Часть вторая. Склеп
Портрет леди в синем платье
Корнуолл, 1948 год
Body’s blood in the breakwater
And a buries body’s beir
Buried bones in the breakwater
And bubble of the bravling weir
D. G. Rossetti
- А это портрет леди в синем кисти Джона Опи*. Вероятно, это одна из почтенных леди Лагросс, но время не донесло до нас ее имя.
- А это? – гостья бесцеремонно ткнула пальцем в огромный портрет амазонки на черном коне. Каштановые волосы красавицы, выбившись из-под шляпки, развевались по ветру, а платье было пронзительно-алым.
- Леди Аннабель, первая супруга моего деда, - молодой лорд Лагросс подошел ближе и запрокинул голову, разглядывая лицо женщины на портрете. – Трагическая судьба. Впрочем, и вторая его жена скончалась молодой от того же таинственного недуга.
- Грустная история… - рассеяно пробормотала гостья. – Идемте в кабинет, мсье Лагросс. Я хочу услышать детали вашей грустной истории.
Гросвенор-Холл не менялся с годами, лишенной этой счастливой возможности. Вирджиния мысленно сверяло увиденное с описанием, данным викторией Дерби. Главное здание – массивный, почти идеальной формы параллелепипед елизаветинских времен на более раннем фундаменте, оставшемся от какого-то аббатства; стоит «в фарлонге от обрывистого края берега». Из окон, выходящих на обрыв, видно бушующее море и полуразрушенная башня. С юго-восточного угла в дом врезан меньший параллелепипед – службы, а в него еще один: конюшня, переделанная в гараж. Из южных окон видна маленькая часовня, а от нее лестница ведет к фамильному склепу Лагроссов, запертому и заброшенному. Показывая его утром, Лагрос пояснил: по некоей причине его дед, сэр Персиваль, приказал заложить дверь, а сам отбыл в Америку, где впоследствии и скончался, и сам был похоронен в Бостоне. Сам сэр Эдмунд вступил во владение домом три года назад и был весьма смущен многими обстоятельствами.
- Это началось в прошлом ноябре, - проговорил он, вертя в пальцах бокал с едва пригубленным бренди. – Я въехал в поместье в июле, что приготовить все к приезду Элеоноры, моей невесты. Она прибыла в самом начале ноября, и тотчас же… поверите ли вы мне, мадам Лэ?
- У меня на карточке написано «медиум», - усмехнулась Вирджиния. – Медиумы, как правило, доверчивы.
- Элеонора видела призрака. Женщину, которая бродила по берегу, напевая колыбельную. Знаете: «Баюшки, на ели мальчик засыпает…»
- А подует ветер – люльку раскачает, - кивнула Вирджиния. – Да, мне знакома эта колыбельная. Что еще делал призрак?.
- Те четыре раза, что Элеонора видела ее, женщина поднималась от склепа (это бывало вскоре после полуночи), стояла некоторое время перед часовней, а потом уходила в башню.
- В обратном направлении, - пробормотала Вирджиния.
- Простите?
- Нет-нет, продолжайте.
Сэр Эдмунд чуть поменял позу и мрачно посмотрел на стакан бренди, словно это он был во всем виноват.
- Это было только начала, мадам Лэ. Затем Элеонора начла ходить во сне. Засыпая у себя в постели, она просыпалась на скале перед склепом. И ничего не помнила о произошедшем.
- Совсем ничего? – Вирджиния вскинула брови.
- Совсем ничего, - кивнул молодой лорд.
- Вы ночевали в комнате невесты, чтобы выяснить, что происходит?
- Как можно?! – возмутился молодой человек.
- Конечно, конечно, - Вирджиния криво усмехнулась. – Леди Элеонора уверена, что видела именно женщину с портрета?
- То же лицо, - кивнул сэр Эдмунд. – То же платье.
- Мне нужны ключи ото всех дверей, включая склеп, мистер Лагросс, доступ в библиотеку и ко всем семейным бумагам. А еще мне нужен телефон.
Устроившись поудобнее в кресле, Вирджиния закинула ноги на обитый плюшем пуфик и набрала номер. Чарльз ответил не сразу.
- Сэр?
- Когда ты уже повзрослеешь? – вздохнул Чарльз.
- Полагаю, теперь уже никогда. Я еще не разобралась в происходящем, но похоже, над женщинами, желающими стать леди Лагросс, висит какое-то проклятье. Узнай у Виктории, не знает ли она, кто изображен на портрете кисти Опи. Что это за женщина в синем. О ней в тот раз были разговоры?
- Не могу, - вздохнул Чарльз. – Она уехала.
- Куда?!
- Ну а куда может уехать влюбленная женщина? Сказала, что в Китай. И я даже склонен ей верить.
- Она с ума сошла?!
- А она никогда и не была в своем уме. Чего ждать от женщины, водящей нежную дружбу с вампирами? Чем еще я могу помочь?
- Пока ничем, Чарльз. Молись. Хотя, у тебя нет такой привычки.
Поднявшись, Вирджиния вышла в картинную галерею и замерла перед портретом.
Элеонора, будущая леди Лагросс, показалась Вирджинии заурядной особой. Самая обыкновенная, даже скучная блондинка лет двадцати пяти. На Вирджинию она посматривала свысока, словно что-то значила помимо своего жениха. И в целом выглядела великолепно, особенно для женщины, мучимой призраками.
- Можем ли мы поговорить с вами, мисс Дойл? Я хотела уточнить кое-что.
Элеонора насупилась. Ей не нравилось присутствие в поместье назойливой канадки. Словно та мешала чему-то. Вирджинии хотелось знать, чему именно.
- Сэр Эдмунд сказал, что вы видели призрака.
Элеонора неспешно прикурила и, прежде чем кивнуть, изучила дым над своей сигаретой.
- Видела.
- Возле склепа?
- Именно там, - в глазах девушки читался вызов, тем более странный, ведь Вирджиния не выказывала своего недоверия.
- Вы уверены, что это была женщина с портрета?
- Ее платье, ее лицо, - пожала плечами Элеонора.
- Вы так хорошо ее рассмотрели?
Вот теперь Вирджиния ощутила недоверия. Призраки застенчивы. Они не расхаживают запросто перед глазами человека, никак с ними не связанного. Если, конечно, призрак не преследует лично Элеонору, что полностью опровергает ее цветущий вид. Да и выросла мисс Дойл в Пенсильвании.
Благоразумнее всего – решила Вирджиния – проследить сегодня ночью за этой одержимой призраками американкой.
Трудность заключалась в том, что Вирджинии отвели спальню с видом на море. Очень удобно, когда наблюдаешь за происходящим в башне. Очень хлопотно, если речь заходит об Элеоноре Дойл, чья комната выходит окнами в расположенный с восточной стороны сад. Высокая живая изгородь скрывала служебные постройки, и редким недостатком было раннее солнце. Впрочем, мисс Элеонора, по словам жениха, привыкла подниматься не позже восьми. И это при том, что время шло к полуночи, а она еще не ложилась. Сидела в музыкальном салоне, где сэр Эдмунд и его кузен – мистер Питер Райк – в четыре руки играли что-то из «Порги и Бесс».
Вирджиния воспользовалась передышкой, скинула туфли и устроилась на кровати с томиком Эдгара По. В незнакомых домах, тем более населенных призраками, она не позвояла сее засыпать.
Книга, захваченная из дома, оказалась томиком стихов, и Вирджиния открыла ее наугад.
«Оставив в скорби жениха, оставив Гай де Вира
Безвременно погибшую оплакивать Линор…»*
- В живой костер косы Линор, в угасший мертвый взор… - Вирджиния захлопнула книгу.
Она не была суеверна. Какая угодно, нет, только не суеверная. Сложно быть таковой, если точно знаешь о существовании потустороннего мира. Но порой и на Вирджинию накатывали дурные предчувствия, и после войны, когда она разлучилась с детьми, это стало происходить чаще. Сюзон, Камиль, Франси и Жиль служили тем якорем, что привязывал ее к реальности. Веревка оборвалась, якорь остался на дне, а Вирджиния поплыла дальше. Взяв с прикроватного столика Библию, она открыла ее наугад. Способ далеко не безупречный, но порой хорошо бывает положиться на случай.
- «Ибо всякое дерево познается по плоду», - Вирджиния провела пальцем по строке. – Лука, шесть, сорок четыре. Интересно, к чему…
Она поднялась и подошла к окну. Музыка смолкла. Окна музыкального салона, также выходящего на море, потухли. Накинув шаль, несмотря на то, что ночь была теплой, Вирджиния босиком вышла в коридор. Дом казался вымершим из-за царившей в нем тишины. Как на кладбище. Вирджиния поежилась. Гросвенор-Холл был ей неприятен, пугал ее. Увы, Чарльз, пусть и не утративший за двадцать пять лет брака трепетное отношение к супруге, не приедет. Дела удерживали его на противоположном берегу Атлантического океана. Вирджиния привалилась к стене и обняла себя за плечи.
Постепенно сквозь покров тишины пробилась та самая колыбельная. «Баюшки, на ели мальчик засыпает, а подует ветер – люльку раскачает». Голос не мужской и не женский. И звук идет отовсюду.
Дверь открылась. Элеонора в тонком дезабилье вышла в коридор. Глаза были открыты, но взгляд - как у слепой. Вирджиния рискнула окликнуть ее, но Элеонора не обратила ни малейшего внимания и пошла по коридору. Вирджиния последовала за ней.
На улице было ветрено. Кожа, несмотря на плотную шерсть платья и шали, покрылась мурашками. Не замечая холодна, Элеонора пошла к обрыву, и дальше - по самому его краю к крутой узкой лестнице. Страшно было вообразить, как Виктория Дерби (маленькая и хрупкая, как эльф) спускалась по ней в дождь. Это и при ясной погоде страшно было делать.
Звук стал громче, слова яснее, они раз за разом повторялись, и Элеонора начала подпевать неожиданно хриплым голосом. Затем из склепа послышался жуткий треск, грохот и стук, подобный стуку костей. Вирджиния, застигнутая врасплох, кубарем скатилась с нескольких последний ступеней. Боль пронзила щиколотку.
- Мисс Элеонор! Элеонор!
Женщина не обернулась, даже не показала, что слышит чей-то голос. Кинувшись на двери склепа, она принялась сдирать замок и широкие железные скобы. Створки сотрясались изнутри.
- Элеонор!
Дверь распахнулась, выбитая одним мощным ударом. На лунный свет вышли, стуча и лязгая, кости, едва прикрытые лохмотьями погребальных одежд. Среди них были три фигуры, чуть более человеческие, чуть более бесплотные, чуть более красивые. Три женщины с портретов: леди Аннабель, леди Ровена и безымянная женщина в синем. Они увлекли Элеонору в танец, уже выплясываемый костями. Они целовали американку, а та отвечала им, вполне счастливая.
- Теперь понятно, почему Виктория упала в оборок… - пробормотала Вирджиния. – С ее-то викторианским воспитанием.
Она попыталась подняться. Наступать на левую ногу было немыслимо больно. А не успела она сделать и пару шагов, как порыв холодного и влажного ветра с моря швырнул ее обратно на ступени. Нога подвернулась во второй раз, послышался хруст. Превознемогая боль, Вирджиния приподнялась и крикнула в третий раз:
- Элеонора!
Ветер вновь швырнул ее на землю, и Вирджиния потеряла сознание.
- Мсье Лэ… - деревенский доктор от волнения покусывал свой карандаш. – Я не могу пустить вас к мадам Лэ. Она без сознания. У нее горячка.
- У моей жены не бывает горячки, - холодно сказал Чарльз. Хорошо. Могу я поговорить с мистером Лагроссом?
Доктор облегченно выдохнул.
- Он в кабинете.
Бросив шляпу и трость на руки дворецкому, Чарльз уверенно прошел по коридору. Планировка поместья была ему знакома по описаниям Виктории и Вирджинии, необычайно точным. Окна кабинета выходили в сад, и здесь можно было укрыться от назойливого грохота прибоя. И все же сэр Эдмунд сидел, заткнув уши руками, и смотрел в одну точку на столе. Вскинув голову, он затравленно посмотрел на Чарльза.
- Кто вы?
- Шарль Лэ.
- Ох…
- Прибыл так быстро, как только смог.
- Я звонил вам только час назад… - пробормотал молодой человек.
Чарльз едва заметно улыбнулся.
- У меня широкие возможности.
Он устроился в кресле и сплел пальцы на животе.
- Присаживайтесь, - запоздало сказал сэр Эдмунд.
- Итак?
- Чуть более часа назад мадам Лэ и мою Элеонору нашли на скале возле склепа. И это еще не все. Двери склепа были раскрыты и… - молодой человек замялся.
- Гробы и плиты вскрыты, а кости разбросаны по полу? – предположил Чарльз.
- Откуда вы?..
- Такое уже было в 1913 году. Возможно, случалось и ранее, но это еще требуется выяснить, - Чарльз неспешно набил трубку, откинулся в кресле и принялся кончиками пальцев поглаживать подлокотник. – Каково состояние моей жены? Ваш врач сказал, что у нее горячка.
- Мадам Лэ бредит. Полагаю, именно поэтому мистер Симпсон не пустил вас к ней.
- Бредит? – Чарльз недоверчиво хмыкнул. – О чем?
- О пляшущих костях. О призраках, которые… которые… - сэр Эдмунд отчаянно покраснел и на одном дыхании выпалил. – Которые целовали мою невесту! О женских призраках.
- Как ужасно, - неискренне посочувствовал Чарльз. – Я поговорю с Виржинии, а потом осмотрю склеп. Потрудитесь сделать так, чтобы там ничего не трогали.
- И оставив молодого человека беспомощно оглядывать кабинет, Чарльз вышел.
Вирджиния выглядела ужасно. Бледная, с нервным румянцем на щеках. Волосы, обычно уложенные в аккуратную прическу по моде двадцатых (Вирджиния все не могла с нею расстаться) были растрепаны, а надо лбом стояли дыбом.
- Как ты, девочка? – Чарльз присел на край постели и взял жену за руку.
- Лучше прочих, сэр, - Вирджиния оторвала голову от подушки. – Когда ты приехал?
- Только что. Еще не осматривал склеп, - Чарльз помог женщине сесть и бережно обнял ее. – Ты в самом деле в порядке.
- В полном. Хотя это удивительно, - Вирджиния чихнула. – Я жутко простыла. У меня температура и эта, как её?
- Горячка? – с улыбкой предположил Чарльз. – Что ты видела?
Откинувшись на гору подушек, Вирджиния пересказала кратко произошедшее ночью. Колыбельная, сомнамбулизм леди Элеоноры, сломанные двери склепа и пляска скелетов. И призраки погибших в поместье женщин.
- Виктория видела только одно приведение: бедную леди Аннабель. Вторая – леди Ровена. Но что за женщина в синем платье?
- Я позвоню Джин Роуэн, - кивнул Чарльз. – Если кто и разбирается в живописи того времени, так это она. И к тому же обожает Опии.
- Не лучше ли посоветовать сэру Эдмунду увезти невесту обратно в Америку? – предложила Вирджиния.
- Именно с этого мы и начнем, - кивнул Чарльз. – Полагаю, правда, что сэр Эдмунд Лагросс не из тех, кто слушается чужих советов. Тебе очень скучно будет лежать тут в одиночестве?
- У меня есть пара книг. И снотворное. Я посплю немного.
Чарльз посмотрел на жену внимательно.
-Я отвезу тебя в деревню.
- Нет надобности, Чарльз. Здешние призраки опасны только для жен и невест Лагроссов.
- Вирджиния!
- Сэр!
- Черт с тобой, - вздохнул Чарльз. – Отдыхай. Я вернусь через час.
Джин Роуэн была женщиной рациональной, и не верила во всякую чертовщину. Она с легкостью находила объяснение всему, даже разгуливающим вне рам картинам. Однако, к чести ее, доктор Роуэн умела быть благодарной. Она если и не обрадовалась звонку Чарльза, то по крайней мере сделала вид.
- Мсье Лэ!
- Мисс Роуэн. У меня к вам одна просьба… вернее, я нуждаюсь в консультации.
- Конечно, мьсе Лэ. Для вас все, что угодно.
- Вы очень любезны, - улыбнулся Чарльз. – В корнуоллском поместье Гросвенор-Холл есть женский портрет кисти Опии. Молодая леди в синем. Известно, кто это? Возможно есть какие-то предположения?
- Леди в синем? Что ж, я выясню все, что смогу, - пообещала Джин.
Чарльз продиктовал номер, положил трубку и сел в кресло. Он посоветовал Эдмунду Лагроссу забрать невесту и уехать – это ни к чему не привело. Он и сам бы увез отсюда Вирджинию, но не любил бросать незаконченные дела.
Затрезвонил телефон.
- Шарль, - без малейших предисловий начала Джин, предпочитающая, если речь идет о деле, обходиться без лишних слов. – Ваша дама в синем оказалась известной особой.
