- Все! Теперь ты попался!
Я даже попятился от ее слов: от этой торжествующей девочки на меня пахнуло холодом...
- Что это значит? - воскликнул я.
- Ты здесь заплутаешь один, - ответила Поликсена спокойно и даже дружелюбно, приближаясь ко мне: она снова поднялась на пару ступенек, так что оказалась почти на одном уровне со мной.
Поликсена посмотрела мне в глаза, и я замер... А потом девчонка засмеялась.
- Не бойся ты, я пошутила! Просто дорогу наружу найти и впрямь не так-то легко. Даже теперь, когда большая часть дворца обрушилась. А раньше, я так думаю, именно тут и был лабиринт Минотавра.
Я огляделся: со всех трех сторон двора, кроме той, откуда мы пришли, стояли кирпичные здания с колоннами. Было непонятно, маскируют они другие входы или глухие стены. Я тяжело вздохнул.
- Чего ты хочешь, Поликсена?
Я уже понимал, что девчонка привела меня сюда неспроста.
В ответ она предложила:
- Давай присядем.
Мы опустились на одну ступеньку, в тени.
Поликсена немного помолчала, крутя браслет на правом запястье; потом сунула руку в замшевый мешочек, который, как оказалось, висел у нее на поясе, и вытащила фляжку с водой. Протянула ее мне, и я послушно глотнул: вода была с лимонной кислинкой. Потом девочка выпила сама и убрала свою фляжку.
И, наконец, она заговорила.
- Ты думаешь, что все критяне такие, как мой отец?
Я изумленно взглянул на нее.
- Я вовсе не... Я почти не знаю вас, - сказал я.
Поликсена кивнула, сосредоточенно глядя перед собой и сминая свои мягкие серебряные браслеты.
- Большинство теперешних критян - не минойцы, а дорийцы. Вроде тебя. Греки подчинили себе минойцев уже давно, - девочка вздохнула. - И коренных жителей, таких, как отец, осталось мало: их здесь притесняют... Дорийцы не хотят знаться с нами и устроили... свою олигархию, - не сразу вспомнила Поликсена трудное слово.
Она вскинула голову.
- Женятся они тоже между собой - а уж знатные семьи особенно разборчивые.
Я нахмурился, взволнованный ее словами и тоном. Я начал догадываться, к чему клонит эта девочка, - и был поражен тем, что она вот так сразу...
- Зачем ты мне это говоришь?
- Затем... - Поликсена запнулась. Она вдруг притронулась к моему амулету и сразу отдернула руку. - Затем, что тебя привела сюда судьба! Разве ты сам не чувствуешь?..
Она подняла лицо - глаза ее наполнились слезами, и казались изумрудными... Я боялся дышать, глядя на нее...
- Отец... уже сватал меня, несколько раз, - произнесла Поликсена дрожащим голосом. - Он сказал тебе, что я свободна, верно, Питфей?
Я кивнул.
Девочка закатилась смехом.
- Вот так штука! Конечно, он бы позволил мне выйти за того, кого я выберу, - а из кого мне выбирать?.. Критские дорийцы нами гнушаются - я видела, как они смотрели на меня, когда отцу удавалось залучить в гости кого-нибудь из этих господ. И ведь мы совсем не нищие, не подумай! Но мало того, что Критобул миноец, а моя мать ионийка... По мне сразу видно, что я персидской крови! Кто возьмет меня... кроме как в наложницы?
Меня разрывали смешанные чувства... нежность, жалость к этой девочке, почти уже девушке, и негодование на то, что она задумала поймать меня в свои сети. Но какой еще у нее был выход?
- А разве ты не можешь выйти замуж за минойца? Ведь среди них твой отец пользуется уважением? - спросил я.
Поликсена возмущенно шмыгнула носом.
- Греки тоже его уважают, и есть за что! Но породниться с нами - слуга покорный!
Она сцепила руки и выпрямилась.
- Я слишком высока для любого минойца. Скоро я перерасту даже отца. И те его соплеменники, кого я видела... у них теперь ветер в голове, они хотят от женщин только развлечений!
Я погладил ее по плечу. Хотя я сознавал, что Поликсена играет на моих чувствах, жалость к ней возобладала. Она тут же всхлипнула и схватила меня за руку, стиснув ее горячими узкими ладонями.
- Какой ты сильный... Но это не главное... нет, не главное!
Она помотала головой так, что длинная черная коса хлестнула меня по лицу.
- Что же главное? - воскликнул я.
- Ты не пустой внутри - ты умеешь чувствовать. Умеешь любить. Я поняла это, когда ты вчера рассказывал о своем доме... а потом, когда ты запел...
Поликсена поднесла мою руку к щеке и потерлась о нее; меня окатила горячая волна нежности. И чувственности, о которой это наивное дитя еще не имело понятия.
Вдруг я осознал, что оставаться тут вдвоем нам небезопасно. Девочки и девушки бывают очень смелы с мужчинами - потому что еще не ведают, какую бурю они могут вызвать!..
Я уже желал ее...
- Поликсена! Нам нужно идти. Тебя хватятся!
- Нет!
Но она ощутила мое возбуждение и испугалась: мы встали вместе, сжимая друг другу руки. Я поцеловал ее маленькую руку.
- Отведи меня домой, Поликсена.
Она вырвалась и поднялась на несколько ступеней, оказавшись выше меня.
- Так ты обещаешь? Даешь мне слово?..
Я глубоко вздохнул - один раз, и другой. Больно ущипнул себя за руку. И наконец смог ответить достаточно спокойно.
- Нам обоим нужно время. Понимаешь? Я слишком молод для женитьбы, даже для помолвки: мне еще нет пятнадцати. А ты совсем девочка!
Поликсена яростно топнула ножкой, сверкнула глазами.
- Я не девочка! С двенадцати лет уже выдают замуж, я знаю!
- И это слишком рано. Так считают все благоразумные люди, - ответил я серьезно; а потом мягко улыбнулся. - Вот года через три...
Поликсена смотрела на меня, опустив руки, - будто я только что произнес ей приговор... И вдруг я осознал, что едва не натворил.
Да, я был дорийцем и сыном спартанца, - и, дав слово, я не мог взять его назад! Но я почти ничего не знал о девочке, с которой уже готов был обручиться! Особенно о том, чьей дочерью она была на самом деле!
Поликсена ощутила перемену, которая произошла во мне.
- Ты еще что-нибудь хочешь узнать? - спросила она почти робко.
- Да, - ответил я, сжимая зубы. - Если уж ты... выбрала меня... - мне дались эти слова с трудом, - я хочу знать, чья ты дочь. И как твоя нынешняя семья попала на Крит.
Я сел обратно на ступеньку и посмотрел на нее снизу вверх.
- А еще - в честь кого тебя назвали!
Поликсена несколько мгновений молчала, опустив длинные черные ресницы и побледнев. Потом спокойно произнесла:
- Хорошо.
Да, в этой девочке была твердость - и это уже теперь восхищало меня... И она была незаурядно умна. Поликсена спустилась и опять села рядом, обхватив колени руками.
Она взглянула мне в глаза.
- Меня назвали в честь Поликсены из Коринфа - царицы Ионии. Я попала на Крит вместе с матерью и отчимом во время ионийской войны, двенадцать лет назад, - мы бежали из Милета, когда я была совсем крошкой... А настоящий мой отец - персидский военачальник Надир, сын Мегабаза. С ним царица Поликсена сражалась при поддержке ионийцев и других могущественных персов. Тогда мой отец был убит, и мою мать спас триерарх царицы, Критобул, которому я стала дочерью...
Губы девочки тронула улыбка.
- Мне продолжать, Питфей?
Я помолчал, осмысляя все это... потом кивнул.
- Продолжай. Кажется, я готов слушать дальше.
И Поликсена рассказала остальное - она говорила, пока солнце не скрылось за западными стенами дворца, а ступени, на которых мы сидели, не захолодали. Мы с моей новой подругой осушили ее фляжку с лимонной водой и проголодались.
Когда Поликсена замолчала, я некоторое время сидел, приходя в себя от ее рассказа... а потом вскочил в ужасе.
- Который теперь час?
- Ах, да какая разница!
Поликсена вскочила следом, оправляя свой измявшийся синий хитон с белыми спиралями.
- Главное - согласен ли ты теперь?.. Скажи!
Я прикрыл глаза... я ощутил, словно небосвод всей своей тяжестью со звоном обрушился на меня. И я сказал:
- Да.
Поликсена несколько мгновений смотрела на меня, как на небесного спасителя... а потом неудержимо засмеялась. А потом вдруг обхватила меня за шею и глубоко заглянула в глаза.
- Теперь я буду ждать тебя, Питфей из Линда. И ты ко мне вернешься - слышишь?..
Ей было всего двенадцать лет, но она смотрела на меня, как может только женщина смотреть на мужчину, - желая принадлежать мне, ввериться мне душой и телом... и, в то же время, она теперь ощущала свое право на меня. Я мог лишить ее этого права, только лишившись чести сам.
Мы взялись за руки и пошли обратно, во тьму дворцовых помещений. Моя Ариадна не спасала меня из лабиринта - она завлекла меня в ловушку, и я запутывался все больше... Но такова была моя мойра.
И мое счастье - шептало мне сердце...
Вдруг Поликсена остановилась, сильнее сжав мою руку.
- Ты странствующий музыкант... ты им будешь, правда? - прошептала она. - Ты возьмешь меня с собой в Элладу... и в Азию? Я так хочу увидеть Вавилон и Персеполь!
Тут меня кольнуло страшное подозрение.
- Поликсена, я не перейду на сторону Дария... даже ради тебя!
Моя невеста нетерпеливо мотнула косой.
- Разве я прошу тебя перейти на сторону Дария? Я лишь хочу, чтобы ты был на моей стороне!
Я не нашелся, что сказать на это. И решил довериться судьбе - и своей спутнице.
Мы в молчании добрались до выхода из дворца - снаружи смеркалось, но было не так поздно, как я уже опасался. Мне неожиданно показалось, что в лабиринте время течет особым образом... и чудеса его были явлены только нам двоим.
Когда мы пришли домой, нас там, к моему большому удивлению, еще не хватились, - должно быть, Поликсена часто пропадала в своих излюбленных развалинах. Или же Критобул не побоялся отпустить дочь со мной так надолго... Но я ощутил сильный страх перед разговором с минойцем. Ведь он должен догадаться, что произошло?.. И, уж конечно, ее мать тотчас все поймет!
Поликсена сразу ушла к себе, отказавшись ужинать с семьей, - сослалась на усталость; а мне пришлось остаться в обществе ее родителей. Похоже, я владел собой лучше, чем думал, - Критобул пристально посматривал на меня, но так ни о чем и не спросил. Госпожа тоже молчала.
То, что случилось между мною и Поликсеной, осталось между нами - и все вокруг переменилось только для меня и для нее.
* Ритон - сосуд для питья, в виде головы животного или человека.
На другой день Поликсена предложила мне опять прогуляться к руинам кносского дворца. О нашем объяснении и тайной клятве мы не вспоминали - по молчаливому сговору.
- Но ведь мы уже видели этот дворец! Я хочу взглянуть на другие! - воскликнул я с невольной досадой. Не век же мне гостить на Крите!
Поликсена посмотрела мне в лицо... потом, зардевшись, отвела глаза.
- Другие минойские дворцы подобны этому, только меньше... и они раскиданы по всему острову, - ответила она. - Ты же знаешь, как он велик! Отец не отпустит так далеко ни меня, ни тебя.
Что ж, это было разумно.
Поликсена улыбнулась.
- А в моем дворце ты еще много чего не видел, поверь мне.
«В моем дворце», ишь ты! Маленькая царевна без царства! И ведь я так и не сказал ей, что являюсь прямым потомком Поликсены-старшей и наследником ионийского трона... а сама девочка этого и не подозревала, как выяснилось вчера. Каждый из нас до сих пор знал лишь часть всей правды.
- Ну хорошо, - уступил я. - Идем.
Поликсена спросила разрешения у отца и явилась, сияя радостью, - в зеленом сборчатом хитоне с рукавами, которые прикрывали те же, что и вчера, серебряные запястья. Волосы она скрутила низким узлом на затылке. Ей шли любые наряды и прически.
Заметив, как я поглядываю на нее, моя суженая залилась краской.
- Наверное... Наверное, нам и в самом деле неразумно будет дальше видеться наедине, - сказала она с запинкой. - Но это в последний раз!
Я улыбнулся.
- Как скажешь. Здесь ты хозяйка.
Мои великодушные слова привели ее в восторг. Как приятно было радовать ее - даже если бы мы не дали друг другу обещание, все равно!
Поликсена показала свою поясную сумочку и похвасталась:
- У меня тут целый обед! Мы можем опять бродить хоть до вечера!
Я нахмурился: вот этого не стоило делать. Пусть даже одну такую прогулку со своей юной дочерью Критобул мне простил, злоупотреблять его доверием не следует. Но я промолчал - решив, что на сей раз сумею заставить Поликсену вернуться вовремя, если даже она сама не будет считать часы.
Мы с Поликсеной вышли, держась на расстоянии друг от друга... потом, когда дом моряка скрылся за кустами, взялись за руки; но скоро нам стало неловко, и мы их разняли. То, что кажется самым желанным и правильным в одно время, в другое время вызывает только стыд.
Мы шли молча, только иногда поглядывали друг на друга и улыбались. Потом Поликсена снова опередила меня - как видно, ей очень понравилось быть проводницей в своих тайных владениях.
Мы опять прошли между огромными красными колоннами и остановились посреди зала. Поликсена смотрела на меня и улыбалась, как будто хотела приятно удивить меня - или себя.
- Знаешь, что я тебе сейчас покажу? Это я сама нашла!
Конечно, я не знал. И тогда моя нареченная подошла ко мне и взяла за руку.
Она молча повела меня через анфиладу нарядных и светлых дворцовых покоев - мне казалось, что в каких-то из этих залов мы уже были вчера; но я мог и обознаться. Они были так похожи и так хитроумно соединены между собой! Потом мы свернули направо; потом еще раз направо; затем налево - и остановились перед лестницей, ведущей под землю.
Каменные ступени были стерты множеством ног - неизвестно, в древности или уже в наши дни; и большая часть лестницы терялась во мраке.
- Нам туда! Не боишься? - спросила моя Ариадна, улыбаясь.
Я тряхнул головой.
- Нет!
А ведь у нас даже не было факела...
Но тут Поликсена огляделась и, подойдя к стене справа, присела, что-то ища. А потом воскликнула:
- Ага! Есть!
Она поманила меня.
- Вот четыре факела - а еще кресало, кремень и трут. У меня здесь сложен запас. Ты умеешь разжигать огонь?
Я пожал плечами.
- Спрашиваешь!
По правде говоря, я лишь однажды наблюдал, как это делает отец. Но, конечно, не мог ударить в грязь лицом. Мне удалось высечь искры только с четвертой попытки - и наконец я запалил костерок у стены.
Поликсена захлопала в ладоши.
- Молодец!
Я засветил первый факел и с торжеством вручил ей. Потом зажег другой, который взял сам, и потушил трут. Но когда девочка уже хотела начать спускаться, я не сдержался и спросил:
- Так ты и вниз одна ходила?
Она сверкнула зелеными глазищами через плечо.
- Сначала с отцом. Мы с ним оставили тут факелы. А потом я, взяв огонь, побродила в подземелье одна... и кое-что нашла.
Она стала спускаться, и я - за ней. Мрак сгущался: скоро единственными источниками света остались наши факелы. Когда лестница кончилась и мы пошли по коридору, мимо огромных пустых кладовых, я услышал отвратительный крысиный писк и топоток маленьких ног - обитатели подвала разбегались, потревоженные вторжением людей.
Я передернулся; и увидел, как напряглись худенькие плечи Поликсены, идущей впереди. Она тоже превозмогала страх и омерзение перед этим местом. Но, должно быть, ее ожидала поистине драгоценная награда!
Наконец она остановилась на пороге одной из комнат.
- Гляди!
Она посветила факелом вперед.
Я невольно ахнул.
- Ничего себе!
Впереди, вдоль дальней стены, были выстроены в ряд высокие голубые фаянсовые кувшины с белым рисунком: что-то вроде морских цветов или водорослей. Я насчитал восемь штук. Вдоль правой стены были сложены сосуды поменьше - расписные трехцветные ритоны с изображениями бычьих и конских голов, вроде тех, которые держали юноши на фресках.
Я даже попятился от ее слов: от этой торжествующей девочки на меня пахнуло холодом...
- Что это значит? - воскликнул я.
- Ты здесь заплутаешь один, - ответила Поликсена спокойно и даже дружелюбно, приближаясь ко мне: она снова поднялась на пару ступенек, так что оказалась почти на одном уровне со мной.
Поликсена посмотрела мне в глаза, и я замер... А потом девчонка засмеялась.
- Не бойся ты, я пошутила! Просто дорогу наружу найти и впрямь не так-то легко. Даже теперь, когда большая часть дворца обрушилась. А раньше, я так думаю, именно тут и был лабиринт Минотавра.
Я огляделся: со всех трех сторон двора, кроме той, откуда мы пришли, стояли кирпичные здания с колоннами. Было непонятно, маскируют они другие входы или глухие стены. Я тяжело вздохнул.
- Чего ты хочешь, Поликсена?
Я уже понимал, что девчонка привела меня сюда неспроста.
В ответ она предложила:
- Давай присядем.
Мы опустились на одну ступеньку, в тени.
Поликсена немного помолчала, крутя браслет на правом запястье; потом сунула руку в замшевый мешочек, который, как оказалось, висел у нее на поясе, и вытащила фляжку с водой. Протянула ее мне, и я послушно глотнул: вода была с лимонной кислинкой. Потом девочка выпила сама и убрала свою фляжку.
И, наконец, она заговорила.
- Ты думаешь, что все критяне такие, как мой отец?
Я изумленно взглянул на нее.
- Я вовсе не... Я почти не знаю вас, - сказал я.
Поликсена кивнула, сосредоточенно глядя перед собой и сминая свои мягкие серебряные браслеты.
- Большинство теперешних критян - не минойцы, а дорийцы. Вроде тебя. Греки подчинили себе минойцев уже давно, - девочка вздохнула. - И коренных жителей, таких, как отец, осталось мало: их здесь притесняют... Дорийцы не хотят знаться с нами и устроили... свою олигархию, - не сразу вспомнила Поликсена трудное слово.
Она вскинула голову.
- Женятся они тоже между собой - а уж знатные семьи особенно разборчивые.
Я нахмурился, взволнованный ее словами и тоном. Я начал догадываться, к чему клонит эта девочка, - и был поражен тем, что она вот так сразу...
- Зачем ты мне это говоришь?
- Затем... - Поликсена запнулась. Она вдруг притронулась к моему амулету и сразу отдернула руку. - Затем, что тебя привела сюда судьба! Разве ты сам не чувствуешь?..
Она подняла лицо - глаза ее наполнились слезами, и казались изумрудными... Я боялся дышать, глядя на нее...
- Отец... уже сватал меня, несколько раз, - произнесла Поликсена дрожащим голосом. - Он сказал тебе, что я свободна, верно, Питфей?
Я кивнул.
Девочка закатилась смехом.
- Вот так штука! Конечно, он бы позволил мне выйти за того, кого я выберу, - а из кого мне выбирать?.. Критские дорийцы нами гнушаются - я видела, как они смотрели на меня, когда отцу удавалось залучить в гости кого-нибудь из этих господ. И ведь мы совсем не нищие, не подумай! Но мало того, что Критобул миноец, а моя мать ионийка... По мне сразу видно, что я персидской крови! Кто возьмет меня... кроме как в наложницы?
Меня разрывали смешанные чувства... нежность, жалость к этой девочке, почти уже девушке, и негодование на то, что она задумала поймать меня в свои сети. Но какой еще у нее был выход?
- А разве ты не можешь выйти замуж за минойца? Ведь среди них твой отец пользуется уважением? - спросил я.
Поликсена возмущенно шмыгнула носом.
- Греки тоже его уважают, и есть за что! Но породниться с нами - слуга покорный!
Она сцепила руки и выпрямилась.
- Я слишком высока для любого минойца. Скоро я перерасту даже отца. И те его соплеменники, кого я видела... у них теперь ветер в голове, они хотят от женщин только развлечений!
Я погладил ее по плечу. Хотя я сознавал, что Поликсена играет на моих чувствах, жалость к ней возобладала. Она тут же всхлипнула и схватила меня за руку, стиснув ее горячими узкими ладонями.
- Какой ты сильный... Но это не главное... нет, не главное!
Она помотала головой так, что длинная черная коса хлестнула меня по лицу.
- Что же главное? - воскликнул я.
- Ты не пустой внутри - ты умеешь чувствовать. Умеешь любить. Я поняла это, когда ты вчера рассказывал о своем доме... а потом, когда ты запел...
Поликсена поднесла мою руку к щеке и потерлась о нее; меня окатила горячая волна нежности. И чувственности, о которой это наивное дитя еще не имело понятия.
Вдруг я осознал, что оставаться тут вдвоем нам небезопасно. Девочки и девушки бывают очень смелы с мужчинами - потому что еще не ведают, какую бурю они могут вызвать!..
Я уже желал ее...
- Поликсена! Нам нужно идти. Тебя хватятся!
- Нет!
Но она ощутила мое возбуждение и испугалась: мы встали вместе, сжимая друг другу руки. Я поцеловал ее маленькую руку.
- Отведи меня домой, Поликсена.
Она вырвалась и поднялась на несколько ступеней, оказавшись выше меня.
- Так ты обещаешь? Даешь мне слово?..
Я глубоко вздохнул - один раз, и другой. Больно ущипнул себя за руку. И наконец смог ответить достаточно спокойно.
- Нам обоим нужно время. Понимаешь? Я слишком молод для женитьбы, даже для помолвки: мне еще нет пятнадцати. А ты совсем девочка!
Поликсена яростно топнула ножкой, сверкнула глазами.
- Я не девочка! С двенадцати лет уже выдают замуж, я знаю!
- И это слишком рано. Так считают все благоразумные люди, - ответил я серьезно; а потом мягко улыбнулся. - Вот года через три...
Поликсена смотрела на меня, опустив руки, - будто я только что произнес ей приговор... И вдруг я осознал, что едва не натворил.
Да, я был дорийцем и сыном спартанца, - и, дав слово, я не мог взять его назад! Но я почти ничего не знал о девочке, с которой уже готов был обручиться! Особенно о том, чьей дочерью она была на самом деле!
Поликсена ощутила перемену, которая произошла во мне.
- Ты еще что-нибудь хочешь узнать? - спросила она почти робко.
- Да, - ответил я, сжимая зубы. - Если уж ты... выбрала меня... - мне дались эти слова с трудом, - я хочу знать, чья ты дочь. И как твоя нынешняя семья попала на Крит.
Я сел обратно на ступеньку и посмотрел на нее снизу вверх.
- А еще - в честь кого тебя назвали!
Поликсена несколько мгновений молчала, опустив длинные черные ресницы и побледнев. Потом спокойно произнесла:
- Хорошо.
Да, в этой девочке была твердость - и это уже теперь восхищало меня... И она была незаурядно умна. Поликсена спустилась и опять села рядом, обхватив колени руками.
Она взглянула мне в глаза.
- Меня назвали в честь Поликсены из Коринфа - царицы Ионии. Я попала на Крит вместе с матерью и отчимом во время ионийской войны, двенадцать лет назад, - мы бежали из Милета, когда я была совсем крошкой... А настоящий мой отец - персидский военачальник Надир, сын Мегабаза. С ним царица Поликсена сражалась при поддержке ионийцев и других могущественных персов. Тогда мой отец был убит, и мою мать спас триерарх царицы, Критобул, которому я стала дочерью...
Губы девочки тронула улыбка.
- Мне продолжать, Питфей?
Я помолчал, осмысляя все это... потом кивнул.
- Продолжай. Кажется, я готов слушать дальше.
И Поликсена рассказала остальное - она говорила, пока солнце не скрылось за западными стенами дворца, а ступени, на которых мы сидели, не захолодали. Мы с моей новой подругой осушили ее фляжку с лимонной водой и проголодались.
Когда Поликсена замолчала, я некоторое время сидел, приходя в себя от ее рассказа... а потом вскочил в ужасе.
- Который теперь час?
- Ах, да какая разница!
Поликсена вскочила следом, оправляя свой измявшийся синий хитон с белыми спиралями.
- Главное - согласен ли ты теперь?.. Скажи!
Я прикрыл глаза... я ощутил, словно небосвод всей своей тяжестью со звоном обрушился на меня. И я сказал:
- Да.
Поликсена несколько мгновений смотрела на меня, как на небесного спасителя... а потом неудержимо засмеялась. А потом вдруг обхватила меня за шею и глубоко заглянула в глаза.
- Теперь я буду ждать тебя, Питфей из Линда. И ты ко мне вернешься - слышишь?..
Ей было всего двенадцать лет, но она смотрела на меня, как может только женщина смотреть на мужчину, - желая принадлежать мне, ввериться мне душой и телом... и, в то же время, она теперь ощущала свое право на меня. Я мог лишить ее этого права, только лишившись чести сам.
Мы взялись за руки и пошли обратно, во тьму дворцовых помещений. Моя Ариадна не спасала меня из лабиринта - она завлекла меня в ловушку, и я запутывался все больше... Но такова была моя мойра.
И мое счастье - шептало мне сердце...
Вдруг Поликсена остановилась, сильнее сжав мою руку.
- Ты странствующий музыкант... ты им будешь, правда? - прошептала она. - Ты возьмешь меня с собой в Элладу... и в Азию? Я так хочу увидеть Вавилон и Персеполь!
Тут меня кольнуло страшное подозрение.
- Поликсена, я не перейду на сторону Дария... даже ради тебя!
Моя невеста нетерпеливо мотнула косой.
- Разве я прошу тебя перейти на сторону Дария? Я лишь хочу, чтобы ты был на моей стороне!
Я не нашелся, что сказать на это. И решил довериться судьбе - и своей спутнице.
Мы в молчании добрались до выхода из дворца - снаружи смеркалось, но было не так поздно, как я уже опасался. Мне неожиданно показалось, что в лабиринте время течет особым образом... и чудеса его были явлены только нам двоим.
Когда мы пришли домой, нас там, к моему большому удивлению, еще не хватились, - должно быть, Поликсена часто пропадала в своих излюбленных развалинах. Или же Критобул не побоялся отпустить дочь со мной так надолго... Но я ощутил сильный страх перед разговором с минойцем. Ведь он должен догадаться, что произошло?.. И, уж конечно, ее мать тотчас все поймет!
Поликсена сразу ушла к себе, отказавшись ужинать с семьей, - сослалась на усталость; а мне пришлось остаться в обществе ее родителей. Похоже, я владел собой лучше, чем думал, - Критобул пристально посматривал на меня, но так ни о чем и не спросил. Госпожа тоже молчала.
То, что случилось между мною и Поликсеной, осталось между нами - и все вокруг переменилось только для меня и для нее.
* Ритон - сосуд для питья, в виде головы животного или человека.
Глава 12
На другой день Поликсена предложила мне опять прогуляться к руинам кносского дворца. О нашем объяснении и тайной клятве мы не вспоминали - по молчаливому сговору.
- Но ведь мы уже видели этот дворец! Я хочу взглянуть на другие! - воскликнул я с невольной досадой. Не век же мне гостить на Крите!
Поликсена посмотрела мне в лицо... потом, зардевшись, отвела глаза.
- Другие минойские дворцы подобны этому, только меньше... и они раскиданы по всему острову, - ответила она. - Ты же знаешь, как он велик! Отец не отпустит так далеко ни меня, ни тебя.
Что ж, это было разумно.
Поликсена улыбнулась.
- А в моем дворце ты еще много чего не видел, поверь мне.
«В моем дворце», ишь ты! Маленькая царевна без царства! И ведь я так и не сказал ей, что являюсь прямым потомком Поликсены-старшей и наследником ионийского трона... а сама девочка этого и не подозревала, как выяснилось вчера. Каждый из нас до сих пор знал лишь часть всей правды.
- Ну хорошо, - уступил я. - Идем.
Поликсена спросила разрешения у отца и явилась, сияя радостью, - в зеленом сборчатом хитоне с рукавами, которые прикрывали те же, что и вчера, серебряные запястья. Волосы она скрутила низким узлом на затылке. Ей шли любые наряды и прически.
Заметив, как я поглядываю на нее, моя суженая залилась краской.
- Наверное... Наверное, нам и в самом деле неразумно будет дальше видеться наедине, - сказала она с запинкой. - Но это в последний раз!
Я улыбнулся.
- Как скажешь. Здесь ты хозяйка.
Мои великодушные слова привели ее в восторг. Как приятно было радовать ее - даже если бы мы не дали друг другу обещание, все равно!
Поликсена показала свою поясную сумочку и похвасталась:
- У меня тут целый обед! Мы можем опять бродить хоть до вечера!
Я нахмурился: вот этого не стоило делать. Пусть даже одну такую прогулку со своей юной дочерью Критобул мне простил, злоупотреблять его доверием не следует. Но я промолчал - решив, что на сей раз сумею заставить Поликсену вернуться вовремя, если даже она сама не будет считать часы.
Мы с Поликсеной вышли, держась на расстоянии друг от друга... потом, когда дом моряка скрылся за кустами, взялись за руки; но скоро нам стало неловко, и мы их разняли. То, что кажется самым желанным и правильным в одно время, в другое время вызывает только стыд.
Мы шли молча, только иногда поглядывали друг на друга и улыбались. Потом Поликсена снова опередила меня - как видно, ей очень понравилось быть проводницей в своих тайных владениях.
Мы опять прошли между огромными красными колоннами и остановились посреди зала. Поликсена смотрела на меня и улыбалась, как будто хотела приятно удивить меня - или себя.
- Знаешь, что я тебе сейчас покажу? Это я сама нашла!
Конечно, я не знал. И тогда моя нареченная подошла ко мне и взяла за руку.
Она молча повела меня через анфиладу нарядных и светлых дворцовых покоев - мне казалось, что в каких-то из этих залов мы уже были вчера; но я мог и обознаться. Они были так похожи и так хитроумно соединены между собой! Потом мы свернули направо; потом еще раз направо; затем налево - и остановились перед лестницей, ведущей под землю.
Каменные ступени были стерты множеством ног - неизвестно, в древности или уже в наши дни; и большая часть лестницы терялась во мраке.
- Нам туда! Не боишься? - спросила моя Ариадна, улыбаясь.
Я тряхнул головой.
- Нет!
А ведь у нас даже не было факела...
Но тут Поликсена огляделась и, подойдя к стене справа, присела, что-то ища. А потом воскликнула:
- Ага! Есть!
Она поманила меня.
- Вот четыре факела - а еще кресало, кремень и трут. У меня здесь сложен запас. Ты умеешь разжигать огонь?
Я пожал плечами.
- Спрашиваешь!
По правде говоря, я лишь однажды наблюдал, как это делает отец. Но, конечно, не мог ударить в грязь лицом. Мне удалось высечь искры только с четвертой попытки - и наконец я запалил костерок у стены.
Поликсена захлопала в ладоши.
- Молодец!
Я засветил первый факел и с торжеством вручил ей. Потом зажег другой, который взял сам, и потушил трут. Но когда девочка уже хотела начать спускаться, я не сдержался и спросил:
- Так ты и вниз одна ходила?
Она сверкнула зелеными глазищами через плечо.
- Сначала с отцом. Мы с ним оставили тут факелы. А потом я, взяв огонь, побродила в подземелье одна... и кое-что нашла.
Она стала спускаться, и я - за ней. Мрак сгущался: скоро единственными источниками света остались наши факелы. Когда лестница кончилась и мы пошли по коридору, мимо огромных пустых кладовых, я услышал отвратительный крысиный писк и топоток маленьких ног - обитатели подвала разбегались, потревоженные вторжением людей.
Я передернулся; и увидел, как напряглись худенькие плечи Поликсены, идущей впереди. Она тоже превозмогала страх и омерзение перед этим местом. Но, должно быть, ее ожидала поистине драгоценная награда!
Наконец она остановилась на пороге одной из комнат.
- Гляди!
Она посветила факелом вперед.
Я невольно ахнул.
- Ничего себе!
Впереди, вдоль дальней стены, были выстроены в ряд высокие голубые фаянсовые кувшины с белым рисунком: что-то вроде морских цветов или водорослей. Я насчитал восемь штук. Вдоль правой стены были сложены сосуды поменьше - расписные трехцветные ритоны с изображениями бычьих и конских голов, вроде тех, которые держали юноши на фресках.
