Не верю, что Илья полез, чтобы защитить в память о прошлом, ему что-то нужно. Надеюсь, хоть он не собирался меня сожрать, как те странные твари, которые лезли из компьютеров! А то прозвище «паразит» наталкивает на неприятные мысли. Он — энергетический вампир? Какой ужас.
Зачем я понадобилась Кириллу — тоже непонятно. Хотел бы сожрать — сделал бы это на месте. Наверное, я могу с этим пультом что-то очень полезное, и именно это ему нужно. Как он там говорил, «пульт управления информационными потоками»? Вроде как самый крутой хакер? Да ещё с функцией управления реальностью, потому что, если Кирилл сказал правду и одно моё нежелание видеть Илью не позволяло тому приблизиться к дому, это… впечатляет. Отдаёт безумием, но впечатляет.
Надеюсь, там, куда мы едем, мне объяснят в подробностях, откуда берутся операторы, пульты, что за огрызки и паразиты и, главное, что теперь со всем этим богатством делать.
Пусть Кирилл не окажется уголовником, желающим использовать меня в незаконных схемах! А ведь это вполне логичный и самый правдоподобный вариант. С другой стороны, если мне покажут, как именно пользоваться пультом, будет шанс сбежать. Надеюсь.
Поверить не могу, что я всерьёз об этом думаю. Волшебный ноутбук, странные существа, непонятные способности окружающих людей… Может, это всё бред? Может, меня шарахнуло током и я без сознания?
Всё-таки хорошо бы проснуться. Прямо сейчас.
Как бы стрёмно Кирилл ни рулил, но в какой-то момент я притерпелась и перестала так напрягаться на каждом вираже, даже хватку ослабила. Наглядная иллюстрация принципа «человек ко всему привыкает».
Да и в остальном, помимо агрессивной манеры езды, Бессмертный оказался терпеливым водителем. Не требовал от меня невозможного, не шипел, что я мешаю ему дышать, слишком крепко впиваюсь пальцами или куда-то не туда открениваю мопед. Помнится, когда один шапочный знакомый ради интереса и собственных понтов катал меня на мотоцикле, он потом весь изворчался.
Безжалостные дачные пробки пугали ещё дома, издалека. По отзывам регулярно стоящих в них знакомых, никакие ухищрения и нарушения не помогали существенно сократить время пути, удавалось выгадать от силы полчаса, и то при везении. Не знаю, какая суперспособность имелась у Кирилла, что он умудрился так быстро протащить нас через все круги Ада, то есть кольца Москвы, но не отказалась бы и себе подобную заполучить. Интересно, она входит в таланты оператора?
Через некоторое время, прорвавшись через основные заторы, мы съехали с трассы на мелкие дублёры и глухие просёлки, местами весьма раздолбанные, но Кирилл явно считал, что так правильнее. К этому моменту опустились сумерки, тусклая фара мопеда светила не сильнее налобного фонарика, и опять стало страшно. Страшнее, чем было поначалу, потому что именно сейчас, в этой непонятно где расположенной глуши, промальперу самое время продемонстрировать чудовищный нрав и сотворить всё то плохое, что подкидывала фантазия.
Правда, очень быстро страшная перспектива стала пугать заметно меньше. Может, я хоть согреюсь во время всех этих ужасов! Пока ехали между машин, их горячие бока, тёплый асфальт и выхлопы, как оказалось, отлично грели, а вот стоило выбраться из пробки, и стало понятно, что к ночи заметно похолодало, а у меня остался только один источник тепла: Кирилл.
— Можем остановиться? Я замёрзла, и Ваське бы лапы размять, его там, бедного, небось совсем разболтало, — не выдержала через какое-то время. Мопед звонко тарахтел, но разговаривать в отсутствие шлемов получалось.
— Скоро остановимся, — отозвался водитель. — Минут через десять заправка. Потерпишь?
— Потерплю, — согласилась смиренно. — А раз отвлечение тебя от дороги уже не грозит нам мгновенной смертью, может, немного прояснишь ситуацию? Кто такой Илья, например? Вы же знакомы!
— Нет, не знакомы. Он понял, кто я, а я — кто он.
— И кто же?
— Я… не знаю многих подробностей, — медленно, с паузами, как будто формулировка мыслей давалась очень тяжело, признался он. — Давай ты потерпишь до места? Осталось часа три. Несвязные обрывки хуже, чем ничего.
— Я бы поспорила, но ладно, три часа это приемлемо.
Избалованное дитя цивилизации, при слове «заправка» я представляла большой яркий комплекс с подсветкой, магазином, кафе, заправщиками и колонками под широкой крышей. Но у Кирилла обнаружилась нездоровая страсть к древностям, и зарулили мы на до того обшарпанную станцию, что я в первый момент не поверила глазам. Не думала, что подобные ещё существуют, да так близко к столице!
Свет давал единственный чахлый фонарь над крышей небольшой будки с зарешёченным окном, куда Кирилл отправился расплачиваться. Колонок стояло всего две, дизель и девяносто второй бензин. Страшненькие, замызганные, со стрелочными индикаторами, под ржавым навесом, как в старых фильмах. Отец бы при виде этого ужаса перекрестился и ни за что не стал бы кормить лелеемую «ласточку» подозрительным зельем подозрительного разлива, но бешеная табуретка Бессмертного, видимо, заслуживала той же фамилии и жрала всё что горит.
Рассудив, что хозяину виднее, где и чем заправлять «коня», я до хруста потянулась одеревеневшим телом, поставила на сиденье мопеда рюкзак, первым делом натянула ветровку и только потом полезла проверять котика. Всё-таки он привык к совсем другим поездкам — в машине, с комфортом развалившись на собственной мягкой накидке на заднем сиденье.
Могла и не заглядывать. Василий чувствовал себя гораздо лучше, чем мог и чем я. Он явно бессовестно дрых всю дорогу, совершенно не волнуясь о том, как сильно шатает его временное прибежище. На зависть крепкая психика!
— Вы уже всё? — удивился Кирилл, вернувшись через пару минут и застав меня нарезающей круги вокруг мопеда с рюкзаком на спине.
— Васька отказался выходить, дрыхнет, — вздохнула я. — Но вроде хорошо себя чувствует. Хотя это на него не похоже.
— Потратил слишком много энергии. Он простой кот, а шунт был неслабый, — спокойно подтвердил мужчина и протянул мне плстмассовый стаканчик из кофейного аппарата. — Чёрный здесь совсем дерьмо, поэтому взял три в одном. Тоже растворимый, но не такой мерзкий.
— А, плевать! Горячий и сладкий, это главное, — возрадовалась я, схватила стаканчик и без возражений согласилась подержать второй, пока хозяин задавал коню корма. Мне же теплее. — Спасибо! А ты не такой вредный, как показалось поначалу.
А ещё симпатичный. Но об этом я говорить не стала.
— Такой, — возразил он.
Продолжения не последовало. Некоторое время жутко гудела и булькала колонка, плюясь в бензобак чем-то очень вонючим. По-моему, бензин пахнет иначе, но могло и показаться из-за общего мрачного вида заправки.
Интересно, как можно назвать человека, органолептически определяющего качество бензина? Октанье?
Ох, ну и чушь в голову лезет! От стресса, что ли?
Когда колонка умолкла, и пистолет вернулся обратно на крючок, я отдала Кириллу его стаканчик и спросила:
— Почему ты назвал этого типа «шунтом»? Звучит как жаргон.
— А, это… — буркнул он, прихлёбывая мерзкий, но зато сладкий кофе с привкусом жжёной резины: — Жаргон. Свежий. Люди иногда остроумно применяют слова…
— Люди? — уцепилась я и окинула его скептическим, оценивающим взглядом: — То есть ты не человек? И про мир, помнится, говорил «ваш». Ты тоже, что ли, из этих? Пришельцев?
— Задай этот вопрос, когда приедем на место. Я не могу на него ответить. Готова? Поехали.
И бешеная табуретка, насытившись, потарахтела дальше.
Некоторое время тянулись вполне приличные просёлки, мимо проплыло несколько деревень. Машины попадались, то и дело нас кто-то обгонял, и я каждый раз покрепче вцеплялась в Кирилла. Да чтобы я хоть раз ещё села на такой драндулет без шлема и нормальной защиты!
Я потеряла счёт времени, когда монотонность пейзажа нарушилась появлением достопримечательности: мы обогнули подсвеченный самолёт, стоящий на вечном приколе, а потом въехали на длиннющий широкий мост с вантами. Немного покрутились по затихающему живописному городку, в котором я прежде не бывала, так что с интересом вертела головой, разглядывая старые дома.
Вдруг Кирилл грязно выругался и резко вильнул на разбитой дороге, бросая мопед вправо, в узкий проулок. Я вскрикнула от неожиданности, чуть не слетев с сиденья, крепче вцепилась в мужчину. Сзади взвизгнули шины. Обернувшись, я увидела, как за нами выруливает ярко-жёлтая машина в каких-то наклейках. Рассмотреть их не успела: мопед опять резко прыгнул вбок, ныряя во двор. Жёлтый сзади снова взвизгнул шинами, вписываясь в поворот. Послышался скрежещущий звук удара, но преследователя это не остановило.
— Держись! — рявкнул Кирилл.
Я ещё на прошлом вираже вцепилась в него изо всех сил, отрастить пару дополнительных конечностей уже не успевала и только стиснула зубы, и сказал бы спасибо, что не на его загривке! Зато смогла не зажмуриться. Привыкаю.
Мопед метался так, что, по моим прикидкам, должен был опрокинуться ещё на первом или втором повороте, но бешеная табуретка с гордостью несла своё имя и мчалась вперёд, подскакивая на кочках, запрыгивая на узкие пешеходные срезки и ныряя в неожиданные арки.
Не знаю, сколько мы метались и сколько кругов навернули по как будто совсем небольшому городку, — всё слилось в сплошной кошмар. Я не пыталась следить за направлением и уж тем более за временем, все ресурсы тратились на фиксацию себя в пространстве.
Не представляю, как во всём этом ориентировался Кирилл, но мы ни разу не влетели в тупик, что наверняка стоило бы жизни: вряд ли преследователь жаждал с нами поздороваться и пожелать хорошей дороги. Жёлтый обладал ровно тем же чутьём: каждый раз уверенно находил нас, когда казалось, что уж теперь-то оторвались.
Хотелось предложить остановиться в таком месте, куда не сможет въехать автомобиль, и переждать или обратиться за помощью в дежурный пункт полиции — это ведь ненормально, что за нами кто-то гоняется по всему городу! Но я молчала — больше не из доверия к Кириллу, который, надеюсь, знал что делал, а из страха прикусить язык на очередном ухабе.
Наконец из подворотни мы вылетели на узкую асфальтированную улицу в единственную полосу шириной, и мопед затрещал особенно пронзительно, выжимая все силы. Сзади взревел двигатель жёлтого. А в лоб нам летела здоровенная квадратная морда грузовика.
Встречный водитель ударил по тормозам и клаксону — в каком-то десятке метров впереди. Басовитый гудок шарахнул по голове. Я зажмурилась, ощутив идущий от большой машины жар и задержав дыхание. Кирилл резко вильнул, многотонная махина дохнула выхлопом и горячим металлом слева, а за спиной оглушительно бабахнуло.
Сжавшись в комок, я только через несколько мгновений выдохнула, осознав, что большущая железная смерть опять пронеслась в считаных сантиметрах. В спину летел отборный, забористый мат — и только. После рёва чужого двигателя — почти музыка.
Мопед задорно трещал дальше, словно ничего не случилось.
— Он убился? — предположила я, когда вновь сумела говорить.
— Нет. Ты же слышала, как орал, — отозвался Кирилл.
— Это вроде шофёр грузовика был, а я про второго.
— Второго? — озадаченно переспросил он.
— Который за нами гнался.
— За нами никто не гнался, — возразил Кирилл. Но задуматься о том, что у меня окончательно поехала крыша, не дал, пояснил: — Из людей. Ты не заметила? Это был беспилотник.
— Охренеть! Как его сюда вообще занесло… — проговорила себе под нос. Очень хотелось повторить за водителем грузовика, он был гораздо точнее в формулировках и ближе к истине, но воспитание не позволило. — Но кто-то ведь им управлял? — спросила громко, перекрывая свист ветра и тарахтение мотора. — Оператор? Или это очередная электрическая дрянь? Как там… шунт?
— Я видел то же, что и ты.
— Не скажи, отсутствие водителя я с такого расстояния, на такой скорости и в темноте не разглядела, — проворчала я, не веря ему на слово.
Думала, Кирилл не услышит, но он ответил:
— Ладно, признаю, у этого скутера есть одна крутая особенность.
— Какая? — Подвох отчётливо ощущался, но любопытство всё равно оказалось сильнее, и я задала нужный вопрос.
— Зеркала заднего вида.
На этом я перестала отвлекать и развлекать водителя. Очень жаль, потому что болтовня помогала держаться самой, а в молчании запоздало накатило всё то, от чего спасали адреналиновая гонка и разговор. Затряслись колени, руки ощущались варёными макаронинами и едва цеплялись за бока Кирилла. К холоду внешнему добавилась стылость, поднимающаяся изнутри, откуда-то из живота. Я сжалась за спиной мужчины, скрючилась, уткнулась лбом ему между лопаток, зажмурилась. Последнее сделала с особенным облегчением: глаза уже болели от ветра и устали вглядываться в темноту.
Я до сих пор кожей ощущала жар летящего в лицо грузовика. В глаза бил свет его фар. По ушам бритвой резал злобный визг шин, а в спину дышала чужая ярость. И уже не спишешь на то, что потихоньку сходишь с ума. Это реальность, стоит признать. И в этой реальности меня опять пытались убить.
Опять. То, что это тенденция, впечатляет гораздо сильнее самого факта. И началось всё в метро в воскресенье, а не сегодня. Сейчас разумные слова полицейского и записи с камер не убеждали в том, что я потеряла сознание. Гораздо больше похоже, что некто враждебный умел оставаться невидимым для камер. Даже мрачная тень под платформой, тянувшая руки, после происшествий дома уже не казалась глюком.
Жесть, жуть, трындец и много ещё других, более ёмких выражений.
А самое главное, непонятно, чего ждать дальше. Поможет ли тот, к кому везёт Кирилл, или я здесь выступаю в роли готового блюда с доставкой? Паразит Илья хотел сожрать, и этот неведомый некто — тоже…
Через некоторое время я осознала, что перспектива пугает не настолько сильно, как должна бы. Слишком хотелось, чтобы эта гонка с неизвестностью закончилась, пусть хотя бы так.
Придумать, что делать с таким странным состоянием, и решить, стоит ли бояться уже его, не успела: мопед вдруг сбавил ход и запрыгал по раздолбанной грунтовке так, что все лишние мысли мигом высыпались. Чахлый свет фар выдёргивал из мрака куски деревьев и подлеска и представлял их зловещей расчленёнкой, никак не желавшей складываться в одну общую картину.
К счастью, по этой большой щебёнчатой тёрке ехали недолго, окончательно растрясти не успело, и зубы остались на местах.
— Здесь немного пешком, — предупредил Кирилл, свернув на какую-то вовсе уж невзрачную тропинку, где остановился и заглушил мотор. — Слезай.
— Где мы? — На твёрдую поверхность я ступила с облегчением, потому что она не тряслась, но напряжённо вытаращилась в темноту, ставшую особенно кромешной после того, как погасла фара.
— В лесу, — донеслось из мрака.
— А чуть шире? — уточнила недовольно.
— Тверская область. Тут Волга недалеко.
— Спасибо, сейчас было достаточно широко! — не сдержалась от ехидства, которое осталось незамеченным. — А как тут можно пешком? Я в темноте не вижу, я же шею сверну… Ай, чёрт! Комары, чтоб им… Ух, злющие какие! Волга прямо вот здесь, что ли?
— Не настолько недалеко. Сейчас… На. Держи.
Кирилл включил и протянул небольшой налобный фонарик.
— Идём. Осторожнее, тропа узкая и может быть скользкой. Шею не свернёшь, но приятного мало.
— Куда ты меня тащишь? — спросила я недовольно — и послушно последовала за мужчиной.
Зачем я понадобилась Кириллу — тоже непонятно. Хотел бы сожрать — сделал бы это на месте. Наверное, я могу с этим пультом что-то очень полезное, и именно это ему нужно. Как он там говорил, «пульт управления информационными потоками»? Вроде как самый крутой хакер? Да ещё с функцией управления реальностью, потому что, если Кирилл сказал правду и одно моё нежелание видеть Илью не позволяло тому приблизиться к дому, это… впечатляет. Отдаёт безумием, но впечатляет.
Надеюсь, там, куда мы едем, мне объяснят в подробностях, откуда берутся операторы, пульты, что за огрызки и паразиты и, главное, что теперь со всем этим богатством делать.
Пусть Кирилл не окажется уголовником, желающим использовать меня в незаконных схемах! А ведь это вполне логичный и самый правдоподобный вариант. С другой стороны, если мне покажут, как именно пользоваться пультом, будет шанс сбежать. Надеюсь.
Поверить не могу, что я всерьёз об этом думаю. Волшебный ноутбук, странные существа, непонятные способности окружающих людей… Может, это всё бред? Может, меня шарахнуло током и я без сознания?
Всё-таки хорошо бы проснуться. Прямо сейчас.
***
Как бы стрёмно Кирилл ни рулил, но в какой-то момент я притерпелась и перестала так напрягаться на каждом вираже, даже хватку ослабила. Наглядная иллюстрация принципа «человек ко всему привыкает».
Да и в остальном, помимо агрессивной манеры езды, Бессмертный оказался терпеливым водителем. Не требовал от меня невозможного, не шипел, что я мешаю ему дышать, слишком крепко впиваюсь пальцами или куда-то не туда открениваю мопед. Помнится, когда один шапочный знакомый ради интереса и собственных понтов катал меня на мотоцикле, он потом весь изворчался.
Безжалостные дачные пробки пугали ещё дома, издалека. По отзывам регулярно стоящих в них знакомых, никакие ухищрения и нарушения не помогали существенно сократить время пути, удавалось выгадать от силы полчаса, и то при везении. Не знаю, какая суперспособность имелась у Кирилла, что он умудрился так быстро протащить нас через все круги Ада, то есть кольца Москвы, но не отказалась бы и себе подобную заполучить. Интересно, она входит в таланты оператора?
Через некоторое время, прорвавшись через основные заторы, мы съехали с трассы на мелкие дублёры и глухие просёлки, местами весьма раздолбанные, но Кирилл явно считал, что так правильнее. К этому моменту опустились сумерки, тусклая фара мопеда светила не сильнее налобного фонарика, и опять стало страшно. Страшнее, чем было поначалу, потому что именно сейчас, в этой непонятно где расположенной глуши, промальперу самое время продемонстрировать чудовищный нрав и сотворить всё то плохое, что подкидывала фантазия.
Правда, очень быстро страшная перспектива стала пугать заметно меньше. Может, я хоть согреюсь во время всех этих ужасов! Пока ехали между машин, их горячие бока, тёплый асфальт и выхлопы, как оказалось, отлично грели, а вот стоило выбраться из пробки, и стало понятно, что к ночи заметно похолодало, а у меня остался только один источник тепла: Кирилл.
— Можем остановиться? Я замёрзла, и Ваське бы лапы размять, его там, бедного, небось совсем разболтало, — не выдержала через какое-то время. Мопед звонко тарахтел, но разговаривать в отсутствие шлемов получалось.
— Скоро остановимся, — отозвался водитель. — Минут через десять заправка. Потерпишь?
— Потерплю, — согласилась смиренно. — А раз отвлечение тебя от дороги уже не грозит нам мгновенной смертью, может, немного прояснишь ситуацию? Кто такой Илья, например? Вы же знакомы!
— Нет, не знакомы. Он понял, кто я, а я — кто он.
— И кто же?
— Я… не знаю многих подробностей, — медленно, с паузами, как будто формулировка мыслей давалась очень тяжело, признался он. — Давай ты потерпишь до места? Осталось часа три. Несвязные обрывки хуже, чем ничего.
— Я бы поспорила, но ладно, три часа это приемлемо.
Избалованное дитя цивилизации, при слове «заправка» я представляла большой яркий комплекс с подсветкой, магазином, кафе, заправщиками и колонками под широкой крышей. Но у Кирилла обнаружилась нездоровая страсть к древностям, и зарулили мы на до того обшарпанную станцию, что я в первый момент не поверила глазам. Не думала, что подобные ещё существуют, да так близко к столице!
Свет давал единственный чахлый фонарь над крышей небольшой будки с зарешёченным окном, куда Кирилл отправился расплачиваться. Колонок стояло всего две, дизель и девяносто второй бензин. Страшненькие, замызганные, со стрелочными индикаторами, под ржавым навесом, как в старых фильмах. Отец бы при виде этого ужаса перекрестился и ни за что не стал бы кормить лелеемую «ласточку» подозрительным зельем подозрительного разлива, но бешеная табуретка Бессмертного, видимо, заслуживала той же фамилии и жрала всё что горит.
Рассудив, что хозяину виднее, где и чем заправлять «коня», я до хруста потянулась одеревеневшим телом, поставила на сиденье мопеда рюкзак, первым делом натянула ветровку и только потом полезла проверять котика. Всё-таки он привык к совсем другим поездкам — в машине, с комфортом развалившись на собственной мягкой накидке на заднем сиденье.
Могла и не заглядывать. Василий чувствовал себя гораздо лучше, чем мог и чем я. Он явно бессовестно дрых всю дорогу, совершенно не волнуясь о том, как сильно шатает его временное прибежище. На зависть крепкая психика!
— Вы уже всё? — удивился Кирилл, вернувшись через пару минут и застав меня нарезающей круги вокруг мопеда с рюкзаком на спине.
— Васька отказался выходить, дрыхнет, — вздохнула я. — Но вроде хорошо себя чувствует. Хотя это на него не похоже.
— Потратил слишком много энергии. Он простой кот, а шунт был неслабый, — спокойно подтвердил мужчина и протянул мне плстмассовый стаканчик из кофейного аппарата. — Чёрный здесь совсем дерьмо, поэтому взял три в одном. Тоже растворимый, но не такой мерзкий.
— А, плевать! Горячий и сладкий, это главное, — возрадовалась я, схватила стаканчик и без возражений согласилась подержать второй, пока хозяин задавал коню корма. Мне же теплее. — Спасибо! А ты не такой вредный, как показалось поначалу.
А ещё симпатичный. Но об этом я говорить не стала.
— Такой, — возразил он.
Продолжения не последовало. Некоторое время жутко гудела и булькала колонка, плюясь в бензобак чем-то очень вонючим. По-моему, бензин пахнет иначе, но могло и показаться из-за общего мрачного вида заправки.
Интересно, как можно назвать человека, органолептически определяющего качество бензина? Октанье?
Ох, ну и чушь в голову лезет! От стресса, что ли?
Когда колонка умолкла, и пистолет вернулся обратно на крючок, я отдала Кириллу его стаканчик и спросила:
— Почему ты назвал этого типа «шунтом»? Звучит как жаргон.
— А, это… — буркнул он, прихлёбывая мерзкий, но зато сладкий кофе с привкусом жжёной резины: — Жаргон. Свежий. Люди иногда остроумно применяют слова…
— Люди? — уцепилась я и окинула его скептическим, оценивающим взглядом: — То есть ты не человек? И про мир, помнится, говорил «ваш». Ты тоже, что ли, из этих? Пришельцев?
— Задай этот вопрос, когда приедем на место. Я не могу на него ответить. Готова? Поехали.
И бешеная табуретка, насытившись, потарахтела дальше.
Некоторое время тянулись вполне приличные просёлки, мимо проплыло несколько деревень. Машины попадались, то и дело нас кто-то обгонял, и я каждый раз покрепче вцеплялась в Кирилла. Да чтобы я хоть раз ещё села на такой драндулет без шлема и нормальной защиты!
Я потеряла счёт времени, когда монотонность пейзажа нарушилась появлением достопримечательности: мы обогнули подсвеченный самолёт, стоящий на вечном приколе, а потом въехали на длиннющий широкий мост с вантами. Немного покрутились по затихающему живописному городку, в котором я прежде не бывала, так что с интересом вертела головой, разглядывая старые дома.
Вдруг Кирилл грязно выругался и резко вильнул на разбитой дороге, бросая мопед вправо, в узкий проулок. Я вскрикнула от неожиданности, чуть не слетев с сиденья, крепче вцепилась в мужчину. Сзади взвизгнули шины. Обернувшись, я увидела, как за нами выруливает ярко-жёлтая машина в каких-то наклейках. Рассмотреть их не успела: мопед опять резко прыгнул вбок, ныряя во двор. Жёлтый сзади снова взвизгнул шинами, вписываясь в поворот. Послышался скрежещущий звук удара, но преследователя это не остановило.
— Держись! — рявкнул Кирилл.
Я ещё на прошлом вираже вцепилась в него изо всех сил, отрастить пару дополнительных конечностей уже не успевала и только стиснула зубы, и сказал бы спасибо, что не на его загривке! Зато смогла не зажмуриться. Привыкаю.
Мопед метался так, что, по моим прикидкам, должен был опрокинуться ещё на первом или втором повороте, но бешеная табуретка с гордостью несла своё имя и мчалась вперёд, подскакивая на кочках, запрыгивая на узкие пешеходные срезки и ныряя в неожиданные арки.
Не знаю, сколько мы метались и сколько кругов навернули по как будто совсем небольшому городку, — всё слилось в сплошной кошмар. Я не пыталась следить за направлением и уж тем более за временем, все ресурсы тратились на фиксацию себя в пространстве.
Не представляю, как во всём этом ориентировался Кирилл, но мы ни разу не влетели в тупик, что наверняка стоило бы жизни: вряд ли преследователь жаждал с нами поздороваться и пожелать хорошей дороги. Жёлтый обладал ровно тем же чутьём: каждый раз уверенно находил нас, когда казалось, что уж теперь-то оторвались.
Хотелось предложить остановиться в таком месте, куда не сможет въехать автомобиль, и переждать или обратиться за помощью в дежурный пункт полиции — это ведь ненормально, что за нами кто-то гоняется по всему городу! Но я молчала — больше не из доверия к Кириллу, который, надеюсь, знал что делал, а из страха прикусить язык на очередном ухабе.
Наконец из подворотни мы вылетели на узкую асфальтированную улицу в единственную полосу шириной, и мопед затрещал особенно пронзительно, выжимая все силы. Сзади взревел двигатель жёлтого. А в лоб нам летела здоровенная квадратная морда грузовика.
Встречный водитель ударил по тормозам и клаксону — в каком-то десятке метров впереди. Басовитый гудок шарахнул по голове. Я зажмурилась, ощутив идущий от большой машины жар и задержав дыхание. Кирилл резко вильнул, многотонная махина дохнула выхлопом и горячим металлом слева, а за спиной оглушительно бабахнуло.
Сжавшись в комок, я только через несколько мгновений выдохнула, осознав, что большущая железная смерть опять пронеслась в считаных сантиметрах. В спину летел отборный, забористый мат — и только. После рёва чужого двигателя — почти музыка.
Мопед задорно трещал дальше, словно ничего не случилось.
— Он убился? — предположила я, когда вновь сумела говорить.
— Нет. Ты же слышала, как орал, — отозвался Кирилл.
— Это вроде шофёр грузовика был, а я про второго.
— Второго? — озадаченно переспросил он.
— Который за нами гнался.
— За нами никто не гнался, — возразил Кирилл. Но задуматься о том, что у меня окончательно поехала крыша, не дал, пояснил: — Из людей. Ты не заметила? Это был беспилотник.
— Охренеть! Как его сюда вообще занесло… — проговорила себе под нос. Очень хотелось повторить за водителем грузовика, он был гораздо точнее в формулировках и ближе к истине, но воспитание не позволило. — Но кто-то ведь им управлял? — спросила громко, перекрывая свист ветра и тарахтение мотора. — Оператор? Или это очередная электрическая дрянь? Как там… шунт?
— Я видел то же, что и ты.
— Не скажи, отсутствие водителя я с такого расстояния, на такой скорости и в темноте не разглядела, — проворчала я, не веря ему на слово.
Думала, Кирилл не услышит, но он ответил:
— Ладно, признаю, у этого скутера есть одна крутая особенность.
— Какая? — Подвох отчётливо ощущался, но любопытство всё равно оказалось сильнее, и я задала нужный вопрос.
— Зеркала заднего вида.
На этом я перестала отвлекать и развлекать водителя. Очень жаль, потому что болтовня помогала держаться самой, а в молчании запоздало накатило всё то, от чего спасали адреналиновая гонка и разговор. Затряслись колени, руки ощущались варёными макаронинами и едва цеплялись за бока Кирилла. К холоду внешнему добавилась стылость, поднимающаяся изнутри, откуда-то из живота. Я сжалась за спиной мужчины, скрючилась, уткнулась лбом ему между лопаток, зажмурилась. Последнее сделала с особенным облегчением: глаза уже болели от ветра и устали вглядываться в темноту.
Я до сих пор кожей ощущала жар летящего в лицо грузовика. В глаза бил свет его фар. По ушам бритвой резал злобный визг шин, а в спину дышала чужая ярость. И уже не спишешь на то, что потихоньку сходишь с ума. Это реальность, стоит признать. И в этой реальности меня опять пытались убить.
Опять. То, что это тенденция, впечатляет гораздо сильнее самого факта. И началось всё в метро в воскресенье, а не сегодня. Сейчас разумные слова полицейского и записи с камер не убеждали в том, что я потеряла сознание. Гораздо больше похоже, что некто враждебный умел оставаться невидимым для камер. Даже мрачная тень под платформой, тянувшая руки, после происшествий дома уже не казалась глюком.
Жесть, жуть, трындец и много ещё других, более ёмких выражений.
А самое главное, непонятно, чего ждать дальше. Поможет ли тот, к кому везёт Кирилл, или я здесь выступаю в роли готового блюда с доставкой? Паразит Илья хотел сожрать, и этот неведомый некто — тоже…
Через некоторое время я осознала, что перспектива пугает не настолько сильно, как должна бы. Слишком хотелось, чтобы эта гонка с неизвестностью закончилась, пусть хотя бы так.
Придумать, что делать с таким странным состоянием, и решить, стоит ли бояться уже его, не успела: мопед вдруг сбавил ход и запрыгал по раздолбанной грунтовке так, что все лишние мысли мигом высыпались. Чахлый свет фар выдёргивал из мрака куски деревьев и подлеска и представлял их зловещей расчленёнкой, никак не желавшей складываться в одну общую картину.
К счастью, по этой большой щебёнчатой тёрке ехали недолго, окончательно растрясти не успело, и зубы остались на местах.
— Здесь немного пешком, — предупредил Кирилл, свернув на какую-то вовсе уж невзрачную тропинку, где остановился и заглушил мотор. — Слезай.
— Где мы? — На твёрдую поверхность я ступила с облегчением, потому что она не тряслась, но напряжённо вытаращилась в темноту, ставшую особенно кромешной после того, как погасла фара.
— В лесу, — донеслось из мрака.
— А чуть шире? — уточнила недовольно.
— Тверская область. Тут Волга недалеко.
— Спасибо, сейчас было достаточно широко! — не сдержалась от ехидства, которое осталось незамеченным. — А как тут можно пешком? Я в темноте не вижу, я же шею сверну… Ай, чёрт! Комары, чтоб им… Ух, злющие какие! Волга прямо вот здесь, что ли?
— Не настолько недалеко. Сейчас… На. Держи.
Кирилл включил и протянул небольшой налобный фонарик.
— Идём. Осторожнее, тропа узкая и может быть скользкой. Шею не свернёшь, но приятного мало.
— Куда ты меня тащишь? — спросила я недовольно — и послушно последовала за мужчиной.
