- Слушай, скажи, зачем я-то тебе нужна? Ты с таким же успехом мог бы и один тут побродить! – Маша все же села рядом.
- Да я что, держу тебя что ли? Иди! – сказал Кирилл и отвернулся.
Эти слова, как нож, полосонули Машино чувствительное сердце. Подсознательно у нее теплилась надежда, что она нужна ему. Хотя бы немножко.
«Да вообще, что это со мной?! Почему я вожусь с каким-то противным мальчишкой? Пошла с ним в парк непонятно зачем! Ненормальный какой-то!», - возмущенно подумала про себя Маша и встала со скамейки.
- Отлично! Найдешь дорогу обратно?
- Найду.
- Замечательно! Тогда пока!
Маша решительно направилась к выходу, желая поскорее оказаться дома. Мысленно она называла Кирилла всеми обидными словами, которые только знала, но все же в сердце закрался страх за него. Как он доберется до дома? Ведь он же не знает этой дороги! А вдруг не запомнил, как выбраться оттуда? Он же ни у кого не попросит помощи! Он слишком гордый и своенравный! Да все равно! Пусть что хочет, то и делает, а она идет домой!
Но вскоре сострадание победило гордость, и Маша начала безумно переживать за Кирилла. Не нужно было оставлять его одного, надо вернуться и проводить домой, а там уже пусть делает, что хочет, больше они все равно не встретятся, но сейчас Маша чувствовала свою ответственность за незрячего парня. Все-таки она привела его сюда! Будет лучше, если она же и доведет его до той скамейки, где он сидел до встречи с ней.
Маша быстро вернулась к тому месту, где оставила нового знакомого, но Кирилла там уже не было, и волнение с полной силой закралось в душу. Она крутила головой по сторонам в надежде, что он не мог уйти далеко, но Кирилла нигде не было. Парк жил своей привычной жизнью: в заводном вихре кружились аттракционы, по траве бегали дети, а их родители чинно прогуливались рядом, не выпуская малышей из поля зрения. Недолго думая, Маша подбежала к одной женщине, которая гуляла со своим маленьким сыном.
- Извините, пожалуйста, вы не видели здесь где-нибудь поблизости парня в джинсовой куртке и с тростью? - обратилась к ней Маша с надеждой. Женщина задумалась на несколько секунд.
- В очках такой, да? – наконец спросила она, одергивая маленького мальчика, который так и норовил удрать в погоне за голубями.
- Да-да! – подтвердила Маша, моля о том, чтобы ей помогли.
- Вроде только что видела его у Большого Дуба… - задумчиво ответила прохожая, и Маша, поблагодарив ее, со всех ног понеслась туда.
«Большим Дубом» горожане называли указатель аттракционов, находящийся в самом центре парка. Это был настоящий дуб, на который приколотили таблички с названиями каруселей, но и возле него Кирилла не было. У Маши снова появилось плохое предчувствие. Что-то тут не так. Где же он?
Она села на одну из скамеек, потому что ноги болели от бега по парку, и судорожно начала думать, куда он еще мог пойти. Ей было страшно и стыдно одновременно. Она корила себя за опрометчивые слова и беззаботность, с которой оставила незрячего одного в незнакомом месте. Виски сдавило от невыносимой боли, и Маша потерла их, чтобы немного придти в себя, но это не помогало. Макушки коснулось легкое дуновение ветерка, и девушка приподняла голову, подставляя лицо живительному воздуху. Он заботливо потрепал ее волосы, спутавшиеся от быстрого бега, словно успокаивал и уверял, что все будет хорошо.
Немного передохнув, она решила с новыми силами продолжить поиски, но вдруг заметила, что в тени одного из деревьев на траве лежит человек. Сначала Маша подумала, что это очередной местный бомж, который решил немножко отдохнуть, но, приглядевшись, поняла, что это никакой не бомж. У дерева на животе лежал Кирилл и тщетно пытался нащупать трость, лежавшую в метре от него.
- Кирилл! Что с тобой?! – Маша подлетела к нему.
Ее сердце бешено билось одновременно от страха и радости. Она волновалась, все ли с ним в порядке, но так была рада, что нашла его! Темные очки лежали на траве, и Маша невольно первым делом посмотрела Кириллу в глаза – обычные без всех тех ужасов, которые она себе представляла. Они были только немного сужены, а левый зрачок чуть скошен к носу. Его глаза смотрели как будто сквозь нее, но если бы Маша не знала, что Кирилл слеп, она бы никогда не подумала об этом!
- Маша? – Его голос дрогнул, а пальцы вцепились в ее запястье. - Это ты?
- Да! Что произошло? Почему ты лежишь на траве? – она присела рядом.
Все ее мысли сейчас были только о нем и о том, что ей не нужно было оставлять его одного! Но еще сильнее сердце билось взгляда его глаз. Насколько же красивыми они оказались! Кристально-голубые, словно вода чистейшего горного озера. Таких глаз она еще не видела никогда в своей жизни.
- Да я просто шел, а потом меня кто-то толкнул, - нерешительно сказал Кирилл.
Маша сразу поняла, что он что-то недоговаривает, но сейчас ей было это не так уж и важно.
- С тобой все в порядке? - перебила она, пытаясь помочь подняться. Кирилл и сам хватался за нее, чтобы сохранить равновесие.
- Да, все в порядке все. Где мои очки? – спросил он, пытаясь закрыть глаза ладонью, словно они могли испугать Машу, но она и не думала бояться. «Без очков ему гораздо лучше», - пронеслось у нее в голове, однако все же подняла их с земли.
Маша вложила очки с погнутыми дужками ему в руку.
- Держи! Только они немного сломались.
- Черт! – выругался Кирилл и ощупал их. - Мать сразу спросит, где я был, причитать начнет…
- Зачем же ты так о своей маме? Я уверена, что она просто переживает за тебя!
- Ты просто ее не знаешь, это же на неделю затянется! – грубо сказал он и попытался встать, опираясь на Машины плечи.
А она подняла с земли трость и протянула ему:
- Вот, держи еще!
- Спасибо. Я сильно грязный? – Кирилл ощупал трость, боясь, что и она повреждена, но, к счастью, с ней все было в порядке.
- Есть немного. Давай, я отряхну тебя! – предложила Маша и быстренько почистила его куртку и джинсы, Кирилл при этом стоял молча и нервно вертел в руках трость.
- Ну вот, все. Правда, все равно видно, что ты лежал на траве, придется одежду постирать, – она закончила свое дело и отошла в сторону, чтобы оценить масштаб работы.
- Да ладно… Мне все равно.
Маша и не ждала от него благодарности.
- Ну что, может, уже домой пойдем?
- Да, думаю, что пора.
Обратно они шли молча. Маша несколько раз хотела начать разговор, но ее что-то останавливало, в итоге решила, лучше всего - промолчать. Если ему будет нужно, то сам что-нибудь скажет. Но Кирилл настолько погрузился в свои мысли, что, казалось, и забыл о существовании Маши. Наконец они дошли до его дома.
- Почему ты так часто смотришь мне в глаза? – после длительного молчания спросил он.
- С чего ты взял? Я не смотрела.
- Не ври, я чувствую это. Тебе не противно?
- Противно что?
- Смотреть на меня!
- А почему мне это должно быть противно? Ты такой же парень, как и все.
- И глаза у меня такие же, как… как у обычных парней? – с небольшим придыханием спросил Кирилл.
Маша снова решилась посмотреть ему в глаза, чтобы удостовериться в том, что скажет правду.
- Самые обычные голубые глаза, – улыбнулась она.
- А у тебя какие?
- Карие.
- Карие… Красивые, наверное…
Маша невольно улыбнулась. Ей говорили много комплиментов, но почему-то именно эти слова запали в душу, и там стало очень тепло, как в жаркий летний день. Она чувствовала, что он сказал от чистого сердца, да и весь его вид говорил об этом. Парень смутился, будто ощущал ее пристальный взгляд, поэтому Маша поспешила отвести его.
- Наверное. Я не могу сама их оценить, - скромно ответила она, разглядывая землю под ногами.
- Жаль, что и я не могу…
Он сказал это настолько тихо, будто не хотел, чтобы Маша слышала, а она замерла. И в тишине ей казалось, что слышит биение собственного сердца, разрывавшееся на кусочки от безысходности, с которой были сказаны слова. Как же хотелось помочь ему, сделать хотя бы что-нибудь! Первым взял себя в руки Кирилл и, сжав в руках трость, разрушил тишину.
- Ладно, я пойду уже. Пока!
- Пока… - медленно произнесла Маша.
В глубине души она надеялась, что он хотя бы поблагодарит ее за прогулку, за то, что она помогла ему. Но нет. Он развернулся и уверенным шагом зашел в свой подъезд, не сказав больше ни слова.
На пороге Кирилла встретила его мама. Людмила Степановна дома предпочитала носить свободное платье, а сверху обычно повязывала бело-голубой фартук. Седые волосы она всегда собирала в пучок на затылке, откуда не выбивалась ни единая прядка. В ее облике все было предельно аккуратно. Такой же порядок она поддерживала в квартире, где всегда было чисто и с кухни пахло свежей выпечкой. Вот и сейчас Кирилл почувствовал запах пирожков.
- Сыночек, ну почему так долго? Я тебя потеряла! Ты не должен ходить один, я же волнуюсь! – она всплеснула руками и присела, чтобы помочь сыну разуться, но тот сделал все сам.
- Гулял.
- Мы уж с отцом думали идти тебя искать. А где твои очки?
- Мам, хватит! Я есть хочу, - резко прервал ее Кирилл.
- Сейчас, сынок! Я как раз закончила готовить… Ручки мой и проходи за стол! Налью тебе супчика, - мама засуетилась и побежала на кухню, откуда крикнула: - Тебе пирожки с картошкой или с капустой?
- С картошкой, - нехотя ответил Кирилл и отставил привычным движением руки трость в уголок между тумбочкой для обуви и стенкой.
Хорошо, что мама не заметила грязь на его одежде. Хотя то, что случилось в парке, Кирилл все равно никогда и никому бы не рассказал, как бы его ни расспрашивали. Все было до банальности просто. Уйдя от Маши, он наткнулся на кучку подростков, которые принялись над ним издеваться - отобрали трость, толкали в спину. Их забавляла его беспомощность. Они смеялись. И их смех еще долго преследовал его, пока не пришла Маша. Она снова спасла его, и то чувство, которое поселилось у Кирилла в сердце, когда она была рядом, начинало его пугать.
Вымыв руки, Кирилл заглянул к отцу в его импровизированный кабинет.
Отец Кирилла, Владимир Николаевич, работал в университете на кафедре теоретической механики. Был доцентом, кандидатом технических наук. Родился и вырос в Ленинграде, там же закончил университет. По распределению его отправили в небольшой городок, где взяли ассистентом на кафедру, поселили в общежитии. Сразу же Владимир Николаевич погрузился в научную деятельность, и начался стремительный карьерный рост. Сначала были статьи, затем доклады и, наконец, диссертация. Учеба всегда давалась ему легко, у него была отличная память, и ученые степени покорялись одна за одной без особого труда, но главное, что он обрел в этом городе – свою любовь, маму Кирилла, Людмилу Степановну.
Людмила Степановна в школе отучилась только девять классов. Нужда в семье заставила ее пойти на работу, ведь она была старшей из детей и должна была помогать родителям, а семья была большая: три брата и три сестры. Заработка родителей катастрофически не хватало, и девушка пожертвовала своим образованием ради того, чтобы прокормить семью. Бралась за любую работу, лишь бы она приносила хоть какие-нибудь деньги. На тот момент, когда она познакомилась с отцом Кирилла, приходилось мыть полы в том самом институте, где работал Владимир Николаевич.
Все друзья поражались: как интеллигент до мозга костей, коренной ленинградец, смог влюбиться в девушку без образования? Но то была любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Владимир Николаевич был отнюдь не честолюбив, не кичился своим происхождением и образованием. В своей будущей жене он сразу увидел то, что всегда искал в женщинах – душевную чистоту и искренность. Он полюбил ее всем сердцем, а она ответила взаимностью.
Когда родился Кирилл, Людмила Степановна устроилась на работу в детский сад, чтобы быть рядом со своим любимым сыном, а когда он вырос, то настолько прикипела к этой работе, что не в силах была уйти. Уже почти двадцать лет она работала в том самом детском саду. Ее любили дети и родители, на лице этой женщины всегда можно увидеть добрую улыбку. Она заботилась о своих подопечных, как о собственных детях, но лишь немногие знали, какое страшное несчастье постигло ее семью.
- Отец, я пришел, - Кирилл по привычке заглянул в кабинет, чуть приоткрыв туда дверь.
- А, Кирюша! – воскликнул Владимир Николаевич, оторвавшись от очередной книги. - Я тут как раз одну интересную статеечку нашел, хочешь, я тебе ее прочитаю?
- Давай позже, пап? Я кушать хочу.
- Конечно-конечно! Покушай и приходи!
Небольшую кладовку Владимир Николаевич превратил в кабинет и почти все время проводил там. В эту комнатушку помещался только письменный стол, стул и маленький шкаф. Стены были увешаны грамотами и дипломами, а шкаф и стол завалены книгами. В последнее время это были сплошь медицинские справочники. И хотя по образованию Владимир Николаевич был далек от медицины, он с усердием изучал новую для себя сферу науки. Целыми днями он сидел в своем кабинете и читал различные справочники, учебники по медицине, статьи ученых, которые он брал в библиотеке. Интернет Владимир Николаевич не признавал. У него был компьютер, но пользовался он им только для того, чтобы набрать новую статью или методическое пособие. Все остальное предпочитал делать по старинке - вручную.
Владимир Николаевич снова углубился в свои книги, а Кирилл не спеша пошел на кухню. Увидев сына, мама попыталась подвести его к стулу, но Кирилл лишь отдернул руку, самостоятельно нащупал стенку и прислоненный к ней табурет и сел на него.
- Супчик горяченький, с грибами, твой любимый!
Людмила Степановна заботливо поставила перед сыном тарелку с ароматным супом и достала из выдвижного шкафчика столовую ложку. Она старалась не обращать внимания на резкое поведение Кирилла, списывая все на болезнь.
- Мам, слушай… - вдруг решился спросить он.
- Что, Кирюш? – она выключила кран и вытерла руки чистым вафельным полотенцем , висевшим рядом с раковиной.
- А правда, что… что у меня глаза обычные? Ну, как у всех? – Кирилл сжал в руках ложку.
У Людмилы Степановны защемило сердце от его слов, и она на несколько секунд задержала дыхание, чтобы он не услышал ее эмоции. Сев рядом, она накрыла руку сына своей теплой ладонью.
- Сыночек, да у тебя самые красивые глаза на свете! Ты у меня вообще…
- Подожди, - прервал ее Кирилл. - Просто скажи, у меня глаза такие же, как раньше?
- Конечно, Кирюшенька, они совсем не изменились! У тебя очень красивые глаза! Голубые, почти кристальные!
- Карие тоже красивые… - тихо сам себе сказал Кирилл, улыбнулся и принялся за суп.
Как Маша ни пыталась заставить себя заняться учебой, она никак не могла забыть Кирилла. Все это было как-то странно, необъяснимо для нее. Она привыкла обо всем рассуждать логически, несмотря на свое чувствительное сердце, но то, что происходило сейчас, не поддавалось никакой логике. Какой-то странный слепой парень, которого она узнала совершенно случайно, занял все ее мысли!
- Машенька, ты ужинать будешь? – заглянула в комнату мама.
- Да я что, держу тебя что ли? Иди! – сказал Кирилл и отвернулся.
Эти слова, как нож, полосонули Машино чувствительное сердце. Подсознательно у нее теплилась надежда, что она нужна ему. Хотя бы немножко.
«Да вообще, что это со мной?! Почему я вожусь с каким-то противным мальчишкой? Пошла с ним в парк непонятно зачем! Ненормальный какой-то!», - возмущенно подумала про себя Маша и встала со скамейки.
- Отлично! Найдешь дорогу обратно?
- Найду.
- Замечательно! Тогда пока!
Маша решительно направилась к выходу, желая поскорее оказаться дома. Мысленно она называла Кирилла всеми обидными словами, которые только знала, но все же в сердце закрался страх за него. Как он доберется до дома? Ведь он же не знает этой дороги! А вдруг не запомнил, как выбраться оттуда? Он же ни у кого не попросит помощи! Он слишком гордый и своенравный! Да все равно! Пусть что хочет, то и делает, а она идет домой!
Но вскоре сострадание победило гордость, и Маша начала безумно переживать за Кирилла. Не нужно было оставлять его одного, надо вернуться и проводить домой, а там уже пусть делает, что хочет, больше они все равно не встретятся, но сейчас Маша чувствовала свою ответственность за незрячего парня. Все-таки она привела его сюда! Будет лучше, если она же и доведет его до той скамейки, где он сидел до встречи с ней.
Маша быстро вернулась к тому месту, где оставила нового знакомого, но Кирилла там уже не было, и волнение с полной силой закралось в душу. Она крутила головой по сторонам в надежде, что он не мог уйти далеко, но Кирилла нигде не было. Парк жил своей привычной жизнью: в заводном вихре кружились аттракционы, по траве бегали дети, а их родители чинно прогуливались рядом, не выпуская малышей из поля зрения. Недолго думая, Маша подбежала к одной женщине, которая гуляла со своим маленьким сыном.
- Извините, пожалуйста, вы не видели здесь где-нибудь поблизости парня в джинсовой куртке и с тростью? - обратилась к ней Маша с надеждой. Женщина задумалась на несколько секунд.
- В очках такой, да? – наконец спросила она, одергивая маленького мальчика, который так и норовил удрать в погоне за голубями.
- Да-да! – подтвердила Маша, моля о том, чтобы ей помогли.
- Вроде только что видела его у Большого Дуба… - задумчиво ответила прохожая, и Маша, поблагодарив ее, со всех ног понеслась туда.
«Большим Дубом» горожане называли указатель аттракционов, находящийся в самом центре парка. Это был настоящий дуб, на который приколотили таблички с названиями каруселей, но и возле него Кирилла не было. У Маши снова появилось плохое предчувствие. Что-то тут не так. Где же он?
Она села на одну из скамеек, потому что ноги болели от бега по парку, и судорожно начала думать, куда он еще мог пойти. Ей было страшно и стыдно одновременно. Она корила себя за опрометчивые слова и беззаботность, с которой оставила незрячего одного в незнакомом месте. Виски сдавило от невыносимой боли, и Маша потерла их, чтобы немного придти в себя, но это не помогало. Макушки коснулось легкое дуновение ветерка, и девушка приподняла голову, подставляя лицо живительному воздуху. Он заботливо потрепал ее волосы, спутавшиеся от быстрого бега, словно успокаивал и уверял, что все будет хорошо.
Немного передохнув, она решила с новыми силами продолжить поиски, но вдруг заметила, что в тени одного из деревьев на траве лежит человек. Сначала Маша подумала, что это очередной местный бомж, который решил немножко отдохнуть, но, приглядевшись, поняла, что это никакой не бомж. У дерева на животе лежал Кирилл и тщетно пытался нащупать трость, лежавшую в метре от него.
- Кирилл! Что с тобой?! – Маша подлетела к нему.
Ее сердце бешено билось одновременно от страха и радости. Она волновалась, все ли с ним в порядке, но так была рада, что нашла его! Темные очки лежали на траве, и Маша невольно первым делом посмотрела Кириллу в глаза – обычные без всех тех ужасов, которые она себе представляла. Они были только немного сужены, а левый зрачок чуть скошен к носу. Его глаза смотрели как будто сквозь нее, но если бы Маша не знала, что Кирилл слеп, она бы никогда не подумала об этом!
- Маша? – Его голос дрогнул, а пальцы вцепились в ее запястье. - Это ты?
- Да! Что произошло? Почему ты лежишь на траве? – она присела рядом.
Все ее мысли сейчас были только о нем и о том, что ей не нужно было оставлять его одного! Но еще сильнее сердце билось взгляда его глаз. Насколько же красивыми они оказались! Кристально-голубые, словно вода чистейшего горного озера. Таких глаз она еще не видела никогда в своей жизни.
- Да я просто шел, а потом меня кто-то толкнул, - нерешительно сказал Кирилл.
Маша сразу поняла, что он что-то недоговаривает, но сейчас ей было это не так уж и важно.
- С тобой все в порядке? - перебила она, пытаясь помочь подняться. Кирилл и сам хватался за нее, чтобы сохранить равновесие.
- Да, все в порядке все. Где мои очки? – спросил он, пытаясь закрыть глаза ладонью, словно они могли испугать Машу, но она и не думала бояться. «Без очков ему гораздо лучше», - пронеслось у нее в голове, однако все же подняла их с земли.
Маша вложила очки с погнутыми дужками ему в руку.
- Держи! Только они немного сломались.
- Черт! – выругался Кирилл и ощупал их. - Мать сразу спросит, где я был, причитать начнет…
- Зачем же ты так о своей маме? Я уверена, что она просто переживает за тебя!
- Ты просто ее не знаешь, это же на неделю затянется! – грубо сказал он и попытался встать, опираясь на Машины плечи.
А она подняла с земли трость и протянула ему:
- Вот, держи еще!
- Спасибо. Я сильно грязный? – Кирилл ощупал трость, боясь, что и она повреждена, но, к счастью, с ней все было в порядке.
- Есть немного. Давай, я отряхну тебя! – предложила Маша и быстренько почистила его куртку и джинсы, Кирилл при этом стоял молча и нервно вертел в руках трость.
- Ну вот, все. Правда, все равно видно, что ты лежал на траве, придется одежду постирать, – она закончила свое дело и отошла в сторону, чтобы оценить масштаб работы.
- Да ладно… Мне все равно.
Маша и не ждала от него благодарности.
- Ну что, может, уже домой пойдем?
- Да, думаю, что пора.
Обратно они шли молча. Маша несколько раз хотела начать разговор, но ее что-то останавливало, в итоге решила, лучше всего - промолчать. Если ему будет нужно, то сам что-нибудь скажет. Но Кирилл настолько погрузился в свои мысли, что, казалось, и забыл о существовании Маши. Наконец они дошли до его дома.
- Почему ты так часто смотришь мне в глаза? – после длительного молчания спросил он.
- С чего ты взял? Я не смотрела.
- Не ври, я чувствую это. Тебе не противно?
- Противно что?
- Смотреть на меня!
- А почему мне это должно быть противно? Ты такой же парень, как и все.
- И глаза у меня такие же, как… как у обычных парней? – с небольшим придыханием спросил Кирилл.
Маша снова решилась посмотреть ему в глаза, чтобы удостовериться в том, что скажет правду.
- Самые обычные голубые глаза, – улыбнулась она.
- А у тебя какие?
- Карие.
- Карие… Красивые, наверное…
Маша невольно улыбнулась. Ей говорили много комплиментов, но почему-то именно эти слова запали в душу, и там стало очень тепло, как в жаркий летний день. Она чувствовала, что он сказал от чистого сердца, да и весь его вид говорил об этом. Парень смутился, будто ощущал ее пристальный взгляд, поэтому Маша поспешила отвести его.
- Наверное. Я не могу сама их оценить, - скромно ответила она, разглядывая землю под ногами.
- Жаль, что и я не могу…
Он сказал это настолько тихо, будто не хотел, чтобы Маша слышала, а она замерла. И в тишине ей казалось, что слышит биение собственного сердца, разрывавшееся на кусочки от безысходности, с которой были сказаны слова. Как же хотелось помочь ему, сделать хотя бы что-нибудь! Первым взял себя в руки Кирилл и, сжав в руках трость, разрушил тишину.
- Ладно, я пойду уже. Пока!
- Пока… - медленно произнесла Маша.
В глубине души она надеялась, что он хотя бы поблагодарит ее за прогулку, за то, что она помогла ему. Но нет. Он развернулся и уверенным шагом зашел в свой подъезд, не сказав больше ни слова.
Прода от 31.10.2020
Глава 4
На пороге Кирилла встретила его мама. Людмила Степановна дома предпочитала носить свободное платье, а сверху обычно повязывала бело-голубой фартук. Седые волосы она всегда собирала в пучок на затылке, откуда не выбивалась ни единая прядка. В ее облике все было предельно аккуратно. Такой же порядок она поддерживала в квартире, где всегда было чисто и с кухни пахло свежей выпечкой. Вот и сейчас Кирилл почувствовал запах пирожков.
- Сыночек, ну почему так долго? Я тебя потеряла! Ты не должен ходить один, я же волнуюсь! – она всплеснула руками и присела, чтобы помочь сыну разуться, но тот сделал все сам.
- Гулял.
- Мы уж с отцом думали идти тебя искать. А где твои очки?
- Мам, хватит! Я есть хочу, - резко прервал ее Кирилл.
- Сейчас, сынок! Я как раз закончила готовить… Ручки мой и проходи за стол! Налью тебе супчика, - мама засуетилась и побежала на кухню, откуда крикнула: - Тебе пирожки с картошкой или с капустой?
- С картошкой, - нехотя ответил Кирилл и отставил привычным движением руки трость в уголок между тумбочкой для обуви и стенкой.
Хорошо, что мама не заметила грязь на его одежде. Хотя то, что случилось в парке, Кирилл все равно никогда и никому бы не рассказал, как бы его ни расспрашивали. Все было до банальности просто. Уйдя от Маши, он наткнулся на кучку подростков, которые принялись над ним издеваться - отобрали трость, толкали в спину. Их забавляла его беспомощность. Они смеялись. И их смех еще долго преследовал его, пока не пришла Маша. Она снова спасла его, и то чувство, которое поселилось у Кирилла в сердце, когда она была рядом, начинало его пугать.
Вымыв руки, Кирилл заглянул к отцу в его импровизированный кабинет.
Отец Кирилла, Владимир Николаевич, работал в университете на кафедре теоретической механики. Был доцентом, кандидатом технических наук. Родился и вырос в Ленинграде, там же закончил университет. По распределению его отправили в небольшой городок, где взяли ассистентом на кафедру, поселили в общежитии. Сразу же Владимир Николаевич погрузился в научную деятельность, и начался стремительный карьерный рост. Сначала были статьи, затем доклады и, наконец, диссертация. Учеба всегда давалась ему легко, у него была отличная память, и ученые степени покорялись одна за одной без особого труда, но главное, что он обрел в этом городе – свою любовь, маму Кирилла, Людмилу Степановну.
Людмила Степановна в школе отучилась только девять классов. Нужда в семье заставила ее пойти на работу, ведь она была старшей из детей и должна была помогать родителям, а семья была большая: три брата и три сестры. Заработка родителей катастрофически не хватало, и девушка пожертвовала своим образованием ради того, чтобы прокормить семью. Бралась за любую работу, лишь бы она приносила хоть какие-нибудь деньги. На тот момент, когда она познакомилась с отцом Кирилла, приходилось мыть полы в том самом институте, где работал Владимир Николаевич.
Все друзья поражались: как интеллигент до мозга костей, коренной ленинградец, смог влюбиться в девушку без образования? Но то была любовь с первого взгляда и на всю жизнь. Владимир Николаевич был отнюдь не честолюбив, не кичился своим происхождением и образованием. В своей будущей жене он сразу увидел то, что всегда искал в женщинах – душевную чистоту и искренность. Он полюбил ее всем сердцем, а она ответила взаимностью.
Когда родился Кирилл, Людмила Степановна устроилась на работу в детский сад, чтобы быть рядом со своим любимым сыном, а когда он вырос, то настолько прикипела к этой работе, что не в силах была уйти. Уже почти двадцать лет она работала в том самом детском саду. Ее любили дети и родители, на лице этой женщины всегда можно увидеть добрую улыбку. Она заботилась о своих подопечных, как о собственных детях, но лишь немногие знали, какое страшное несчастье постигло ее семью.
- Отец, я пришел, - Кирилл по привычке заглянул в кабинет, чуть приоткрыв туда дверь.
- А, Кирюша! – воскликнул Владимир Николаевич, оторвавшись от очередной книги. - Я тут как раз одну интересную статеечку нашел, хочешь, я тебе ее прочитаю?
- Давай позже, пап? Я кушать хочу.
- Конечно-конечно! Покушай и приходи!
Небольшую кладовку Владимир Николаевич превратил в кабинет и почти все время проводил там. В эту комнатушку помещался только письменный стол, стул и маленький шкаф. Стены были увешаны грамотами и дипломами, а шкаф и стол завалены книгами. В последнее время это были сплошь медицинские справочники. И хотя по образованию Владимир Николаевич был далек от медицины, он с усердием изучал новую для себя сферу науки. Целыми днями он сидел в своем кабинете и читал различные справочники, учебники по медицине, статьи ученых, которые он брал в библиотеке. Интернет Владимир Николаевич не признавал. У него был компьютер, но пользовался он им только для того, чтобы набрать новую статью или методическое пособие. Все остальное предпочитал делать по старинке - вручную.
Владимир Николаевич снова углубился в свои книги, а Кирилл не спеша пошел на кухню. Увидев сына, мама попыталась подвести его к стулу, но Кирилл лишь отдернул руку, самостоятельно нащупал стенку и прислоненный к ней табурет и сел на него.
- Супчик горяченький, с грибами, твой любимый!
Людмила Степановна заботливо поставила перед сыном тарелку с ароматным супом и достала из выдвижного шкафчика столовую ложку. Она старалась не обращать внимания на резкое поведение Кирилла, списывая все на болезнь.
- Мам, слушай… - вдруг решился спросить он.
- Что, Кирюш? – она выключила кран и вытерла руки чистым вафельным полотенцем , висевшим рядом с раковиной.
- А правда, что… что у меня глаза обычные? Ну, как у всех? – Кирилл сжал в руках ложку.
У Людмилы Степановны защемило сердце от его слов, и она на несколько секунд задержала дыхание, чтобы он не услышал ее эмоции. Сев рядом, она накрыла руку сына своей теплой ладонью.
- Сыночек, да у тебя самые красивые глаза на свете! Ты у меня вообще…
- Подожди, - прервал ее Кирилл. - Просто скажи, у меня глаза такие же, как раньше?
- Конечно, Кирюшенька, они совсем не изменились! У тебя очень красивые глаза! Голубые, почти кристальные!
- Карие тоже красивые… - тихо сам себе сказал Кирилл, улыбнулся и принялся за суп.
Прода от 02.11.2020
***
Как Маша ни пыталась заставить себя заняться учебой, она никак не могла забыть Кирилла. Все это было как-то странно, необъяснимо для нее. Она привыкла обо всем рассуждать логически, несмотря на свое чувствительное сердце, но то, что происходило сейчас, не поддавалось никакой логике. Какой-то странный слепой парень, которого она узнала совершенно случайно, занял все ее мысли!
- Машенька, ты ужинать будешь? – заглянула в комнату мама.
