сменилось мгновенно. Она побледнела, в глазах промелькнул нешуточный испуг.
- Он умер. К счастью, - сухо сказала девушка-кукла. – Если это все…
- В таком случая я должен поговорить с его наследниками, - Доминикь оперся на стойку и посмотрел на девушку сверху вниз. – Mademoiselle, уверяю, это очень важно.
Хорошенькая продавщица была человеком, а таким угрожать проще всего. Сколь бы Доминику это не претило, периодически приходилось прибегать к угрозам. Он воспользовался преимуществом своего роста, и тем, как убедительно звучит порой его голос. Девушка вздохнула с определенной долей обреченности и крикнула, приоткрыв дверь в подсобку:
- Габриэль!
Послышались мягкие осторожные шаги. Дверь распахнулась. Габриэль оказался невысоким молодым человеком, столь же кукольно-красивым, с довольно длинными светлыми волосами. В руках он держал иглу с продетой в нее бежевой нитью и сердитого трехлапого медведя, а в зубах зажал дужку очков. Глаза были пронзительно синие. Положив медведя на прилавок, юноша (очень странный юноша, от которого по коже Доминика отчего-то прошел холодок) водрузил очки на нос и протянул руку.
- Габриэль Джошуа.
- Доминикь, - Доминикь едва коснулся мягких, теплых как воск пальце. – Это ваш магазин?
- Я вас знаю, - улыбнулся Габриэль. – Вы работаете на Генри Мрака. Расслабься, Клара, он не опасен.
она заблудилась
и плачет росою,
пленница ночи.
Ф. Гарсиа Лорка
- Знаешь, русские полетели в Космос, - сказал Генри Мрак, качнувшись на стуле.
- Да. Лет сорок назад.
- Земля вращается вокруг Солнца.
- Мне в школе рассказывали.
- Дочка Белой Королевы ушла из дома…
Доминикь наконец поднял голову, но особого воодушевления изображать не стал. Ему не нравилась Белая Королева, и всяческие новости, с ней связанные, были чреваты неприятностями. Впрочем, Белая Королева никому не нравилась.
- Куда? – спросил Доминикь.
- Кажется, в Нью-Йорк. Утащила у матери зеркало и сбежала. Где она сейчас, никто не знает, - Мрак пожал костлявыми плечами.
Доминикь осторожно закрыл книгу, используя в качестве закладки выцветшую ленту.
- Мне пора.
Генри задрал голову и посмотрел на своего подчиненного особенным взглядом, специально предназначенным для подобных случаев. Он сразу же превратился в очаровательного старичка – чьего-то доброго дедушку. Голубые глаза блеснули за стеклами стареньких очков-лекторов в тонкой медной оправе. Впрочем, это и в лучшие годы, пока Доминикь еще не успел изучить старика, не срабатывало. Доминикь бросил книгу в саквояж и щелкнул замком.
- Это не просьба, мальчик мой.
Генри снял очки, вытащил из кармана платок и принялся деловито протирать стекла. Делал он это долго и обстоятельно, и Доминику оставалось только терпеливо ждать, пока старику это не надоест. Сев обратно на высокий табурет у стойки, Доминикь сплел пальцы. Наконец Генри водрузил очки на нос.
- Ее Величество хочет, чтобы ты разыскал девочку и вернул домой. Взамен…
Доминикь поднял руку в упреждающем жесте.
- Предпочитаю ничего не брать у Королев. Ни у Белой, ни у Красной. Если вы захотите, Генри, я разыщу девочку. И все.
- Белая Королева знает один из способов разыскать Гарриббальдди, - сказал тихо Мрак.
Накинув на плече темно-серое осеннее пальто, Доминикь поднял свой саквояж.
- Как зовут дочь Белой Королевы?
- Фобия.
- М-да… - Доминикь покачал головой. – Я должен был догадаться. Я отправлюсь в Нью-Йорк.
Открыв разнообразия ради дверь в подсобку, он шагнул на пыльную мостовую. Доминикь затруднялся сказать, был ли это Нью-Йорк. И был ли это город, знакомый его жителям и туристам. И был ли это город вообще. За Домиником давно уже тянулся легкий шлейф безумия, преображающий мир.
Доминикь заглянул в Старбакс и взял навынос стаканчик горького, как хина, кофе. После затхлости магазина Генри Мрака с извечным запахом чая, пыли и старости, требовался глоток свежего воздуха, или хотя бы кофе. Пошел дождь, забарабанил по тусклому серому асфальту. Скомкав опустивший стаканчик и кинув его в урну, Доминикь пошел вниз по улице.
Ночь окрашивала город в неестественные фосфоресцирующие краски, декорировала стены неоновыми рекламами и маскировала темнотой всяческие уродства. Благопристойная красота и мерзость менялись местами. С высоты птичьего полета города ночами казались россыпью углей в топке. А вот на его улицах Доминикь ощущал себя потерянным. Обойдя противусолонь старый кинотеатр (для этого пришлось идти через весь квартал и еще – грязными дворами), он нырнул в гостеприимно распахнутый зев. На экране показывали «Танцующих под дождем», и Джин Келли как раз исполнял свой знаменитый танец, разбрызгивая воду. Заняв место в последнем ряду, Доминикь тихо спросил:
- Здесь не появлялась девушка по имени Фобия?
Хозяин «Юпитера» был натуральный гоблин, и надо еще посмотреть, в какой степени это была метафора. Он обернулся – сухой коротышка-старичок, чем-то похожий на Генри Мрака – и протянул банку с эмблемой кинотеатра, наполовину заполненную поп-корном.
- Здесь, это в «Юпитере» или в городе?
Голос у него был скрипучий, но не слишком противный. Он напоминал чем-то стук каблуков по каменной мостовой.
- Фобия, Чарли, - сказал Доминикь. – Если она появлялась, ты ее точно не пропустил.
Старый гоблин закинул ноги на спинку кресла и задумчиво пожевал губами. Закинул в рот горсть поп-корна.
- Нет, не видел ее. Но Нью-Йорк большой город, и она могла воспользоваться любым другим перекрестком. Вон, возьми хоть сосисочника в Центральном парке.
Доминикь подался вперед.
- Она воспользовалась зеркалом..
Чарли отшатнулся. Потом столь же быстро успокоился.
- Сперла, значит, у мамаши… Тогда она могла вообще сюда не добраться.
Доминикь протянул руку и набрал полную горсть поп-корна. Соленый. Лучше бы с карамелью.
- Почему? – спросил он.
- А что тебе известно о зеркале Белой Королевы? – спросил в свою очередь Чарли.
Доминикь пожал плечами.
- Оно… - Чарли нахмурился. – Нельзя сказать, что кривое. Оно особенное. Это зеркало исполняет желания.
- Прямо как в сказке, - хмыкнул Доминикь.
- Вовсе нет. Оно исполняет желания, как само того хочет. И какие хочет. И в конечном итоге все выходит боком. Многие люди потерялись прежде, чем Белая Королева убрала его в свою сокровищницу. Вообще-то тебе лучше поговорить с зеркальщиками.
- Мне нужно всего лишь найти девушку.
- Если она воспользовалась зеркалом, - качнул головой Чарли, - «всего лишь» ты не обойдешься.
Старик вытащил из-за отворота рукава своей светло-голубой рубашки небольшую карточку. Доминикь уже достаточно на такие насмотрелся. На этой конкретной значилось: «Магазин «Этрусское зеркало». Примем вас в любое время».
- Несмотря на всю ненадежность, у них отбоя нет от клиентов, - сказал Чарли. – Они хотели купить то зеркало у Белой Королевы. Не вышло. И тем не менее, они знают о зеркалах все.
В этом «они» чудилось что-то неприятное, ядовитое. Захотелось курить. Доминикь потянулся к карману, а потом вспомнил, что окончательно бросил в тридцать девятом. Тогда он вытащил баночку мятных леденцов.
- Кто – они?
Старый гоблин сощурился. «Танцующие под дождем» закончились, в будке киномеханика за спиной Доминика что-то щелкнуло, и на экран полилась увертюра «Больших гонок». Доминикь предложил леденец Чарли.
Ответа на поставленный вопрос он так и не услышал. Старый гоблин катал за щекой мятную конфету и задумчиво смотрел на экран. Тогда Доминикь откинулся на спинку кресла и тоже стал смотреть. На экране начиналась гонка от Нью-Йорка до Парижа.
Здесь было страшно. Не то игрушечное «страшно», которое Фобия пыталась изобразить дома. Все по-настоящему. Дрожали колени, и предательский холодок ходил по спине.
Фобии здесь очень нравилось. Гораздо лучше, чем дома в окружении мраморно-белых стен. Здесь были кругом зеркала, отражающие странно переменчивый мир. Отражали они и Фобию, сидящую, вытянув ноги в полосатых серо-фиолетовых чулках. Сейчас неплохо бы было выпить чашечку чая. С плюшками. С такими пышными, обсыпанными сахарной пудрами и корицей плюшками, которые пекла по четвергам Эллис. Она называла их: «мои сновиденческие плюшки». Королева Гибберишь*, конечно же, терпеть Эллис не могла, но плюшки…
Потом Фобия подумала, что это не дело – в таком страшном месте думать о плюшках. Тогда она подтянула острые колени к подбородку и принялась бояться.
Зеркальщики – Доминика это ничуть не удивило – содержали небольшой китайский ресторанчик под названием Тин Лун*. И в этом, и в том мире люди часто заняты не тем, чем, казалось бы, должны. Кормили здесь неплохо, хотя Доминикь никогда не был поклонником китайской кухни. Главное, здесь подавали ядовито-острый карри, от которого тарелка начинала таять, а вилка окислялась. И неплохую лапшу с чернильными грибами, наводящими, впрочем, на неприятные мысли. Минут семь Доминикь сражался с палочками, а потом попросил принести нормальные приборы. Тогда из-за соседнего столика поднялась женщина, склонилась над ним и элегантно подцепила палочками лапшу. Она походила на китаянку, эта женщина. По крайней мере, у нее были гладкие черные волосы и китайское шелковое платье.
- Я не ошибусь, если скажу, что ты принадлежишь нам. Так или иначе, - сказала женщина, присаживаясь за стол.
На самом деле она была одним из худших существ, когда либо выдуманных человеком. Она исполняла желания. Только те, которые хотела и так, как хотела.
- Меня зовут Доминикь, - сказал Доминикь.
- И ты так спокойно об этом говоришь?
- Это всего лишь имя.
Женщина рассмеялась. Доминику захотелось курить.
- Так с чем ты пожаловал, Доминикь? – отсмеявшись, спросила женщина.
- Ты не представилась, - заметил Доминикь, разламывая печенье счастья. Бумажки с предсказанием внутри не оказалось. Тогда он поднял голову.
На красивом лице женщины отразились эмоции исключительно омерзительные. Потом она все же сказала:
- Май.
- Я ищу зеркало Белой Королевы.
- Мы его не делали.
На лице «китаянки» отразился испуг. Доминику это зеркало окончательно разонравилось.
- Я знаю. Но мне нужно его разыскать. И девушку, которая им воспользовалась.
Май вытащила трубку, бережно обернутую куском шелка, и шелковый кисет и закурила. В лицо Доминику ударил сладковатый дым.
- М-м-м… - протянула женщина. – Мы хотели купить это зеркало. Оно – истинное произведение искусства. Белая Королева нам отказала. А теперь просто потеряла его.
«Китаянка» рассмеялась, звонко и неприятно, и внезапно оборвала смех.
- Я знаю, кто сделал это зеркало. Ему должно быть известно, как им пользоваться, и как его отыскать.
- И?
- Ты знаешь правила, - сладко улыбнулась Май. – Чтобы что-то получить, надо что-то отдать взамен. Эти правила были установлены, когда вы еще жили в пещерах и носили шкуры. Для вашей же защиты.
Доминикь вытащил из кармана баночку леденцов. Здесь были мятные, барбарисовые, земляничные, дюшес, конфеты со вкусом тропических фруктов, которые он терпеть не мог. Он выбрал апельсиновую и закинул в рот.
- Такие, как ты, никогда ничего не теряют. Или думают, что не теряют. Назови имя, я впоследствии окажу тебе услугу.
- Какой забавный старичок… - Май выпустила дым прямо ему в лицо. – Думаешь, сможешь однажды быть мне полезным? М-м-м… Что ж, не исключено. Но лучше бы тебе помнить свое обещание.
Она ловко выбила трубку об угол стола.
- Лондон. Софистикейтед стрит, 10.
Доминикь поднялся, поклонился и вышел. Глотнул холодный и влажный осенний воздух с привкусом городского смога и, как не странно, сжигаемых листьев. Он был изрядно напуган. «Китаянка» Май слишком сильно напоминала ему одну особу, жившую на маленьком острове в Карибском бассейне.
Подняв ворот пальто, он пошел вверх по улице.
Бояться Фобии наскучило довольно быстро. Она в принципе не могла сидеть на одном месте более пяти минут. Фобия вскочила на ноги, попрыгала немного, чтобы размяться, отряхнула платье от мелкой блестящей крошки. Потом она решила пройти и оглядеться. Местечко оказалось совсем небольшое – квадрат шагов в десять-пятнадцать, сплошь из зеркал. Они – эти кривые зеркала – многократно увеличивали и искажали пространство. В них чудились если не целые вселенные, то небольшие планетарные системы, притом обитаемые.
Вообще-то Фобия хотела попасть в Нью-Йорк. Она много про него слышала. Вернее, она много раз слышала это слово «Нью-Йорк». От той же Элис, например. Элис вообще много где путешествовала, и как Королеве ей не нужны были Перекрестки. Фобия так не умела, пока.
В общем, она планировала оказаться в Нью-Йорке, где-нибудь с Центральном парке в окружении лоточников и белок. Правда существование белок в Центральном парке Фобия ставила под сомнение. Она их вообще никогда не видела.
Вместо Нью-Йорка – с белками или без – она оказалась в этом странном зеркальном месте, где с первого взгляда было жутко страшно, а на поверку – скучно.
Фобия скорчила рожу. Ее многочисленные отражения сделали то же самое. У них у всех вышло гораздо лучше, и это Фобию уязвило. Она немного побила стены ногами, обутыми в симпатичные ботиночки на платформе. Зеркала оказались небьющиеся. Тогда Фобия немножечко покричала. Это не повлекло за собой ровным счетом ничего особенного, да и вообще ничего, но ей стало повеселее. Потом Фобия еще немного попрыгала. Потом села на пол, подтянула колени к груди, обняла их и заплакала.
Чтобы попасть на Софистикейтед стрит, нужно было свернуть с Флит-стрит прямо за домом, по весьма достоверной легенде принадлежавшим одному известному брадобрею. Улицу эту – темную и негостеприимную – находили только те, кто знал дорогу и собственную цель. Ну и те, кому просто не повезло свернуть с Флит-стрит и оказаться в совсем ином Лондоне. В самом конце узкой, извивающейся, как червяк, улицы, на которой кроме заколоченных окон и мусорных баков ничего не было, располагался маленький игрушечный магазин. К удивлению Доминика перекрестком он не был, при всем том, что место было явно неправильное. Над входом горела газовая лампа в запылившемся матовом абажуре. В стене слева от изящной двери кто-то проделал двадцать отверстий в виде монограммы королевы Виктории, и это отдавало дешевой цитатой. Доминикь ковырнул стену, и на ладонь ему выпала сплющенная серебряная пуля. Доминикь толкнул дверь и оказался в помещении, похожем на магазинчик Генри Мрака. И на все маленькие дряхлые магазинчики мира. Этот, правда, был страшен: со всех полок глядели на настороженного посетителя неподвижными стеклянными глазами всевозможные игрушки. Девушку за стойкой он первоначально тоже принял за куклу: у нее было лицо сердечком, золотистые кудрявые волосы, локонами ложащиеся на плечи и большие лучистые карие глаза. И прелестный коралловый ротик, сложившийся в озорную улыбку.
- А вы знаете, - сказала «кукла» по-французски, - что у слова sophisticated* два значения?
- Я не слишком хорошо знаю английский язык, - сказал Доминикь.
Девушка рассмеялась негромко.
- С чем пожаловали, мсье? У нас не часто бывают посетители.
- Магазин неудачно расположен? – предположил Доминикь.
- Ну, раньше он был ближе к Флит-стрит, - девушка нахмурилась. – Или это Флит-стрит была с другой стороны? Так что вы ищите?
- Кукольного мастера Люнге, - сказал Доминикь.
Выражение лица девушки сменилось мгновенно. Она побледнела, в глазах промелькнул нешуточный испуг.
- Он умер. К счастью, - сухо сказала девушка-кукла. – Если это все…
- В таком случая я должен поговорить с его наследниками, - Доминикь оперся на стойку и посмотрел на девушку сверху вниз. – Mademoiselle, уверяю, это очень важно.
Хорошенькая продавщица была человеком, а таким угрожать проще всего. Сколь бы Доминику это не претило, периодически приходилось прибегать к угрозам. Он воспользовался преимуществом своего роста, и тем, как убедительно звучит порой его голос. Девушка вздохнула с определенной долей обреченности и крикнула, приоткрыв дверь в подсобку:
- Габриэль!
Послышались мягкие осторожные шаги. Дверь распахнулась. Габриэль оказался невысоким молодым человеком, столь же кукольно-красивым, с довольно длинными светлыми волосами. В руках он держал иглу с продетой в нее бежевой нитью и сердитого трехлапого медведя, а в зубах зажал дужку очков. Глаза были пронзительно синие. Положив медведя на прилавок, юноша (очень странный юноша, от которого по коже Доминика отчего-то прошел холодок) водрузил очки на нос и протянул руку.
- Габриэль Джошуа.
- Доминикь, - Доминикь едва коснулся мягких, теплых как воск пальце. – Это ваш магазин?
- Я вас знаю, - улыбнулся Габриэль. – Вы работаете на Генри Мрака. Расслабься, Клара, он не опасен.
