Света от фонаря не хватало. Михаил попытался приблизиться, чтобы увидеть противоположную стену, но чернота не рассеивалась до конца. Тогда он обернулся к лестнице, но не нашёл её на прежнем месте. Тени судорожно отпрыгивали в стороны при каждом движении фонаря. Поиск лестницы и блуждание во тьме заняли некоторое время. Михаил чертыхался и ругался сквозь зубы, протирал свободной рукой глаза, шумно втягивал ноздрями воздух и резко выдыхал. Пахло гнилым деревом и сырой землёй.
Поднимаясь выше, он уже не отвлекался на осмотр помещений. Михаил продолжал идти, ожидая, что рано или поздно окажется на последнем этаже. Но лестница продолжала уходить вверх. Он остановился, чтобы прикинуть, сколько этажей пройдено, но точного числа так и не вспомнил. В кармане завибрировал телефон. Номер звонившего был скрыт, но Михаил решил принять вызов.
- Алло? – никто не отвечал.
Он отменил звонок и посмотрел на часы. К удивлению его в башне он находился без малого пять минут. Он недоверчиво хмыкнул и продолжил подъём. В какой-то момент ему начало казаться, будто ступени теперь уходят вниз. Михаил присел на корточки и потрогал ступени пальцами, точно желал убедиться, что они не плод воображения.
- Если я так сглупил, что иду вниз, а не вверх, то рано или поздно окажусь снова на первом этаже, - пробормотал он, стараясь сохранять логику в суждениях, - всё из-за этой темноты и непривычной архитектуры здания. Теперь понятно, почему старик не хотел сюда идти сам. Он хотел разыграть меня. Проверить, как я буду ориентироваться.
Смакуя внезапную догадку, парень ухмыльнулся.
Ступени выплывали из темноты и услужливо стелились под ноги, пока внезапно не оборвались. Михаил шагнул на ровный пол в полной уверенности, что находится на первом этаже, но дверного проёма нигде не было. Он двинулся к стене почти рывком, чтобы достигнуть её как можно скорее, словно от этого зависела жизнь. И в тот же миг тьма обступила его со всех сторон, отрезая обратный путь к лестнице.
В этой комнате приходилось соблюдать осторожность. Под ногами хрустело битое стекло. Всюду лежали груды искорёженных агрегатов и пустые металлические бочки, смятые и поваленные на бок невесть кем, по полу тянулись ржавые трубы. Внезапно перед Михаилом возникла ещё одна лестница. Это была железная приставная лестница – точная копия увиденной ранее, при входе в маяк. Подниматься по ней используя только одну руку было крайне неудобно, и Михаил поставил фонарь на пол. Он ухватился за перекладину и медленно подтянулся на руках, чтобы не удариться головой о крышку люка, который вёл в комнату с вращательным механизмом. Расчёт оказался удачным, потолок действительно оказался ближе, чем могло показаться на первый взгляд.
Крышка люка подалась с первой попытки и с грохотом откинулась в сторону, открывая путь в последнее из доступных помещений маяка.
Михаил к удивлению своему заметил, что на самом верху было светло. При этом источника света он различить не мог. Стеклянные окна в половину роста человека были давно заколочены, а место линзы занимал бугристый слюдяной кокон, в котором проглядывался шлифованный кусок белого кварца. Сияние, словно пар, отделялось от поверхности валуна и конденсировалось в пространстве герметичного кокона. Скудного освещения было достаточно, чтобы внимательно изучить обстановку. Мужчина сразу увидел красную ручку в постаменте под коконом, и раскрутил её до щелчков и треска. Кокон медленно раскрылся, выпуская светящийся конденсат наружу.
Газовое облачко не имело запаха, но молодой механик быстро приблизился к одной из фанерных ставень, и, откинув державшие её в зафиксированном положении упоры, распахнул настежь окно.
Светлее от этого не стало. Снаружи царила глубокая ночь. В небе мерцали звёзды. Их было так много и щедро разбросано в вышине, что Михаил не смог опознать ни одного знакомого созвездия. Он долго смотрел на небо и вдаль и тряс головой, как если бы пытался прогнать наваждение или внезапно навалившуюся дремоту.
Впереди до самого горизонта не было видно моря. Никогда прежде он не видел такого отлива в этих местах. Дно устилал белый песок, отдалённо напоминающий камень в центре комнаты. И по этому песку окружённые безмолвием ночи и мерцанием звёзд брели хрупкие тени. Движение вначале было хаотичным, нестройным. Некоторые удалялись прочь от берега, другие двигались параллельно ему, но никто не пытался приблизиться.
В одно мгновение все они замерли и обратились в сторону маяка. Над песчаной пустыней прошелестел невнятный ропот. Их было немного, но на светлом фоне эти скрюченные фигуры заметно выделялись. Они стекались из разных уголков обозримого горизонта и ковыляли к берегу. И чем ближе они становились, тем явственнее оказывалось их сходство с людьми. Михаил не мог видеть их лица, но понимал, что все они обращены к нему. Он отшатнулся назад и схватился за створку ставня, чтобы закрыть окно и разорвать эту странную связь, но удержался.
Михаил вслушивался в их голоса, которые то затихали, то становились громче, пока не начал различать отдельные слова и даже фразы.
Все они повторяли одно и то же на разные голоса: «Спаси меня».
- Это сон, - произнёс парень, - этого не может происходить на самом деле. Просто странный сон, который надо досмотреть до конца, чтобы он перестал меня пугать. Мертвецы не ходят по высохшему дну моря… Мертвецы не могут говорить…
Вопреки мыслям, органы чувств передавали все малейшие ощущения с исключительной ясностью. Не было вязкого паралича или бессилия. Он полностью владел своим телом и сознанием.
К тому времени одна из фигур оказалась ближе всего к маяку, но стоило ей ступить на берег, как она рассыпалась в белый прах, устилающий обнажившееся дно залива. Так они приближались и исчезали навсегда, пока не иссякли окончательно.
Михаил закрыл окно и обернулся к камню. Свет его не излучал тепла или холода, но напоминал подёрнутое патиной мерцание апрельской полной луны.
Он протянул руку и прикоснулся к валуну. Но в следующую минуту вдруг осознал, что уже выходит из маяка и запирает на замок тяжёлую дверь.
Неклюдов стоял поодаль и смотрел на абсолютно спокойное море.
- Соврал, я. Не будет шторма. Обошлось как-то. Ну, и славно, что обошлось.
- Илья Азарович, откуда он там?
- Камень видел, значит, - протянул бригадир и, пожевав фильтр сигареты, добавил, - а этого никто не помнит. Но пока он там, а мы здесь, то они…
Мужчина замолчал, подбирая нужное слово.
- Души?
- Если бы… Душа-то сразу отлетает, а этих держит что-то там в глубине. Ладно. Пора домой нам.
- Получается, что отсюда уезжать нельзя. Кто-то же должен следить за ними. А если рассказать всем, то не поверят.
- Кому надо, те в курсе… Эх, я бы выкинул тот камень в море. Вот, станешь большим начальником, тогда и думай сам, а на сегодня мы сделали всё, что следовало, - бригадир махнул рукой одинокой башне, - Идём, Миш, нечего тут торчать.
Они молча пошли в обратный путь, а маяк ещё долго смотрел им вослед, пока не исчез за сопками, заброшенный, но не покинутый.
Время зверя.
Автор: Estellan.
Удар оказался достаточно мощным, чтобы сбить меня с ног и откинуть в сторону. Прокатившись по земле, пересчитав своей тушкой несколько особенно твердых выпуклостей ландшафта, я скатился в овраг и остановился только там, угодив в вывернутые из земли корни какой-то древней ели. О продолжении погони не могло быть и речи. Этот вывод я сделал не на основании своего состоянии после столь неудачной атаки, сколько по светлеющему над деревьями краю неба, которое удалось рассмотреть из своего нового прибежища.
- Черт! Ушел! – саданув кулаком по одному из корней, я принялся выкарабкиваться из их хватки.
- Эй! Охотник, ты там жив? – над краем оврага показалась всклокоченная седая голова моего сопровождающего. Ну да, нормальные люди в такие ночи отсиживаются по домам, для надежности закрывшись на все ставни и подперев двери особо тяжелыми сундуками. Единственный, кого смог мне предложить староста – выживший из ума дед, вызвавшийся проводить меня самостоятельно.
- Жив, - пришлось отозваться, лишь после этого прислушавшись к себе. Не исключено, что сломал пару ребер. Зато у меня теперь вполне достаточно времени для того, чтобы их залечить. Насколько я знаю этих тварей, еще почти месяц он не покажется.
- Он тебя не укусил? – рядом с головой над краем показалась то ли какая-то дубина, то ли обломок ветки.
- Нет.
- Точно?
- Я бы заметил.
- Смотри мне. Если укусил, я… тогось, старосте-то доложу. Не обессудь.
- Да не укусил он меня, - выбравшись из оврага, распрощавшись, надеюсь, навсегда, со старой елью, удалось осмотреть себя более детально.
Нет. Укусить он меня точно не успел. Не до того было. Да и одежда у меня достаточно крепкая, чтобы случайно удалось ее распороть зубами. Все же не первый год охочусь. К счастью, миновали те времена, когда на оборотней охотились в одних только набедренных повязках. Сейчас ремесло позволяет экипироваться по мере необходимости. Моя мера необходимости заключалась в куртке, штанах, сапогах и, не считая оружия, плотных кожаных щитках с серебряными вставками, закрывающих предплечья и голени, короче, все те места, которые чаще всего рискуют оказаться в зубах зверя в ближнем бою. Конечно, только полный идиот пойдет на оборотня в рукопашную, но случается всякое. Тут не грех и перестраховаться.
Так что отделался я ободранной рукой, скорей всего ободрал я ее где-то по пути к ели, поцарапанной рожей. Но и это, скорее всего, последствие полета, а не его причина. Лягнул он меня в грудь. Да даже если бы и в голову, больше шансов умереть от самого удара, чем от царапин. К счастью, заразиться от царапин тоже невозможно, иначе поголовье оборотней среди охотников приобрело бы устрашающие масштабы. Главное – не позволять себя цапнуть. И тут на помощь приходит дальнобойное оружие. Лучше всего – пистолеты. Один я, правда, умудрился потерять еще во время погони. Надо поискать, пока зверь не добрался до него первым. Всяческие дротики и болты не подходят. Первые - потому что, чтобы убить тварь, надо попасть в жизненно важный орган или нанести рану достаточно глубокую, чтобы снаряд остался в ней, заражая кровь. Вторые – потому что если зверя не удалось завалить с первого выстрела, пока ты будешь перезаряжаться, он с удовольствием перекусит твоей печенью. А пережить это не удалось еще никому из охотников. Вот и остаются пистолеты и короткие клинки на случай, если с пистолетами не сложилось. Короткие - потому, что серебро само по себе достаточно хрупкое, длинные слишком часто ломаются. А вообще… до рукопашной лучше не доводить. Оборотень сильней, быстрей и ловчее любого, даже самого тренированного человека. А еще у него есть нюх, слух и реакции, так что и врасплох его не застать. Не представляю, каким чудом мне удалось напасть из засады. Но крутиться приходится.
- Что теперь? – старик, крепко сжимающий свое оружие, которое оборотню сгодилось бы разве что в роли зубочистки, нервно оглядывался по сторонам.
- А ничего, сегодня последняя ночь полнолуния. До следующего он не появится. Тем самым, первым и единственным, выстрелом мне удалось его только поцарапать. Так что по следам крови за ним не проследишь, светлеет, а значит, он уже удрал в свое логово и, как минимум, перекинулся. А в человеческой форме его не так просто вычислить. Пойдем, старик, поищем мой пистолет.
В этой деревеньке я оказался несколько дней назад. Не знаю, что мешало жителям скинуться на охотника раньше и избавиться от оборотня с концами, пока тот не обнаглел окончательно, но зашевелились они только тогда, когда стали пропадать дети. Похоже, пока тварь жрала скот и мимо проходящих путников, никто особо на него не реагировал, воспринимая зверюгу, как забавный местный фольклор. А зашевелились они только тогда, когда припекло.
Проблема в том, что прищучить обнаглевшего оборотня, успевшего обжиться, выучить местность и жителей и организовать себе, помимо логова, несколько убежищ в лесу, становится довольно сложно.
В первую очередь мы проверяем всех тех жителей, которые появились в деревне немногим раньше или одновременно с первым нападением. И тут снова был облом. Зверь может жить как и в деревне, так и в лесу, на заимке лесорубов, старой мельнице, рудниках, соседней деревне, да мало ли мест, где может скрываться оборотень? А пообщавшись с местными, я узнал, что первые набеги случились около десятка лет назад. Говорят, что единичные случаи были и раньше, но редко. И вот как выслеживать такого? Не исключено, что раньше он мигрировал, деревня расположена аккурат на полпути между двумя городами. Но в городах его прижали, и зверь решил пожить на свежем воздухе.
К тому же, за последние десять лет деревня изрядно разрослась. Появился трактир, ферма, новая мельница, несколько хозяйств. Много приезжих. Чтобы проверить несколько десятков человек, пары дней мало.
Да и внешне в человеческой форме оборотень от человека не отличается, иначе наша работа была бы куда проще. Единственный надежный способ – потыкать потенциального подозреваемого серебряным кинжалом. Если забился в корчах, а рана стала дымиться, значит – оборотень. А если просто помер, то человек. Но у этого способа есть свой ряд минусов и сильное нежелание общества сотрудничать в подобных экспериментах. Вопреки расхожему мнению, дать им в руки что-то серебряное или настучать по лицу серебряным кастетом, совсем ненадежный метод. Ожоги будут, но даже в человеческой форме они могут ускорять собственную регенерацию так, что ты этих ожогов никогда не заметишь. А он будет смотреть тебе в глаза и улыбаться с самым невинным видом. И совершенно не исключено, что в ту же ночь незадачливого охотника найдут утонувшим в пруду, неудачно упавшим с лестницы, так, что ни одной целой кости не осталось, случайно упавшим на нож сорок восемь раз… да мало ли способов умереть нелепой случайной смертью?
Попытка завалить зверя с наскока не увенчалась успехом. Первые два дня полнолуния я выслеживал его и совсем уже, было, отчаялся, смирившись с тем, что кто-то в деревне оборотню таки успел сказать о моем прибытии, и он затаился. Но на третью, последнюю ночь полнолуния, я его засек. На поляне в лесу, зверь жрал путника. Совсем не скрываясь. Он оказался то ли слишком самонадеян, то ли слишком глуп. Такие долго не живут, но ему удалось. Попытка его подстрелить, а потом догнать закончилась для меня объятиями еловых корней в овраге.
Да, после выстрела он обозлился, перезарядить первый пистолет я не успевал, успел выхватить второй, который зверюга и выбил из руки. Пришлось схватиться за нож, но на драке он не стал настаивать. Точнее, я попытался заковырять его ножом, но он лишь отбил мою конечность, вооруженную кинжалом, и… драпанул в гущу леса. Не знаю, что именно переклинило в моей голове, но я понесся за ним. Наверное, сработал какой-то инстинкт, заставляющий гнаться за убегающим. Не представляю, что бы я делал, если бы он все же решил развернуться и открутить мне голову. Да уж, надежда покончить с заданием в кратчайшие сроки не оправдалась. Что-то мне подсказывает, что меня ожидает весьма насыщенный месяц.
В одном я не ошибся, месяц у меня был крайне насыщенным.
Поднимаясь выше, он уже не отвлекался на осмотр помещений. Михаил продолжал идти, ожидая, что рано или поздно окажется на последнем этаже. Но лестница продолжала уходить вверх. Он остановился, чтобы прикинуть, сколько этажей пройдено, но точного числа так и не вспомнил. В кармане завибрировал телефон. Номер звонившего был скрыт, но Михаил решил принять вызов.
- Алло? – никто не отвечал.
Он отменил звонок и посмотрел на часы. К удивлению его в башне он находился без малого пять минут. Он недоверчиво хмыкнул и продолжил подъём. В какой-то момент ему начало казаться, будто ступени теперь уходят вниз. Михаил присел на корточки и потрогал ступени пальцами, точно желал убедиться, что они не плод воображения.
- Если я так сглупил, что иду вниз, а не вверх, то рано или поздно окажусь снова на первом этаже, - пробормотал он, стараясь сохранять логику в суждениях, - всё из-за этой темноты и непривычной архитектуры здания. Теперь понятно, почему старик не хотел сюда идти сам. Он хотел разыграть меня. Проверить, как я буду ориентироваться.
Смакуя внезапную догадку, парень ухмыльнулся.
Ступени выплывали из темноты и услужливо стелились под ноги, пока внезапно не оборвались. Михаил шагнул на ровный пол в полной уверенности, что находится на первом этаже, но дверного проёма нигде не было. Он двинулся к стене почти рывком, чтобы достигнуть её как можно скорее, словно от этого зависела жизнь. И в тот же миг тьма обступила его со всех сторон, отрезая обратный путь к лестнице.
В этой комнате приходилось соблюдать осторожность. Под ногами хрустело битое стекло. Всюду лежали груды искорёженных агрегатов и пустые металлические бочки, смятые и поваленные на бок невесть кем, по полу тянулись ржавые трубы. Внезапно перед Михаилом возникла ещё одна лестница. Это была железная приставная лестница – точная копия увиденной ранее, при входе в маяк. Подниматься по ней используя только одну руку было крайне неудобно, и Михаил поставил фонарь на пол. Он ухватился за перекладину и медленно подтянулся на руках, чтобы не удариться головой о крышку люка, который вёл в комнату с вращательным механизмом. Расчёт оказался удачным, потолок действительно оказался ближе, чем могло показаться на первый взгляд.
Крышка люка подалась с первой попытки и с грохотом откинулась в сторону, открывая путь в последнее из доступных помещений маяка.
Михаил к удивлению своему заметил, что на самом верху было светло. При этом источника света он различить не мог. Стеклянные окна в половину роста человека были давно заколочены, а место линзы занимал бугристый слюдяной кокон, в котором проглядывался шлифованный кусок белого кварца. Сияние, словно пар, отделялось от поверхности валуна и конденсировалось в пространстве герметичного кокона. Скудного освещения было достаточно, чтобы внимательно изучить обстановку. Мужчина сразу увидел красную ручку в постаменте под коконом, и раскрутил её до щелчков и треска. Кокон медленно раскрылся, выпуская светящийся конденсат наружу.
Газовое облачко не имело запаха, но молодой механик быстро приблизился к одной из фанерных ставень, и, откинув державшие её в зафиксированном положении упоры, распахнул настежь окно.
Светлее от этого не стало. Снаружи царила глубокая ночь. В небе мерцали звёзды. Их было так много и щедро разбросано в вышине, что Михаил не смог опознать ни одного знакомого созвездия. Он долго смотрел на небо и вдаль и тряс головой, как если бы пытался прогнать наваждение или внезапно навалившуюся дремоту.
Впереди до самого горизонта не было видно моря. Никогда прежде он не видел такого отлива в этих местах. Дно устилал белый песок, отдалённо напоминающий камень в центре комнаты. И по этому песку окружённые безмолвием ночи и мерцанием звёзд брели хрупкие тени. Движение вначале было хаотичным, нестройным. Некоторые удалялись прочь от берега, другие двигались параллельно ему, но никто не пытался приблизиться.
В одно мгновение все они замерли и обратились в сторону маяка. Над песчаной пустыней прошелестел невнятный ропот. Их было немного, но на светлом фоне эти скрюченные фигуры заметно выделялись. Они стекались из разных уголков обозримого горизонта и ковыляли к берегу. И чем ближе они становились, тем явственнее оказывалось их сходство с людьми. Михаил не мог видеть их лица, но понимал, что все они обращены к нему. Он отшатнулся назад и схватился за створку ставня, чтобы закрыть окно и разорвать эту странную связь, но удержался.
Михаил вслушивался в их голоса, которые то затихали, то становились громче, пока не начал различать отдельные слова и даже фразы.
Все они повторяли одно и то же на разные голоса: «Спаси меня».
- Это сон, - произнёс парень, - этого не может происходить на самом деле. Просто странный сон, который надо досмотреть до конца, чтобы он перестал меня пугать. Мертвецы не ходят по высохшему дну моря… Мертвецы не могут говорить…
Вопреки мыслям, органы чувств передавали все малейшие ощущения с исключительной ясностью. Не было вязкого паралича или бессилия. Он полностью владел своим телом и сознанием.
К тому времени одна из фигур оказалась ближе всего к маяку, но стоило ей ступить на берег, как она рассыпалась в белый прах, устилающий обнажившееся дно залива. Так они приближались и исчезали навсегда, пока не иссякли окончательно.
Михаил закрыл окно и обернулся к камню. Свет его не излучал тепла или холода, но напоминал подёрнутое патиной мерцание апрельской полной луны.
Он протянул руку и прикоснулся к валуну. Но в следующую минуту вдруг осознал, что уже выходит из маяка и запирает на замок тяжёлую дверь.
Неклюдов стоял поодаль и смотрел на абсолютно спокойное море.
- Соврал, я. Не будет шторма. Обошлось как-то. Ну, и славно, что обошлось.
- Илья Азарович, откуда он там?
- Камень видел, значит, - протянул бригадир и, пожевав фильтр сигареты, добавил, - а этого никто не помнит. Но пока он там, а мы здесь, то они…
Мужчина замолчал, подбирая нужное слово.
- Души?
- Если бы… Душа-то сразу отлетает, а этих держит что-то там в глубине. Ладно. Пора домой нам.
- Получается, что отсюда уезжать нельзя. Кто-то же должен следить за ними. А если рассказать всем, то не поверят.
- Кому надо, те в курсе… Эх, я бы выкинул тот камень в море. Вот, станешь большим начальником, тогда и думай сам, а на сегодня мы сделали всё, что следовало, - бригадир махнул рукой одинокой башне, - Идём, Миш, нечего тут торчать.
Они молча пошли в обратный путь, а маяк ещё долго смотрел им вослед, пока не исчез за сопками, заброшенный, но не покинутый.
Время зверя.
Автор: Estellan.
Удар оказался достаточно мощным, чтобы сбить меня с ног и откинуть в сторону. Прокатившись по земле, пересчитав своей тушкой несколько особенно твердых выпуклостей ландшафта, я скатился в овраг и остановился только там, угодив в вывернутые из земли корни какой-то древней ели. О продолжении погони не могло быть и речи. Этот вывод я сделал не на основании своего состоянии после столь неудачной атаки, сколько по светлеющему над деревьями краю неба, которое удалось рассмотреть из своего нового прибежища.
- Черт! Ушел! – саданув кулаком по одному из корней, я принялся выкарабкиваться из их хватки.
- Эй! Охотник, ты там жив? – над краем оврага показалась всклокоченная седая голова моего сопровождающего. Ну да, нормальные люди в такие ночи отсиживаются по домам, для надежности закрывшись на все ставни и подперев двери особо тяжелыми сундуками. Единственный, кого смог мне предложить староста – выживший из ума дед, вызвавшийся проводить меня самостоятельно.
- Жив, - пришлось отозваться, лишь после этого прислушавшись к себе. Не исключено, что сломал пару ребер. Зато у меня теперь вполне достаточно времени для того, чтобы их залечить. Насколько я знаю этих тварей, еще почти месяц он не покажется.
- Он тебя не укусил? – рядом с головой над краем показалась то ли какая-то дубина, то ли обломок ветки.
- Нет.
- Точно?
- Я бы заметил.
- Смотри мне. Если укусил, я… тогось, старосте-то доложу. Не обессудь.
- Да не укусил он меня, - выбравшись из оврага, распрощавшись, надеюсь, навсегда, со старой елью, удалось осмотреть себя более детально.
Нет. Укусить он меня точно не успел. Не до того было. Да и одежда у меня достаточно крепкая, чтобы случайно удалось ее распороть зубами. Все же не первый год охочусь. К счастью, миновали те времена, когда на оборотней охотились в одних только набедренных повязках. Сейчас ремесло позволяет экипироваться по мере необходимости. Моя мера необходимости заключалась в куртке, штанах, сапогах и, не считая оружия, плотных кожаных щитках с серебряными вставками, закрывающих предплечья и голени, короче, все те места, которые чаще всего рискуют оказаться в зубах зверя в ближнем бою. Конечно, только полный идиот пойдет на оборотня в рукопашную, но случается всякое. Тут не грех и перестраховаться.
Так что отделался я ободранной рукой, скорей всего ободрал я ее где-то по пути к ели, поцарапанной рожей. Но и это, скорее всего, последствие полета, а не его причина. Лягнул он меня в грудь. Да даже если бы и в голову, больше шансов умереть от самого удара, чем от царапин. К счастью, заразиться от царапин тоже невозможно, иначе поголовье оборотней среди охотников приобрело бы устрашающие масштабы. Главное – не позволять себя цапнуть. И тут на помощь приходит дальнобойное оружие. Лучше всего – пистолеты. Один я, правда, умудрился потерять еще во время погони. Надо поискать, пока зверь не добрался до него первым. Всяческие дротики и болты не подходят. Первые - потому что, чтобы убить тварь, надо попасть в жизненно важный орган или нанести рану достаточно глубокую, чтобы снаряд остался в ней, заражая кровь. Вторые – потому что если зверя не удалось завалить с первого выстрела, пока ты будешь перезаряжаться, он с удовольствием перекусит твоей печенью. А пережить это не удалось еще никому из охотников. Вот и остаются пистолеты и короткие клинки на случай, если с пистолетами не сложилось. Короткие - потому, что серебро само по себе достаточно хрупкое, длинные слишком часто ломаются. А вообще… до рукопашной лучше не доводить. Оборотень сильней, быстрей и ловчее любого, даже самого тренированного человека. А еще у него есть нюх, слух и реакции, так что и врасплох его не застать. Не представляю, каким чудом мне удалось напасть из засады. Но крутиться приходится.
- Что теперь? – старик, крепко сжимающий свое оружие, которое оборотню сгодилось бы разве что в роли зубочистки, нервно оглядывался по сторонам.
- А ничего, сегодня последняя ночь полнолуния. До следующего он не появится. Тем самым, первым и единственным, выстрелом мне удалось его только поцарапать. Так что по следам крови за ним не проследишь, светлеет, а значит, он уже удрал в свое логово и, как минимум, перекинулся. А в человеческой форме его не так просто вычислить. Пойдем, старик, поищем мой пистолет.
***
В этой деревеньке я оказался несколько дней назад. Не знаю, что мешало жителям скинуться на охотника раньше и избавиться от оборотня с концами, пока тот не обнаглел окончательно, но зашевелились они только тогда, когда стали пропадать дети. Похоже, пока тварь жрала скот и мимо проходящих путников, никто особо на него не реагировал, воспринимая зверюгу, как забавный местный фольклор. А зашевелились они только тогда, когда припекло.
Проблема в том, что прищучить обнаглевшего оборотня, успевшего обжиться, выучить местность и жителей и организовать себе, помимо логова, несколько убежищ в лесу, становится довольно сложно.
В первую очередь мы проверяем всех тех жителей, которые появились в деревне немногим раньше или одновременно с первым нападением. И тут снова был облом. Зверь может жить как и в деревне, так и в лесу, на заимке лесорубов, старой мельнице, рудниках, соседней деревне, да мало ли мест, где может скрываться оборотень? А пообщавшись с местными, я узнал, что первые набеги случились около десятка лет назад. Говорят, что единичные случаи были и раньше, но редко. И вот как выслеживать такого? Не исключено, что раньше он мигрировал, деревня расположена аккурат на полпути между двумя городами. Но в городах его прижали, и зверь решил пожить на свежем воздухе.
К тому же, за последние десять лет деревня изрядно разрослась. Появился трактир, ферма, новая мельница, несколько хозяйств. Много приезжих. Чтобы проверить несколько десятков человек, пары дней мало.
Да и внешне в человеческой форме оборотень от человека не отличается, иначе наша работа была бы куда проще. Единственный надежный способ – потыкать потенциального подозреваемого серебряным кинжалом. Если забился в корчах, а рана стала дымиться, значит – оборотень. А если просто помер, то человек. Но у этого способа есть свой ряд минусов и сильное нежелание общества сотрудничать в подобных экспериментах. Вопреки расхожему мнению, дать им в руки что-то серебряное или настучать по лицу серебряным кастетом, совсем ненадежный метод. Ожоги будут, но даже в человеческой форме они могут ускорять собственную регенерацию так, что ты этих ожогов никогда не заметишь. А он будет смотреть тебе в глаза и улыбаться с самым невинным видом. И совершенно не исключено, что в ту же ночь незадачливого охотника найдут утонувшим в пруду, неудачно упавшим с лестницы, так, что ни одной целой кости не осталось, случайно упавшим на нож сорок восемь раз… да мало ли способов умереть нелепой случайной смертью?
Попытка завалить зверя с наскока не увенчалась успехом. Первые два дня полнолуния я выслеживал его и совсем уже, было, отчаялся, смирившись с тем, что кто-то в деревне оборотню таки успел сказать о моем прибытии, и он затаился. Но на третью, последнюю ночь полнолуния, я его засек. На поляне в лесу, зверь жрал путника. Совсем не скрываясь. Он оказался то ли слишком самонадеян, то ли слишком глуп. Такие долго не живут, но ему удалось. Попытка его подстрелить, а потом догнать закончилась для меня объятиями еловых корней в овраге.
Да, после выстрела он обозлился, перезарядить первый пистолет я не успевал, успел выхватить второй, который зверюга и выбил из руки. Пришлось схватиться за нож, но на драке он не стал настаивать. Точнее, я попытался заковырять его ножом, но он лишь отбил мою конечность, вооруженную кинжалом, и… драпанул в гущу леса. Не знаю, что именно переклинило в моей голове, но я понесся за ним. Наверное, сработал какой-то инстинкт, заставляющий гнаться за убегающим. Не представляю, что бы я делал, если бы он все же решил развернуться и открутить мне голову. Да уж, надежда покончить с заданием в кратчайшие сроки не оправдалась. Что-то мне подсказывает, что меня ожидает весьма насыщенный месяц.
***
В одном я не ошибся, месяц у меня был крайне насыщенным.
