Глава I
Когда Виктор Юрьевич Громов впервые увидел его, впечатление было, мягко говоря, неприятное. Ему никогда не нравился подобный тип людей – ни внешностью, ни характером, ни умением держаться на людях. Одним своим видом Константин Арский противоречил самой природе: наиболее опасные обычно окрашены ярче других, но в случае с этим человеком природа как будто пожалела красок и сделала его практически бесцветным.
Темно-синяя водолазка, в которую сейчас был облачен Константин, будто нарочно выбиралась для того, чтобы еще больше подчеркнуть его бледность. Хищное заостренное лицо казалось практически обескровленным, а губы имели скорее сероватый оттенок. Такими же бесцветными были его глаза – льдисто-серые или светло-голубые – Виктор так и не смог разобрать. Лишь однажды он определил точно – когда Константин вышел из себя, и его глаза сделались угольно-черными.
Наверное, то был единственный день, когда Громов увидел его настоящим. Кто-то словно ненароком сковырнул белую штукатурку, тем самым обнажив черную обгоревшую стену, которая, собственно, и являлась настоящей сущностью Константина. Он был поразительно непробиваем и жесток. Больной перфекционист, одержимый идеально сложенными салфетками, остро заточенными карандашами и остальной ерундой, на которую ни один нормальный человек не обратил бы внимания. Ходили слухи, будто он избил горничную кочергой только за то, что та пролила на блюдце несколько капель чая. Резкие вспышки ярости поразительно ловко уживались с безупречной вежливостью и… набожностью.
Возможно, последнее пугало Громова больше всего предыдущего. Константин свято верил, что именно Господь дал ему силу, чтобы исправить этот обезумевший мир. Навести в нем порядок, изменить людей к лучшему.
«Любое стадо нуждается в пастухе», - любил повторять он неизменно ровным, бесцветным тоном. Как, например, сейчас, когда Эдуард Николаевич сообщил о смерти пяти таганрогских охотников, в числе которых оказался их инструктор и лидер.
- Найдите другого инструктора, - продолжил Константин, удобно откидываясь на спинку стула. – Нам не нужна анархия.
- Если бы я занимался уничтожением предателей, их бы через минуту закопали в том сраном дворе, - продолжал возмущаться Эдуард Николаевич. – Не понимаю, неужели так сложно перебить горстку отщепенцев? Среди них даже не было берсерка! Что у нас за охотники такие? Жалкие импотенты, которые позорят нашу организацию! Может быть, разрешите мне сформировать одну группу. Лидеру ведь не обязательно быть охотником? Или же вы можете меня обратить. Все равно ведь собирались…
Его маслянистые глазки подобострастно смотрели на Константина, словно ссоры в церкви не было и в помине - никто не швырял его как мусорный пакет, никто не грозился прикончить.
Наблюдая за Эдуардом, Громов мысленно усмехнулся.
«Мерзкий лицемер! Если бы Арский только догадывался, как рьяно ты настаиваешь на его убийстве, вряд ли сидел бы с тобой за одним столом»
- У тебя есть своя задача, а именно – собрать все медицинские данные людей из списка, - лениво напомнил Виктор Юрьевич, всё же решив немного приструнить лизоблюда. – Охотники – это дело старейшин.
- Если бы еще был хоть один нормальный охотник на такое количество старейшин, я бы спал спокойнее, - пуговки глаз на миг сверкнули недовольством, но затем приторная улыбочка расползлась по лицу Эдуарда. - Шучу-шучу.
- У меня есть такой охотник, - произнес Константин, бросив взгляд на настенные часы. – Даже двое. Должны были подойти пятнадцать минут назад.
- Нашлись же наглецы, которые заставляют вас ждать, - подхалимисто заметил Эдуард. – Как будто не знают, что у вас на счету каждая секунда. За эти пятнадцать минут вы могли бы совершить очередной прорыв в науке. Мы с Витей не перестаем поражаться вашей работоспособности. То, как вы модернизировали гончих, просто великолепно. Та мерзость, которую слепили еще в пятидесятых и домучивали наши, не идет ни в какое сравнение. Вот мне всегда было интересно, как вы себе их представляли, чем вдохновлялись?
- По-моему, это очевидно – собаками! – усмехнулся Виктор Юрьевич. – Мне куда более интересно, что он мастерит сейчас. Столько таинственности. Да, Костя?
Губы Арского тронула дружелюбная улыбка, но его глаза оставались непроницаемыми.
- Вы же знаете, я не люблю показывать черновики. Да и гончие – не велика заслуга. Если бы Господь не совершенствовал свои творения, что бы мы видели вокруг себя? Разве что гадов ползучих?
«Как, например, тот, что напротив. В случае него Господь явно отвлекся, чтобы помыть руки», - Громов с трудом удержался, чтобы не озвучить мысли вслух.
- Так что же за охотники, позвольте узнать? – не унимался Эдуард. – Мне на ум приходит только Юрка Кравцов. Это ведь я его нашел!
- Кравцов? – Арский чуть приподнял брови. – Я встречался с ним?
- Да-с, был моментик, - мужчина заискивающе хихикнул. – На ужине в честь годовщины организации. Я вам его лично представил, но вокруг вас было столько людей…Оно и понятно, что не запомнили. Но теперь вы будете видеться чаще. Скажу даже больше, он уже едет к нам из Пскова и везет хорошие новости. Пока не буду рассказывать, какие. Не хочу портить сюрприз. Он сам всё расскажет и покажет!
- Что псковские делали на годовщине? – удивился Виктор. - Не такая у них большая группа, чтобы приглашать их представителя.
- А он не псковский, - с некоторым вызовом отозвался Эдуард Николаевич. - Он со вчерашнего дня возглавляет московских… Надо же было кого-то вместо Влада поставить. Я подсуетился-с… Могу с уверенностью сказать, что это мой человек. И, в отличие от предыдущего сучонка, будет верен.
- Мы договорились, что ты не будешь оскорблять Влада! - в голосе Виктора Юрьевича внезапно прозвучала сталь. Его ироничное настроение моментально исчезло, сменившись холодной яростью. – Его участь еще не решена! Если его действительно против воли накачали человеческой кровью, это не делает его предателем. Влад с ними лишь потому, что в одиночку умрет. Мы сами поставили его в такую ситуацию!
На последних словах голос Виктора прозвучал резче, отчего Эдуард Николаевич вздрогнул. Нелепая улыбочка начала таять, словно он был восковой куклой, к лицу которой поднесли пламя.
- Вить, ну ты чего? Я только помочь хотел. Ты и так зашиваешься. Почти не спишь, – поспешил заверить он, снова натягивая на лицо подобие улыбки. Что-что, а ссориться с Громовым ему не хотелось. Кто если не Виктор в случае чего впряжется за него и отдаст приказ убрать Арского. Впрочем, в последнее время этот старик и сам заслуживал как минимум выхода на пенсию. Слишком теплые отношения у него были с главарем предателей, и как бы Виктор ни пытался этого скрыть, в его глазах всегда отражается тревога, едва он заслышит новости о Владе.
- Это не Кравцов, - Арский решил сделать вид, что не заметил возникшей напряженности. – И он со своим партнером не принадлежат ни к одной существующей группе. Держатся исключительно особняком.
- Интригуете, Константин Дмитриевич, ох, интригуете! Что ни фраза, то загадка, - глазки Эдуарда Николаевича увлажнились, улыбочка сделалась еще более приторной от того, что ученый не поддержал нападки Виктора. – На прошлой неделе я был на приеме у губернатора Тюмени и упомянул наше с вами знакомство, так вот он…
Договорить Эдуард не успел. В эту секунду двери в обеденный зал с грохотом распахнулись, и на пороге возник высокий беловолосый мужчина лет тридцати, облаченный в черное шерстяное пальто. Лицо его было таким же бледным, как и у Константина, но яркие темно-синие глаза придавали ему жизни.
Следом за ним стремительно вошла женщина с длинными, молочно-белыми волосами, собранными в высокий хвост. Она была того же возраста, что и ее спутник, такая же бледная и одетая практически в идентичное пальто. Темно-синие глаза хищно царапнули собравшихся.
Но сейчас даже не сходство вошедших привлекло внимание всех троих, а то, что мужчина держал на руках. Что-то с человеческий рост, небрежно накрытое белой окровавленной тканью.
- Четвертый, - сухо произнес он, небрежно бросив свою ношу на пол. Ткань соскользнула в сторону, обнажая взору собравшихся израненную девушку лет двадцати пяти. Она была без сознания. Длинные рыжие волосы слиплись в окровавленные пакли, на губах запеклась кровавая корка, правая рука неестественно вывернута.
- Я ожидал увидеть девятого, - произнес Константин, поднимаясь с места и неспешно направляясь к раненной.
- Девятого не было, - отозвалась женщина. – Вместо него взяли эту. Он снабжал ее своей сывороткой.
- Не только ее, - добавил беловолосый мужчина. - По нашим сведениям, у него закупались как минимум четверо.
- Вы достали ампулы?
- В квартире их не обнаружилось. Не было ничего, кроме установки и фрагментов засушенной травы. Увы, вашу встречу придется перенести.
- Мне нужно выяснить, что это за препарат, - Арский чуть нахмурился. Затем он обернулся на Громова и добавил: - Исключительно научный интерес. Если существует сыворотка, способная сдерживать берсерков, я должен изучить ее.
- Не вижу ничего страшного в том, что берсерки пытаются себя контролировать, - произнес Виктор, несколько помрачнев. – Хуже, если было бы наоборот. Кто эта девушка?
- Никто. Привитая, - Арский скользнул взглядом по лицу раненой. Ее ресницы чуть дрогнули.
Тогда Виктор Юрьевич поднялся с места и тоже приблизился к ней.
- И кто отдал приказ – заниматься привитыми? – в его голосе прозвучали знакомые стальные нотки. - Сейчас как никогда нужно сохранять покой в обществе, а ваши охотники, если я правильно понял, серьезно наследили в Ростове. Это ведь из-за них эта девица «высушила» несколько домов? Погубила столько невинных людей!
Константин словно не услышал его слов. Носком ботинка он коснулся лица девушки и задумчиво произнес:
– Красивое создание, правда? Несовершенное, как, впрочем, многое в нашем мире, но красота все еще не угасла в ней.
- Я задал тебе вопрос, Константин, – сквозь зубы процедил Громов.
- Приказ отдал я, - холодные глаза ученого скользнули по лицу Виктора Юрьевича с непривычным снисхождением. – Привитые нужны мне для эксперимента. А всё, что связано с моими исследованиями, является исключительно моей прерогативой.
- Ошибаешься, Костя. Я отвечаю за соблюдение порядка в стране, и твои, как ты выразился, «прерогативы» нарушают покой. Нам не нужны жертвы среди гражданских. Если это еще раз повторится, я буду принимать меры. И тебе они не понравятся.
Чувствуя напряжение в воздухе едва ли не кожей, Эдуард Николаевич жадно наблюдал за этой сценой, напоминая падальщика во время сражения двух львов. Не важно, кто победит, главное, что будет проигравший. В какой-то момент мужчина даже представил, что Арский убьет Громова, и почему-то это показалось ему не таким уж и неприятным событием. Напротив, место Виктора займет он сам. До этого момента Громов не представлял Эдуарда старейшинам – приходилось суетиться самому. Да и высокомерные кровососы не стремились идти на контакт. Куда охотнее они общались с молоденьким щенком Владом, нежели с ним, уважаемым человеком, который бывает на приемах у губернаторов.
Константин хотел было что-то ответить, но в этот момент раненая девушка тихо застонала от боли и приоткрыла глаза. Она была настолько измучена, что даже не испугалась присутствующих. Ничего не выражающий, замутненный взгляд слепо скользнул по лицам Арского и Громова.
- Что ты собираешься с ней делать? – Виктор по-прежнему не смягчал тон. Напротив, атмосфера в зале, казалось, накалилась еще больше. Оба мужчины смотрели друг на друга так, словно хотели испепелить.
- Эдуард Николаевич! - внезапно позвал Константин, отчего толстяк снова вздрогнул. По его коже почему-то побежали мурашки. - Напомните Виктору Юрьевичу, как называется это помещение?
- О-обеденная, - сипло пробормотал тот.
- Полагаю, Виктор, вы услышали ответ на ваш вопрос, - ледяной взгляд Арского был по-прежнему прикован к Громову. – На этом предлагаю завершить нашу встречу. Не стоит вам на такое смотреть. Зрелище... не самое эстетичное.
Глава II
Алису разбудил сердитый женский голос. Он вторгся в ее сон сначала резкими интонациями, затем - отдельными словами, а следом и вовсе – четкими фразами вроде той, что звучала сейчас:
- Я прошу тебя по-человечески: убери свою комнату! Тебе что, пять лет?
- Неужели я выгляжу так молодо? Вот что значит – правильно питаться! – раздался ироничный голос Александра. – А на тему комнаты – с каких пор койка на чужой даче стала «моей комнатой»? Здесь вообще-то еще Аслан живет. С чего ты решила, что это мои вещи?
- Аслан не носит дебильные оранжевые штаны!!!
- Черт, в вашем монастыре даже не отмажешься: все завернуты в черный, - хохотнул собеседник. – И почему сразу дебильные? Оранжевый - цвет позитива, легкости, поиска приключений!
- Действительно, у нас ТАК мало приключений! – теперь Алиса отчетливо разобрала саркастический тон Киры. – Где ты вообще набрал это тряпье?
- Конкретно эти штаны – в магазине неподалеку. Не могу же я носить окровавленные и грязные. Ты где-то тут видишь стиральную машинку?
- А то, что ты нас засветишь, тебя не волнует? Влад вчера руками стирал и не умер!
- Он в образе Дракулы. Тот тоже не знал о чудесах 21-го века…
- Майка со Спанч Бобом??? Серьезно???
- Там еще салатовая с Черепашками Ниндзя, - услужливо подсказал собеседник.
- Я поняла! Оранжевый – это самый милосердный позывной, который тебе могли придумать. Можешь идти целовать Сашкины кроссовки! В группе Марека ты бы так легко не отделался.
- Ой, вы так любите эти пафосные позывные. Что ни прозвище – все хищное, ядовитое и смертоносное! Нет чтобы поприкалываться, назвать себя Зефиркой.
- Мы охотники, а не группа детского сада.
- А у тебя какой позывной был? – на удивление, голос Оранжевого прозвучал серьезно.
- Череп, - чуть поколебавшись, ответила Кира.
- Потому что лысая?
- Потому что так захотела! – девушка снова начала сердиться.
- А волосы зачем сбрила? Ты же довольно смазливая. Не сочти, что я докапываюсь, просто любопытно. Такая внешность у меня ассоциируется исключительно с онкологией. Я провел в клиниках достаточно времени, чтобы насмотреться на бритоголовых девчонок.
- Я была единственной женщиной в группе Марека, и мне не нужно было, чтобы идиоты вроде тебя считали меня «довольно смазливой». Посмотри «Солдат Джейн» с Деми Мур на досуге. Может, поймешь.
- Деми Мур тут нет, придется смотреть в одиночестве, - снова развеселился Оранжевый. – А ты иди отращивай косы. Ты больше не единственная девчонка в группе. О! Знаю! Давай пари заключим! Если ты отрастишь волосы, я напялю на себя черное.
- Да носи ты хоть презерватив на башке. Мне-то какая разница!
Затем до Алисы донесся громкий хлопок двери. Торопливые шаги миновали ее комнату и вскоре затихли. Тогда девушка наконец приоткрыла глаза.
В помещении царил полумрак. День либо клонился к ночи, либо наоборот только просыпался, лениво потягиваясь в дымчато-сером рассвете. Первым делом взгляд Алисы уперся в потолок и на миг задержался на люстре советского периода под названием «Каскад». Точно такая же висела в родительской квартире, разве что отец укрепил ее в гостиной.
Девушка чуть повернула голову и заметила кресло, которое словно нарочно поставили рядом с ее постелью.
