Выглядит смешно, но я сдерживаюсь из последних сил. Мой братик храбро смотрит снизу вверх на взрослого парня, выше его на целую голову. Захар надувает верхнюю губу, поджимая нижнюю. – Вы встречаетесь?
Прижимаю ладонь ко рту, чуть поворачиваюсь, чтобы видеть лицо Гая. Он спокоен. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
- А что если так? – отвечает Гай, а я удивленно хлопаю ресницами. Почему он не отрицает?
- Тогда, - Захар делает ещё шаг, грозно взирая на звёздного парня, - только попробуй её обидеть! Пожалеешь! Её есть кому защитить! – Сказать, что я поражена – это не сказать ничего. Приятно, когда за тебя заступаются. Мой братик – маленький защитник. В груди защекотала гордость. Но затем глаза защипали слёзы. Я быстренько смахнула их рукой. - Моя сестра не игрушка! Один придурок у неё уже…
- Захар, - окликаю я брата, пока он не успел сболтнуть лишнего.
- Что? – бурчит братик, но затем вновь обращается к Гаю: - Обидишь её - будешь иметь дело со мной!
Угроза, конечно, смешная. Но Гай может принять её в штыки и отреагировать резко. Я напряжённо взираю на него, чтобы понять его настрой. И Гай не улыбался. Его челюсть напряглась, а кожа на скулах натянулась. Злясь на неудобные каблуки, шире расставляю ноги, насторожившись.
- Уважаю, - серьёзно говорит Гай, кивнув и протянув руку Захару, предлагая мировую. Братик подозрительно смотрит на руку парня, словно не может в это поверить. И я не могу. – У меня тоже есть сестра, - поясняет Гай. - И я прибью урода, который её обидит.
Захар расслабляется. Уголок его губ ползёт в сторону. Он пожимает руку Гая достаточно крепко, словно мужчина. Я стискиваю улыбку.
- Вили права, - Гай закидывает рюкзак за спину, затем смотрит наверх, оглядывая пустые тёмные балконы и светящиеся окна, чередующиеся в шахматном порядке, - лучше войти и поговорить без лишних глаз и ушей.
Захар кхекает, смотрит на меня, мимикой лица спрашивая, что происходит. Пожимаю, плечами. Эх, если бы я сама понимала.
- Когда это вы начали встречаться? – не удерживается братик, стоит нам зайти в лифт. – Мы виделись вчера, и ты ни слова не сказала, что встречаешься с Гаем Биго.
- Мы пока это не афишируем. – Этот парень не перестаёт меня изумлять. Я кидаю хмурый взгляд на Гая: мне не нравится, что он обманывает моего брата. – Не хотим, чтобы СМИ пронюхали. Они умеют доставать.
- А-а-а, - протянул брат, будто со знанием дела. Он почесал затылок. - Теперь понятно.
Мы входим в квартиру. Гай бесцеремонно поворачивает на кухню, словно оказался у себя дома. Захар рвётся принять душ. Я даю ему свежее полотенце. Когда он скрывается за дверью, возвращаюсь по коридору на кухню, где слышен гул кофемашины.
- Что ты делаешь? – спрашиваю, скрещивая руки и облокачиваясь на дверной косяк.
- Варю кофе. – Гай оборачивается, чтобы посмотреть на меня, но затем тянется к чашкам на верхней полке.
- Нет, это-то я вижу. – Шумно выдыхаю, прохожу в комнату, опускаюсь на удобный кожаный стул. Не знаю, кто приобрёл этот гарнитур, но спасибо ему за это. – Зачем ты сказал, что мы вместе?
- Разве это не так? – Парень приподнимает одну бровь.
- Ты ведь прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, - получилось резче, чем собиралась. – Не обязательно было говорить Захару. Он ведь ещё ребёнок.
Наблюдаю, как крепкий кофе тонкой струйкой стекает в подставленную кружку.
- По нему не скажешь, - замечает Гай, убирая наполненную кружку и ставя на его место пустую.
Я провожу ладонями по лицу, запускаю пальцы в волосы, расчёсываю запутанные пряди.
- Послушай, он ведь твой брат. Ничего страшного, если он узнает.
Гай ставит кружку с кофе передо мной. Я благодарно смотрю на него, но затем саркастично выдыхаю:
- Своей сестре ты тоже скажешь?
- Скажу. – Гай утвердительно кивает, я хмурюсь. – Хотя она уже и сама догадывается. Так же, как и Уля.
- Сколько пройдёт времени, прежде чем новость дойдёт до Кирилла Анатольевича и твоего директора?
Мои похолодевшие пальцы обвивают обжигающую кружку, поднимаю её, согреваясь. Отпиваю немного горького напитка, тянусь к сахарнице, чтобы подсластить. Мозг отказывается соображать. Может, организму требуется доза глюкозы, чтобы подзарядиться.
- Давай решать проблемы по мере поступления?
- Какие ещё проблемы? – Между бровями появляется складка, разделяющая лоб на две части.
Гай упирается локтями в столешницу, стоя лицом ко мне. Он искоса поглядывает на работу кофемашины, чтобы не пролить кофе.
- То есть то, что твой братишка сидит один на лавочке посреди ночи, это не проблема?
Вопрос действует на меня аналогично заточке в сердце. Он прав. Я не должна была тянуть так долго. Нужно было меньше обдумывать и быстрее действовать.
- Тебя это не касается, - ощетиниваюсь, словно колючий ёжик, чувствуя точащую боль в груди.
- Ошибаешься. - Гай берёт свою кружку, делает глоток, подходит ко мне. Он ставит кружку рядом с моей, затем тянет меня вверх за плечи. Я возмущённо надула щёки, но успокоилась, когда парень сел на мой стул, после чего потянул меня боком на свои колени. Уже второй раз за вечер оказываюсь на его коленях. Только вот в этот раз скромнее. – Если расскажешь все, как есть, то я смогу тебе помочь. – Гай тянется к моей руке, чтобы перекрестить наши пальцы. Я обессиленно смотрю на выступающие вены на его руке. - Ты ведь говорила, что твой брат в детском доме.
Морщусь.
- Я такого не говорила.
- Но и не отрицала, когда я предположил. Где жил твой брат и почему он сбежал? – Голос Гай непривычно мягкий. Он также разговаривал со мной в тот день, когда дедушка попал в больницу. Терпеливо и заботливо, словно я действительно важна для него, словно не объект исключительно сексуального желания. Я плавлюсь в его руках, словно маршмэллоу. - Объясни, что происходит.
Чтобы Гай понял, придётся рассказать всю историю, распахнув себя настежь. Едва ли я готова к этому.
- Я и сама хотела бы об этом узнать, - тихо выдыхаю. То, почему Захар здесь, я знала, а вот, что он задумал, не имела ни малейшего представления. Сестра из меня выходит не очень.
Я расстроенно закрываю глаза. Чувствую руку Гая на моей щеке. Он нежно водит пальцем по коже, едва заметно касается дрожащих ресничек. Его рука двигается выше, обводит ухо, затем запутывается в волосах. Её место на щеке занимают губы парня.
Я двигаю головой, следуя за нежнейшими прикосновениями, словно Гай управляет мной невидимыми нитями. Невидимыми, но вполне ощутимыми. Кровь в венах заискрилась. По телу разлилась уже знакомая волна тепла. Такими темпами я привыкну… хотя нет, поздно, уже привыкла.
Гаю не нужно далеко наклоняться. Я обхватываю его шею, чтобы ускорить приближение его губ. И когда наши губы соприкасаются, не могу сдержать тихий хрип. Чувствую чуть горьковатый привкус кофе, касаюсь языком нижней губы, вбирая его в себя вперемешку со вкусом Гая.
- Фу ты, - от неожиданности подскакиваю, услышав подростковый ломающийся голос брата. – Точно встречаетесь.
Смотрю на брата, чувствуя робость, словно школьница, которую застали за непристойностями. А вот Гай вовсе не тушуется. Он хмыкает, тянется к кофе.
- О, кофеёк! – радуется Захар, садится напротив Гая, протягивает руку к моей кружке.
- Тебе разве можно? – интересуется Гай, получая в ответ бурчание брата.
- Я сделаю тебе чай, - киваю, забирая свою кружку, ставлю её на край стола. Поворачиваюсь к плите, зажигаю конфорку под чайником. Затем оборачиваюсь, прислоняясь к столешнице, как это делал Гай пару минут назад. – Может, уже поделишься своим планом.
На меня уставились четыре глаза. Гай с интересом, а брат недовольно. Я скрещиваю руки на груди, показывая ему, что серьезно.
- Ну, ладно, - протягивает Захар, словно делает мне одолжение. – Я давно уже всё продумал. – Брат уходит в прихожую, затем возвращается на кухню с папкой формата «А4», протягивает её мне. – Вот.
- Что это?
Беру папку в руки, обнаруживаю внутри лишь один лист. На нём напечатанный текст, под которым стоит подпись. Подношу ближе к глазам, чтобы убедиться.
- Подпись отца? – спрашиваю, продолжая сканировать каракули.
- Да, - подтверждает брат, - она самая.
- Но… - я не договариваю, поднимаю глаза выше, в ужасе резко выдыхаю, а когда задаю следующий вопрос, не узнаю свой голос. – Отказная?
- Да. – Брат поджимает губы, хмурит брови. Он не дожидается свой чай, берёт мою кружку и делает большой глоток кофе. Морщит нос. - Перебор с сахаром.
- Но как? – На глаза наворачиваются слёзы. Я моргаю, чтобы избавиться от пришельцев. – Как он согласился? Погоди-ка… - мотаю головой, догадавшись. – Он был пьян? Он не соображал, что делает?
Брат опускает голову. Я права.
- Захар…
Не знаю, что брат слышит в моём голосе, но точно не осуждение. Скорее, сострадание. На стеклянный стол падает его слезинка. Я кладу бумагу на стол, спешу к братику. Обнимаю его, сразу получаю обратную реакцию. Захар утыкается в мою шею, шмыгает носом. Я чувствую влагу от его слёз, не замечая, что и сама превратилась в водопад.
- Он давно уже вообще ничего не соображает, - заикаясь и всхлипывая, говорит брат. – Он постоянно в дрова. Ему всё безразлично. Эта мегера творит там, что хочет, а он выходит из кабинета, только чтобы взять новую порцию бухла. Я ему не нужен. Ему никто не нужен.
- Ты мне нужен. – Глажу его по голове, целую в макушку. – Мне ты очень нужен. Всё будет хорошо. Это моя вина. Прости, что не решила эту проблему раньше.
Гай встает, берёт бумагу, чтобы самому прочитать, что там написано. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Даже сквозь стену слёз вижу, что лицо у парня такое кислое лицо, словно он проглотил килограмм лимонов.
- Ты не могла, - Захар защищает меня. – Я знаю, что ты стараешься. Я давно уже думал подсунуть ему, но не знал, что мы будем делать дальше. И вот дядя Миша говорит, что отписал квартиру на тебя, а, значит, теперь у тебя есть жилье, и тебе смогут доверить опеку.
- Да, - соглашаюсь, но сердце по-прежнему щемит. – Да, хорошо. Завтра же позвоню Кириллу Анатольевичу, попрошу связать меня с адвокатом. Я уже разговаривала с ним, но сейчас обстоятельства изменились. Думаю, он сможет нам помочь.
- Не обязательно. – Гай выключает засвистевший чайник, наливает чай, ставит чашку на стол, подталкивая её братику. – У моего отца своя адвокатская контора. Он толковый. Сможет вам помочь. Я уже говорил с ним. – Далее слышится его недовольное неразборчивое ворчание. – Правда, я думал, что тебе нужно забрать брата из детского дома. Завтра дам ему новую информацию. Если, конечно, вы мне расскажете.
- Я расскажу, - киваю, моментально решившись принять его помощь. – Только давай сперва уложу Захара.
- Уложишь? – возмущается брат. – Я тебе не ребёнок. И я вообще не хочу спать.
- Нет, - настаиваю я, - хочешь. Пойдём.
Захар противится тому, что я обращаюсь с ним как с ребёнком. Но стоит его голове коснуться подушке, он засыпает. Я заботливо целую его в темечко, наконец, почувствовав облегчение. Накрываю его одеялом, затем сгорбившись возвращаюсь на кухню.
Гай курит на балконе. В его руках отказная. Когда горе-папаша заметит исчезновение своего сына? И заметит ли вообще?
Всё это время я надеялась, что Алексей одумается, возьмёт себя в руки и станет отцом для Захара. Я хотела забрать его из этого дома, но в то же время не желала братику стать такой же сиротой, как я. Для него я такой участи не желала. Но братик сделал свой выбор сам. Он решил уйти, пойдя на обман.
- Что ты хочешь узнать? – устало прислоняюсь затылком к балконной двери. На улице прохладно. К коже прикасается холодок, оживают мурашки.
- Ты говорила, что твои родители умерли. – Гай взмахивает листом. Он думает, я солгала.
- Да, мои родители умерли. – Голос едва слышимый, нет сил говорить громче. – У нас с Захаром одна мать, но разные отцы. Мой отец умер ещё до моего рождения. Отец Захара был его другом. – Горько хмыкаю. – Он так сильно любил девушку своего друга, что приютил мою мать, несмотря на беременность. Отец Захара богат. Очень даже.
Я останавливаю историю, Гай смотрит на меня, сощурив глаза. Дым расползается вокруг него, но затем ускользает в открытое окно. Парень делает глубокую затяжку, затем догадывается, выдыхая:
- Вот откуда твое образование?
- Да, - закусываю щёку, - пока была жива мама, всё было более-менее нормально. Я выпустилась, хотела двигаться дальше, но болезнь мамы стала прогрессировать, и она умерла. – Я замолчала, проглатывая образовавшийся ком в горле. Гай двинулся ко мне, но я остановила его рукой, затем продолжила: - В доме отчима меня не любили. Ещё бы, - хмыкаю, - во мне нет их крови. Да и отчим всю жизнь соперничал с моим отцом. А тут я. После смерти мамы сестра отчима решила, что мне больше нет места в их доме. Она выгнала меня на улицу, в никуда. Отчим не возражал. Думаю, он радовался тому, что я, наконец, исчезну с его глаз. – Дрожь сковала всё тело. Оказывается, рассказывать об этом ещё больнее, чем просто вспоминать. – Я оказалась без денег, без жилья, без родных.
- А как же дедушка?
Гай выбрасывает бычок в окно. Проводит пальцев по своим губам.
- На самом деле он мне не дедушка. Он просто человек, который позаботился обо мне, когда я отчаялась. – Кусаю губу до крови, чтобы избавиться от жжения под рёбрами. – Когда меня выгнали, оставался только один шанс. – Делаю глубокий вдох. – Я хотела попасть на проект, чтобы выкарабкаться из болота, в котором увязла по уши.
Отворачиваюсь от Гая, увидев осознание и раскаяние в его глазах. Собираюсь вернуться на кухню, но он меня останавливает. Гай быстро оказывается позади меня, обвивает меня своими руками, словно стальными обручами, прижимая мою спину к своей груди.
- И я лишил тебя этого шанса? – шепчет он, но ответ не требуется. Мы оба знаем это. – Прости. Я… Я поступил как мудак.
Хмыкаю, затем фыркаю.
- Не могу не согласиться. – Улыбаюсь, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. – Почему ты это сделал? Тебе не понравилось выступление?
- Очень понравилось, - вздыхает Гай, целуя мою шею. - Твой райский голос с тех пор не даёт мне покоя. – Рада это слышать. - Я принял тебя за богатую куклу, которая и так сможет добиться славы, не забирая шанс у обычных ребят. – Это я могла понять. - Меня сбило с толку твоё платье. Оно дорогое.
- Да, это мамин подарок.
Гай заскрежетал зубами, сильнее стиснув меня.
- Прости.
- Уже. – Произношу и понимаю, что это правда. Я давно уже не злюсь на него. – Думаю, что так было нужно.
- Судьба?
- Типо того, - стискиваю его руки, окружающие меня. – Если бы я прошла сразу, то у меня не появился бы дедушка. И я вообще не уверена, что смогла бы выиграть тогда. Я больше напоминала размазню. Мама только-только умерла, я не успела примириться со своим горем. Да еще и постоянное переживание за брата. Я не смогла бы собраться и бороться, скорее была на грани отчаяния. Опустила бы руки при первой же критике.
Гай поворачивает меня лицом к себе.
- Я думаю, ты бы справилась в любом случае.
Пожимаю плечами. Гай наклоняется, чтобы коснуться губами моего лба, затем носа, останавливаясь на губах. Дарит мне нежнейший поцелуй.
- Но я всё равно не понимаю, почему Захар сбежал. – Оторвавшись от меня, Гай возвращает нас к начальной точке разговора.
Делаю глубокий вдох и резкий выдох. Отвожу глаза, пожёвывая губу.
Прижимаю ладонь ко рту, чуть поворачиваюсь, чтобы видеть лицо Гая. Он спокоен. Ни один мускул не дрогнул на его лице.
- А что если так? – отвечает Гай, а я удивленно хлопаю ресницами. Почему он не отрицает?
- Тогда, - Захар делает ещё шаг, грозно взирая на звёздного парня, - только попробуй её обидеть! Пожалеешь! Её есть кому защитить! – Сказать, что я поражена – это не сказать ничего. Приятно, когда за тебя заступаются. Мой братик – маленький защитник. В груди защекотала гордость. Но затем глаза защипали слёзы. Я быстренько смахнула их рукой. - Моя сестра не игрушка! Один придурок у неё уже…
- Захар, - окликаю я брата, пока он не успел сболтнуть лишнего.
- Что? – бурчит братик, но затем вновь обращается к Гаю: - Обидишь её - будешь иметь дело со мной!
Угроза, конечно, смешная. Но Гай может принять её в штыки и отреагировать резко. Я напряжённо взираю на него, чтобы понять его настрой. И Гай не улыбался. Его челюсть напряглась, а кожа на скулах натянулась. Злясь на неудобные каблуки, шире расставляю ноги, насторожившись.
- Уважаю, - серьёзно говорит Гай, кивнув и протянув руку Захару, предлагая мировую. Братик подозрительно смотрит на руку парня, словно не может в это поверить. И я не могу. – У меня тоже есть сестра, - поясняет Гай. - И я прибью урода, который её обидит.
Захар расслабляется. Уголок его губ ползёт в сторону. Он пожимает руку Гая достаточно крепко, словно мужчина. Я стискиваю улыбку.
- Вили права, - Гай закидывает рюкзак за спину, затем смотрит наверх, оглядывая пустые тёмные балконы и светящиеся окна, чередующиеся в шахматном порядке, - лучше войти и поговорить без лишних глаз и ушей.
Захар кхекает, смотрит на меня, мимикой лица спрашивая, что происходит. Пожимаю, плечами. Эх, если бы я сама понимала.
- Когда это вы начали встречаться? – не удерживается братик, стоит нам зайти в лифт. – Мы виделись вчера, и ты ни слова не сказала, что встречаешься с Гаем Биго.
- Мы пока это не афишируем. – Этот парень не перестаёт меня изумлять. Я кидаю хмурый взгляд на Гая: мне не нравится, что он обманывает моего брата. – Не хотим, чтобы СМИ пронюхали. Они умеют доставать.
- А-а-а, - протянул брат, будто со знанием дела. Он почесал затылок. - Теперь понятно.
Мы входим в квартиру. Гай бесцеремонно поворачивает на кухню, словно оказался у себя дома. Захар рвётся принять душ. Я даю ему свежее полотенце. Когда он скрывается за дверью, возвращаюсь по коридору на кухню, где слышен гул кофемашины.
- Что ты делаешь? – спрашиваю, скрещивая руки и облокачиваясь на дверной косяк.
- Варю кофе. – Гай оборачивается, чтобы посмотреть на меня, но затем тянется к чашкам на верхней полке.
- Нет, это-то я вижу. – Шумно выдыхаю, прохожу в комнату, опускаюсь на удобный кожаный стул. Не знаю, кто приобрёл этот гарнитур, но спасибо ему за это. – Зачем ты сказал, что мы вместе?
- Разве это не так? – Парень приподнимает одну бровь.
- Ты ведь прекрасно понимаешь, что я хочу сказать, - получилось резче, чем собиралась. – Не обязательно было говорить Захару. Он ведь ещё ребёнок.
Наблюдаю, как крепкий кофе тонкой струйкой стекает в подставленную кружку.
- По нему не скажешь, - замечает Гай, убирая наполненную кружку и ставя на его место пустую.
Я провожу ладонями по лицу, запускаю пальцы в волосы, расчёсываю запутанные пряди.
- Послушай, он ведь твой брат. Ничего страшного, если он узнает.
Гай ставит кружку с кофе передо мной. Я благодарно смотрю на него, но затем саркастично выдыхаю:
- Своей сестре ты тоже скажешь?
- Скажу. – Гай утвердительно кивает, я хмурюсь. – Хотя она уже и сама догадывается. Так же, как и Уля.
- Сколько пройдёт времени, прежде чем новость дойдёт до Кирилла Анатольевича и твоего директора?
Мои похолодевшие пальцы обвивают обжигающую кружку, поднимаю её, согреваясь. Отпиваю немного горького напитка, тянусь к сахарнице, чтобы подсластить. Мозг отказывается соображать. Может, организму требуется доза глюкозы, чтобы подзарядиться.
- Давай решать проблемы по мере поступления?
- Какие ещё проблемы? – Между бровями появляется складка, разделяющая лоб на две части.
Гай упирается локтями в столешницу, стоя лицом ко мне. Он искоса поглядывает на работу кофемашины, чтобы не пролить кофе.
- То есть то, что твой братишка сидит один на лавочке посреди ночи, это не проблема?
Вопрос действует на меня аналогично заточке в сердце. Он прав. Я не должна была тянуть так долго. Нужно было меньше обдумывать и быстрее действовать.
- Тебя это не касается, - ощетиниваюсь, словно колючий ёжик, чувствуя точащую боль в груди.
- Ошибаешься. - Гай берёт свою кружку, делает глоток, подходит ко мне. Он ставит кружку рядом с моей, затем тянет меня вверх за плечи. Я возмущённо надула щёки, но успокоилась, когда парень сел на мой стул, после чего потянул меня боком на свои колени. Уже второй раз за вечер оказываюсь на его коленях. Только вот в этот раз скромнее. – Если расскажешь все, как есть, то я смогу тебе помочь. – Гай тянется к моей руке, чтобы перекрестить наши пальцы. Я обессиленно смотрю на выступающие вены на его руке. - Ты ведь говорила, что твой брат в детском доме.
Морщусь.
- Я такого не говорила.
- Но и не отрицала, когда я предположил. Где жил твой брат и почему он сбежал? – Голос Гай непривычно мягкий. Он также разговаривал со мной в тот день, когда дедушка попал в больницу. Терпеливо и заботливо, словно я действительно важна для него, словно не объект исключительно сексуального желания. Я плавлюсь в его руках, словно маршмэллоу. - Объясни, что происходит.
Чтобы Гай понял, придётся рассказать всю историю, распахнув себя настежь. Едва ли я готова к этому.
- Я и сама хотела бы об этом узнать, - тихо выдыхаю. То, почему Захар здесь, я знала, а вот, что он задумал, не имела ни малейшего представления. Сестра из меня выходит не очень.
Я расстроенно закрываю глаза. Чувствую руку Гая на моей щеке. Он нежно водит пальцем по коже, едва заметно касается дрожащих ресничек. Его рука двигается выше, обводит ухо, затем запутывается в волосах. Её место на щеке занимают губы парня.
Я двигаю головой, следуя за нежнейшими прикосновениями, словно Гай управляет мной невидимыми нитями. Невидимыми, но вполне ощутимыми. Кровь в венах заискрилась. По телу разлилась уже знакомая волна тепла. Такими темпами я привыкну… хотя нет, поздно, уже привыкла.
Гаю не нужно далеко наклоняться. Я обхватываю его шею, чтобы ускорить приближение его губ. И когда наши губы соприкасаются, не могу сдержать тихий хрип. Чувствую чуть горьковатый привкус кофе, касаюсь языком нижней губы, вбирая его в себя вперемешку со вкусом Гая.
- Фу ты, - от неожиданности подскакиваю, услышав подростковый ломающийся голос брата. – Точно встречаетесь.
Смотрю на брата, чувствуя робость, словно школьница, которую застали за непристойностями. А вот Гай вовсе не тушуется. Он хмыкает, тянется к кофе.
- О, кофеёк! – радуется Захар, садится напротив Гая, протягивает руку к моей кружке.
- Тебе разве можно? – интересуется Гай, получая в ответ бурчание брата.
- Я сделаю тебе чай, - киваю, забирая свою кружку, ставлю её на край стола. Поворачиваюсь к плите, зажигаю конфорку под чайником. Затем оборачиваюсь, прислоняясь к столешнице, как это делал Гай пару минут назад. – Может, уже поделишься своим планом.
На меня уставились четыре глаза. Гай с интересом, а брат недовольно. Я скрещиваю руки на груди, показывая ему, что серьезно.
- Ну, ладно, - протягивает Захар, словно делает мне одолжение. – Я давно уже всё продумал. – Брат уходит в прихожую, затем возвращается на кухню с папкой формата «А4», протягивает её мне. – Вот.
- Что это?
Беру папку в руки, обнаруживаю внутри лишь один лист. На нём напечатанный текст, под которым стоит подпись. Подношу ближе к глазам, чтобы убедиться.
- Подпись отца? – спрашиваю, продолжая сканировать каракули.
- Да, - подтверждает брат, - она самая.
- Но… - я не договариваю, поднимаю глаза выше, в ужасе резко выдыхаю, а когда задаю следующий вопрос, не узнаю свой голос. – Отказная?
- Да. – Брат поджимает губы, хмурит брови. Он не дожидается свой чай, берёт мою кружку и делает большой глоток кофе. Морщит нос. - Перебор с сахаром.
- Но как? – На глаза наворачиваются слёзы. Я моргаю, чтобы избавиться от пришельцев. – Как он согласился? Погоди-ка… - мотаю головой, догадавшись. – Он был пьян? Он не соображал, что делает?
Брат опускает голову. Я права.
- Захар…
Не знаю, что брат слышит в моём голосе, но точно не осуждение. Скорее, сострадание. На стеклянный стол падает его слезинка. Я кладу бумагу на стол, спешу к братику. Обнимаю его, сразу получаю обратную реакцию. Захар утыкается в мою шею, шмыгает носом. Я чувствую влагу от его слёз, не замечая, что и сама превратилась в водопад.
- Он давно уже вообще ничего не соображает, - заикаясь и всхлипывая, говорит брат. – Он постоянно в дрова. Ему всё безразлично. Эта мегера творит там, что хочет, а он выходит из кабинета, только чтобы взять новую порцию бухла. Я ему не нужен. Ему никто не нужен.
- Ты мне нужен. – Глажу его по голове, целую в макушку. – Мне ты очень нужен. Всё будет хорошо. Это моя вина. Прости, что не решила эту проблему раньше.
Гай встает, берёт бумагу, чтобы самому прочитать, что там написано. Я поднимаю голову, чтобы посмотреть на него. Даже сквозь стену слёз вижу, что лицо у парня такое кислое лицо, словно он проглотил килограмм лимонов.
- Ты не могла, - Захар защищает меня. – Я знаю, что ты стараешься. Я давно уже думал подсунуть ему, но не знал, что мы будем делать дальше. И вот дядя Миша говорит, что отписал квартиру на тебя, а, значит, теперь у тебя есть жилье, и тебе смогут доверить опеку.
- Да, - соглашаюсь, но сердце по-прежнему щемит. – Да, хорошо. Завтра же позвоню Кириллу Анатольевичу, попрошу связать меня с адвокатом. Я уже разговаривала с ним, но сейчас обстоятельства изменились. Думаю, он сможет нам помочь.
- Не обязательно. – Гай выключает засвистевший чайник, наливает чай, ставит чашку на стол, подталкивая её братику. – У моего отца своя адвокатская контора. Он толковый. Сможет вам помочь. Я уже говорил с ним. – Далее слышится его недовольное неразборчивое ворчание. – Правда, я думал, что тебе нужно забрать брата из детского дома. Завтра дам ему новую информацию. Если, конечно, вы мне расскажете.
- Я расскажу, - киваю, моментально решившись принять его помощь. – Только давай сперва уложу Захара.
- Уложишь? – возмущается брат. – Я тебе не ребёнок. И я вообще не хочу спать.
- Нет, - настаиваю я, - хочешь. Пойдём.
Захар противится тому, что я обращаюсь с ним как с ребёнком. Но стоит его голове коснуться подушке, он засыпает. Я заботливо целую его в темечко, наконец, почувствовав облегчение. Накрываю его одеялом, затем сгорбившись возвращаюсь на кухню.
Гай курит на балконе. В его руках отказная. Когда горе-папаша заметит исчезновение своего сына? И заметит ли вообще?
Всё это время я надеялась, что Алексей одумается, возьмёт себя в руки и станет отцом для Захара. Я хотела забрать его из этого дома, но в то же время не желала братику стать такой же сиротой, как я. Для него я такой участи не желала. Но братик сделал свой выбор сам. Он решил уйти, пойдя на обман.
- Что ты хочешь узнать? – устало прислоняюсь затылком к балконной двери. На улице прохладно. К коже прикасается холодок, оживают мурашки.
- Ты говорила, что твои родители умерли. – Гай взмахивает листом. Он думает, я солгала.
- Да, мои родители умерли. – Голос едва слышимый, нет сил говорить громче. – У нас с Захаром одна мать, но разные отцы. Мой отец умер ещё до моего рождения. Отец Захара был его другом. – Горько хмыкаю. – Он так сильно любил девушку своего друга, что приютил мою мать, несмотря на беременность. Отец Захара богат. Очень даже.
Я останавливаю историю, Гай смотрит на меня, сощурив глаза. Дым расползается вокруг него, но затем ускользает в открытое окно. Парень делает глубокую затяжку, затем догадывается, выдыхая:
- Вот откуда твое образование?
- Да, - закусываю щёку, - пока была жива мама, всё было более-менее нормально. Я выпустилась, хотела двигаться дальше, но болезнь мамы стала прогрессировать, и она умерла. – Я замолчала, проглатывая образовавшийся ком в горле. Гай двинулся ко мне, но я остановила его рукой, затем продолжила: - В доме отчима меня не любили. Ещё бы, - хмыкаю, - во мне нет их крови. Да и отчим всю жизнь соперничал с моим отцом. А тут я. После смерти мамы сестра отчима решила, что мне больше нет места в их доме. Она выгнала меня на улицу, в никуда. Отчим не возражал. Думаю, он радовался тому, что я, наконец, исчезну с его глаз. – Дрожь сковала всё тело. Оказывается, рассказывать об этом ещё больнее, чем просто вспоминать. – Я оказалась без денег, без жилья, без родных.
- А как же дедушка?
Гай выбрасывает бычок в окно. Проводит пальцев по своим губам.
- На самом деле он мне не дедушка. Он просто человек, который позаботился обо мне, когда я отчаялась. – Кусаю губу до крови, чтобы избавиться от жжения под рёбрами. – Когда меня выгнали, оставался только один шанс. – Делаю глубокий вдох. – Я хотела попасть на проект, чтобы выкарабкаться из болота, в котором увязла по уши.
Отворачиваюсь от Гая, увидев осознание и раскаяние в его глазах. Собираюсь вернуться на кухню, но он меня останавливает. Гай быстро оказывается позади меня, обвивает меня своими руками, словно стальными обручами, прижимая мою спину к своей груди.
- И я лишил тебя этого шанса? – шепчет он, но ответ не требуется. Мы оба знаем это. – Прости. Я… Я поступил как мудак.
Хмыкаю, затем фыркаю.
- Не могу не согласиться. – Улыбаюсь, поворачивая голову, чтобы посмотреть на него. – Почему ты это сделал? Тебе не понравилось выступление?
- Очень понравилось, - вздыхает Гай, целуя мою шею. - Твой райский голос с тех пор не даёт мне покоя. – Рада это слышать. - Я принял тебя за богатую куклу, которая и так сможет добиться славы, не забирая шанс у обычных ребят. – Это я могла понять. - Меня сбило с толку твоё платье. Оно дорогое.
- Да, это мамин подарок.
Гай заскрежетал зубами, сильнее стиснув меня.
- Прости.
- Уже. – Произношу и понимаю, что это правда. Я давно уже не злюсь на него. – Думаю, что так было нужно.
- Судьба?
- Типо того, - стискиваю его руки, окружающие меня. – Если бы я прошла сразу, то у меня не появился бы дедушка. И я вообще не уверена, что смогла бы выиграть тогда. Я больше напоминала размазню. Мама только-только умерла, я не успела примириться со своим горем. Да еще и постоянное переживание за брата. Я не смогла бы собраться и бороться, скорее была на грани отчаяния. Опустила бы руки при первой же критике.
Гай поворачивает меня лицом к себе.
- Я думаю, ты бы справилась в любом случае.
Пожимаю плечами. Гай наклоняется, чтобы коснуться губами моего лба, затем носа, останавливаясь на губах. Дарит мне нежнейший поцелуй.
- Но я всё равно не понимаю, почему Захар сбежал. – Оторвавшись от меня, Гай возвращает нас к начальной точке разговора.
Делаю глубокий вдох и резкий выдох. Отвожу глаза, пожёвывая губу.
