Глава I
Одиночество. Именно этим словом в детстве пугают впечатлительных девочек, едва те хотя бы на секунду усомнятся в необходимости выйти замуж. Лилит давно выросла из этого невинного возраста, однако слово «одиночество» у нее ассоциировалось лишь с ощущением покоя. Внезапно овдовев, темноволосая девушка с яркими зелеными глазами в один миг единолично завладела огромными территориями графства, и долгожданный покой воцарился в ее замке. Своего покойного супруга графиня считала невежественным скотом, поэтому когда ей донесли известия о падении графа с лошади, она с откровенным трудом напялила на себя маску скорби.
Сейчас Лилит сидела у горящего камина в своем роскошном замке и наслаждалась чашкой горячего шоколада. Ноябрьский вечер выдался особенно холодным, и после конной прогулки графиня первым делом захотела отдохнуть у огня. Слуг она попросила удалиться, так как хотела насладиться столь долгожданным одиночеством.
Сделав глоток, женщина блаженно закрыла глаза. Ее мысли метнулись в сторону ненастной погоды, и ощущение радости на миг поглотило графиню: когда-то она жалась к очагу в жалкой рыбацкой лачуге, умирая от голода, а теперь владела целым графством. Тогда она в последний раз чувствовала себя замерзшей и голодной...
«Нет, не в последний...», - мысленно поправила себя графиня. В ту же минуту ей вспомнился разрушенный войной госпиталь, промокшая насквозь одежда, жалкий костер в углу комнаты, где еще сохранилась крыша.
Лилит чуть нахмурилась и еще сильнее завернулась в меховую накидку. Но уже через миг губы женщины тронула улыбка. В памяти возникло лицо красивого мужчины со светлыми волосами. Его ярко-голубые глаза смотрели весело и слегка лукаво, точно кокетничали с ней.
- Ингемар Ларсен, - тихо произнесла она, точно пробуя на вкус это имя. Мужчина, который отчаянно и безрезультатно искал ее расположения, проявляя удивительное терпение и заботу...
«Любой другой давно бы взорвался на твоем месте!» - подумала женщина и невольно усмехнулась.
При мысли о «взрыве» Лилит вспомнился второй спутник, куда более нетерпеливый и порывистый, нежели Ингемар. Эти двое, как огонь и вода, совершенно не могли ужиться вместе, чем откровенно забавляли графиню. Разумный, уравновешенный и осторожный Ингемар в дуэте с решительным, несдержанным и непослушным Рейвеном буквально разрывали Лилит напополам, таща ее каждый в свою сторону.
«Интересно, их чувства ко мне были правдивы? Ингемар страстно желал моего расположения и явно давал мне понять о своих намерениях. Опытный сердцеед, который выныривал из пучины любви лишь для того, чтобы затащить на дно очередную красавицу. Любопытно, он хотел меня как женщину или как трофей?»
Графиня вновь улыбнулась.
«Рейвен, напротив, смотрел на меня лишь украдкой и тщательно скрывал свою симпатию. Он даже умудрился спутаться с замужней Мирией, чтобы не дай Бог, не выдать своего интереса. Еще и ненавидеть меня пытался... А еще постоянно терялся перед Ингемаром. Да, эти двое скорее были соперниками, нежели друзьями. Быть может, первым яблоком раздора послужила я?»
От этой мысли графиня едва не замурлыкала. Что-что, а ей чертовски льстило, что едва она попала в такую переделку, как двое мужчин уже готовы были бороться за нее... Хоть и весьма странными методами.
На Мирии воспоминания графини не задержались. Девушка была милой, но слишком серенькой, чтобы стать Лилит по-настоящему интересной. Мысли брюнетки обратились к третьему мужчине в ее приключении, и от этого воспоминания вдруг стало холодно. Ведьма невольно протянула руки к огню, представляя перед собой бледное лицо, ледяной взгляд зеленых глаз, насмешливые губы.
- Эристель, - выдохнула Лилит ненавистное имя, и ее настроение тут же испортилось. Беловолосый ублюдок точно надругался над памятью ее брата, предоставив в пользование графини воскрешенный, но при этом обгоревший труп. Со словами «я выполнил условия сделки» он смерил графиню снисходительным взглядом и исчез. Больше Лилит ничего не слышала о нем. Графине пришлось устранять «последствия сделки» самой, и это подорвало ее силы на несколько месяцев. Жестокий некромант точно издевался над ней, уничтожая остатки света в ее душе.
Пытаясь отмахнуться от неприятных воспоминаний, графиня решила вспомнить, кого еще она ненавидела так же сильно в том путешествии. Но на ум никто не шел. Разве что... Нет, эта была другая ненависть. Ненависть за уязвленное самолюбие. Не менее болезненная, но куда быстрее проходящая. В голове возник образ темноволосого синеглазого мужчины с настолько властным взглядом, что сам Людовик Четырнадцатый при встрече с таким сорвал бы корону и забился бы под трон.
- Дмитри... - сквозь зубы процедила ведьма трудное русское имя. Этот мерзавец внушил ей любовь к себе, и графиню едва не затрясло от ярости при мысли о подобном унижении. Русский имел неприятную способность внушать всем то, что ему вздумается. Но мастером он был именно благодаря внушению страха.
«Если наши пути когда-нибудь пересекутся, я без колебаний вырву ему гортань», - подумала она, мрачно глядя в огонь. «Даже его прихвостень не позволял себе столь мерзких выходок... как же его звали...»
- Фостер... Эрик Фостер, - задумчиво прошептала Лилит, вспоминая этого типа. Наемника она толком не помнила, но именно этот гад по-змеиному подло подкрался к ней и усыпил во время боя. Она помнила его карикатурно-красивое лицо с самодовольной ухмылкой. Этот мерзавец, определенно, был себе на уме, и плевал на клятвы и добродетель, когда дело касалось его шкуры. Но при всей неприязни графиня почему-то тут же провела параллель Эрика с собой.
Лилит не видела ничего зазорного, когда женщины бьют в спину, но когда мужчины...
«Редко, кто не боится смотреть врагу прямо в глаза... Этот человек должен быть либо отчаянным смельчаком, либо безумцем. Горячим, точно пламя, сумасшедшим, точно истерика, всепоглощающим, точно страсть...»
От этой мысли графиня почувствовала, что ее сердце начало биться быстрее. В памяти возникли яркие красно-карие глаза, красная шевелюра и смуглая кожа жестокого рабовладельца.
- Косэй...
Но уже через миг лицо графини вспыхнуло. Ей вспомнились горячие губы этого мужчины, и она опять помрачнела.
«Это же надо было... С этим... Неотесанным... Каннибалом!!!» - этого Лилит простить себе не могла. Нет, она оправдывала себя всеми силами, мол, алкоголь, страх, боль, ярость, отчаяние... Страсть. Последнее чувство графиня решительно вычеркнула из своих воспоминаний.
«Я была вынуждена. Он бы меня убил. Или что еще хуже, заставил бы мыть пол. Да и любовник он грубый... И разговаривать совершенно не умеет. Никаких манер. Он называл меня вещью!!! И зачем я вообще додумалась сделать те пирамидки? Для связи с Нефертари, наверное. И еще со Сфинксом. Да, Сфинкс такой забавный.»
Графине вспомнилось серьезное лицо воина арены, когда он пытался познать всю мощь «винных рыб», и она снова улыбнулась.
Рейвен и Сфинкс – бомба замедленного действия. Казалось, полицейский хоть и отрицал это, но сам тайно тащился от новоиспеченного друга и того каламбура, который он сочиняет. Лилит было даже жаль Сфинкса. Его смог понять разве что чокнутый на всю голову Косэй, да жандарм из будущего, которого самого никто не понимал. Инстэгрэм...
- Сфинкс... А я ведь даже не знаю его настоящего имени, - пробормотала Лилит. Воспоминания в синеглазом воине вернули ей былое расположение духа. Но в тот же миг графиня вздрогнула от неожиданности. Внизу раздался страшный грохот, точно кто-то повалил огромное металлическое сооружение на паркет. Графиня стремительно поднялась на ноги, раздраженная неловкостью своих слуг, и спустилась по лестнице вниз, в первый зал, пытаясь определить источник шума.
То, что Лилит увидела, заставило ее приоткрыть от изумления губы. Она замерла на лестнице, беспомощно комкая в пальцах краешек меховой накидки.
Первый зал, или лучше сказать, оружейный, представлял собой убогое зрелище. Блестящие доспехи рыцарей, ранее расставленные по периметру, беспорядочно рассыпались по полу. Щиты, мечи, алебарды, кинжалы и арбалеты представляли собой груду металлолома, в центре которой находились...
- Пекло и все его демоны, - беззвучное ругательство сорвалось в губ Лилит, когда она наконец поняла, что странное видение пропадать не собирается и как раз-таки даже очень материально.
Первым делом взгляд графини зацепился за самое яркое во всем этом месиве, а именно за красную, вечно взъерошенную шевелюру Косэя. Воин стоял, держа в руках два меча, один из которых был направлен в сторону Ингемара, второй – в сторону Эрика. Тот, в свою очередь, направлял пистолеты на рыжеволосого противника и на его молчаливого спутника, Сфинкса. Сфинкс тоже в долгу не остался, выставив один из клинков в сторону Эрика, а второй – Дмитрия. Русский, как и Фостер, так же был вооружен, отчего дуло одного из пистолетов было нацелено на голову Льва, а второй на Рейвена. Полицейскому же в ответ пришлось направить в сторону Дмитрия нож, так как пистолет был предназначен куда более опасному противнику – Эристелю, который и замыкал этот круг. Вокруг некроманта вилась призрачная зеленоватая дымка, отчего Лилит без труда догадалась, что в случае чего беловолосый планирует атаковать американца и Ингемара. Капитан, казалось, единственный, пытался решить проблему мирным путем, но взгляд метался то в сторону Косэя, то в сторону Эристеля, точно мужчина не знал, кого атаковать первым.
На графиню ни один из мерзавцев даже не обратил внимания, отчего Лилит тут же захотелось разорвать этот «порочный круг» одним метким заклинанием. Тысяча вопросительных знаков в ряд выстроились в голове француженки, однако прерывать перебранку мужчин она пока не спешила. Быть может, хоть кто-то из них понимает, что происходит?
- И долго мы будем водить этот хоровод? – насмешливо поинтересовался Эрик, не спеша убирать пальцы с курков пистолетов. Одет он был в строгий дорогой костюм и выглядел по меркам двадцать первого века просто сногсшибательно, отчего можно было предположить, что сюда его занесло прямо с вечеринки.
- Отлично, наконец звучат здравые мысли! – тут же подхватил Ингемар, пытаясь разрядить обстановку. - Давайте опустим оружие и все обсудим, как разумные люди.
- Чересчур разумные, - ответ Рейвена прозвучал с легким укором. – Что твои горе-ученые опять натворили?
Харт был одет, на удивление, тоже в строгий костюм, но куда более дешевый, чем Эрик.
- Полагаю, это временная заминка, - капитан виновато посмотрел на полицейского. – Но я по-прежнему не уверен, что дело именно в ученых моего мира. Наш проект был давно закрыт, и из архивов его не поднимали.
- Эй, выражайся нормально, белобрысый. Твоя светящаяся разумом башка вызывает желание только срубить ее! – Лилит узнала раздраженный тон Косэя. Новоиспеченный правитель Египта с трудом сдерживался, чтобы не начать драку. Одет горе-фараон был в золотой халат на голое тело, отчего на фоне остальных смотрелся особенно нелепо .
- Я говорю, что магия моего мира скорее всего не причем! – сухо отозвался Ингемар, смерив рыжего хмурым взглядом. – Быть может, нам стоит поинтересоваться у него?
С этими словами капитан пристально посмотрел на беловолосого мужчину.
Эристель преспокойно выдержал пронзительный взгляд собравшихся, но все-таки ответил:
- Ваша слабая память должна вызывать беспокойство... Моя стихия – это смерть. Я не способен в одиночку перемещаться во времени, и мне всегда нужен проводник, коим в прошлый раз являлась графиня.
- Эрик? – Рейвен перевел взгляд на Фостера, надеясь, что хотя бы наемник и его русский начальник знают, что происходит. Но американец лишь пожал плечами и перевел взгляд на Сфинкса. Тот в ответ задумчиво склонил голову на бок, тем самым невольно напоминая лайку.
- Мне слабо представляется возможность перемещаться во времени. В пространстве – да, в моем мире это практиковалось, но не во времени... - произнес Дмитрий таким тоном, точно разговаривает с неразумными детьми.
- Почему это во времени? Может, мы находимся в каком-нибудь американском музее 21-го века? - предположил Эрик.
Лесков отрицательно покачал головой:
– Мы находимся не в музее, так как...
- Так как вы находитесь в моем доме! – не выдержала наконец графиня.
"Черт бы вас всех побрал!" - мысленно добавила она.
Глава II
Казалось, собравшихся в зале мужчин уже ничто не могло поразить, и даже если бы из камина вылез снежный человек, его бы поприветствовали кивком головы и вернулись к спору. Тем не менее появление Лилит произвело откровенный фурор.
- Графиня, - выдохнул Ингемар, и его глаза вспыхнули теплым огнем. – Вы даже представить себе не можете, как я рад вас видеть!
Уголок губ Лилит дрогнул в улыбке, однако улыбка мигом испарилась, когда остальные мужчины начали сыпать восклицаниями. Рейвен в наглую назвал ее по имени, хотя они условились, что так будет только в Египте, пока они считаются братом и сестрой. Эрик весело ухмыльнулся, обратившись к Лилит не иначе, как: «А, и ведьма тут...». Сфинкс пробормотал что-то о фоточках с Ктулху на Бали, а Косэй и вовсе прибил восклицанием «Моя вещь тоже здесь?». Лишь Эристель и Дмитрий сохраняли удивительное спокойствие, будто точно знали, что сейчас со ступеней сойдет Лилит и все им объяснит.
Графиня обвела собравшихся строгим взглядом, а затем мрачно произнесла:
- Для начала вы исправите то, что натворили в моем доме, а затем я жду вас в обеденной. Полагаю, нам стоит обсудить произошедшее. И не вздумайте подраться. Ведёте себя, как свора щенков в тесной коробке.
С этими словами красавица гордо удалилась, но скрывшись с глаз, графиня буквально забежала в свою спальню.
«Проклятье, что все это значит? - лихорадочно думала она, прижавшись спиной к двери. Ее лицо пылало, а сердце билось так, словно собиралось выскочить из груди. «Откуда они все взялись, да еще в таком количестве? Да они же переубивают друг друга, но перед этим опозорят меня, а то и вовсе снесут Францию с лица земли. Если Эристель еще может удалиться восвояси, то куда деть остальных? Боже, надо срочно отправлять их назад!»
Тем временем внизу началась очередная разборка. Никто не хотел убираться в разрушенной комнате, и только Сфинкс молча начал сооружать развалившегося рыцаря.
- Ты надел нагрудные доспехи задом наперед, - не выдержал Ингемар, наблюдая за мучениями египтянина. Тот задумчиво склонил голову на бок, пытаясь понять, а чем так плохо.
Дмитрий мрачно скрестил руки на груди, не желая обременять себя прахом бытия: он хоть и был ценителем прекрасного, но предпочитал видеть эту красоту в музеях и галереях, а не складывать ее самостоятельно.
Эристель отступил поближе к окну, всем своим видом показывая, что ни помогать, ни мешать работе не собирается.
Косэй же в ярости пнул от себя шлем:
- Почему я должен это убирать, если оно само свалилось? Может, так и было до нашего появления, и она повесила на нас уборку специально... И вообще, я что, раб ее, чтобы собирать это барахло? Зачем ей нужны эти доспехи, если воин из нее никудышний? Она что, всё это носит?
Рейвен молча повесил на стену один из мечей и с видом «вот, я сделал, теперь можно и покурить», щелкнул зажигалкой, прикуривая сигарету.
