- Да ты отчаянный! – рассмеялась Алиса. – Поварихам замечания про борщ делать. – А потом решила подначить Михаила. - Еще и сам, наверное, готовишь,
- Конечно.
Алиса поперхнулась гренкой. Она считала себя совершенно неумелой в плане кухни. Хотя стейки жарить научилась. А Мишка ее добивал.
– У меня борщ вкуснее, чем у них.
- Я не верю! – выпалила она.
- Вот если бы тебе не уезжать завтра – я б тебя накормил своим борщом, - ухмыльнулся Миша, пододвигая к себе тарелку с блинами. А потом улыбаться перестал.
Михаил вслух озвучил то, что витало над ними все сегодняшнее занятие. Оно последнее. И больше они не увидятся.
Это их последняя встреча.
- Обязательно попробуй блины, они у них тут в самом деле вкусные, - выражение лица Миши противоречило его словам. Блины он ел с совершенно кислым выражением лица. А у Алисы вообще кусок в горло не лез. Обед они завершили в молчании, так же молча вышли из кафе.
Остановились у стойки со снаряжением.
- Ну… - Миша протянул ей руку, потом зачем-то вытер ее о штанину, потом и вовсе спрятал в карман куртки. – Я был очень рад знакомству, Алис. Точнее, снова встретиться рад. И…
- Я тоже, - тихо ответила Алиса, когда неловкое молчание стало затягиваться. – Спасибо тебе за все. Ты на самом деле очень талантливый инструктор.
- А! – Миша как-то неловко махнул другой рукой. Нахмурил лоб, шумно выдохнул. – Ладно, пусть будет так. В общем, ты, Алис, если что – пиши, звони. Я номер твой сохранил.
- Хорошо, - кивнула Алиса. Ей вдруг захотелось убежать. Вот сейчас. Чтобы избежать этого неловкого прощания. Но агония еще продлилась.
- Но, всего хорошего тогда, - он все же вытащил руку из кармана – и коротко коснулся ее локтя. – Желаю удачи в освоении доски.
- Спасибо. Все, Миш, побегу я.
- Ага, давай. Пока, Алиса.
- Пока, Миша.
Она уединилась где-то между елок, и минут пять позволила себя поплакать. Не рыдать, а почти чинно поплакать, задыхаясь холодным воздухом и время от времени шепча самой себе: «Ну, все, все, хватит». А потом вдруг вспомнила его слова: «Я твой номер сохранил». Весь смысл сказанных слов дошел до Алисы только сейчас. Сколько у него таких, как она? В смысле клиентов? Никакой памяти телефона не хватит. А ее… ее сохранил… Значит…
Зазвонил ее телефон. Владимир.
Ничего это не значит.
- Ну, ты где? Нам еще вещи собирать! Самолет завтра с утра.
- Да, Володь, уже иду в гостиницу.
Алиса наклонилась, зачерпнула в горсть снега – и растёрла лицо. Пусть лучше все лицо будет красное, чем только глаза и нос.
Может, это ничего и не значит. Но на душе почему-то стало немного легче.
Утром в такси они молчали. Владимир молчал хмуро. Алиса прощалась с горами. Проезжая через поселок, она гадала, какой из домов, мимо которых они едут – Мишин. Он рассказывал, что его дом стоит на главной улице. Кирпичная пятиэтажка. Тут все такие.
По радио заиграла песня. Низкий хриплый голос.
И есть еще белые, белые дни,
Белые горы и белые лед…
Вот они, за окном – эти белые горы. И белые дни – теперь в жизни Алисы были эти белые дни.
- Уберите эту муть, - недовольно бросил Владимир.
Водитель послушно переключил трек. Но перед этим Алиса успела услышать:
Но все, что мне нужно, это несколько слов
И место для шага вперед.
Несколько слов.
И место для шага вперед.
по сравнению с которой эта – толковый словарь
Московская жизнь потянулась привычной колеей. Только теперь Алису не отпускала мысль, какой пустой и никчёмной эта жизнь была. Чем заняты дни Алисы? В квартире должен быть идеальный порядок – и это обязанность самой Алисы, ни о какой приходящей уборщице Владимир и слышать не хотел. Причина такого отношения – Алиса была в этом совершенно уверена - в том, что в свою жизнь с любовницей Владимир хотел посвящать как можно меньше людей. Хотя не стеснялся брать ее на некоторые дружеские встречи с друзьями – или кем они ему там приходятся, эти мужчины. Которые точно так же приходили с постельными подругами. Для встреч с женами были другие места и другое время. Если они, конечно, были, эти встречи. В семейную жизнь Владимира Алиса старалась не лезть и не вникать. Хотя первое время он этого явно опасался – и это Алису даже забавляло. Что он опасается огласки – со стороны Алисы. Да зачем ей это нужно?
Что еще было в ее жизни? Ну, квартиру содержать в чистоте нетрудно, ей это и дома вменялось в обязанность. Тут, в этой квартире, с новым ремонтом и прекрасной обстановкой, поддерживать порядок не утомительно и даже приятно. Готовить – вот это да, тут пришлось попыхтеть. Впрочем, жарить стейки из хорошего мяса, делать овощной салат, нарезать сыр и колбасу, открывать вино - не самая сложная наука. А другие виды пищи Владимир оставлял для других мест, наверное. А самой Алисе вполне хватало каши по утрам и отварной куриной грудки с овощами и гречкой. Она давно привыкла быть непритязательной в еде.
Что еще? Ну уборка, ну, готовка, ну закупка продуктов – как правило, с доставкой. Да, и еще за собой следить. Владимир требовал от нее безупречного внешнего вида. И на это не скупился. Поэтому тренажерный зал – но тот, на который он указал. Скорее всего, там за Алисой приглядывали – чтобы не заглядывалась ни на кого. Она не заглядывалась, ходила как на работу. Салоны красоты – волосы, ноготочки, педикюр, эпиляция, обёртывания и прочее, и прочее. Чтобы быть идеальной гладкой красивой куклой.
Алиса сглотнула невесть откуда взявшийся комок - и пошла на балкон курить. Вот было бы здорово, если бы там сейчас оказался человек в обвязке, который моет фасад. Но это невозможно. Человек этот – далеко отсюда, на горнолыжном курорте. Да и не моют фасады зимой.
Вот у него дни забиты под завязку, в них нет пустоты. Человек работает. Человек делом занят. А ты…
Пиликнул телефон. Алиса поморщилась. Опять Владимир со своими ценными указаниями.
На разблокированном экране красовалась тарелка борща.
Михаил: Если угостить не получилось, то хотя бы покажу.
Неделя прошла после возвращения с курорта. Алиса не раз и не два порывалась написать Мише. Но так и не решилась. Не знала, что написать. Она изучила, где можно покататься на сноуборде в окрестностях Москвы. Хотела попросить у него совета – хотя была почти уверена, что ей катание все равно не светит. Вряд ли Владимир одобрит. Вряд ли это останется незамеченным. Она никогда ничего от Владимира не скрывала и вот теперь даже не представляла…. В общем, она думала, думала много – о Михаиле, о том, под каким предлогом ему написать, о чем. Алиса никогда не инициировала общение с мужчинами сама. Вот в том, как отбривать – в этом она была почти профи. И вот теперь… теперь Миша написал ей сам. Первый.
Алиса торопливо погасила сигарету и вернулась в квартиру.
Алиса: Мне кажется, я даже чувствую аромат.
Михаил: Тебе только кажется)) Ты как, каталась после возвращения?
Алиса: Нет. Я не знаю, где. У тебя спросить хотела, где лучше.
Михаил: Спрашивай. Я, конечно, в ваших московских пригорках не эксперт, но кое-что про них слышал.
Опомнилась Алиса только когда зазвякал ключ в замке. Но успела быстро напечатать: «Мне надо бежать, потом напишу», выключить звук и сунуть телефон в карман.
Черт. У нее ужин не готов! Как же незаметно пролетело время…
- Привет, крольчонок, - Владимир привычно облапил ее за ягодицы.
- Привет, Володя, - она старательно выговаривал слова. – Ты прости меня, я с ужином припозднилась.
- Я ж тебя предупреждал, что приеду сегодня… - медленно протянул он.
- У меня жутко разболелась голова и…
- Детка, - он смотрел на нее, прищурив глаза. – У тебя не должна болеть голова. Ты берега-то не путай.
- Да, я понимаю, я сейчас, я быстро…
- В спальню иди. И раком вставай. У тебя штрафной, крольчонок.
Пока Михаил переписывался с Алисой, борщ остыл. Ну надо же, как заболтался. Миша оставил тарелку и потянулся за чистой. Смысл разогревать, если на плите стоит полная кастрюля горячего супа?
Миша принялся за борщ, но ложка то и дело замирала – то в тарелке, то у рта. И про отрезанный кусок хлеба забыл.
О чем они говорили с Алисой? Да так, ничего важного. О местах в Москве и Подмосковье, где можно покататься на сноуборде. О погоде. О борще даже. В общем, ни о чем, на самом деле. Об этом можно одним пальцем писать. Но Миша ухнул в переписку с головой, забыв обо всем. А потом это внезапное: «Мне надо бежать, потом напишу».
Михаил сразу понял, что причина резкого завершения диалога – в нем, в этом Владимире. А сам Мишка пускает слюни на девушку, которая явно живет с этим Владимиром в качестве любовницы.
Жизнь на горнолыжном курорте научила Мишку не удивляться ничему. И таких пар он видел не одну. Молоденькая хорошенька она и лысеющий он – с пузцом и деньгами. Юльча таких называла «кошелек с ножками». В общем, картина не особо удивительная и где-то даже обыденная. Ели бы не одно «но». Если бы речь не шла об Алисе.
Об Алисе, на которую у Мишки стояло. Нет, с этим у Михаила проблем отродясь не было. Сейчас стояло как-то не так. И где-то не там. А то ли стеснением в груди, то ли комком в горле. Он же ее чуть не поцеловал тогда, после первого спуска с самого верха, когда она кинулась ему на шею. А Мишка кружил ее, хмельную от адреналина. Кружил, чтобы не зацеловать. А потом позвонил… этот. А, нет, тогда Мишкин телефон зазвонил. А вот сегодня в их общение с Алисой Владимир встрял.
Мудак этот Владимир. И вовсе не потому, что имеет права и просто имеет девушку, на которую и Мишка сам запал. Точнее, не только поэтому. Просто мудак. И к Алисе относится по-скотски. У него на пальце обручальное кольцо есть, у нее нет. И все тут понятно. Там где-то есть жена, семья, наверное, дети. А Алиса – так, для разжигания увядающего либидо.
Миша встал и пошел заваривать чай. Но думать не перестал.
По этому скотскому отношению видно, что никакими чувствами там и не пахнет. С его стороны точно. Да и Алиса… Странно было бы предположить, что она с этим Владимиром, потому что любит его. Таких жаб только в сказках любят. Значит, из-за денег.
Мишка зашипев, нечаянно плеснув себе на руку кипятком. Так, чайник залей – а потом дальше страдай!
Да ну нет, какое страдание? К варианту «девушка с мужиком из-за денег» Мишка относился спокойно, без лишнего ханжества. Мало ли как у людей жизнь складывается? А денежных мешков полезно для них самих же подоить – чтобы они от бабла не треснули. Бог велел делиться. А в самом Мишке где-то очень глубоко сидел Робин Гуд, наверное. Да вон, чего далеко за примером ходить – взять хотя бы Юльчу. Она - самая яркая и отвязная девчонка из их инструкторской банды. Как начал к ней клинья подбивать клиент из числа белых столичных сагибов - и все, Юльча их не знает, при встрече нос воротит, чтобы не скомпрометировали ее неосторожным словом или еще чем. А если вдруг позовет ее с собой в Москву или вдруг замуж предложит – так и поедет за ним, Мишка не сомневался. Женщинам вообще природой заложено мужчину рассматривать как источник благосостояния.
Если бы речь не шла об Алисе!
Мишка лег на кровать, задрал ноги на стену, а чашку с чаем устроил на животе. Опасная композиция, но он не будет терять концентрации и слишком далеко уплывать в своих мыслях.
Да, если бы речь не шла об Алисе.
Однако думать связно уже не получалось. Кровь отлила от головы к полному желудку, и Мишка вместо размышлений предался мечтам. И вспоминал. Выбивающиеся из-под шлема белокурые пряди, яркие как небо голубые глаза, улыбка… у нее невероятно красивая улыбка. И смех такой звонкий и заразительный, что, когда она смеется, кажется совсем девчонкой, школьницей. Только тело у нее красивое уже совсем по-взрослому. С таким телом надо делать очень взрослые вещи.
Так. Кровь от желудка потекла еще ниже. Ага, сейчас прямо. Нет, с этими привычками прыщавой малолетки «пожрал-подрочил» надо завязывать. Дел еще куча. Почту разгрести. Сегодня надо кровь из носу обязательно давно обещанный отзыв на доску накатать. Завтрашнее расписание проверить. Посмотреть данные по январско-февральской снежной школе, которые Леопольд прислал. Пост в социальные сети запилить. И шмотки в стиралку закинуть, а то вчера забыл. Все, подъем всему организму, а не его отдельным частям!
Чашку с чаем со своей груди Миша поймал в последний момент - выручила молниеносная реакция, которой Михаил не без оснований гордился, а его отец обычно сопровождал фразой «Реакция есть, дети будут». На этой спасительной мысли и прихлебывая остывший до приемлемой температуры чай Михаил направился к компьютерному столу – реализовывать свои грандиозные планы на остаток вечера. А сидеть и ждать, когда ему снова соизволит написать Алиса, он не будет. И думать, чем она там занята – тоже.
Алиса написала ему только на следующий день. Миша как раз в этот момент поднимался на вершину с клиентом – прилично катающимся мужиком средних лет, который упорно стремился к какому-то, на Мишкин взгляд, мифическому совершенству в технике катания. Ну да ладно, хозяин – барин, главное, чтоб деньги платил.
Алиса: Привет. Я решила попробовать на выходные выбраться в «Крылатский».
Михаил: Почему бы и нет? Хороший выбор. Желаю хорошего катания.
Алиса: А ты где сейчас?
Михаил: Поднимаюсь наверх.
Алиса: Пришли фото.
Михаил: Фото гор?
Алиса: Себя и гор.
Алисе улетело селфи с подъемника. Она долго-долго всматривалась в экран. Теперь у нее есть фото Михаила. Теперь можно не только представлять его лицо, воскрешая в памяти. Можно посмотреть на фотографию. Когда станет совсем хреново – как вчера, например. И это ничего, что на фото он хмурый. Алиса помнит, как он улыбается. Но все-таки…
Алиса: А ты чего такой хмурый?
Михаил: Работаю.
Алиса: Ладно, не буду отвлекать.
Потом он, конечно, корил себя за сухость. И что ему стоило быть чуть общительней и многословней? И улыбнуться в камеру телефона. Но обиделся как мальчик. Что его девочку за косичку дёргает кто-то другой. Да только Мишка уже не мальчик. И девочка не его. И дёргают ее не только за косички.
Он так и не придумал, чем загладить свое последнее сухое «Работаю». Но обязательно придумает. Потому что не думать об Алисе не получалось.
- Какой, на хер, Крылатский?!
- Там прекрасный зимний парк – каток, горнолыжный склон, тюбинг.
- Крольчонок, - тон Владимира был тот, что Алису в последнее время до головной боли бесил. До головной боли – потому что свое недовольство никак нельзя было проявлять. – Я не понял - ты в олимпийскую сборную, что ли, собралась?
- Нет, просто…
- Вот именно – просто. Все, блядь, просто! Вставать раком и сосать! А тюбинги-шмубинги – это не для тебя, поняла меня?
- Да.
- Вот и молодец. В спальню пошли.
Новый год она традиционно, как и последние пять лет, встречала одна. Владимир проводил это время с семьей. Первый раз или два Алисе было это дико. А потом… потом она кайфовала от этих новогодних праздников в одиночестве. Открывала бутылку брюта, резала себе тазик оливье, тарелку бутербродов с икрой – и днями наполет смотрела по телевизору старые советские комедии. В которых все было так одновременно не по-настоящему – и по-настоящему.
Но в этом году было все иначе.
- Конечно.
Алиса поперхнулась гренкой. Она считала себя совершенно неумелой в плане кухни. Хотя стейки жарить научилась. А Мишка ее добивал.
– У меня борщ вкуснее, чем у них.
- Я не верю! – выпалила она.
- Вот если бы тебе не уезжать завтра – я б тебя накормил своим борщом, - ухмыльнулся Миша, пододвигая к себе тарелку с блинами. А потом улыбаться перестал.
Михаил вслух озвучил то, что витало над ними все сегодняшнее занятие. Оно последнее. И больше они не увидятся.
Это их последняя встреча.
- Обязательно попробуй блины, они у них тут в самом деле вкусные, - выражение лица Миши противоречило его словам. Блины он ел с совершенно кислым выражением лица. А у Алисы вообще кусок в горло не лез. Обед они завершили в молчании, так же молча вышли из кафе.
Остановились у стойки со снаряжением.
- Ну… - Миша протянул ей руку, потом зачем-то вытер ее о штанину, потом и вовсе спрятал в карман куртки. – Я был очень рад знакомству, Алис. Точнее, снова встретиться рад. И…
- Я тоже, - тихо ответила Алиса, когда неловкое молчание стало затягиваться. – Спасибо тебе за все. Ты на самом деле очень талантливый инструктор.
- А! – Миша как-то неловко махнул другой рукой. Нахмурил лоб, шумно выдохнул. – Ладно, пусть будет так. В общем, ты, Алис, если что – пиши, звони. Я номер твой сохранил.
- Хорошо, - кивнула Алиса. Ей вдруг захотелось убежать. Вот сейчас. Чтобы избежать этого неловкого прощания. Но агония еще продлилась.
- Но, всего хорошего тогда, - он все же вытащил руку из кармана – и коротко коснулся ее локтя. – Желаю удачи в освоении доски.
- Спасибо. Все, Миш, побегу я.
- Ага, давай. Пока, Алиса.
- Пока, Миша.
***
Она уединилась где-то между елок, и минут пять позволила себя поплакать. Не рыдать, а почти чинно поплакать, задыхаясь холодным воздухом и время от времени шепча самой себе: «Ну, все, все, хватит». А потом вдруг вспомнила его слова: «Я твой номер сохранил». Весь смысл сказанных слов дошел до Алисы только сейчас. Сколько у него таких, как она? В смысле клиентов? Никакой памяти телефона не хватит. А ее… ее сохранил… Значит…
Зазвонил ее телефон. Владимир.
Ничего это не значит.
- Ну, ты где? Нам еще вещи собирать! Самолет завтра с утра.
- Да, Володь, уже иду в гостиницу.
Алиса наклонилась, зачерпнула в горсть снега – и растёрла лицо. Пусть лучше все лицо будет красное, чем только глаза и нос.
Может, это ничего и не значит. Но на душе почему-то стало немного легче.
***
Утром в такси они молчали. Владимир молчал хмуро. Алиса прощалась с горами. Проезжая через поселок, она гадала, какой из домов, мимо которых они едут – Мишин. Он рассказывал, что его дом стоит на главной улице. Кирпичная пятиэтажка. Тут все такие.
По радио заиграла песня. Низкий хриплый голос.
И есть еще белые, белые дни,
Белые горы и белые лед…
Вот они, за окном – эти белые горы. И белые дни – теперь в жизни Алисы были эти белые дни.
- Уберите эту муть, - недовольно бросил Владимир.
Водитель послушно переключил трек. Но перед этим Алиса успела услышать:
Но все, что мне нужно, это несколько слов
И место для шага вперед.
Несколько слов.
И место для шага вперед.
Глава 4. Видала я такую чепуху
по сравнению с которой эта – толковый словарь
Московская жизнь потянулась привычной колеей. Только теперь Алису не отпускала мысль, какой пустой и никчёмной эта жизнь была. Чем заняты дни Алисы? В квартире должен быть идеальный порядок – и это обязанность самой Алисы, ни о какой приходящей уборщице Владимир и слышать не хотел. Причина такого отношения – Алиса была в этом совершенно уверена - в том, что в свою жизнь с любовницей Владимир хотел посвящать как можно меньше людей. Хотя не стеснялся брать ее на некоторые дружеские встречи с друзьями – или кем они ему там приходятся, эти мужчины. Которые точно так же приходили с постельными подругами. Для встреч с женами были другие места и другое время. Если они, конечно, были, эти встречи. В семейную жизнь Владимира Алиса старалась не лезть и не вникать. Хотя первое время он этого явно опасался – и это Алису даже забавляло. Что он опасается огласки – со стороны Алисы. Да зачем ей это нужно?
Что еще было в ее жизни? Ну, квартиру содержать в чистоте нетрудно, ей это и дома вменялось в обязанность. Тут, в этой квартире, с новым ремонтом и прекрасной обстановкой, поддерживать порядок не утомительно и даже приятно. Готовить – вот это да, тут пришлось попыхтеть. Впрочем, жарить стейки из хорошего мяса, делать овощной салат, нарезать сыр и колбасу, открывать вино - не самая сложная наука. А другие виды пищи Владимир оставлял для других мест, наверное. А самой Алисе вполне хватало каши по утрам и отварной куриной грудки с овощами и гречкой. Она давно привыкла быть непритязательной в еде.
Что еще? Ну уборка, ну, готовка, ну закупка продуктов – как правило, с доставкой. Да, и еще за собой следить. Владимир требовал от нее безупречного внешнего вида. И на это не скупился. Поэтому тренажерный зал – но тот, на который он указал. Скорее всего, там за Алисой приглядывали – чтобы не заглядывалась ни на кого. Она не заглядывалась, ходила как на работу. Салоны красоты – волосы, ноготочки, педикюр, эпиляция, обёртывания и прочее, и прочее. Чтобы быть идеальной гладкой красивой куклой.
Алиса сглотнула невесть откуда взявшийся комок - и пошла на балкон курить. Вот было бы здорово, если бы там сейчас оказался человек в обвязке, который моет фасад. Но это невозможно. Человек этот – далеко отсюда, на горнолыжном курорте. Да и не моют фасады зимой.
Вот у него дни забиты под завязку, в них нет пустоты. Человек работает. Человек делом занят. А ты…
Пиликнул телефон. Алиса поморщилась. Опять Владимир со своими ценными указаниями.
На разблокированном экране красовалась тарелка борща.
Михаил: Если угостить не получилось, то хотя бы покажу.
Неделя прошла после возвращения с курорта. Алиса не раз и не два порывалась написать Мише. Но так и не решилась. Не знала, что написать. Она изучила, где можно покататься на сноуборде в окрестностях Москвы. Хотела попросить у него совета – хотя была почти уверена, что ей катание все равно не светит. Вряд ли Владимир одобрит. Вряд ли это останется незамеченным. Она никогда ничего от Владимира не скрывала и вот теперь даже не представляла…. В общем, она думала, думала много – о Михаиле, о том, под каким предлогом ему написать, о чем. Алиса никогда не инициировала общение с мужчинами сама. Вот в том, как отбривать – в этом она была почти профи. И вот теперь… теперь Миша написал ей сам. Первый.
Алиса торопливо погасила сигарету и вернулась в квартиру.
Алиса: Мне кажется, я даже чувствую аромат.
Михаил: Тебе только кажется)) Ты как, каталась после возвращения?
Алиса: Нет. Я не знаю, где. У тебя спросить хотела, где лучше.
Михаил: Спрашивай. Я, конечно, в ваших московских пригорках не эксперт, но кое-что про них слышал.
Опомнилась Алиса только когда зазвякал ключ в замке. Но успела быстро напечатать: «Мне надо бежать, потом напишу», выключить звук и сунуть телефон в карман.
Черт. У нее ужин не готов! Как же незаметно пролетело время…
- Привет, крольчонок, - Владимир привычно облапил ее за ягодицы.
- Привет, Володя, - она старательно выговаривал слова. – Ты прости меня, я с ужином припозднилась.
- Я ж тебя предупреждал, что приеду сегодня… - медленно протянул он.
- У меня жутко разболелась голова и…
- Детка, - он смотрел на нее, прищурив глаза. – У тебя не должна болеть голова. Ты берега-то не путай.
- Да, я понимаю, я сейчас, я быстро…
- В спальню иди. И раком вставай. У тебя штрафной, крольчонок.
***
Пока Михаил переписывался с Алисой, борщ остыл. Ну надо же, как заболтался. Миша оставил тарелку и потянулся за чистой. Смысл разогревать, если на плите стоит полная кастрюля горячего супа?
Миша принялся за борщ, но ложка то и дело замирала – то в тарелке, то у рта. И про отрезанный кусок хлеба забыл.
О чем они говорили с Алисой? Да так, ничего важного. О местах в Москве и Подмосковье, где можно покататься на сноуборде. О погоде. О борще даже. В общем, ни о чем, на самом деле. Об этом можно одним пальцем писать. Но Миша ухнул в переписку с головой, забыв обо всем. А потом это внезапное: «Мне надо бежать, потом напишу».
Михаил сразу понял, что причина резкого завершения диалога – в нем, в этом Владимире. А сам Мишка пускает слюни на девушку, которая явно живет с этим Владимиром в качестве любовницы.
Жизнь на горнолыжном курорте научила Мишку не удивляться ничему. И таких пар он видел не одну. Молоденькая хорошенька она и лысеющий он – с пузцом и деньгами. Юльча таких называла «кошелек с ножками». В общем, картина не особо удивительная и где-то даже обыденная. Ели бы не одно «но». Если бы речь не шла об Алисе.
Об Алисе, на которую у Мишки стояло. Нет, с этим у Михаила проблем отродясь не было. Сейчас стояло как-то не так. И где-то не там. А то ли стеснением в груди, то ли комком в горле. Он же ее чуть не поцеловал тогда, после первого спуска с самого верха, когда она кинулась ему на шею. А Мишка кружил ее, хмельную от адреналина. Кружил, чтобы не зацеловать. А потом позвонил… этот. А, нет, тогда Мишкин телефон зазвонил. А вот сегодня в их общение с Алисой Владимир встрял.
Мудак этот Владимир. И вовсе не потому, что имеет права и просто имеет девушку, на которую и Мишка сам запал. Точнее, не только поэтому. Просто мудак. И к Алисе относится по-скотски. У него на пальце обручальное кольцо есть, у нее нет. И все тут понятно. Там где-то есть жена, семья, наверное, дети. А Алиса – так, для разжигания увядающего либидо.
Миша встал и пошел заваривать чай. Но думать не перестал.
По этому скотскому отношению видно, что никакими чувствами там и не пахнет. С его стороны точно. Да и Алиса… Странно было бы предположить, что она с этим Владимиром, потому что любит его. Таких жаб только в сказках любят. Значит, из-за денег.
Мишка зашипев, нечаянно плеснув себе на руку кипятком. Так, чайник залей – а потом дальше страдай!
Да ну нет, какое страдание? К варианту «девушка с мужиком из-за денег» Мишка относился спокойно, без лишнего ханжества. Мало ли как у людей жизнь складывается? А денежных мешков полезно для них самих же подоить – чтобы они от бабла не треснули. Бог велел делиться. А в самом Мишке где-то очень глубоко сидел Робин Гуд, наверное. Да вон, чего далеко за примером ходить – взять хотя бы Юльчу. Она - самая яркая и отвязная девчонка из их инструкторской банды. Как начал к ней клинья подбивать клиент из числа белых столичных сагибов - и все, Юльча их не знает, при встрече нос воротит, чтобы не скомпрометировали ее неосторожным словом или еще чем. А если вдруг позовет ее с собой в Москву или вдруг замуж предложит – так и поедет за ним, Мишка не сомневался. Женщинам вообще природой заложено мужчину рассматривать как источник благосостояния.
Если бы речь не шла об Алисе!
Мишка лег на кровать, задрал ноги на стену, а чашку с чаем устроил на животе. Опасная композиция, но он не будет терять концентрации и слишком далеко уплывать в своих мыслях.
Да, если бы речь не шла об Алисе.
Однако думать связно уже не получалось. Кровь отлила от головы к полному желудку, и Мишка вместо размышлений предался мечтам. И вспоминал. Выбивающиеся из-под шлема белокурые пряди, яркие как небо голубые глаза, улыбка… у нее невероятно красивая улыбка. И смех такой звонкий и заразительный, что, когда она смеется, кажется совсем девчонкой, школьницей. Только тело у нее красивое уже совсем по-взрослому. С таким телом надо делать очень взрослые вещи.
Так. Кровь от желудка потекла еще ниже. Ага, сейчас прямо. Нет, с этими привычками прыщавой малолетки «пожрал-подрочил» надо завязывать. Дел еще куча. Почту разгрести. Сегодня надо кровь из носу обязательно давно обещанный отзыв на доску накатать. Завтрашнее расписание проверить. Посмотреть данные по январско-февральской снежной школе, которые Леопольд прислал. Пост в социальные сети запилить. И шмотки в стиралку закинуть, а то вчера забыл. Все, подъем всему организму, а не его отдельным частям!
Чашку с чаем со своей груди Миша поймал в последний момент - выручила молниеносная реакция, которой Михаил не без оснований гордился, а его отец обычно сопровождал фразой «Реакция есть, дети будут». На этой спасительной мысли и прихлебывая остывший до приемлемой температуры чай Михаил направился к компьютерному столу – реализовывать свои грандиозные планы на остаток вечера. А сидеть и ждать, когда ему снова соизволит написать Алиса, он не будет. И думать, чем она там занята – тоже.
***
Алиса написала ему только на следующий день. Миша как раз в этот момент поднимался на вершину с клиентом – прилично катающимся мужиком средних лет, который упорно стремился к какому-то, на Мишкин взгляд, мифическому совершенству в технике катания. Ну да ладно, хозяин – барин, главное, чтоб деньги платил.
Алиса: Привет. Я решила попробовать на выходные выбраться в «Крылатский».
Михаил: Почему бы и нет? Хороший выбор. Желаю хорошего катания.
Алиса: А ты где сейчас?
Михаил: Поднимаюсь наверх.
Алиса: Пришли фото.
Михаил: Фото гор?
Алиса: Себя и гор.
Алисе улетело селфи с подъемника. Она долго-долго всматривалась в экран. Теперь у нее есть фото Михаила. Теперь можно не только представлять его лицо, воскрешая в памяти. Можно посмотреть на фотографию. Когда станет совсем хреново – как вчера, например. И это ничего, что на фото он хмурый. Алиса помнит, как он улыбается. Но все-таки…
Алиса: А ты чего такой хмурый?
Михаил: Работаю.
Алиса: Ладно, не буду отвлекать.
***
Потом он, конечно, корил себя за сухость. И что ему стоило быть чуть общительней и многословней? И улыбнуться в камеру телефона. Но обиделся как мальчик. Что его девочку за косичку дёргает кто-то другой. Да только Мишка уже не мальчик. И девочка не его. И дёргают ее не только за косички.
Он так и не придумал, чем загладить свое последнее сухое «Работаю». Но обязательно придумает. Потому что не думать об Алисе не получалось.
***
- Какой, на хер, Крылатский?!
- Там прекрасный зимний парк – каток, горнолыжный склон, тюбинг.
- Крольчонок, - тон Владимира был тот, что Алису в последнее время до головной боли бесил. До головной боли – потому что свое недовольство никак нельзя было проявлять. – Я не понял - ты в олимпийскую сборную, что ли, собралась?
- Нет, просто…
- Вот именно – просто. Все, блядь, просто! Вставать раком и сосать! А тюбинги-шмубинги – это не для тебя, поняла меня?
- Да.
- Вот и молодец. В спальню пошли.
***
Новый год она традиционно, как и последние пять лет, встречала одна. Владимир проводил это время с семьей. Первый раз или два Алисе было это дико. А потом… потом она кайфовала от этих новогодних праздников в одиночестве. Открывала бутылку брюта, резала себе тазик оливье, тарелку бутербродов с икрой – и днями наполет смотрела по телевизору старые советские комедии. В которых все было так одновременно не по-настоящему – и по-настоящему.
Но в этом году было все иначе.
