Выпивохи

- Как только можно носить эту убогую одежду! – сетовала Бабочка не умолкая. – А эти ужасные волосы? Неужели она не может сделать приличную прическу? А ногти? Ты только посмотри, что у нее с руками! Порезы и мозоли! А эта обувь! Фу!
       - Ты еще помнишь своё обещание? – спросил лис, когда они спустились наконец к городу. От всех искусов и соблазнов их теперь отделял только ручей.
       - Возьми меня на руки, - велела Бабочка. – Не хочу замочить ноги.
       - Это даже не твои ноги, - вздохнул Кицусаномару, покорно закидывая ее на плечо вниз головой. Возможно, это было не совсем то, что красавица имела в виду, но формально лис исполнил ее требование. А потакать ей слишком не следовало.
       Бабочка колотила его по спине, пока лис не сбросил ее на траву и не указал на городок.
       - Вон твои лавки, кондитерские и прочие нелепые заведения. Где жбан?
       - Фу-фу-фу, - отозвалась Бабочка, поднимаясь на ноги. Отряхнувшись от листьев, она вновь подошла к нему вплотную. – Я ведь сказала: сперва я приоденусь, сделаю себе новую прическу и поем вкусного, а уж потом мы поговорим о жбане.
       - Не сделай главное лишнего, - попросил Кицусаномару.
       - Да тебя никак волнует судьба этой смертной? – сощурилась Бабочка. – Неужели ты презрел все законы своего рода и сделал ее своей любовницей? Как ты низко пал!
       - Матушка считает, что мы ей обязаны, - резко ответил лис. – И все, что меня сейчас волнует, это жбан Выпивох.
       Продолжая гадко и многозначительно хихикать, Бабочка отправилась в город и тотчас же ударилась во все тяжкие, словно сладкоежка после долгого поста. Собственно, так оно и было. Первым делом она направилась в парикмахерскую, весьма резко обошлась с тамошними работницами, и заставила их раз за разом переделывать свою работу. Нацуко, вроде бы, и без того в городе недолюбливали, а после такого, наверное, и вовсе станут считать отвратительным чудовищем. Как не был лис обычно безразличен к делам смертных, но в этот раз расплатился настоящим золотом, и в парикмахерской, и в магазине, где Бабочка перемерила множество платьев, пока не остановилась на дорогом лазоревом шелке, и в кондитерской, где она вдосталь наелась мороженного. Покончив с этим, Бабочка приняла самую соблазнительную позу и принялась постреливать по сторонам глазами, выискивая себе жертву. Кицусаномару понял, что если сейчас не пресечь это, призрачную красавицу уже не остановишь.
       - Ты обещала сказать, где жбан, - напомнил он.
       - Какой же ты зануда, Сано-ка, - надулась Бабочка.
       - Ты исполнила все, что хотела, - напомнил лис. – Ты чудесно выглядишь, и сладостей съела столько, что в тебя едва влезло. Выполняй теперь свое обещание.
       - Я выполнила вовсе не все, что хотела, - томно сказала Бабочка, провожая влажным взором молодого полицейского. Поймав ее взгляд, мужчина отчаянно покраснел. Что ж, Бабочка жила в те времена, когда женщины носили по семь слоев ткани, скрывая свои соблазнительные прелести, и взгляды их тогда говорили о многом. – Дай мне час, а лучше два. Встретимся у ручья.
       Она поднялась, грациозная и изысканная, какой смертной девчонке никогда не быть. Кицусаномару едва успел поймать ее за запястье и стиснул так, что невозможно было вырваться.
       - Ты делаешь мне больно! – прошипела Бабочка. – Если не отпустишь, я закричу.
       - Понимаешь ли ты, как близко стоишь к превращению в беса? – тихо спросил оборотень. – Ты используешь тело этой девушки вопреки ее воле. Ты собираешься сейчас сделать нечто весьма предосудительное. И в конце концов, ты злишь меня. Если состоится суд над тобой за подобное поведение, и Небожители спросят мое мнение, неужели же я буду свидетельствовать в твою пользу?
       - Ладно, ладно, уговорил, - насупилась Бабочка. – Я сделаю, как ты хочешь. Взамен, раз уж ты считаешь, что тот мужчина не во вкусе этой глупой смертной, ты станешь моим любовником. Едва ли она станет возражать.
       - Хорошо, - ответил Кицусаномару. – Раз уж ты так настаиваешь. Где жбан?
       - Следуй за мной, - велела Бабочка.
       Вернулись они в итоге к тому самому месту, с которого и начали: к величественному Лисьему Патриарху. Опустившись на колени, Бабочка разгребла подушку палых игл и вытащила из норы среди корней сосны небольшой керамический жбан, оклеенный бумажными печатями.
       - Вот, что ты искал, Сано-ка.
       Кицусаномару взял у нее из рук жбан и взболтал его, прислушиваясь к приятному бульканью. Это и в самом деле было главное сокровище Выпивох. Лис вынул пробку и втянул носом чудесный аромат первоклассного сакэ, с которым ничто другое не сравниться.
       - Мы нашли его на кладбище, - сказала Бабочка, - после того, как вы четверо, мертвецки пьяные, разошлись, и решили вас проучить. Ты доволен, Сано-ка?
       Она подошла вплотную и обвила руками шею лиса. Хотя перед ним стояла смертная телом девушка, из глаз ее смотрел призрак, и запах от кожи исходил могильный. Тут уж ничего не поделаешь, чуткий нос ёкая не обманешь. Не то, чтобы Кицусаномару был против того, чтобы провести вечер-другой в приятной компании красавиц прошлого, однако сейчас он очень спешил. Это помимо того, что было нечто неправильное в самом объятье. Словно он испытывал по отношению к своей «спасительнице» какие-то угрызения совести. Тем не менее, он ответил на поцелуй.
       - Выпей со мной, - сказал он, отстраняясь.
       Бабочка лукаво улыбнулась.
       - Ой, хитрый лис. Ты ведь знаешь, Сано-ка, что я не могу пить из сосуда, опечатанного священными знаками.
       - Тогда, - сладко улыбнулся Кицусаномару, - выпей из моих ладоней.
       Он плеснул себе на руку сакэ, и незаметно для Бабочки нарисовал на тыльной стороне ладони пару магических знаков. Красавица и в самом деле не почувствовала подвоха, склонилась к нему и язычком коснулась кожи, прошлась по ладони нежными губами, втягивая в себя все вино до капли. Покачнулась, глаза ее закатились, и вся она обмякла и повалилась бы наземь, не подхвати ее лис. Дух Бабочки покинул чужое тело. Плеснув остатки сакэ в сторону кладбища, Кицусаномару велел:
       - Возвращайся на место и не смей покидать пределы святилища!
       Призрачная красавица издала душераздирающий вопль, но все же послушалась приказа. Лисы Нанто, что приятно было узнать, еще пользовались среди духов этой области заслуженным уважением и почтением. Кицусаномару поставил жбан на землю и сел, опуская Нацуко на траву. Она все еще была без сознания, и встречаться с ней лицом к лицу совсем не хотелось.
       
       
       * * *
       Будучи одержима игривым призраком, Рин все слышала, видела и ощущала, только поделать ничего не могла. Собственное тело не подчинялось ей, и Бабочка вытворяла все, что ей вздумается. Она меняла прическу, выбирала себе платье, издеваясь над продавщицами, а Рин с ужасом представляла, как же будет теперь смотреть горожанам в глаза. Бабочка объедалась сладостями, против чего Рин в общем-то и не возражала. Но когда Бабочка начала флиртовать… О, вот тут Рин пришла в настоящий ужас. Хотя, нет, в подлинный ужас она все же пришла, когда Бабочка согласилась пойти с оборотнем. С ним только обниматься не хватало. Затем Бабочка выпила сакэ, бесстыже облизывая солоноватую кожу лиса, после чего наступил провал в памяти. Лежа на траве – это чувствовалось по запаху – Рин с ужасом пыталась себе представить, что же было дальше. Наверное, и к лучшему, что она ничего не помнила.
       - Долго ты собираешься так лежать?
       Рин приоткрыла один глаз.
       - Ч-что произошло? – робко спросила она.
       - Бабочка переоценила свою хитрость и мое терпение, - спокойно ответил лис. – Ты можешь оставаться тут, конечно, а я отнесу жбан хозяевам.
       Он, зажав булькающий глиняный жбан подмышкой, начал спускаться по склону. Подскочив на ноги, Рин поспешила нагнать его, что нелегко было сделать в длинном и узком платье. Вкус у этой Бабочки был тот еще.
       - Подожди! Мне нужно знать!..
       - Ничего особенного не произошло, если ты об этом, - нехотя ответил лис, оборачиваясь. – Но на старое кладбище тебе лучше больше не ходить. Бабочка – мстительная особа, да и подруги у нее те еще ведьмы.
       Этот ответ Рин не удовлетворил. С другой стороны, если бы случилось нечто непоправимое, оборотень все равно бы ей не сказал. Или наоборот, использовал бы это как повод считать материн наказ свершенным и сбежал. Значит, ничего не было? На мгновение Рин даже расстроилась. Подумать только, у нее ведь был шанс избавиться от «должника», поступившись такой малостью.
       Добравшись до закусочной и обнаружив, что одной стены ее как не бывало, Рин напрочь позабыла обо всей истории с призраком. Она могла только стоять, открывая и закрывая рот, не в силах произнести ни слова. Те звуки, что вырывались, более всего походили на обрывки ругательств. Выскочившие из дома Бокка и Кокка по привычке бухнулись на колени, винясь при этом хором и на малознакомом Рин диалекте, так что она ни слова не поняла.
       - Забирайте ваш жбан и… и… убирайтесь! – выдавила она наконец.
       Братья клятвенно пообещали, что к утру все будет исправлено, и стена станет лучше прежнего, потом под мрачным взглядом Рин забрали жбан и своего третьего, буяна и медленно ретировались. Рин махнула рукой на все разрушения, на Кицусаномару, на всю ту бесовщину, что творилась сегодня, кое-как закрыла дверь, заперла кассу (пустую совершенно) и скрылась в спальне. Больше всего на свете ей хотелось как можно скорее избавиться от платья, смыть с себя неприятные ощущения, оставленные Бабочкой и избавиться от мерзкого лака на волосах. Кицусаномару, что необычно, не стал над ней подшучивать и предлагать всякие скабрезности. С самым задумчивым видом он сидел в гостиной перед домашним алтарем, и Рин наткнулась на него, когда шла из ванной.
       - Я иду спать, - объявила она.
       Лис хмыкнул неопределенно, а потом достал что-то из рукава и бросил ей. Рин поймала вещицу машинально и оглядела. Это был тонкий, как волос, браслет, сделанный из непонятного материала и украшенный нефритовым иероглифом. Линии казались Рин смутно знакомыми, но значение слова она не понимала.
       - Что это?
       - Защитит от духов вроде Бабочки. Не воображай себе ничего, в моем мире ты совершенно бессильна.
       - Вот и возвращался бы к матушке, - вздохнула Рин, отдавая назад браслет. – Так бы было лучше для нас обоих.
       Лис поймал ее за запястье, как тогда в кафе – Рин вспомнилось то прикосновение – и надел ей на руку браслет, после чего молча вышел. Это было – такая безумная мысль на мгновение – мило. Почти. Рин покачала головой и отправилась спать.
       Наутро стена и в самом деле была лучше прежнего. А трое здоровяков, попивая свое сакэ, поджидали ее на ступенях, громко обсуждая меню предстоящего завтрака. Рин покачала головой, попеняла себе за глупость и, вместо того, чтобы прогнать их, а за ними и Кицусаномару, опять устроившегося в углу, отправилась готовить тесто.