— А как же семья? Неужто жених всё это одобряет?
— Жених? — засмеялась Вера. — Придумаешь, тоже. Нет у меня жениха. Семья… Отец умер, а мать… Можно считать, что её и не было никогда.
— Значит, летать любишь? — с какой-то странной интонацией спросил Инар, повернувшись всем корпусом.
— Да я бы вниз и не возвращалась, — засмеялась она. — Жалко, гравитация — штука сильная, наверху ещё ни один не остался.
— А полетим вместе? — вдруг как-то очень напряжённо спросил он, подавшись вперёд. И глаза сверкнули, как будто даже своим собственным, не отражённым светом.
— А ты умеешь? — удивилась Вера.
— Умею, не волнуйся. Получше многих, — усмехнулся мужчина. — Ну так что? Полетели вместе?
— Полетели, — со смешком согласилась она. — Я хоть сейчас согласна, да погода против.
— Погода — это вообще меньшая из проблем в жизни, — хмыкнул Инар. Как-то очень растерянно и смущённо взъерошил себе волосы, зарывшись в них пальцами. — А вот старшие меня, дурака, пожалуй, прибьют…
— За что? И кто — старшие?
— Старшие родственники, — пояснил он. — Да ты не бери в голову, потом как-нибудь объясню. Без вариантов. Кстати, а откуда ты сама?
— Из города-по-умолчанию, — с улыбкой ответила Вера. С ним вообще так и тянуло улыбаться, постоянно. — Из Москвы то есть, столицы нашей родины. А ты?
— Я местный, здесь родился, в долине, — ответил он. — А эмигрировали сюда предки, давно ещё. Моя родня вся тоже… очень летучая. Бабушки, дедушки, прадеды, дальняя, ближняя... Только дядя Сиан больше воду любит. Моряк же. Но он вообще здорово выделяется, да.
— Это хорошо, когда много родственников и семья дружная, — рассеянно проговорила Вера. — Я всегда хотела большую семью, но не сложилось. Все поумирали, а кто так и не родился.
— А что всё-таки случилось с твоей матерью?
Инар забрался на лежанку. Вера подвинулась — ну не могла она принять, что он на голом снегу спит, а на одеялах места обоим хватит. На этот раз он почему-то не стал сопротивляться. Вытянулся рядом, заложил одну руку за голову. Второй… Второй обнял Веру за плечи, но осторожно, просто для удобства, чтобы не скатывалась. Во всяком случае, сама девушка решила для себя так и постановила не обращать внимания.
— Мать нас бросила, когда мне было лет пять, — спокойно ответила на вопрос. — Нашла себе, как говорят, «перспективного», которому прицеп в виде ребёнка был совершенно не нужен. Обычно, конечно, мужчины из семьи уходят, а у нас вот так получилось…
— Мужчины из семьи не уходят и детей не бросают, — резко возразил Инар, недовольно хмурясь. — Те, которые бросают, это не мужчины, это дерьмо.
— Ну… не могу с тобой не согласиться, — улыбнулась Вера. — Но их, увы, хватает. Знаешь, мне всегда обидно видеть призывы к женщинам не делать абортов — мол, вы становитесь убийцами, это позор, дети это счастье, потом пожалеете! И почему-то никто так активно не призывает мужчин брать ответственность за детей, содержать семью, помогать, не бросать беременных женщин. Как-то несправедливо всю вину только на женщин спихивать, в процессе зачатия-то двое участвуют.
— Несправедливо, — глухо проговорил Инар.
Несколько минут они полежали молча, потом мужчина поднялся, чтобы проверить примус. Согрелась тушёнка, в котелке он заварил какой-то душистый чай, и завтрак повторил вчерашний ужин. Вера озадачилась, откуда у мужчины столько припасов, причём ладно тушёнка, но хлеб? Не проще было взять сухари? Однако спрашивать вслух не стала, есть и есть. Спасибо, что попался такой запасливый тип!
— А почему у тебя синие волосы? — спросил Инар за едой.
— А почему нет? — пожала она плечами. — Зато забавно. Ну и короткие они, можно экспериментировать. Это когда коса до пояса, жалко, вдруг не понравится. А тут не понравилось — ну и сбрила к лешему, скоро опять отрастёт.
— И часто с тобой такое случалось? Ну, с волосами.
— Несколько раз, — отозвалась Вера. — Забавно смотрится. Такой гуманоид, сразу голова кажется огромной.
— Удивительно. Ни разу не видел женщин, которые так легко относятся к своей причёске, — улыбнулся Инар. — Представить не могу, чтобы прабабушка Эдна, например, для эксперимента отрезала косу и уж тем более побрилась.
— Побрившуюся ради развлечения прабабушку я тоже представить не могу, — рассмеялась девушка. — Хотя нет, вру. Строго говоря, представить могу, но это какой-то совсем уж редкий зверь. А мне… да ладно, ещё бы коса была нормальная, можно беречь, а то три волосинки в два ряда.
— Неправда, они у тебя просто тонкие. Но зато мягкие-мягкие, как пух, — вдруг возразил Инар. — Цвет, правда, неожиданный, но действительно… забавный.
— Тонкие они или малочисленные, крысиный хвостик от этого толще не станет, — фыркнула Вера. — А так вроде торчат бодренько, и ничего, — она взъерошила шевелюру. После чего грустно вздохнула: — Помыться бы вот ещё нормально, а то обтираться снегом или поливаться из котелка я морально не готова. Как думаешь, к завтрашнему дню буря уляжется?
— Только к вечеру, в лучшем случае. Но припасов у нас хватит, не бойся.
— Пару дней поголодать — большого вреда не будет, а вода есть. Но всё же здорово, что ты оказался любопытным и пришёл меня проверять. Одна бы я тут с тоски завыла, да и околела бы, может, без твоих одеял. Кстати, а ты всегда такой горячий? Я думала, мне вчера показалось.
— Всегда, это нормально для меня. Мы все такие.
— Мы? — уточнила Вера.
— Ну, наша семья. Клан. Это врождённое.
Остаток дня прошёл спокойно и немного скучно, но стоило Вере вспомнить, что она вообще могла оказаться тут одна, и вся скука сразу куда-то девалась.
Разговаривать друг с другом им было легко. Девушка рассказывала истории из своей жизни и о всяческих приключениях, которые происходили с её друзьями, знакомыми, родными. Таких баек шебутная девушка знала массу. Инар — отвечал тем же, только он всё больше вспоминал приключения своей родни. И, на удивление, большинство приключений было романтического свойства. О том, как бесконечные родственники, разбросанные по всему миру, находили свою любовь.
Особенно странным казалось то, что об этих чувствах Инар говорил совершенно искренне и как-то… спокойно. У Веры имелись знакомые мужчины, способные на искренние чувства и даже на настоящие поступки во имя их, она знала примеры преданности людей друг другу, но всё это как-то… не обсуждалось. А у Инара получалось так естественно, и видно было, что вырос он в семье если не идеальной, то — близкой к идеалу, где уважают не только друг друга, но и чувств не стыдятся. Такой, где все друг за друга горой, где не обрываются связи даже на огромных расстояниях. Кто-то из многочисленной родни жил в африканских саваннах, кто-то на крайнем севере, и как-то все они находили возможность обменяться новостями, и обязательно все приходили на помощь.
Вере подумалось, что было бы здорово хотя бы познакомиться с такой семьёй. Не стать её частью, конечно; тут если написано на роду одиночество, то и бороться с ним бессмысленно. Так бабушка говорила. Не про одиночество, конечно, а про то, что от судьбы не уйдёшь. И потому глупо дёргаться и слишком много думать о том, что было бы если. Ничего не было бы, потому что и «если» просто невозможно.
Пару раз за день Инар выбирался из пещеры, чтобы прокопать лаз. Его неумолимо и быстро заносило, и если не шевелиться, то в следующий раз копать пришлось бы больше. Вера тоже выходила размять ноги, хлебнуть свежего воздуха и удостовериться… Нет, по поводу непогоды она конечно верила, не подозревала Инара в обмане. Хотелось убедиться, что окружающий мир всё ещё на месте и что он не ограничивается маленькой душной пещеркой, что небо всё ещё висит над головой. Хмурое и низкое, но уж хоть какое-нибудь.
Помнить об этом с каждой минутой становилось всё труднее. Больше того, к концу дня Вера начала ловить себя на мысли, что, пожалуй, не прочь отколоться от этой большой общей реальности. Но только если в хорошей — и совершенно определённой — компании.
Как ни грустно было это признавать, но Инар ей нравился. Не просто как хороший и надёжный человек, а как мужчина, и это была проблема. Большая проблема.
Однако её решение девушка отложила на потом, когда они отсюда выберутся и Инара рядом не станет. А пока… Ну никому ведь не сделается хуже, если она, ложась спать, стащит комбинезон и будет греться о мужчину, который к тому же сам на этом настаивал. И невзначай уткнётся носом в его шею, как будто случайно, чтобы впитать и запомнить эти секунды. А потом — она сумеет себя не выдать, она к такому привычная, опыт имеется. Инар и не заметит, что относится к нему случайная знакомая совсем не так, как следовало.
Перетерпеть чувства вообще несложно, особенно когда предмет интереса находится далеко, на другом конце мира. А у неё самолёт через четыре дня, как раз хватит добраться до своих, отмыться и собраться.
Но почту всё-таки взять нужно, просто так, чтобы была. Вера хорошо себя знала и не сомневалась, что сумеет удержаться от соблазна написать: для этого она слишком не любила навязываться.
Проснулась девушка от чувства страха и торопливого стука сердца в горле. Дёрнулась, рядом вскинулся Инар. Мгновение…
— Быстро на выход! — прорычал мужчина, и Веру буквально смело с лежанки.
Так и метнулась к лазу, схватив пёстрое покрывало и один ботинок. Вылетела — как пробка из бутылки, прыжком вперёд, окунулась в снег, откатилась, освобождая место Инару. Обжигающий холод после влажного тепла совсем не отрезвил, даже наоборот. Сковал не только тело, которое от перепада температур начала бить дрожь, но и разум. Появилось ощущение, словно по ушам одновременно ударили двумя подушками.
— А, бесполезно, не успеем, — обречённо буркнул Инар. Вера хотела возмутиться столь пораженческому настрою и наконец спросить, с чего такая паника, но — не успела.
Какая-то сила — что-то большое, горячее, твёрдое, — перехватила её поперёк туловища и дёрнула вверх. И Вера окончательно перестала понимать, что с ней происходит. Она летит куда-то? Падает? Что её держит? Где верх, где низ, существует ли ещё этот мир? Фонарик затерялся где-то далеко в прошлом, вместе с парапланом и лыжами, осталась только бешеная снежная круговерть, бьющая по лицу, и залепляющая глаза абсолютная чернота. Никогда в жизни девушка не видела настолько густых, непроглядных ночей.
А потом что-то твёрдое, но холодное ударило по голове, и чернота поглотила всё — не только окружающий мир, но и саму Веру.
— Ох и дурные же эти молодые драконы! — сказала прабабушка Эдна, когда Инар отнёс девушку в спальню и явился держать ответ перед старшими. То есть он-то, конечно, хотел помочь бабушке Азиль в уходе за девушкой, но был изгнан без права обжалования.
Драконов в родовом гнезде в эти дни было немного, молодняк вместе с родителями разлетелся по делам по всему свету. Остались только самые старшие, до недавнего времени наслаждавшиеся тишиной и покоем, да Инар, которого зимой было не вытащить из долины. Нет, порой он всё же летал в город или в стойбище, когда начинал скучать, но это случалось нечасто: молодой дракон не отличался особой общительностью.
— Ты зачем её об камни приложил? — спросил участливо Бриан, хозяин замка и муж Эдны. — Чтобы не очень шумела?
От увесистого подзатыльника рукой любимой супруги дракон ловко увернулся: сказывались годы семейной жизни и тренировок.
— Да я случайно, темно же, буран! — запротестовал Инар. — Я бы и не полетел пока, и в замок бы не понёс, но лавина эта, чтоб ей... Вера бы замёрзла на таком ветру и холоде, не мог же я её там оставить! И сразу отнести не мог, я хотел дойти с ней до замка, чтобы нормально и познакомить со всеми, и объяснить, что с ней случилось. Ну хоть попытаться, а то я и сам ничего толком не понял...
— Давай-ка ты с самого начала расскажешь, что там за девушка, откуда она вообще взялась и что именно ты не понял, — вмешался Дариан, сын Бриана и Эдны.
Молодой дракон и рассказал, как выбрался пару дней назад просто размять крылья над горами, искупаться в снегу — Инар вообще любил зиму, особенно здешнюю, с яростными метелями, суровыми морозами и обильными сугробами. Решили, что где-то среди его предков отметилась северная родня, вот оно так и проявилось. У него даже чешуя была того же цвета, что шерсть у северян — серовато-голубовато-белая, такая, что на снегу с двух метров не разглядеть. Хотя вычислить предков точно не смогли. Но это, может, потому, что не особенно старались. Какая разница, лишь бы человек, то есть дракон был хороший!
Там же, над горами, Инар увидел странный вихрь, родившийся против всех законов природы буквально среди чистого неба, и рассмотрел яркое крыло параплана. Пилот вызвал любопытство молодого дракона, уж очень ловко и уверенно он боролся со стихией, залюбуешься. Парень и метнулся наперерез, чтобы подстраховать и помочь человеку, ели вдруг тот не справится. Однако сел парапланерист мягко, в спасении не нуждался, и Инар не полез к нему вот так сразу, решил понаблюдать со стороны.
Конечно, когда человек не попытался никуда пойти, а вместо этого начал рыть нору, дракон не удержался и пошёл узнавать подробности. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что пилот этот — женщина!
— Она странная такая, и одежда у неё странная, и лыжи тяжеленные, с железом внутри,— сообщил Инар. — И говорит чудно, вроде и язык незнакомый, но всё понятно. И страны она какие-то непонятные называет. Как такое может быть?
— Я о чём-то подобном слышал, — заметил Бриан. — Не помню уж от кого, может, это были сказки. О том, что люди иногда бесследно исчезают, порой даже на глазах у свидетелей, и дело тут не в магии или фокусах. Или, наоборот, появляются, вот вроде твоей Веры, которые говорят о странных вещах, но на безумцев как будто не похожи.
— Куда уходят и откуда приходят? — заинтересовалась сказками даже Эдна.
— А это уже вопрос к Создателю, ну или к самому мирозданию, а не к обычному старому дракону, — улыбнулся тот. — Но я так думаю — в другие миры. В природе ведь нет ничего по-настоящему уникального, всё повторяется, так почему мир должен быть один? Вот как они туда уходят — это, конечно, загадка.
— И сильно этот её мир отличается от нашего? — полюбопытствовал Дариан.
— Да я-то откуда знаю?
— Ты с ней два дня бок о бок провёл, неужели вы даже не разговаривали? Ну и молодёжь пошла, — развеселился Бриан.
— Да вот как раз только и делали, что разговаривали, — огрызнулся Инар. Потом, подумав, всё-таки ответил на вопрос: — Мне показалось, что мир почти такой же. Ну горы, она даже не поняла, по-моему, что куда-то переместилась. И лыжи мои, и примус легко опознала, но называла древностью. То есть они, конечно, вряд ли в полном смысле древность, но их мир, похоже, немного ушёл вперёд. А ещё у них тоже была Великая война, они её Отечественной называют. Вера говорила, у неё прадед на той войне лётчиком был, истребителем.
— И про драконов она, надо думать, ничего не говорила? — уточнил Дариан.
— Нет. Если они там и есть, она о них ничего не слышала. Ну или просто не говорила. А ещё я… — Инар запнулся, но решил, раз уж сознаваться — то до конца, и пробормотал покаянно: — Я, наверное, глупость сделал. Я предложил ей полететь вместе. А она спросила, умею ли я, и… согласилась. Вот.
— Жених? — засмеялась Вера. — Придумаешь, тоже. Нет у меня жениха. Семья… Отец умер, а мать… Можно считать, что её и не было никогда.
— Значит, летать любишь? — с какой-то странной интонацией спросил Инар, повернувшись всем корпусом.
— Да я бы вниз и не возвращалась, — засмеялась она. — Жалко, гравитация — штука сильная, наверху ещё ни один не остался.
— А полетим вместе? — вдруг как-то очень напряжённо спросил он, подавшись вперёд. И глаза сверкнули, как будто даже своим собственным, не отражённым светом.
— А ты умеешь? — удивилась Вера.
— Умею, не волнуйся. Получше многих, — усмехнулся мужчина. — Ну так что? Полетели вместе?
— Полетели, — со смешком согласилась она. — Я хоть сейчас согласна, да погода против.
— Погода — это вообще меньшая из проблем в жизни, — хмыкнул Инар. Как-то очень растерянно и смущённо взъерошил себе волосы, зарывшись в них пальцами. — А вот старшие меня, дурака, пожалуй, прибьют…
— За что? И кто — старшие?
— Старшие родственники, — пояснил он. — Да ты не бери в голову, потом как-нибудь объясню. Без вариантов. Кстати, а откуда ты сама?
— Из города-по-умолчанию, — с улыбкой ответила Вера. С ним вообще так и тянуло улыбаться, постоянно. — Из Москвы то есть, столицы нашей родины. А ты?
— Я местный, здесь родился, в долине, — ответил он. — А эмигрировали сюда предки, давно ещё. Моя родня вся тоже… очень летучая. Бабушки, дедушки, прадеды, дальняя, ближняя... Только дядя Сиан больше воду любит. Моряк же. Но он вообще здорово выделяется, да.
— Это хорошо, когда много родственников и семья дружная, — рассеянно проговорила Вера. — Я всегда хотела большую семью, но не сложилось. Все поумирали, а кто так и не родился.
— А что всё-таки случилось с твоей матерью?
Инар забрался на лежанку. Вера подвинулась — ну не могла она принять, что он на голом снегу спит, а на одеялах места обоим хватит. На этот раз он почему-то не стал сопротивляться. Вытянулся рядом, заложил одну руку за голову. Второй… Второй обнял Веру за плечи, но осторожно, просто для удобства, чтобы не скатывалась. Во всяком случае, сама девушка решила для себя так и постановила не обращать внимания.
— Мать нас бросила, когда мне было лет пять, — спокойно ответила на вопрос. — Нашла себе, как говорят, «перспективного», которому прицеп в виде ребёнка был совершенно не нужен. Обычно, конечно, мужчины из семьи уходят, а у нас вот так получилось…
— Мужчины из семьи не уходят и детей не бросают, — резко возразил Инар, недовольно хмурясь. — Те, которые бросают, это не мужчины, это дерьмо.
— Ну… не могу с тобой не согласиться, — улыбнулась Вера. — Но их, увы, хватает. Знаешь, мне всегда обидно видеть призывы к женщинам не делать абортов — мол, вы становитесь убийцами, это позор, дети это счастье, потом пожалеете! И почему-то никто так активно не призывает мужчин брать ответственность за детей, содержать семью, помогать, не бросать беременных женщин. Как-то несправедливо всю вину только на женщин спихивать, в процессе зачатия-то двое участвуют.
— Несправедливо, — глухо проговорил Инар.
Несколько минут они полежали молча, потом мужчина поднялся, чтобы проверить примус. Согрелась тушёнка, в котелке он заварил какой-то душистый чай, и завтрак повторил вчерашний ужин. Вера озадачилась, откуда у мужчины столько припасов, причём ладно тушёнка, но хлеб? Не проще было взять сухари? Однако спрашивать вслух не стала, есть и есть. Спасибо, что попался такой запасливый тип!
— А почему у тебя синие волосы? — спросил Инар за едой.
— А почему нет? — пожала она плечами. — Зато забавно. Ну и короткие они, можно экспериментировать. Это когда коса до пояса, жалко, вдруг не понравится. А тут не понравилось — ну и сбрила к лешему, скоро опять отрастёт.
— И часто с тобой такое случалось? Ну, с волосами.
— Несколько раз, — отозвалась Вера. — Забавно смотрится. Такой гуманоид, сразу голова кажется огромной.
— Удивительно. Ни разу не видел женщин, которые так легко относятся к своей причёске, — улыбнулся Инар. — Представить не могу, чтобы прабабушка Эдна, например, для эксперимента отрезала косу и уж тем более побрилась.
— Побрившуюся ради развлечения прабабушку я тоже представить не могу, — рассмеялась девушка. — Хотя нет, вру. Строго говоря, представить могу, но это какой-то совсем уж редкий зверь. А мне… да ладно, ещё бы коса была нормальная, можно беречь, а то три волосинки в два ряда.
— Неправда, они у тебя просто тонкие. Но зато мягкие-мягкие, как пух, — вдруг возразил Инар. — Цвет, правда, неожиданный, но действительно… забавный.
— Тонкие они или малочисленные, крысиный хвостик от этого толще не станет, — фыркнула Вера. — А так вроде торчат бодренько, и ничего, — она взъерошила шевелюру. После чего грустно вздохнула: — Помыться бы вот ещё нормально, а то обтираться снегом или поливаться из котелка я морально не готова. Как думаешь, к завтрашнему дню буря уляжется?
— Только к вечеру, в лучшем случае. Но припасов у нас хватит, не бойся.
— Пару дней поголодать — большого вреда не будет, а вода есть. Но всё же здорово, что ты оказался любопытным и пришёл меня проверять. Одна бы я тут с тоски завыла, да и околела бы, может, без твоих одеял. Кстати, а ты всегда такой горячий? Я думала, мне вчера показалось.
— Всегда, это нормально для меня. Мы все такие.
— Мы? — уточнила Вера.
— Ну, наша семья. Клан. Это врождённое.
Остаток дня прошёл спокойно и немного скучно, но стоило Вере вспомнить, что она вообще могла оказаться тут одна, и вся скука сразу куда-то девалась.
Прода от 22.07.2019, 19:33
Разговаривать друг с другом им было легко. Девушка рассказывала истории из своей жизни и о всяческих приключениях, которые происходили с её друзьями, знакомыми, родными. Таких баек шебутная девушка знала массу. Инар — отвечал тем же, только он всё больше вспоминал приключения своей родни. И, на удивление, большинство приключений было романтического свойства. О том, как бесконечные родственники, разбросанные по всему миру, находили свою любовь.
Особенно странным казалось то, что об этих чувствах Инар говорил совершенно искренне и как-то… спокойно. У Веры имелись знакомые мужчины, способные на искренние чувства и даже на настоящие поступки во имя их, она знала примеры преданности людей друг другу, но всё это как-то… не обсуждалось. А у Инара получалось так естественно, и видно было, что вырос он в семье если не идеальной, то — близкой к идеалу, где уважают не только друг друга, но и чувств не стыдятся. Такой, где все друг за друга горой, где не обрываются связи даже на огромных расстояниях. Кто-то из многочисленной родни жил в африканских саваннах, кто-то на крайнем севере, и как-то все они находили возможность обменяться новостями, и обязательно все приходили на помощь.
Вере подумалось, что было бы здорово хотя бы познакомиться с такой семьёй. Не стать её частью, конечно; тут если написано на роду одиночество, то и бороться с ним бессмысленно. Так бабушка говорила. Не про одиночество, конечно, а про то, что от судьбы не уйдёшь. И потому глупо дёргаться и слишком много думать о том, что было бы если. Ничего не было бы, потому что и «если» просто невозможно.
Пару раз за день Инар выбирался из пещеры, чтобы прокопать лаз. Его неумолимо и быстро заносило, и если не шевелиться, то в следующий раз копать пришлось бы больше. Вера тоже выходила размять ноги, хлебнуть свежего воздуха и удостовериться… Нет, по поводу непогоды она конечно верила, не подозревала Инара в обмане. Хотелось убедиться, что окружающий мир всё ещё на месте и что он не ограничивается маленькой душной пещеркой, что небо всё ещё висит над головой. Хмурое и низкое, но уж хоть какое-нибудь.
Помнить об этом с каждой минутой становилось всё труднее. Больше того, к концу дня Вера начала ловить себя на мысли, что, пожалуй, не прочь отколоться от этой большой общей реальности. Но только если в хорошей — и совершенно определённой — компании.
Как ни грустно было это признавать, но Инар ей нравился. Не просто как хороший и надёжный человек, а как мужчина, и это была проблема. Большая проблема.
Однако её решение девушка отложила на потом, когда они отсюда выберутся и Инара рядом не станет. А пока… Ну никому ведь не сделается хуже, если она, ложась спать, стащит комбинезон и будет греться о мужчину, который к тому же сам на этом настаивал. И невзначай уткнётся носом в его шею, как будто случайно, чтобы впитать и запомнить эти секунды. А потом — она сумеет себя не выдать, она к такому привычная, опыт имеется. Инар и не заметит, что относится к нему случайная знакомая совсем не так, как следовало.
Перетерпеть чувства вообще несложно, особенно когда предмет интереса находится далеко, на другом конце мира. А у неё самолёт через четыре дня, как раз хватит добраться до своих, отмыться и собраться.
Но почту всё-таки взять нужно, просто так, чтобы была. Вера хорошо себя знала и не сомневалась, что сумеет удержаться от соблазна написать: для этого она слишком не любила навязываться.
Проснулась девушка от чувства страха и торопливого стука сердца в горле. Дёрнулась, рядом вскинулся Инар. Мгновение…
— Быстро на выход! — прорычал мужчина, и Веру буквально смело с лежанки.
Так и метнулась к лазу, схватив пёстрое покрывало и один ботинок. Вылетела — как пробка из бутылки, прыжком вперёд, окунулась в снег, откатилась, освобождая место Инару. Обжигающий холод после влажного тепла совсем не отрезвил, даже наоборот. Сковал не только тело, которое от перепада температур начала бить дрожь, но и разум. Появилось ощущение, словно по ушам одновременно ударили двумя подушками.
— А, бесполезно, не успеем, — обречённо буркнул Инар. Вера хотела возмутиться столь пораженческому настрою и наконец спросить, с чего такая паника, но — не успела.
Какая-то сила — что-то большое, горячее, твёрдое, — перехватила её поперёк туловища и дёрнула вверх. И Вера окончательно перестала понимать, что с ней происходит. Она летит куда-то? Падает? Что её держит? Где верх, где низ, существует ли ещё этот мир? Фонарик затерялся где-то далеко в прошлом, вместе с парапланом и лыжами, осталась только бешеная снежная круговерть, бьющая по лицу, и залепляющая глаза абсолютная чернота. Никогда в жизни девушка не видела настолько густых, непроглядных ночей.
А потом что-то твёрдое, но холодное ударило по голове, и чернота поглотила всё — не только окружающий мир, но и саму Веру.
— Ох и дурные же эти молодые драконы! — сказала прабабушка Эдна, когда Инар отнёс девушку в спальню и явился держать ответ перед старшими. То есть он-то, конечно, хотел помочь бабушке Азиль в уходе за девушкой, но был изгнан без права обжалования.
Драконов в родовом гнезде в эти дни было немного, молодняк вместе с родителями разлетелся по делам по всему свету. Остались только самые старшие, до недавнего времени наслаждавшиеся тишиной и покоем, да Инар, которого зимой было не вытащить из долины. Нет, порой он всё же летал в город или в стойбище, когда начинал скучать, но это случалось нечасто: молодой дракон не отличался особой общительностью.
— Ты зачем её об камни приложил? — спросил участливо Бриан, хозяин замка и муж Эдны. — Чтобы не очень шумела?
От увесистого подзатыльника рукой любимой супруги дракон ловко увернулся: сказывались годы семейной жизни и тренировок.
— Да я случайно, темно же, буран! — запротестовал Инар. — Я бы и не полетел пока, и в замок бы не понёс, но лавина эта, чтоб ей... Вера бы замёрзла на таком ветру и холоде, не мог же я её там оставить! И сразу отнести не мог, я хотел дойти с ней до замка, чтобы нормально и познакомить со всеми, и объяснить, что с ней случилось. Ну хоть попытаться, а то я и сам ничего толком не понял...
— Давай-ка ты с самого начала расскажешь, что там за девушка, откуда она вообще взялась и что именно ты не понял, — вмешался Дариан, сын Бриана и Эдны.
Молодой дракон и рассказал, как выбрался пару дней назад просто размять крылья над горами, искупаться в снегу — Инар вообще любил зиму, особенно здешнюю, с яростными метелями, суровыми морозами и обильными сугробами. Решили, что где-то среди его предков отметилась северная родня, вот оно так и проявилось. У него даже чешуя была того же цвета, что шерсть у северян — серовато-голубовато-белая, такая, что на снегу с двух метров не разглядеть. Хотя вычислить предков точно не смогли. Но это, может, потому, что не особенно старались. Какая разница, лишь бы человек, то есть дракон был хороший!
Там же, над горами, Инар увидел странный вихрь, родившийся против всех законов природы буквально среди чистого неба, и рассмотрел яркое крыло параплана. Пилот вызвал любопытство молодого дракона, уж очень ловко и уверенно он боролся со стихией, залюбуешься. Парень и метнулся наперерез, чтобы подстраховать и помочь человеку, ели вдруг тот не справится. Однако сел парапланерист мягко, в спасении не нуждался, и Инар не полез к нему вот так сразу, решил понаблюдать со стороны.
Конечно, когда человек не попытался никуда пойти, а вместо этого начал рыть нору, дракон не удержался и пошёл узнавать подробности. Каково же было его удивление, когда выяснилось, что пилот этот — женщина!
— Она странная такая, и одежда у неё странная, и лыжи тяжеленные, с железом внутри,— сообщил Инар. — И говорит чудно, вроде и язык незнакомый, но всё понятно. И страны она какие-то непонятные называет. Как такое может быть?
— Я о чём-то подобном слышал, — заметил Бриан. — Не помню уж от кого, может, это были сказки. О том, что люди иногда бесследно исчезают, порой даже на глазах у свидетелей, и дело тут не в магии или фокусах. Или, наоборот, появляются, вот вроде твоей Веры, которые говорят о странных вещах, но на безумцев как будто не похожи.
— Куда уходят и откуда приходят? — заинтересовалась сказками даже Эдна.
— А это уже вопрос к Создателю, ну или к самому мирозданию, а не к обычному старому дракону, — улыбнулся тот. — Но я так думаю — в другие миры. В природе ведь нет ничего по-настоящему уникального, всё повторяется, так почему мир должен быть один? Вот как они туда уходят — это, конечно, загадка.
— И сильно этот её мир отличается от нашего? — полюбопытствовал Дариан.
— Да я-то откуда знаю?
— Ты с ней два дня бок о бок провёл, неужели вы даже не разговаривали? Ну и молодёжь пошла, — развеселился Бриан.
— Да вот как раз только и делали, что разговаривали, — огрызнулся Инар. Потом, подумав, всё-таки ответил на вопрос: — Мне показалось, что мир почти такой же. Ну горы, она даже не поняла, по-моему, что куда-то переместилась. И лыжи мои, и примус легко опознала, но называла древностью. То есть они, конечно, вряд ли в полном смысле древность, но их мир, похоже, немного ушёл вперёд. А ещё у них тоже была Великая война, они её Отечественной называют. Вера говорила, у неё прадед на той войне лётчиком был, истребителем.
— И про драконов она, надо думать, ничего не говорила? — уточнил Дариан.
— Нет. Если они там и есть, она о них ничего не слышала. Ну или просто не говорила. А ещё я… — Инар запнулся, но решил, раз уж сознаваться — то до конца, и пробормотал покаянно: — Я, наверное, глупость сделал. Я предложил ей полететь вместе. А она спросила, умею ли я, и… согласилась. Вот.
